Книга: Солдаты Вечности
Назад: ГЛАВА 19
Дальше: ГЛАВА 21

ГЛАВА 20

 

 

Свежие следы молодого ойова Свем обнаружил почти сразу, как только вошёл в лес – там, где в озеро с этой его стороны впадал широкий ручей. Следы вели от ручья на заход солнца. Свем определил, что ойов пил здесь воду совсем недавно, может быть, когда Свем с Никитой на его чудесной машине уже подлетали к берегу озера.
Как быстро учится человек, думал Свем, разглядывая следы и определяя направление движения ойова и приблизительное время, необходимое для того, чтобы его догнать, убить и притащить тушу обратно на берег.
Учится и привыкает.
Всего третий раз он летел на этой машине, а уже знает, что подобные самодвижущиеся изделия рук человеческих (оказывается, именно человеческих, не божественных!) называются «машинами» и летать в них не страшно. То есть уже не страшно.
Свем усмехнулся, припомнив, чего ему стоило преодолеть свой ужас, когда он впервые поднялся над лесом внутри этой штуковины, источающей незнакомые и тревожные запахи.
Да, привык, привык. И это, наверное, хорошо. Боги оказались людьми. Пусть почти равными богам, но всё же людьми. Такими же, как он. Из плоти и крови. И они приняли его хорошо. Значит...
Тут мысли Свема всегда начинали путаться. Вот он достиг своей цели, добрался до Хрустальной горы и нашёл там богов, которые оказались людьми. И что дальше? Возвращаться назад? Он соскучился по жене, но эта рыжая, которую он спас, Машша... Один её запах кружил голову. А голос? Как может быть в голосе женщины столько тайн и обещаний? Колдовство, не иначе. И глаза. Свем мало чего боялся в этой жизни, а если и боялся, то умел победить страх. Но в эти прозрачные зелёные глаза он старался не смотреть. Ибо понимал – здесь победа ему не светит и можно пропасть навсегда.
Или он уже пропал?
Даже не из-за того, что повстречал Машшу. А потому, что он достиг Хрустальной горы.
К прежней жизни возврата нет, неожиданно понял Свем и даже остановился, поражённый ясностью и обжигающей правдой этой мысли.
Да, он может вернуться в племя. Хоть завтра попрощаться и отправиться в обратный путь. Но в племя вернётся совсем другой Свем. Ему уже не захочется быть лучшим охотником. Он даже не уверен, что ему захочется жену или любую другую женщину племени, несмотря на то, что по жене он соскучился. Ему захочется... Что? Рассказать об увиденном? Так не хватит слов. А даже если и хватит, ему никто не поверит. Потому что одно дело – слушать около вечернего костра сказки стариков о Хрустальной горе, на которой живут боги, и совсем другое – дневные рассказы молодого сильного мужчины, лучшего охотника племени, о том, что такая гора действительно существует, но только это не гора вовсе, и внутри неё живут не боги, но люди. Только очень могущественные и... Нет, не поверят. А как только не поверят, то немедленно сочтут, что боги покарали Свема за его дерзость и лишили разума. И тогда он станет изгоем. Свем Одиночка – это одно. Свем Изгой – уже совершенно другое. Он не хочет быть изгоем. Разве что Никита отвезёт его на своей летающей машине и высадит прямо возле общинной хижины на глазах взрослых мужчин, женщин, стариков и детей. На глазах всего племени. Но Никита может и не согласиться. И даже скорее всего не согласится, Свем это чувствует. А просить Свем не станет. Если хочешь остаться сильным, нельзя ни о чём просить у тех, кто сильнее тебя – эту истину Свем Одиночка усвоил с самого раннего детства.
Получается, что уходить рано. Особенно когда никто не гонит. И даже, кажется, наоборот. Вот свежего мяса захотели. Он добудет, ему не трудно.
Может, и правда захотели.
Тем более что он и сам не откажется от свежего мяса и успел соскучиться по охоте.
А вот теперь внимательнее, Свем. И тише. Ойов совсем близко. Ветер с правильной стороны, и он уже чует его терпкий запах. Зверь и правда молод. Двухлетка, не старше. Молод и беспечен. Пасётся, думаю, вон там, за деревьями, на поляне, которую выдает солнечный свет. Один. И это очень хорошо.
Вытащив из-за спины копье, Свем прокрался к краю поляны, лёг за деревом и осторожно приподнял голову.
Вот он. Кр-расавец. Ух, рога какие. Подвернуться под эти рога – мало удовольствия. Жуй, жуй, животина, вокруг никого нет, всё тихо и спокойно. Ветерок дует, солнышко светит... Для смертельного броска далековато. Но трава высокая и, главное, ветер не меняется. Нужный ветер. Давай, охотник, пора, а то как бы не упустить момент.
Свем змеёй скользнул из-за дерева в траву, привычно рассчитывая время и расстояние.
Молодой ойов так, вероятно, и не успел понять, что же произошло. В последний момент он, правда, что-то почуял и приподнял голову, но было поздно. Из травы взметнулась неясная фигура, и сразу же, мгновенно, под левую лопатку вошла острая боль, и ясный солнечный день превратился для ойова в бесконечную ночь.
Свем, не торопясь, подошёл к животному, переждал последние судороги умирающего тела, выдернул копьё, вытер пучком травы кровь с наконечника и аккуратно положил копьё рядом.
Отличный бросок. Спасибо, оружие.
Он присел, взвалил тушу ойова на плечи, подобрал копьё и не торопясь отправился в обратный путь. Свежевать тушу он намеревался на берегу. Новые знакомые, могущественные обитатели Хрустальной горы, подарили ему новый великолепный нож (его старый, обсидиановый, не шёл с ним ни в какое сравнение) в красивых кожаных ножнах, и Свему не терпелось опробовать его остроту и прочность.

 

 

- Это было здорово, – сказала Маша. – Я прямо наслаждалась.
- Чистый спектакль, – согласился Женька. – Так ты у нас, значит, командор?
- Теперь, видимо, да, – не стал я отрицать. – Извини, слово не воробей.
- Кстати, всё верно, – хохотнул Влад. – Вдруг нам придётся организовать нечто вроде Ордена Пирамиды? Со степенями посвящения, тайными обрядами и всё такое? Вот вам и командор. А мы – магистры.
- Не знаю, как у вас, – сказала Марта, – а у нас командор – это ещё и глава дальней экспедиции. В том числе и космической. Так что тем более подходит.
- Согласен, – кивнул Никита. – Вполне можно считать, что мы находимся в бессрочной и дальней экспедиции. К тому же лично мне нравится слово.
- А ещё командор – это древняя порода венгерских овчарок, – задумчиво сообщила Оля. – Мартин, в твоём роду были венгры?
Я поперхнулся сигаретным дымом, остальные просто рассмеялись. Легко и весело. Видимо, сбрасывали нервное напряжение. Самое забавное, что в моём роду по женской линии действительно были венгры. Но очень давно. Мама говорила. Впрочем, и порода овчарок, как сказала Оля, тоже древняя.
- Шутники, – сказал я. – И шутницы. Ладно, командор так командор – всё лучше, чем вождь. Если всем нравится, я не против. Не люблю, знаете ли, идти против коллектива. Всё-таки я советский человек, хоть и бывший. А для советского человека коллектив – это святое.
- Да какие мы советские, – махнул рукой Влад. – Давно пора забыть, как страшный сон. Лучше скажи, командор, ты и правда хочешь отозвать «летучих мышей»?
- Да, и прямо сейчас. Я дал слово.
- А как же...
- Одну минуту. Никита, не в службу, а в дружбу. Дай команду «летучим мышам» прекратить наблюдение и вернуться.
- О'кей, командор.
- Если ты собираешься использовать в качестве... э-э... соглядатая меня, то ничего не выйдет, – сообщила Оля Ефремова. – Другой профиль, извини.
- Только не говори мне, что не сможешь почувствовать приближение четырёх сотен врагов, – хмыкнул я. – Потому что я знаю, что это не так.
- Могу. Но не на таком расстоянии.
- Не волнуйся, – сказал я и посмотрел на Локотка, который, по своему обыкновению, всё это время находился рядом, сидя на краю стола. – У меня другой план. Локоток, друг мой, ты готов выполнить важное задание?
Наш маленький удивительный помощник повернул ко мне гладкое безглазое и безротое лицо, одним неуловимым движением оказался на ногах и молча наклонил голову.

 

 

- Ты уверен, что он справится? – осведомилась Оля, глядя вслед металлическому человечку (кстати, а из металла ли он сделан и, если из металла, то что это за странный металл такой?), после того, как тот, выслушав всё, что я ему сказал, покинул нас со скоростью колобка, удирающего от дедушки, бабушки и всех лесных зверей, вместе взятых.
- Кажется таким маленьким и беззащитным, верно? – усмехнулся я.
- Его не берёт даже прямое попадание из плазменного ружья киркхуркхов, – сказал Влад. – Сам видел.
- Он способен развивать скорость до сотни километров в час по бездорожью, – продолжил Никита. – Я спрашивал у Оскара. В лесу, конечно, меньше. Автономный субатомный источник питания.
- И может передавать информацию в режиме онлайн прямо Циле Марковне, – добавил я. – Сам себе компьютер, а также теле- и радиопередатчик. При этом способен принимать любую форму, вид, цвет и, подозреваю, запах. Идеальная способность к маскировке. Лучшего разведчика трудно пожелать. Сам не понимаю, как я раньше не догадался использовать его в этом качестве.
- Потому что он скромный, незаметный и молчаливый, – сказала Маша.
- Он что, не умеет говорить?
- Умеет. Только крайне редко это делает.
- Интересно, почему?
- Не знаю, – пожала плечами Маша.
- А о чём говорить, когда и так всё ясно, да ещё и не спрашивают? – хмыкнула Марта. – Он всё-таки не человек.
- Оскар тоже не человек, а поболтать любит, – вздохнула Маша. – Или любил. Ох, простите...
- За что? – удивился я. – Уверен, что Оскар к нам ещё вернётся. Но мы и правда заболтались. Давайте к делу. Значит, так. Никита, ты, как и было решено, занимаешься катером. Ты, Женя, активируй ещё пару десятков своих железных безжалостных бойцов и отправь их патрулировать берег и лесную чащу на глубину... скажем, три километра. Заложи им в память образ киркхуркха, и пусть немедленно открывают огонь на поражение, как только увидят хоть одного.
- Лучше активировать три десятка, – посоветовал Влад. – А ещё лучше четыре.
- Добро, – согласился я. – Вместе с теми, что у нас уже в деле, получится пятьдесят. Этого хватит при любом раскладе.
- Да хоть все триста, – небрежно сказал Женька. – Не вопрос, командор.
- Всех не надо. Пяти десятков вполне достаточно.
- Эй, мальчики, – осведомилась Маша. – Вы что, всё-таки хотите воевать?
- Мы не хотим, – сказал Влад. – Но киркхуркхи, что очень вероятно, хотят.
- Это подстраховка, – объяснил я. – На случай, если господин Верховный вознамерится нас обмануть. Всё, хватит дискуссий. Вас, девушки, я попрошу следить за ситуацией на Дрхене. И разберитесь заодно, насколько сможете, с каналами Внезеркалья. В каком режиме они функционируют, почему открываются, почему закрываются... Выпытайте у Цили Марковны всё, что можно, по данному поводу.
- Все трое? – приподняла бровь Марта.
- Ну, кто-то из вас может взять на себя приготовление обеда и сервировку стола, – сказал я. – Погоди, у тебя есть какое-то другое срочное дело?
- Нет, всё нормально.
- Тогда выполняйте.
- А мне что делать? – поинтересовался Влад.
- Думать, – сказал я. – Анализировать. Составлять тактические и стратегические планы. Ну а я буду руководить. В конце концов, звание командора обязывает.

 

 

Верховный ждал вечера. Того момента, когда солнце на ладонь зависнет над кромкой леса. Всё уже было решено, подготовлено, и теперь оставалось только ждать. Не самое трудное для него занятие. Если бы он не умел ждать, то никогда не стал бы Верховным. Небесная Глубь! А ведь похоже, что он может стать верховным во всех смыслах этого слова. Главенствовать над всеми киркхуркхами. Даже с учётом того, что Император, этот нерадивый Сын Небесной Глуби, до сих пор жив и отсиживается в подземном городе в горах, как раз для подобного случая и созданном. Нет, это каким надо быть самонадеянным идиотом, чтобы развязать ядерную войну с Альянсом!
Верховный невольно оглянулся – ему показалось, что мысли в голове прозвучали слишком громко – и хмыкнул про себя. Нервы сдают. Нет уж, сейчас для этого не время. Нервы у нас должны быть железными. Нервы, решимость и здоровье. Этот... командор Мартин не сказал прямо, но Верховному хватило и намёка – Империя нанесла удар первой. В это трудно поверить, но он почему-то верил. А раз так, то приходилось верить и в остальное – на Дрхене сейчас ад, и сколько киркхуркхов – неважно, имперцев или подданных Альянса – выживут в этом аду и выживут ли вообще, известно лишь Небесной Глуби. Значит, и самой Небесной Глубью предназначено, чтобы он, Верховный, стал тем киркхуркхом, под руководством которого цивилизация возродится. Или хотя бы сделает первые шаги к возрождению. Среди его отряда достаточно женщин, чтобы...
Стоп.
Стоп, сказал он себе. Но если представить самое страшное – Дрхена погибла, и вернуться будет нельзя ни при каком раскладе, – тогда что? Тогда получается, что возрождать цивилизацию придётся здесь, на этой, Небесной Глубью забытой или ею же отмеченной, планете. И отсюда следует, что с людьми лучше жить в мире. Хотя бы первое время. Уже потом, втеревшись в доверие, когда они ослабят бдительность, постараться овладеть Пирамидой. Потому что если сейчас он проиграет...
Верховный поежился от внезапно накатившей волны озноба.
Да, тогда всё станет неимоверно хуже. Доверие людей будет полностью утрачено. Не говоря уже о потерях. Так, погоди, а кто тебе сказал, что люди испытывают к киркхуркхам доверие сейчас?
Верховный поднялся с походного стула и нервно прошёлся туда-сюда.
Вот он, самый страшный враг для профессионала – сомнения! Неужели он всё-таки разучился ждать? Принял решение – выполняй. Стоит задёргаться, и тогда уже точно жди неудачи. А решение он принял. Так какого же нечистого позволил себе в нем засомневаться сейчас? Уникальность ситуации, крайняя необходимость победы и связанное со всем этим нервное напряжение – не оправдание. Профессионал на то и профессионал, что способен выполнять свою работу в любых условиях, в любом состоянии и точно в срок. А он профессионал самого высокого класса. Иначе грош ему цена, можно передавать командование кому угодно, хоть тому же рядовому дозорному Рийму Туру, и забыть обо всём том, что якобы предназначила ему Небесная Глубь. Нет. Отставить сомнения и ненужные глупые мысли, которые простительны разве что прыщавому курсанту, а не Верховному командующему десятитысячным корпусом Имперского десанта (эх, где он сейчас, мой корпус, уже весь сгорел или хоть кто-то ещё остался? Вот эти четыреста, что сейчас со мной – только на них и можно по-настоящему надеяться и делать ставку. Больше у меня никого и ничего нет). Совершай то, что должен, а об остальном позаботится Небесная Глубь – этот старый мудрый девиз его никогда не подводил. Лучше пойти и ещё раз лично проверить, всё ли готово. Заодно и мышцы размять – засиделся тут под ветвями и листьями. Кстати, насколько он помнит биологию из школьного и академического курса, листья этого незнакомого дерева вполне могут выделять вещества, не самым лучшим образом действующие на его мозг. Особенно при длительном вдыхании. А он в этом импровизированном шатре сидит уже долго. Вот тебе и сомнения... И хорошо ещё, если только они. Конечно, перед тем, как лезть в канал, врачи сделали всё, чтобы десант не подцепил никакой чужой заразы – слава Небесной Глуби, организмы трёх вернувшихся ранее киркхуркхов дали некоторый материал для исследований и принятия самых необходимых защитных мер от местных микроорганизмов. Но времени на серьёзную работу в данном направлении практически не было, и все четыреста с лишним десантников, включая его самого, прекрасно знали, что риск умереть в страшных муках от чужих бактерий у них не меньше риска пасть от чужих пуль. Нет, Пирамида им нужна. Рийм Туур упоминал о том, что, как он понял из случайно брошенных фраз людей, заболеть внутри неё нельзя по определению. Якобы она чуть ли не сама автоматически исправляет любые нежелательные изменения в организме. Вот. Хорошо, что он успокоился и вспомнил. На сеансе вечерней связи с командором Мартином надо выторговать полное медицинское обследование и необходимую же медицинскую помощь на случай инфекций и прочих э-э... неожиданностей. Да, он намерен победить, но Небесная Глубь, как известно, бережёт лишь того, кто умеет позаботиться о себе сам. А теперь – к делу.
Верховный сделал глубокий вдох, машинально поправил ремень комбинезона с висящей на нём кобурой личного, именного, полученного из рук Сына Небесной Глуби пятидесятизарядного лучемёта (редчайшая и невероятно дорогая модель, выпущенная в количестве не более четырнадцати экземпляров), раздвинул ветви и шагнул наружу – под свет уже склоняющегося к западу солнца.

 

 

Назад: ГЛАВА 19
Дальше: ГЛАВА 21