Мир, который мы считаем единственным и незыблемо абсолютным, является лишь одним из множества параллельно существующих миров, наподобие того, как располагаются слои в луковице. Дон Хуан уверял, что все эти сферы иного бытия так же реальны, уникальны и абсолютны, как наш мир. И мы обладаем способностью в определенной степени внедряться в них, хотя энергетически ограничены возможностью воспринимать только наш мир.

Время относительно, так же как наши представления о нем.

Внутри корабль зеленых охотников больше всего походил на хорошо оборудованные апартаменты какой-нибудь средиземноморской виллы. Здесь не было ничего напоминавшего человеку о том, что он находится внутри корабля. Ничего механического. Комнаты для сна, залы для занятия спортом, бассейн, зимний сад — все предназначалось для отдыха.

Старта как такового не было. Сергей, еще не оправившийся от всего происшедшего, сидел на диване в отведенной ему комнате и смотрел, как за прозрачной стеной, заменявшей окно, исчезает лес.

Он не уменьшался, не удалялся, как это бывает при обычном движении, он просто таял, истончался, превращался в ничто, и, когда за окном осталась только белесая пустота, стена потемнела, отгородив взгляд человека от этой завораживающей, притягивающей пустоты, в которой не было ничего.

Мягко мурлыкнул входной звонок, и Сергей был благодарен неожиданному визитеру за то, что тот отвлек его от невеселых мыслей. Он уже почти пожалел о своем решении отправиться к лавранам. Так называли свой народ зеленые охотники.

Вошел Ренальт. Его охотничий костюм сменила просторная белая одежда, состоявшая из единого куска ткани и производившая странно несерьезное впечатление, словно командир экспедиции только что покинул ванную комнату.

— Вас, наверно, замучили вопросы. Теперь я готов ответить на них. Но прежде я хочу извиниться за ту поспешность, с которой мы вынуждены были покинуть Захран. Дело в том, что время в нашем мире идет значительно быстрее вашего. Примерно в сто раз быстрее. И это одна из причин, по которой прогресс нашей цивилизации идет намного стремительней, чем в других, более медленных слоях вселенной.

Однако каждый час, проведенный в мире Захрана, обходится нам достаточно дорого. Если сложить время подлета к планете, время посадки и старта, то получится, что мы проводим внутри временной зоны Захрана четверо суток, а в результате теряем у себя дома целый год жизни.

— И вы готовы принести в жертву год своей жизни ради забавы? Ради того, чтобы поиграть в охотников?

Ренальт отрицательно покачал головой, извлек откуда-то из воздуха стакан розового напитка, услужливо поданный невидимым роботом, которым Сергей так и не научился управлять, и, усевшись на маленький пуфик у самой двери, наконец ответил:

— Это не совсем забава и не совсем игра. В наших экспедициях мы исследуем параллельные миры. Иногда среди них обнаруживается что-нибудь по-настоящему интересное или даже полезное — как Захран, например. Наш собственный мир, после того как мы решили все свои проблемы, стал довольно скучен, и острые ощущения у нас в большой цене. Кроме того, нам доставляет удовольствие оказывать помощь другим человеческим существам. Люди в параллельных вселенных, в которых нам удалось побывать, встречаются довольно часто. Их бесконечное множество, этих вселенных, и в них обитают самые разнообразные существа, даже такие, что наше сознание отказывается их воспринимать. Как, например, ордосы.

Параллельные вселенные во многом копируют друг друга, и они располагаются друг за другом, как слои в луковице. Но, чем дальше вы удаляетесь от центра, тем стремительней течет время.

— А ваш мир находится в центре?

— Что вы, конечно, нет. Миллиарды миров, миллионы вселенных. Наша — лишь одна из них. Совершенно рядовой мир, расположенный где-то в середине, если только у этой бесконечной луковицы возможно отыскать середину.

— Но в таком случае, если законы изменения времени одинаковы для всех слоев, движение в обратном направлении, к центру луковицы, должно замедлять время? — сделал вывод Сергей.

— Совершенно верно. Именно поэтому, если вы попадете в мир ордосов, время для вас замедлится в 8640 раз относительна вашей родной вселенной. Вернувшись обратно, вы обнаружите, что за час, который вы проведете у ордосов, в вашей вселенной пройдет целый год. Хотя никаких изменений в ходе времени вы не заметите, пока будете находиться в мире ордосов. Это происходит потому, что вместе со всей физической вселенной, в которую вы попадаете, замедляются и ваши личные биологические часы. Только вернувшись, вы сможете заметить разницу и с удивлением констатировать, что из вашей жизни пропало лет двадцать.

— Если я правильно вас понял, то путешествие в обратную сторону, к вашей вселенной, в которой время ускоряется, будет для меня более выгодно?

— Конечно. За целый год, который вы проведете у нас, в вашем мире пройдет всего три с половиной дня. Так что для вас пребывание на моей родине должно выглядеть весьма привлекательно.

— Насколько я понимаю, если я задержусь у вас надолго, скажем, лет на десять, то, вернувшись, я окажусь почти на десять лет старше своих сверстников?

Ренальт улыбнулся и одобрительно посмотрел на Сергея.

— Вы быстро все схватываете. Ваши сверстники постареют за ваше отсутствие всего на тридцать шесть дней. И само ваше отсутствие, равное для вас десяти годам, для них продлится чуть больше месяца.

— Не вижу в этом особой выгоды.

— Ну, это с какой стороны посмотреть. Разве плохо провести в нашем мире лет десять, а вернувшись, застать свою жену такой же молодой, какой вы ее оставили перед отлетом?

— Но законы вселенной должны быть одинаковы для всех параллельных миров. Разве это не так?

— Конечно. Относительно только время. И чем дальше вы будете удаляться от центра вселенной, тем быстрее оно течет. Это единственная причина, не позволяющая нам перемещаться далеко за временной слой Захрана. Вселенная, в которой обитают ордосы, замедляет время относительно нашего мира в 86 тысяч раз. За двадцать часов, проведенных там, в нашем мире сменится несколько поколений. Любая экспедиция в мир ордосов будет для нас потеряна навсегда.

— Выходит, вселенная ордосов вам недоступна?

— Если бы это было иначе, мы бы давно с ними покончили. В техническом плане противостоять нашей цивилизации эти кровавые монстры не могут. Но из-за физических законов вселенной мы вынуждены ограничивать наши действия временным слоем Захрана. Дальше для нас пути нет. В меру наших возможностей мы лишь препятствуем экспансии ордосов, но уничтожить мир, из которого они приходят, мы не в состоянии.

— И все же я не совсем понимаю… Предположим, ваш корабль прилетит на планету ордосов. Пока он будет находиться там, биологическое время членов экипажа и время самого корабля будет идти со скоростью этого мира. Другими словами, они могут провести там год, два — хоть десять лет, и с ними ничего не случится! Только при возвращении время сыграет с ними злую шутку. Так неужели не нашлось никого, кто хотел бы…

— Пожертвовать собой? Ну что вы! Мы слишком ценим собственную жизнь.

— А что происходит со спасенными вами людьми? Для чего вы забираете их с собой?

— Когда они придут в себя, никто из них не откажется поработать у нас за приличную плату год или два и через пять—десять дней, по их местному времени, вернуться домой с хорошей суммой денег. Как видите, для них посещение нашего мира довольно привлекательно.

Ну и мы, разумеется, получаем от этого выгоду. У нас не хватает слуг. Всю грубую работу производят автоматические комплексы, то, что вы называете кибермеханизмами, но присутствие в жилых домах подобных механизмов нежелательно. Большинство моих соотечественников предпочитают живых слуг…

Какое-то время Сергей обдумывал услышанное, стараясь понять, что именно в словах Ренальта вызывает в нем неприятие и даже неприязнь. В том, что лавраны вербовали для себя слуг таким необычным способом, используя их бедственное положение, было что-то неправильное. Видимо, догадавшись, о чем он думает, Ренальт добавил:

— Мы никогда не используем принуждение. Если кто-то из людей пожелает этого, его немедленно вернут обратно.

«Интересно, куда? — подумал Сергей. — В разрушенный дом, от которого ничего не осталось? К семье, уничтоженной ордосцами?»

— А вы никогда не пытались предложить людям работать на вас до того, как с ними приключится беда?

— А зачем? Если мы можем выручить человека из беды, в которую он попал не по нашей вине, почему бы не совершить доброе дело? Кроме всего прочего, в этой ситуации человек становится сговорчивей, а для нас, как вы уже поняли, дорога каждая лишняя минута, проведенная в мире Захрана…

Звучало все это весьма логично, но в то же время Сергей чувствовал, что сам факт вербовки человека, когда перед ним стоит выбор между смертью и возможностью поработать в качестве слуги, несет в себе элемент несправедливости. К тому же ему казалось, что Ренальт говорит далеко не все.

— Мне вы тоже собираетесь предложить поработать у вас в качестве слуги?

— Это было бы непростительной ошибкой — использовать человека с вашими потенциальными возможностями в подобном качестве. На вас у нас совсем другие виды.

— И можно узнать какие?

Недовольство постепенно накапливалось в Сергее, и теперь он его не сдерживал. Казалось, Ренальта это лишь забавляло. Он усмехнулся и продолжал так, словно не заметил резкого тона собеседника:

— Мы наблюдаем за вами с момента вашего появления на Захране. Среди захранцев немало наших информаторов. Почти все, кто у нас работал, после возвращения начинают собирать интересующую нас информацию, и к моменту прилета каждой экспедиции мы получаем целый ворох новостей. Кстати, с одним из наших информаторов вы были знакомы лично.

— И кто же это?

— Имперский ученый Намо, помните его?

— Еще бы я его не помнил! Ведь это именно он способствовал моему появлению в Захране.

— И не допустил вашего перемещения в мир ордосов. Под видом средневекового шаманства, которым он умело маскирует свои действия, Намо использовал наши технологии перемещения в параллельных слоях вселенной. Так что вы оказались в Захране не без нашей помощи.

— Почему все-таки выбор пал на меня?

— Да не было никакого специального выбора! Вами заинтересовались ордосы, они пытались вас зачем-то переместить в свой мир, а мы всегда, когда это только возможно, стараемся препятствовать любым их действиям. Ну, а как только вы оказались в Захране, наш интерес к вашей личности стал увеличиваться с каждым новым событием. Когда мы узнали, что вы остались живы после того, как выпили кровь песчаного дракона, было принято решение нашего совета предложить вам сотрудничество.

— Так все же, что именно вы собираетесь мне предложить?

— Как вы думаете, капитан Сергей Радзинский, если переместить вас из мира Захрана на планету, где обитают ордосы, сколько времени пройдет на Захране за час вашего пребывания там?

Вопрос показался Сергею не таким уж простым, но, сделав в уме быстрый подсчет, он спросил:

— Вы хотите сказать, что область, закрытая для вас из-за слишком большого замедления времени, будет доступна мне?

— Не без некоторых потерь, разумеется. Вы заплатите за один час пребывания на их планете годом времени, который пройдет на Захране. И к нашей следующей экспедиции вы сможете вернуться на Захран, чтобы сообщить нам ценнейшие сведения о наших общих врагах.

«Разумеется, если мне удастся вернуться», — подумал Сергей. Однако вслух он спросил совсем другое:

— Мне кажется, часом дело не ограничится.

— Конечно, нет. Но за час, если хорошенько подготовиться, можно сделать очень многое. Ну как? Что скажешь, капитан Радзинский? Ты ведь, кажется, хотел рассчитаться с ордосами за похищение Талосской княжны, или я ошибаюсь?

— Вы так и не ответили на мой вопрос. Сколько времени займут подлет к планете, посадка и все прочее?

— Во многом это будет зависеть от вас. Можно уложиться часов в десять.

— Десять лет жизни — не такая уж малая цена… Но, если я соглашусь, вы, в свою очередь, поможете мне?

— Помочь? В чем?

— Вернуть на Захран Талосскую княжну, раз уж вы обо всем знаете.

— С нашей техникой мы можем сделать очень многое. Но вселенная беспредельна. Если ты сможешь определить координаты ее корабля или хотя бы район, в котором он находится, тогда, конечно, мы тебе поможем.

— Корабль неуправляем. Никто не знает, куда именно он направляется. Я предполагаю, что он полетит на одну из ремонтных ордосских баз, но это всего лишь предположение. А у вас нет сведений о базах ордосов?

— Мы знаем только координаты их главной планеты, но ордосы постепенно расползаются по всему космосу, причем именно в том направлении, в котором мы не можем за ними последовать. Туда, где время ставит перед нами непреодолимый барьер.

У них наверняка есть сотни колоний на планетах в недоступных нам временных зонах. Они бы и Захран давно превратили в одну из своих колоний, если бы не бертранцы и не наша помощь.

Увидев, как помрачнел Сергей, Ренальт сочувственно произнес:

— Мне очень жаль. Мы попробуем прочесать нашими локаторами весь район на десятки световых лет вокруг Захрана. Если корабль еще там, мы его найдем. Но если он ушел в другой временной слой, мы не сможем его обнаружить. Корабли ордосов оборудованы всем необходимым для таких перемещений.

— Я знаю… Я даже знаю, каким образом они это делают.

— Мы тоже знаем это. Именно поэтому в нашем мире нет недостатка в добровольцах, когда идет речь о рейде на Захран. Мои соотечественники охотно жертвуют своим личным временем, лишь бы остановить этих кровососов. Вы знаете, что мы называем наши рейды охотничьими экспедициями. Наш народ любит спорт. Мы даже войну стараемся превратить в спортивное состязание — такими уж мы уродились. Вы это поймете, как только окажетесь у нас.

— Как долго продлится полет на вашу планету?

— Всего несколько часов по корабельному времени.

— Когда вы говорили о локаторах, вы имели в виду устройства, находящиеся на корабле?

— Радиус действия корабельных локаторов ограничен. Но сразу же, как только прилетим на Ранду — именно так называется наша планета, — мы произведем поиск по всему диапазону нашими планетарными устройствами. Я могу считать, что наш договор состоялся и в том случае, если этот поиск не даст результатов?

Сергею не понравилась настойчивость собеседника, и он осторожно проговорил:

— Вопрос слишком серьезный, мне нужно подумать. Давайте вернемся к этому разговору после того, как будет произведен поиск ордосского корабля.