– Где я?..

– Так, ну жить-то теперь он будет, – сказал душевный лысенький мужичок в клетчатой рубашке и полосатом галстуке. Обращался он, вроде, к Виктору, но в то же время и не к нему. – Состояние стабильное, но я его, конечно, забираю.

– Конечно же, нет, – произнес Немаляев.

Виктор повернул голову и увидел в дальнем углу Костю, Сан Саныча и Сапера. Людмилы не было.

– Кома – не триппер, уколом не обойдешься, – деловито заметил клетчато-полосатый. – Я вызову машину.

Молодой человек у него за спиной укладывал в пузатые алюминиевые кейсы какой-то электрический скарб.

– Сам поправится, – беспечно ответил Константин. – Он у нас крепенький. Правда, Витя?

– Угу…

Мухин почесал левую грудь и относительно легко встал. Стены в комнате почему-то поменяли цвет с кремового на приятно голубоватый и ощутимо раздвинулись. И еще… напротив кровати появилось окно – огромный стеклопакет с видом на темные ели и уходящую в даль ЛЭП. Потолок поднялся и выгнулся стеклянным конусом. Через него было видно звезды.

– Как ты, Витя? – осведомился Немаляев.

– Прилично.

Он снова потрогал грудь и, нащупав маленький квадратик пластыря, машинально его оторвал. Продолжая почесываться, Мухин обнаружил, что испачкал пальцы в крови. Под пластырем у него в теле оказалась маленькая дырочка.

– Чего это ты в меня втыкал? – недовольно спросил он.

– Адреналин втыкал… – медленно выговорил врач. – Колол, в смысле… В сердце.

Его помощник, вероятно – брат милосердия, также замер и уставился на Мухина.

– Я должен его забрать, – сказал доктор. – То, что он ходит… это еще ни о чем…

– Ты нам ничего не должен, – отрезал Константин. – Мы-то тебе сколько?..

– Я зарплату получаю, – нервно ответил он.

– Ну да, и звездочки… Тогда все, спасибо за внимание. Начальству – привет, и передай, что мы благодарны. Этому, духу твоему… – Костя кивнул на санитара. – Пусть и ему тоже… Пусть хоть премию, что ли, отпишут. Чемоданы твои тащил.

– Спасибо, мы сами разберемся.

– Мы тоже.

Халатов на медиках Виктор так и не увидел, и сделал вывод, что это были медики особые. Не формалисты. И еще он понял, что за время транса переместился из подвала в элитную многоэтажку на границе города.

Костя проводил доктора и, через минуту вернувшись, встал напротив Мухина.

– Гнида ты…

Он сказал это абсолютно спокойно, и Виктор очень удивился, когда Сапер, прыгнув к Константину, начал выкручивать ему руки. Даже Сан Саныч, несмотря на возраст, сделал какое-то порывистое движение, словно тоже собирался куда-то броситься.

– Вы чего?..

– «Чего»! – зло передразнил Немаляев. – У него нож всегда с собой!

– Ну так… – растерялся Мухин. – Я-то при чем?

– Ты-то?.. – Сапер придавил Косте шею и встал коленом ему на запястье. В разжавшихся пальцах показалась деревянная ручка – нож Константин держал по-филиппински, лезвием вниз. – Ты-то?.. – хрипло повторил Сапер, но опять ничего к этому не добавил.

– Костя, уймись! – воскликнул Немаляев.

– Правда, Костя, – сказал Мухин. – Сколько можно меня убивать? Значит, ты меня ножичком, да?..

– По всякому.

– По обстоятельствам… – печально усмехнулся Виктор. – Ты меня везде можешь зарезать, только не здесь. Здесь у меня порт приписки, если я правильно выражаюсь. Помру – ищи меня снова по всем слоям.

– Ты нам условия ставить собрался? – прокряхтел из-под Сапера Константин. – Да слезь ты с меня! Сан Саныч, вы поняли? Эта вошь возомнила, что держит нас на крючке!

– Сапер, оставь его! Костя, спрячь перо и веди себя прилично! Витя, не борзей! – распорядился Немаляев и, присев на кровать, чутко, как дрессировщик, оглядел всех троих. – По углам, сказал, разбежались! – рявкнул он. – Действительно думаешь, что мы от тебя зависим? – иронически спросил он у Мухина. – Что ж… Верно, зависим. А ты – от нас. Дело у нас общее, сорвется – пострадаем все.

– А ты, Витя, – особенно, – мечтательно закатив глаза, проговорил Константин. – Давай, змей мутный. Очухался? Покойничек… Давай, поведай нам.

– Что я тебе поведаю?.. Это вы мне объясните, с какого перепугу мы из бункера вылезли.

– Сан Саныч, смотрите на него! Он не в курсе!

– Витя, дурака из себя не корчь, – строго сказал Немаляев. – Я, например, пока еще не уверен…

– О чем речь-то?! – не выдержал Мухин.

– …но если будешь так выделываться, я тебя защищать не стану, – закончил он.

– Сапер… – сказал Виктор. – Хоть ты мне…

– Я б тебе сам шею свернул. Если б можно было. Но я на тот слой слишком много сил потратил, мне эта каторга уже во где, – он звонко шлепнул себя по горлу. – А другой подготовить уже не успеем…

– Когда ты с Петром встречался? – спросил Константин. – Когда ты ему базу сдал? Сейчас, или еще раньше?

– Спятил?..

– Тебе, Витя, три капсулы жрать рановато, – наставительно произнес Сапер. – Я к этой дозе долго привыкал, а ты сразу решил, на второй день. Хочешь оболочку угробить?

– Я одну принял, – возразил Мухин.

– И с одной улетел на девять часов, – мрачно отозвался Немаляев. – Да так, что пульс пропал.

– Я… вы бы их пересчитали, таблетки свои! – Виктор перевел взгляд на Сапера, потом на Костю. Они ему не верили – настолько, что любая попытка объясниться только усилила бы их сомнения. Его снова подозревали в дружбе с Петром, но если Шибанов колол его терпеливо и почти ненавязчиво, то эти трое просто взяли и «пришили» ему измену, а отмыться от таких обвинений гораздо труднее, чем их доказать.

Наверное, так им было легче. Найти простое решение – самое простое из всех возможных. Выбрать того, кто поближе, и назначить виноватым. Знать бы хоть, в чем…

– Я никого не предавал, – сказал Мухин. – Никогда! Вы поняли, нет? Кроме группового секса мне ничего не предъявишь, а это не карается. Ну, снежок понюхивал, было… Что вам еще о себе рассказать? Трусы снимать не надо?! – крикнул он, заводясь. – Характеристику из школы?! Справки о прививках?.. Не нравлюсь вам, да? А кто меня сюда затащил, в эту порнуху?! В этот вонючий слой! Кем еще здесь быть, как не порнографом?.. Я фиксировал реальность, ничего более. Но я никого не предавал. Хотя вообще-то… Знаете, что?.. Пошли вы все в жопу, – тихо закончил Виктор и направился через комнату.

Ему позволили дойти до двери, но едва он взялся за ручку, как с обеих сторон возникли Костя с Сапером.

– Разговор наш, Витя, еще не окончен, – раздался за спиной голос Немаляева. Прыткий старик Сан Саныч тоже его догнал и не схватил за шкирку единственно потому, что в этом не было нужды.

Мухин, упрямо мотнув головой, рванулся вперед и за порогом наскочил на Председателя. Он, как ребенок, уперся Шибанову в грудь и поднял глаза вверх, на большой округлый подбородок с пробившимися точками щетины. Виктор зачем-то провел пальцами по своим щекам – сам он не держал в руках бритвы еще с четверга. За двое с половиной суток на лице выросло не много, но обаяние оно уже потеряло.

– Что вы тут?.. – озабоченно спросил Шибанов. – Драться не надо, а то у меня пистолет.

Мухин сообразил, что это не угроза, а искрометный гэбэшный юмор. Деваться было некуда – все четверо образовали непроходимую «коробочку», да и за пределами комнаты наверняка кто-нибудь подстраховывал.

Виктор вернулся обратно. Стульев не наблюдалось, и он приткнулся к низкому, чрезвычайно узкому подоконнику. Сидеть на нем было неудобно, но стоять Мухин принципиально не хотел – так он выглядел бы подсудимым на оглашении приговора. На подоконнике же как будто не выглядел… Во всяком случае, вердикт еще не оглашали.

– Пока ты, Витя, шлялся, у меня семь человек убили, – печально, но неожиданно миролюбиво сказал Шибанов. – Они вас там охраняли, в бункере. Ваш покой и сон, ваше мирное бздение под одеялом… Семеро, Витя, вот так. Это не просто ЧП, это катастрофа. У нас тут хоть и порнуха… – Он сделал небольшую паузу, позволяя Мухину врубиться. Мухин врубился: комнату прослушивали. – Хоть и порнуха, – повторил Шибанов с укором, – а все ж не тридцать седьмой год. Если в Конторе образуется пять трупов, президент требует доклад и все материалы. А у нас нынче не пять. Семь. Молодые ребята, недавно из училища. Стрелять уже умели, беречься – нет еще…

– Мне жаль, – разлепив склеившиеся губы, ответил Мухин. – Но я к этому отношения не имею.

– Ты в коме валялся… А если б и не валялся – куда тебе до моих ребят! А отношение к этому имеет Петр. Петенька Еремин, анархист хренов. Самое непосредственное отношение… А ты – к нему. Имеешь.

– Он-то как мог? Его же в этом слое нет.

– Откуда ты знаешь? Он сам тебе сказал?

– Не он, а… неважно.

– Людмила сказала, – догадался Шибанов. – Ох, уж эта Людмила!.. Ох, Люська…

– А что с ней? – спросил Виктор.

– Ну вот!! – взорвался Костя. – Все он знает, видите?! Да он в курсе! Тормоза разыгрывает!

– Нет, – сказал Шибанов. – Знал бы про Людмилу – молчал бы. Зачем ему свою осведомленность показывать?

– Во! Гэбэ не купишь! – поддержал Мухин. – Правильно, зачем мне трепаться, когда я… А что с Людмилой-то?!

– Я думаю, Петр его особо не посвящал, – высказался Председатель. – Использовал как «дятла».

– Как дятла – это как?

– «Дятел» – агент, передающий мелкие, разрозненные сведения. Сам он обычно даже не подозревает, что за картина из них складывается.

– Тьфу, ты!.. – Виктор стукнулся о стекло затылком и раздраженно посмотрел на черный лес возле дома. Его могли бы убить прямо здесь, в комнате, а потом выбросить в окно… – Я ничего не передавал.

– Про Людмилу… – напомнил Константин. – Откуда?

– Мне Борис сказал. Не конкретно, а так: мол, что-то с ней стряслось. Вот и все! Я в трансе долго проторчал, потому что Борису было надо. Он со мной встретиться хотел. И все!

– Встретились? – поинтересовался Шибанов.

– Да. В конце. Я уже решил, что навсегда там останусь. А то, что у вас тут неприятности какие-то… Мне ж оттуда не видно!

– У нас неприятности! – с пафосом произнес Константин. – Сан Саныч?.. Неприятности у нас!..

– Не мешай, – одернул его Шибанов. – Итак, Борис… О чем говорили?

– Он мне глаза открыл. Вернее, ничего нового я от него не узнал, просто сам я раньше это не складывал… ну, в общую картину. Слои, оболочки, то да се… Сплошная веселуха. А веселухи-то и нет! Горит наш мир синим пламенем, а мы себе вариантики запасные ищем, норки копаем… Нет, я не против президентства, тем более – в Америке, не в Гондурасе каком-нибудь. Только ведь не доживем!

– Я пойду, не буду эту ахинею слушать, – заявил Сапер.

– Идите, идите, – сказал Шибанов, глянув заодно и на Костю с Немаляевым.

Сан Саныч без возражений удалился, Константин все же остался в комнате.

– Ну-ну, – молвил Шибанов, присаживаясь на угол кровати. – Не доживем, значит…

– Здесь-то мы точно не доживем, – сказал Костя. – Волна идет приличная… И если б еще перекидывало всех сразу – из одного места в другое… тогда бы хоть связи старые оставались. А то все перемешивается, перепутывается… Эвакуироваться раньше будем, иначе не успеем. Там, на месте придется доделывать. Слышь, Анкл Сэм гребаный? Это и тебя касается.

– Анкл Шуст, – поправил его Виктор. – Так они меня зовут. А про эвакуацию ты специально выболтал, чтоб я опять Петру передал?

Константин раздосадованно посмотрел на Шибанова.

– Костя, правда, кончай свои провокации, – сказал тот. – Точной даты пока нет. Так и сообщи.

Мухин не сразу понял, что это относится уже к нему.

– Вы серьезно?.. С чего вы взяли?! Вы же с ним не враги. Мирить я вас не собираюсь, мне ваши прошлые заморочки вообще до фени… Но не враги же! Мы друг другу не мешаем – иногда на нейтральной территории сталкиваемся, это да, но у нас же и договоренность есть! Убивать не больно, культурно. Так ведь? А главное – мотив. Зачем Петру наша смерть? Уж ему-то известно, что никого из нас убить нельзя.

– Зато можно раскидать по разным слоям. Мы два года в команду собирались…

– Это я уже сто раз слышал, – прервал Костю Мухин. – Все равно. Какой ему прок от того, чтоб вам нагадить? Просто из вредности? Потому что он сволочь?

– Потому, что больше некому, – ответил Шибанов. – Ты, надеюсь, не станешь спорить, что я человек достаточно осведомленный?

Виктор пошевелил бровями и издал какой-то неопределенно-почтительный звук. Конечно, с этим спорить было глупо.

– Так вот… То, что они сотворили с нашим бункером, похоже на разборку ведущих группировок. Ты, к примеру, догадываешься, что начнется в городе, если какие-нибудь кавказцы объявят войну вьетнамцам? Или если все славяне объединятся против всех африканских наркодилеров?

– Что будет… – пробормотал Мухин. – Я не Министр Внутренних Дел… Ну, машины взрываться будут. Много машин, наверно…

– Дома, Витя.

– Дома?.. – переспросил он. – И наш бункер?..

– Да. Моих парней до сих пор откапывают, но спасатели сказали определенно: шансов никаких. Вы были в подвале, он почти не пострадал.

– Когда это случилось?

– Ровно в час, как только ты уснул. Из двенадцати охранников в живых остались пятеро. Один за обедами поехал, хотя это запрещено… ладно уж, чего там… Еще четверо были внизу. Теперь вообрази, Витя, кто рискнул бы насмерть поссориться с Госбезом? Кто попрет на Контору? Нет таких людей, и группировок таких нет. Здесь нет, – уточнил Шибанов. – И смысла тоже нет никакого. Убить лично меня – еще куда ни шло, а дом-то зачем рвать? Это же не рассчетно-кассовый центр с тонной денег… Это, Витя, тонны битого кирпича и семь трупов. Поэтому основная версия – все же Петр. Не сам, в этом слое его давно убрали. Но люди-то его здесь есть. Ренат, например…

– Почему же вы его сразу не ликвидировали, как Петра?

– Искали долго.

– Нашли?

– Нашли, нашли… – Шибанов, будто о чем-то вспомнив, достал телефон и нажал всего две кнопки. Молча выслушав, загадочно посмотрел на Константина и убрал трубку.

– Меня-то как оттуда вывезли, из подвала? Типа, подземный ход?

– Подземный, – подтвердил Костя.

– А Люда?

– Что Люда?..

– Она в порядке? – спросил Мухин, но не у Константина, а у Шибанова.

Председатель заморгал и потрогал пальцем веко.

– В порядке, – сказал Костя. – Мы ее спрятали. Хорошо спрятали, надежно, ни один гад не достанет. Как там у нас?..

– Закончили допрос, – ответил Шибанов.

Виктор вздрогнул и прижался спиной к стеклу. Опасения насчет пули и полета из окна вдруг показались ему вовсе не беспочвенными. Тем не менее, он заставил себя улыбнуться и сказать:

– Не знаю, что вы сумели выяснить, по-моему, мы только запутались, но раз уж допрос окончен, могу я хотя бы…

– Допрашивали не тебя, – возразил Шибанов. – Рената вашего… то есть, пардон, ихнего. Теперь это ясно.

– Вы уверены? – спросил Константин.

– Проверяли, это именно он. Болевой порог у него был сдвинут, и, говорят, сильно.

– В смысле?.. – не понял Мухин.

– В том смысле, Витя, что Ренату пришлось испытать такую боль, какая тебе и не снилась.

– Вы… вы что, пытали его?!

– Мы спешили. Он в любой момент мог отсюда перекинуться.

– Но… Как же это?.. А ваше джентльменское соглашение?

– Тебе бы от счастья «цыганочку» исполнять, а ты недоволен чем-то… Что, Витя, мораль припекает? Или нравственность? Какая из этих блядей в тебе проснулась? Не вовремя, Витя. Ты им скажи – пусть дальше спят, не до них нам сейчас. А про тебя мы узнали массу любопытных вещей… Ты, оказывается, Петру очень нужен. Зачем – этого Ренат не прояснил. Причина одна: он не знает. Если б знал – прояснил бы всенепременнейше… Тебя Ренат видел только один раз, ничего хорошего о тебе сказать не может. Ты не в их команде, а в нашей. Прими мои искренние сожаления, и прочее… Кстати, и бункер они не взрывали. Ренат здесь оказался совершенно случайно. Не повезло, значит…

– Вы все боялись, что я им этот слой покажу, – озлобленно произнес Мухин. – Вы же сами его и показали! Они сюда вернутся.

– Сомнительно. Тела у Рената Зайнуллина здесь больше нет. Люди, которых он назвал, тоже вскорости без оболочек останутся. Думаю, до эвакуации мы себя обезопасили.

– А бомбу тогда кто подкладывал? – спросил Константин. У него на лице было нарисовано явное облегчение – такое, наверное, должен был испытывать Мухин. Но почему-то не испытывал.

– Не хотел беспокоить… – Шибанов задумался. – У нас ведь кроме бункера еще кое-что стряслось. На Макарова покушение было.

– Это старая новость.

– Да нет, Костя, новая, к сожалению. Сегодня после обеда в него опять стреляли – уже не из гранатометов, из винтовки, но от нее ведь тоже радости мало.

– Макаров живой?

– Живо-ой… Промазал снайпер. Воротник ему на рубашке порвал, а шею не задел. – Председатель поднялся и сунул руки в карманы. – Макарова я с вами поселю, так надежней будет. А то что-то зачастили по нему пулять. Может, и взрыв с ним как-то связан… Н-нет, едва ли… Ну, это дело служебное, разберемся. А вы своими делами занимайтесь, у вас их не меньше… Костя! Мне бы теперь Виктора на пару слов… Что ты так смотришь? Перевести на русский?

Константин цыкнул зубом и вышел – медленно, с подчеркнутым достоинством.

Мухин покинул свою комнату тридцатью минутами позже. Свою – потому что с этого дня ему предстояло жить здесь, в хоромах со стеклянным потолком, стеклянной стеной и квадратной трехметровой кроватью. Мебель, аппаратуру и все остальное, вплоть до зубной щетки, ему обещали доставить завтра. Ванная у Виктора теперь была собственная, отдельная. От персонального холодильника он отказался – ему очень нравились эти пустые апартаменты с видом на неухоженный лес.

Осмотревшись в коридоре, он сразу понял, что команда заняла, как минимум, весь этаж. Планировка была необычной: помещения, против традиции, не образовывали квартир, а соединялись длинным изломанным проходом, который тут и там выныривал в какой-нибудь холл с неизменной комнатой охраны. Вероятно, Шибанов готовил этот лабиринт как резервную базу. Вместо двенадцати бойцов на этаже дежурило, по первому ощущению, человек пятьдесят.

Никто ни о чем не спрашивал – даже когда Виктор недвусмысленно остановился перед тамбуром. Охранники, похожие на лощеных портье, посмотрели на него, как на пустой чемодан, и молча выпустили. Лишь один – тот, что встречал Мухина на улице Возрождения, позволил себе легкий отстраненный кивок.

«Крану повезло, – заметил Виктор не без удовольствия. – Это он, что ли, за обедом отлучался? Или не в его смену рвануло?..»

Бронированная створка, щелкнув замком, открылась, и Мухин очутился на обыкновенной площадке перед лифтом. Здесь было еще пять дверей – самых заурядных, обитых черным и коричневым дерматином. Под ним, Виктор не сомневался, находилась добротная кирпичная кладка, а то и стальные листы. Дверь, через которую он вышел, отличалась, но не существенно: на ней не было таблички.

Спустившись вниз, Мухин отыскал на стоянке свою новую машину – серенькую «Ауди», приличную, но неприметную.

«Благосостояние растет не по дням, а по часам, – подумал он. – Видела бы мама… Живу на шикарной гэбэшной явке, катаюсь на тачке с гэбэшными номерами и… уже имею порученьице от того же гэбэ».

Первое задание ему дал, как ни странно, Шибанов. Не Сан Саныч и даже не Константин, а Председатель Госбеза. Виктор предполагал, что поработать придется и на этом фронте тоже, но на такой скорый оборот не рассчитывал. Люда говорила, что Шибанов активно участвует в проекте, но и о службе не забывает. По словам самого Шибанова, дело было плевое, с ним мог справиться любой. Мухин же усматривал в этом не случайный выбор, а высокий гэбэшный кураж: не каждый Председатель похвастается тем, что сумел прикрутить к агентурной работе самого Президента США.

Но это, конечно, не здесь. Помочь контрразведке Виктора просили в другом слое – в любом другом, только не в этом: тут хватало помощников и без него, да и тело его стоило тут слишком дорого.

Вырулив из двора, Мухин покосился в зеркало, но ничего подозрительного не нашел. Собственно, он не очень-то и не старался: если Шибанов все же послал за ним «хвост», то обнаружить его будет нелегко.

Невозможно, поправился Виктор. С его нулевым опытом в этих играх – просто невозможно. В противном случае он разочаруется во всех разведках мира, вместе взятых.

Над Москвой висела глубокая ночь, которую без натяжек можно было назвать и ранним утром. Мухин смотрел на многоэтажки в голубых и алых огнях и вдруг поймал себя на том, что пытается вспомнить этот город, восстановить его по каким-то фрагментам.

Да ведь ему это было не нужно… Он все прекрасно помнил, это же была родина основной оболочки. Нет, он почти забыл… За двое с половиной суток – смешал этот слой с другими, превратил для себя родину в мелкий, второстепенный мирок, завалил ее сверху свежими впечатлениями.

Затормозив у светофора, Виктор механически прочитал несколько фраз на плакатах.

Здесь ничего не изменилось. На проспекте генерала Власова продолжалась перестройка жилого дома под банк, студия «Дубль 69» по-прежнему снимала свои фильмы. Отсутствие одного из операторов вряд ли на что-то повлияло – с ним и раньше такое случалось. Неделю ему шеф простит, на восьмой день контракт будет разорван. Значит, еще есть время вернуться…

Увидев «зеленый», Мухин газанул и снова посмотрел в зеркало – сзади набирали скорость два «БМВ», кроме них на дороге никого не было.

Ближе к центру машин стало больше. В пределах Садового Кольца день не кончался, он лишь переходил из фазы темной, с неоновыми бликами, в светлую – со взглядозащитными очками. Оба «БМВ» куда-то пропали, потом один, вроде, снова появился – Виктор не особенно за этим следил. Ничего предосудительного он делать не собирался. После клинической смерти Немаляев велел ему взять тайм-аут и сообщил, что впредь будет выдавать капсулы лично. Мухин не возражал.

Попасть на улицу Возрождения ему не удалось – все подъезды к рухнувшему дому оказались закрыты. Попетляв по соседним переулкам, Виктор нашел точку, с которой было видно хоть что-то. «Что-то» – это часть пыльной каменной россыпи и здоровый кусок стены, каким-то чудом висевший на двух голых арматуринах.

В проеме между зданиями Мухин разглядел покатый бок белого микроавтобуса и целиком – непривычно желтый «Форд» с откровенной надписью «КГБ». Слева вверху периодически возникала стрела автокрана, но что и куда она переносила, было неясно. Виктор наблюдал за развалинами до тех пор, пока не кончилась сигарета. Больше здесь делать было нечего.

Параллельная улица вывела на знакомую площадь с массой светофоров и чудовищно запутанной схемой проезда. Мухин с щемящим чувством вспомнил, как он совсем недавно – всего лишь позавчера! – сидел в своем убитом «Мерседесе», размышляя, как жить дальше. Тогда выбор казался очевидным, сейчас – уже не настолько.

Притормозив около универсама, Виктор убедился, что магазин работает, и заглушил мотор.

Редкие покупатели терялись в огромном зале, словно аквариумные рыбки в бассейне, и Мухин надеялся, что будет так же незаметен. Дойдя до длинного прилавка с водкой и коньяком, он остановился и принялся изучать этикетки. Неподалеку топтался богемного вида педераст с шелковым галстуком и тележкой, наполненной экзотическими фруктами. Вряд ли это был предполагаемый «хвост», – люди Шибанова скорее всего ждали на улице, но в том, что к нему кого-то приклеили, Виктор не сомневался. Он прошел метров пять вдоль стеллажа – эстет пропал, зато с другой стороны возник бычара с барсеткой. Нет, не тот отдел…

Мухин отыскал вывеску со стилизованной консервной банкой и направился туда. На шпроты и тушенку ночью никого не пробивало, и отдел был пуст. Быстро оглядевшись, Виктор скинул пиджак и сунул его на полку, за красивые коробочки с норвежской селедкой. Затем посмотрел на свое отражение и, входя в образ, закатал на футболке рукава. Бриться он поленился, и это было хорошо: чисто выбритый грузчик слишком подозрителен.

Сориентировавшись, какое из подсобных помещений может привести к заднему двору, Виктор вынул из витрины мокрый поддон, ссутулился, напялил на лицо пустую ухмылку и толкнул дверь с трафаретной набивкой «служ.».

Он вернулся минут через двадцать. В торговом зале за это время ничего интересного не случилось – педик и бык, взяв бухло по вкусу, разъехались по домам, в магазин вошло еще пять или шесть покупателей, столько же примерно и вышло.

Виктор надел пиджак и бодро зашагал к кассам, но сообразил, что очереди там нет, и его отсутствие кое-кого могло смутить. Повернув, он приблизился к прилавку с крепкими напитками и взял бутылку водки. Затем передвинулся к коньякам и, полюбовавшись ассортиментом, поднял за горлышко пол-литровый «Бисквит Х.О.». Все, что круче, было благоразумно заперто в стеклянный шкаф с розовой подсветкой.

Мухин немного подумал и разжал пальцы. В пустом зале звон прозвучал как натуральный взрыв. На вылизанной плитке образовалась здоровенная лужа.

Виктор не успел и моргнуть, как за спиной нарисовались двое. В левое ухо дышала напористая девица-менеджер, мечтающая, судя по честным глазам, о большой карьере. Справа сопел немолодой усатый охранник с золотым мечом на шевроне, мечтающий лишь об одном: чтобы смена прошла без геморроев.

– Это вы разбили? – дежурно спросила девица.

– Я, – признался Мухин.

– Вам придется оплатить.

– Я из этой бутылки не пил. Клянусь!

– Но вы же разбили… – недоуменно сказала она. – Придется оплатить.

– А что еще тебе оплатить? Аборт, поездку на Сейшелы, бриллиантовое колье… Не хочешь?

Девушка молча покосилась на охранника. Тот не грубо, но твердо сцапал Виктора за локоть и куда-то потянул. Мухин размахнулся свободной рукой и метнул в окно пузырь «Столичной». Витрина даже не треснула, но грохота было предостаточно. Осколки долетели до кассирши и другого охранника; кассирша взвизгнула, охранник ругнулся, из боковой комнаты выбежали еще какие-то люди в форме и с дубинками – всего человек пять.

Виктор отрешенно наблюдал за сползающей по стеклу мокрой этикеткой. В метре от пола она остановилась, и через секунду в магазин ворвались трое в штатском.

– Комитет Госбезопасности! – объявил первый.

– Замри! Руки на виду! Стреляю сразу! – проорал второй.

– Ты! Отпусти его! Виктор, идите сюда. В чем дело? – спросил третий.

– Деньги с меня требуют, – ответил Мухин. – А я не согласен. Я его не пил, этот «Бисквит». Предпочитаю водку.

– Идите, вам покажут.

На улице Виктора встретил четвертый – такой же обаятельный, спортивный и простой.

– Садитесь к нам, вашу машину пригонят. – Он подвел Мухина к темной «восьмерке».

Виктор ожидал увидеть «БМВ», впрочем, «Жигули» его тоже устраивали.

– Долго вы там… – молвил простой.

– Да эти барбосы привязались, продавцы. Денег им не хватает…

– Хорошо, разберемся.

Ему распахнули дверцу, и Виктор, не забыв поблагодарить, забрался на заднее сидение. Вскоре возвратились трое из магазина. По озабоченным лицам Мухин понял: отмазка сработала. Очень уж ему не хотелось, чтоб господин Шибанов знал, куда и зачем он ходил.

Виктор достал сигарету и безучастно взглянул на угловую вывеску:

Петра и многих его друзей в этом слое уже убили, но Мухин надеялся, что Шибанов ликвидировал не всех. Кто-нибудь наверняка остался – он прочтет и передаст. Неважно где – важно то, что Петр это получит. Он будет знать.

Спереди подрулил широкий «Лексус», сзади пристроились еще две каких-то машины и казенный «Ауди». «Восьмерка» плавно тронулась.

Виктор выпустил дым и обронил за окно скомканный листочек. Квитанция ему была ни к чему, а текст он помнил и так.

Подписи Мухин не ставил, адреса – тем более. Что у него теперь за адрес? «Москва, слой без номера, где-то во Вселенной…» Глупо и не оригинально. Девочка из газеты решила бы, что он пытается ей понравиться.

Виктор вздохнул и, бросив бычок, закрыл окно. Он и самому себе не нравился, какие уж там девочки…