ГЛАВА 43
Ренальт сдержал слово. Вскоре он заехал за Сергеем и предложил отправиться на локаторную станцию.
— Мне с трудом удалось выторговать для вас полчаса времени. Станция перегружена заказами наших доблестных космонаторов. Они считают, что от их тотальной слежки орд осам становится неуютно.
Неожиданно для Сергея в мобиле Ренальта их дожидалась Чарани Оруз. Он не видел ее со дня осмотра столицы, когда они расстались под вечер, весьма недовольные друг другом. Раздраженный ее заносчивым поведением, он отказался от дальнейшего сотрудничества с ней. В ответ на это она лишь загадочно усмехнулась и, вызвав мобиль, мгновенно исчезла. А теперь вновь предстала перед ним в обществе Ренальта. Был ли он ее прямым начальником? Получила ли она, и именно от Ренальта, распоряжение наладить с гостем планеты возможно более тесные контакты? Этого Сергей не знал, но любопытство и глупое желание повыпендриваться в присутствии этой самоуверенной женщины заставили его спросить Ренальта:
— Это вы подослали следить за мной свою сотрудницу?
— Она не моя сотрудница. Чарани работает в комитете космонаторов. И мое согласие помирить вас было своеобразной платой за предоставленное нам локаторное время.
— Мне она представилась как гид. Разве гиды работают в комитете космонаторов?
— У нас бывают разные гиды. — Ренальт никак не пояснил эту загадочную фразу, заставившую Чарани почему-то густо покраснеть.
Несколько минут полета прошли в полном молчании. Сквозь прозрачные стены кабины были видны под ними все те же бесконечные сады и редко разбросанные виллы. Ни производственных комплексов, ни сельскохозяйственных угодий… Пейзаж Ранды не отличался разнообразием.
— Где ваши заводы? Где поля, с которых вы собираете урожай?
— Все производственные комплексы работают под землей. Наружу выносится лишь самое необходимое, вроде этого центра наблюдений за космическим пространством. — И Ренальт показал на белый купол, резко выделявшийся на фоне «садового» пейзажа.
Вскоре мобиль опустился на площадку перед этим зданием, расположенным далеко от города на совершенно ровной местности.
— У нас на Земле радиотелескопы располагают высоко в горах или в пустынной местности, чтобы избежать помех.
— Наши градары не нуждаются в защите от помех. Они работают на гравитонах, а для этих частиц не существует ни преград, ни расстояний. Сейчас вы в этом сами убедитесь. Если корабль с вашей девушкой находится в открытом космосе, мы его найдем, — заверил Ренальт.
После этой фразы Чарани с интересом посмотрела на Сергея.
— У вас есть девушка, капитан Радзинский? — Это были ее первые слова, обращенные сегодня непосредственно к Сергею.
— Почему вас это удивляет?
— Мне показалось, что с вашими манерами вы отпугнете любую нормальную девушку.
Ренальт никак не отреагировал на это замечание, лишь сочувственная улыбка слегка тронула его губы. Сергей решил не отвечать на выпады Чарани, по крайней мере, до тех пор, пока поиск не будет закончен.
Охрана при входе вытянулась и отдала честь Ренальту. На секунду Сергею показалось, что рука Чарани едва не вскинулась в ответном приветствии и была остановлена ею на полпути.
Они миновали еще два поста с охраной, прежде чем оказались в огромном зале, в центре которого висела в воздухе без всяких опор тусклая сфера.
Никаких операторов не было, но, как только они уселись в кресла, полукругом стоявшие метрах в десяти от центра зала, сфера у них над головой осветилась.
Сергею показалось, что наблюдать за ней, запрокинув голову, не слишком удобно.
Ждать пришлось недолго. Голос невидимого оператора произнес: «Выполняется заказ номер сто тридцать два. Время — двенадцать часов тридцать минут. Начинаем поиск ордосского корабля».
Свет в зале погас, и сфера неожиданно опустилась, заставив Сергея отпрянуть, ему показалось, что светящаяся поверхность вот-вот коснется его лица, но почти сразу же он понял, что это голограмма, размеры которой произвольно менялись.
Вначале довольно крупно перед ними появилась звездная система, в которую входила Ранда. Три большие планеты вращались вокруг далекого и оттого маленького солнца. Но почти сразу же аппарат, проецирующий изображение, совершил резкий отъезд, и система стала быстро удаляться от зрителей, превращаясь в созвездие. Одновременно с этим на периферии сферы высветилась целая россыпь звезд, постепенно выстроившихся в незнакомые Сергею созвездия Новый отъезд, и созвездия превратились в галактику. Среди звезд вспыхнули два зеленых огонька, довольно быстро перемещающихся по периметру галактики.
— Зеленые огни — это наши корабли. Если в зону наблюдения попадут ордосские, компьютеры высветят их красным, — пояснил Ренальт.
— С какой скоростью движутся ваши корабли? — удивленно спросил Сергей, провожая взглядом зеленые огоньки, стремительно перемещающиеся среди созвездий.
— Они вообще не движутся в обычном смысле этого слова. Каждый раз конвертор собирает их на, новом месте, но прыжки следуют один за другим с такой скоростью, что воспринимаются глазом как движение. Смотрите, видите, слева от нашей галактики появилась зеленая линия? Это временная зона. За нею находится галактика Захрана и вашей Земли. Сейчас ее покажут крупнее.
Далекая галактика, появившаяся на самом краю шара, сместилась в его центр и укрупнилась. Теперь на ней вспыхнула целая россыпь красных огоньков.
— Это корабли ордосов?
— Совершенно верно. Но в космосе они перемещаются довольно редко, обычно стоят на поверхности различных планет.
— Как мы их отличим от того, который ищем?
— По характеру движения. Вы говорили, что корабль поврежден, разрушены линии связи. В таком случае его движение должно быть хаотично и не будет похоже на прямую линию кратчайшего расстояния между двумя пунктами. Наш градар сразу же определит корабль с нестандартной траекторией и отметит его. Но пока, как вы видите, таких нет.
Полчаса показались Сергею равными одной минуте. В зале снова вспыхнул свет, и он не смог сдержать своего разочарования.
— Мы успели осмотреть ничтожную часть того пространства, в котором может находиться корабль ордосов!
— Вы не правы. Просто объем поступающей информации во время поиска настолько велик, что машине приходится отсеивать все ненужное. На экран попадает лишь то, что может заинтересовать наблюдателей. Если бы в зону наблюдения попал нужный нам корабль, мы бы его увидели. Могут быть всего две причины, по которым мы его не смогли обнаружить: корабль погиб или он ушел в ордосскую временную зону так далеко, что его не могут достать наши локаторы. Мне очень жаль.
— Но мы видели на планетах несколько ордосских кораблей, откуда вы знаете, что один из них не тот, что нам нужен?
— У нас есть свои методы идентификации. Информация, поступающая от наших разведэкспедиций, суммируется и используется во время поиска. Все эти корабли нам известны, каждый из них имеет свой собственный номер и свою историю. Вашего корабля среди них нет.
Разочарование, граничившее с отчаянием, было настолько велико, что Сергей не заметил, как очутился в кабине мобиля наедине с Чарани Оруз. Ренальт остался на станции наблюдений, и Сергей даже не заметил, когда он покинул их.
Он согласился отправиться на Ранду, надеясь на то, что лавране помогут ему отыскать Ружану, но его надежды потерпели крах, и теперь мрачное отчаяние овладело им. Прилетев на Ранду, он только ухудшил ситуацию.
Если, оставаясь на Захране, он мог строить планы захвата ордосского корабля, пусть даже неосуществимые, это давало хоть какую-то пищу надежде. Теперь же он застрял на планете, похожей на клубничный торт, в котором он увяз, как муха, и выбраться отсюда будет совсем непросто… Как он уже успел усвоить, лавране ничего не делали просто так, а их благотворительность по отношению к захранским беженцам сильно смахивала на рабство…
— Мне кажется, я могу вам помочь. — Мелодичный голос Чарани вернул его к действительности.
— Вы? Каким образом?
— Я пилот одного из лавранских кораблей. Мне поручено научить управлять вас нашим кораблем и затем отправить в Ордосию.
— Так вот из-за чего вы проявили ко мне такой интерес…
— Разумеется, я выполняю задание. Мне необходимо получить ваше согласие на эту экспедицию, и ваши мужские достоинства не имеют к этому никакого отношения. Но ваше искреннее горе, ваша верность женщине, которой нет с вами, тронули меня. Эти чувства совершенно не свойственны большинству варваров, с которыми мне приходилось иметь дело.
Мое начальство уверено, что из-за меня вы согласитесь отправиться в мир ордосов. Вам готовы предоставить наше гражданство и солидное вознаграждение. После возвращения вас будет ждать безбедная жизнь.
— Чего стоят все эти обещания, если я вернусь через двести лет по вашему времени?
— Если вам удастся вернуться, вы станете почетным гражданином Ранды, сколько бы лет ни прошло. А ваш счет в банке за это время вырастет настолько, что вы сможете удовлетворить любой свой каприз. Но дело не в этом. Как я уже сказала, я решила вам помочь. Ренальт рассказал мне, что на Захране вы собирались в одиночку захватить ордосский корабль. Это так?
— Ничего другого мне не оставалось.
— Это была совершенно безумная идея. Лучше подумайте над тем, что после того, как ваше обучение закончится, я доставлю вас на Захран и мой корабль полностью окажется в вашем распоряжении. Второго пилота там не будет. Там вообще, кроме вас, никого не будет.
— Вы хотите сказать, что курс корабля определю я сам?
— Разумеется. Вы же будете им управлять. Именно поэтому нам так необходимо ваше добровольное согласие на эту миссию.
«Так я тебе и поверил, девочка… Представляю, сколько хитрости вложили в этот проект ваши инженеры», — подумал Сергей. Но вслух он спросил:
— А как же вы? Вы останетесь на Захране?
— Меня заберет наша следующая экспедиция.
— И сколько драгоценных лет своей жизни вы потеряете из-за этой одиссеи?
— Не так уж много. Меньше года.
— Почти целый год, Чарани. Стоит ли им жертвовать ради меня? — Сергей не сумел скрыть иронии, но она сделала вид, что не заметила этого, и ответила очень серьезно:
— Не из-за вас. Ордосы представляют серьезную угрозу для моей родной планеты. Я надеюсь, что после того, как вы найдете корабль со своей Ружаной, вы выполните обязательства перед нами.
— И вы готовы поверить мне на слово?
— Мне придется пойти на это, но мои соотечественники умеют взыскивать долги. Вряд ли вы сможете жить спокойно, если обманете нас.
— Вот это звучит убедительно. И поскольку у меня все равно нет другого выхода, я принимаю ваше предложение. Когда начнем обучение, пилот?
Никак он не мог заставить себя относиться серьезно к этой хрупкой, изнеженной женщине, слишком утонченной и красивой для того, чтобы водить космические корабли. Она ничего не ответила на его последний вопрос, только загадочно усмехнулась. Тогда он спросил:
— Почему именно вы? Неужели не нашлось никого другого для такого задания?
— Мужчины, разумеется?
— Вот именно — мужчины.
— Мне кажется, сегодня вы это поймете. Хотите заехать ко мне, отпраздновать наше соглашение?
Этого он не ожидал и даже растерялся, не зная, что делать. Отказываться было бы глупо, и пришлось принять предложенные ему правила игры.
Ее дом ничем не отличался от десятка других одиноких вилл, мимо которых, снижаясь, пронеслась их бесшумная машина. Разве что рисунок цветов на газонах напоминал абстрактную картину и свидетельствовал о хорошем художественном вкусе хозяйки.
— Вы живете одна?
— Разумеется. У нас каждый взрослый человек имеет свой собственный дом.
— А как же семья, дети, родители, наконец?
— Дети не живут в семьях, их воспитывают в специальных колледжах, у каждого из родителей свой собственный дом. Семейные пары недолго обживают общий очаг.
— Почему?
— Браки стали слишком непрочны. Люди ищут новизны, им все быстро приедается, Сергей. Поэтому меня так поразила ваша история.
Впервые она назвала его по имени, и он никак не мог решить, приятно ли ему это фамильярное обращение, слишком похожее на своего рода аванс.
Ничего не ответив, он проследовал за ней сквозь закрытую огромными — до потолка — стеклами террасу. Комната за ней оказалась неожиданно маленькой и уютной. Письменный стол с большим рабочим дисплеем, горстка кристаллов мнемопамяти, в беспорядке разбросанных на столе — он уже сталкивался с такими в гостинице и знал, что они заменяют здесь книги. Чарани провела его дальше в гостиную. По контрасту с ее рабочим кабинетом эта комната показалась ему огромной и слишком уж стилизованной под старину.
Стол был уже накрыт, на нем стояло несколько блюд в серебряных сотейниках, из-под крышек которых просачивался ароматный пар. Был здесь и запотевший графин с каким-то напитком, и даже горели свечи.
— У вас что, здесь живут волшебники?
— Я предупредила о нашем приезде слуг и отпустила их, так что вам придется за мной поухаживать.
— Вы сделали это еще до того, как получили от меня согласие на этот ужин?
— Я не сомневалась в вашем ответе.
— Почему вы так самоуверенны, Чарани? У вас все женщины такие?
— У нас нет равноправия. Женщин рождается в два раза меньше, чем мужчин. Поэтому мы привыкли диктовать правила игры.
— Так это игра?
— Все в известной степени игра. Особенно интересной она становится, когда двое остаются наедине друг с другом. Вы так не считаете?
Она провоцировала его чуть ли не в каждой фразе, и он никак не мог понять, шутит она или говорит всерьез. Хуже всего было то, что он не знал, как ему держаться в обществе этой женщины. Чарани принадлежала к совершенно иному миру, и трудно было определить, насколько она искренна с ним, насколько серьезно ее предложение воспользоваться лавранским кораблем для того, чтобы разыскать Ружану…
Его так и подмывало снова использовать ментальный зонд, чтобы узнать, о чем она думает, но он хорошо запомнил свой первый неудачный опыт и не хотел портить этот в общем-то приятный вечер.
— Хотите попробовать мой рамст? — спросила Чарани, наливая из графина густую зеленоватую жидкость. — Я знаю, что варвары предпочитают алкоголь На своих интимных вечеринках, но у нас его никогда не употребляли.
— Перестаньте называть меня варваром!
— А разве вы не варвар? Вы даже не догадались предложить мне рамста, мне самой приходится выполнять роль дворецкого. Терпеть не могу отпускать слуг.
— Я не знал, что это такое — ваш рамст.
— Его пьют, представляете? Можете попробовать, не отравитесь.
Он поднес к губам бокал с зеленоватой жидкостью. Напиток отдавал пряностями, молодым вином и еще чем-то смутно знакомым. В общем, запах показался ему приятным. Он пригубил напиток, стараясь определить вкус рамста, как это делают при дегустации хороших вин. Но все его вкусовые рецепторы оказались мгновенно заблокированы. Сергей словно хватанул глоток слишком горячего чая, смешанного с мелкими иголками. Комок огня прошел по пищеводу и начал растекаться по всему телу.
Постепенно неприятное ощущение растворилось в волне тепла, все его заботы, опасения, даже отчаяние, не покидавшее Сергея с момента посещения локаторной станции, — все это стало вдруг мелким, незначительным, не стоящим его внимания.
Он сделал второй глоток и лишь после того, как волна нового жара, прокатившаяся по его организму, исчезла, посмотрел на хозяйку, собираясь поблагодарить ее за отличный напиток. Слова застряли у него на губах.
Напротив него сидела женщина, прекрасней которой он никогда не видел. Нет, это была все та же Чарани. Казалось, в ее облике, в классически правильных чертах ее лица ничего не изменилось, но воспринималось оно совершенно иначе, словно до сих пор он смотрел на нее сквозь мутное стекло и лишь сейчас увидел и оценил это совершенство, недостижимое для земных женщин…
«Твои губы как гроздь винограда…»
Сергей не был поэтом и не знал, что внезапный поэтический приступ вместе с переоценкой ценностей вызван знаменитым любовным напитком лавран. Но он желал эту женщину так сильно, как никогда до сих пор не желал никакую другую.
Это чувство не имело ничего общего с любовью. Что-то древнее и темное проснулось в глубинах его существа. Ему хотелось разорвать на ней одежду, увидеть белизну ее кожи, швырнуть это прекрасное тело, наполненное язвительностью и презрением к нему, на постель. Если Чарани хотела разбудить в нем варвара, то ей это удалось.
Он встал и, пожирая ее глазами, медленно двинулся вокруг стола. Запоздалый испуг вспыхнул в глазах молодой женщины, лишь теперь Чарани поняла, что завела игру слишком далеко, за ту грань, где она становится неуправляемой. Напиток, который производил на лавран лишь легкое возбуждающее действие, способствующее непринужденной беседе, подействовал на землянина слишком сильно. Она видела его расширившиеся зрачки, показавшиеся ей зрачками зверя, и, вскочив на ноги, крикнула:
— Остановитесь, Сергей!
И эти слова, но скорее всего совсем не они, словно ударили Сергея в солнечное сплетение. Он покачнулся, тяжело опустился на свой стул и, обхватив голову руками, медленно, выталкивая каждое слово, родившееся в далеком прошлом, на далекой от него Земле, произнес:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ…
Костяшки пальцев на его руке, вцепившейся в край стола, побелели. Улыбнувшись вымученной улыбкой, он снова медленно поднялся.
— Кажется, мне пора. Простите, если не оправдал ваших ожиданий.
