Монастырские ворота распахнулись, едва лошадь приблизилась к ним. За тяжелыми дубовыми створками не стояла охрана и не было видно никаких механизмов, управлявших воротами.

Сонное спокойствие внутреннего двора слегка удивило Сергея. Впрочем, вскоре оно было нарушено появлением послушника, взявшего лошадь под уздцы и поспешившего помочь Ружане выбраться из седла. На Сергея он не обратил ни малейшего внимания.

— Госпожа, отнести вещи в вашу келью? — Вопрос был задан почтительным тоном, и глаза молодого парня, не старше двадцати лет, изучали при этом копыта коня, не смея остановиться на лице молодой прекрасной женщины, чья рука только что опиралась на его плечо.

— Да, Колан. Сэр Персиваль извещен о моем прибытии?

— Его нет в монастыре. Но к нему отправили специального гонца.

— Хорошо. Позаботься о моем спутнике. Я сама найду дорогу.

— Когда мы увидимся? — спросил Сергей вдогонку стремительно удалявшейся княжне.

— Как только это станет возможно и необходимо.

Этот холодный ответ отозвался в душе Сергея острой болью. Что-то неуловимо изменилось в Ружане, как только они оказались внутри монастырского двора.

— Я хотел бы получить более определенный ответ. Время слишком дорого. Могу я сразу же поговорить с настоятелем?

— Колан проводит тебя к нему. Отец Харламов знает о нашем приезде. — И, не удосужившись ответить на основную часть его вопроса, она исчезла за входными дверями.

— Часто она у вас бывает? — попытался он прояснить ситуацию у Колана, но тот лишь печально покачал головой в ответ.

— Простите, сэр, мне не разрешено разговаривать с посторонними. Позвольте проводить вас к настоятелю. Возможно, он соблаговолит ответить на ваши вопросы.

Приемная настоятеля Бертранского монастыря произвела на Сергея странное впечатление смесью религиозных атрибутов и достаточно пышной «мирской» отделкой.

Здесь стояли резные диваны с мягкой и уже выцветшей обивкой, пол был покрыт роскошным ковром ручной работы. Обстановка говорила о богатстве общины и одновременно о полном пренебрежении к нему. Даже в королевском дворце подобный ковер не стали бы класть под ноги.

Настоятель Бертранского монастыря был стар и, как показалось Сергею, даже слишком стар для той должности, которую он занимал уже столько лет, что никто в этих стенах не помнил другого настоятеля.

Впрочем, и сами стены выглядели такими же старыми. Здесь все пропитала глубокая древность. Свитки пергамента на полках, глиняный кувшин, покрытый паутиной трещин, роскошную картину на стене, изображающую сошествие грешников в ад. Чьи-то крылья, некогда белоснежные, а ныне изрядно побитые молью, но все еще распростертые над этой комнатой и над всем монастырем…

Сергею пришлось легким покашливанием напомнить о своем присутствии, прежде чем его пригласили сесть в глубокое кресло. Настолько глубокое, что он сразу же утонул в нем и перестал видеть стол. Только лицо настоятеля, строгое и отрешенное, возвышалось над перламутровыми инкрустациями, которыми были отделаны ножки и боковая поверхность стола. Старец, казалось, излучал доброжелательность всем своим видом. Вот только Сергею она показалась не совсем искренней. Хотя почему, собственно, настоятель должен радоваться его появлению в этих стенах? Лишние хлопоты, лишние заботы…

— Рад вашему прибытию, сэр капитан федеральной безопасности. Мне известно о ваших подвигах и о том, что вы спасли жизнь члену совета нашей общины.

— Вы имеете в виду Ружану? Не знал, что ее положение в вашей общине так высоко. В столице считают, что женщинам запрещено даже посещать ваш монастырь.

Настоятель усмехнулся, не отрывая пристального взгляда своих выцветших глаз от лица Сергея.

— Это так и есть. Для Талосской княжны было сделано исключение — единственное за всю историю существования нашего монастыря. И дело здесь не в том, что она дочь влиятельного князя, как вы, возможно, подумали. Она, еще будучи ребенком, обладала уникальным даром сновидицы, и в нашем монастыре ей удалось развить и укрепить свой дар. Сейчас она по праву занимает одно из первых мест в совете нашей общины.

Сергей решил перевести разговор на главную тему, ради которой ему понадобилась встреча с настоятелем:

— Позвольте мне, святой отец, сэкономить ваше время и перейти сразу к делу, которое привело меня сюда.

— Разумеется, сын мой, подобное желание можно только приветствовать.

— Вам наверняка известно о том, что строительство ордосской часовой башни завершено, и о том, какие неисчислимые бедствия она уже принесла жителям ближайших поселений.

— Да, мы знаем об этом и с горечью и возмущением склоняем наши головы перед провидением господним.

— Провидение здесь ни при чем. Злую волю направляют вполне определенные личности. Но, если до сих пор война империи с ордосами проходила вдали от ваших стен, то на этот раз удар будет направлен непосредственно на монастырь. Если монастырь погибнет, это принесет неисчислимые бедствия не только вам, но и всей империи. Только благодаря знаниям, которые вы собираете и сохраняете в своих стенах, империя до сих пор не скатилась в эпоху варварства.

— Все это мне известно, сын мой. Но борьба со злом рождает только новое зло. Мы должны во всем полагаться на бога. Все, что происходит, находится в его власти.

— А что, если богу просто наплевать на нас? Некогда ему нами заниматься. Что, если у него хватает своих, божественных дел, а наши, человеческие, мы должны решать сами?

— Не богохульствуй, сын мой. Из тебя получился бы неплохой воин, но ты прибыл к нам в лихое время. Мы никогда не воевали. Не будем воевать и сейчас.

— Мне кажется, вы противоречите сами себе. В стенах вашего монастыря воспитывались лучшие воины империи!

— Конечно. Но все они разбрелись по свету. Каждый выполняет свою собственную миссию, возложенную на него судьбой.

— Так соберите их!

— Даже если бы это было реально, я никогда бы не благословил создание монастырского войска. Но это попросту невозможно. Мы не знаем, где находится каждый из наших воинов. Эти люди скрыты от мира. Они совершают свои миссии, не открывая лиц, и никто не знает о том, что их воспитал монастырь.

Потратив на бесплодный разговор о непротивлении злу насилием около часа, Сергей в конце концов был вынужден покинуть упрямого старца, так ничего и не добившись, если не считать информации о том, что решать серьезные вопросы может только совет монастырской общины и его решения обязательны для всех, даже для самого настоятеля.

Правом внеочередного созыва совета обладал каждый из десяти его членов. И Ружана была одной из этих таинственных личностей. Но, как вскоре выяснилось, возникла новая проблема — встретиться с Ружаной в монастыре оказалось не так-то просто.

Монастырь произвел на Сергея весьма странное впечатление. Освоиться в этом старинном здании, внутренние помещения которого больше всего напоминали лабиринт, было достаточно сложно, и уж совсем непросто оказалось завязать знакомство с монахами, чьи фигуры, похожие на тени, лишь изредка, в определенное строгим монастырским распорядком время, появлялись в коридорах.

Единственным местом, где три раза в день собиралась почти вся община, за исключением Ружаны, была трапезная, в которой, к несчастью для Сергея, разговаривать было не принято.

Каждый раз во время обеда он намечал себе очередной объект для расспросов, а затем следовал за ним по коридорам монастыря, пытаясь завязать доверительную беседу.

Это было очень неудобно. Далеко не все члены братства соглашались его выслушать, далеко не каждый приглашал в свою келью, но, как бы там ни было, к концу второго дня пребывания в этом мрачном здании ему удалось завербовать в свою будущую армию шесть человек, готовых последовать за ним вопреки воле настоятеля. Правда, Сергею порой казалось, что соглашались они на его предложение из вежливости, не желая огорчать гостя, и никто не мог предсказать, как поведут себя они, когда дойдет до настоящего дела.

Предпринимать с этим «войском» штурм башни ордосов было бы чистым безумием, и Сергей решил обратиться за помощью к своим недавним врагам — моранам. Золота, которое у него еще оставалось, должно было хватить на оплату их услуг. Если, конечно, старику, приютившему его в захваченном ордосами городе, удалось сохранить доверенное ему сокровище. Сергей предполагал, что обещание столь высокой награды, пусть даже проблематичной, заставит моранов присоединиться к нему. Вот только как их найти?

Получалось, что даже для отправки гонца к моранам ему необходима помощь Ружаны.

Для единственной женщины в стенах мужского монастыря был создан особый режим. Сергей знал, что ее личная келья находится в четвертом коридоре третьего этажа. Но даже сам коридор обнаружить не мог.

Сколько бы раз он ни отправлялся на поиски, каждый раз оказывался совсем не там, куда стремился попасть. В монастыре не было ни стражи, ни охраны, но зато существовала какая-то мощная психологическая защита, и незваный гость не мог покинуть отведенную ему зону.

Приходилось ждать, пока Ружана сама соизволит с ним встретиться. Но она почему-то не спешила это делать. И драгоценные дни, каждый из которых мог принести с собой непоправимую катастрофу для всего этого мира, уходили, как вода в песок. Сергей объяснял странное поведение Ружаны нежеланием афишировать их особые отношения перед монахами, но с горечью вынужден был признать, что, если разобраться, никаких «особых» отношений между ними и не было.

В пустыне он вел себя как последний идиот, оберегая девушку и стараясь не докучать ей своим излишним вниманием, а теперь расплачивался за это. Лишь в последние часы он решился переступить границу, которую сам для себя установил и свято соблюдал во время их долгого пути через пустыню.

В один из этих тягостных дней неопределенного ожидания он обнаружил, что проход в подвалы, где размещалась знаменитая монастырская библиотека, для него свободен.

И первое, на что он там обратил внимание, был устав монастырской общины. Хорошо зная, что победить бюрократов можно только их собственным оружием, он прилежно взялся за изучение устава и вскоре выяснил, что любой гость, а именно таким был здесь его статус, имел право потребовать встречи с любым из членов совета братства, если тот, разумеется, находился в данный момент в монастыре.

Оставалось официально заявить о своем желании настоятелю, что он и сделал.

Однако настоятель не назначил ему немедленную встречу с Ружаной, на что Сергей надеялся, а лишь сказал, что сделает все возможное со своей стороны, чтобы эту встречу устроить. «Члены совета весьма дорожат своим временем, и только сама Ружана решает, когда она сможет увидеться с вами».

К концу своего визита Сергей уже едва сдерживал закипавший в нем гнев и покинул приемную настоятеля, не попрощавшись.

Видимо, гнев и помешал ему выбрать правильный путь по запутанным коридорам монастыря. Он неожиданно оказался на заднем дворе, где располагалось несколько площадок для воинских тренировок. Раньше он здесь никогда не бывал и с интересом осмотрелся.

Какой-то монах, сидя на деревянной скамье возле двери, ремонтировал защитную проволочную маску, использовавшуюся во время учебных поединков на мечах, и Сергей отметил про себя, что маска была весьма грубая, не способная защитить от колющих ударов узких клинков. Впрочем, он тут же забыл об этом, потому что его внимание привлекли три фехтовальщика, ожесточенно наносившие и отражавшие удары в центре одной из площадок.

Сергея удивило, что фехтовальщиков трое и двое из них нападали на третьего. Успевавшего, однако, с удивительной ловкостью отражать их совместные удары и даже наносить свои. Спустя секунду Сергей заметил копну каштановых волос, выбившихся из-под маски, и его сердце учащенно забилось. Та, которую он упорно искал все эти дни, находилась сейчас прямо перед ним.

Он знал, что прерывать спортивный поединок невежливо, и терпеливо ждал у ограждения, не переставая удивляться реакции и быстроте движений княжны. Она прятала свое стройное тело в мешковатой спортивной одежде, а плотная маска не позволяла рассмотреть ее лица. Если бы не случайно выбившийся локон, он бы прошел мимо, не обратив особого внимания на ловкого фехтовальщика. Но теперь он решил, что после окончания поединка не позволит ей скрыться от него так же легко, как княжна это проделывала до сих пор.

Поединок между тем продолжался. Сергея поразило, что фехтовальщики использовали боевые мечи с заточенными лезвиями. Только очень опытные бойцы могли позволить себе такое, и в том, что именно такими они и являлись, у него не оставалось ни малейшего сомнения.

Несмотря на молниеносный каскад ударов и защит, несмотря на то, что дыхание сражавшихся выдавало уже их предельную усталость, на их телах нельзя было заметить ни единой царапины, а каждый удар, достигавший цели, заканчивался лишь легким касанием противника, не причиняя тому ни малейшего вреда.

Наконец по какому-то неведомому Сергею знаку поединок неожиданно закончился, и все трое сражавшихся, молча, не попрощавшись и не отвесив друг другу даже обычного ритуального поклона, разошлись в разные стороны.

Он едва успел догнать Ружану, так и не снявшую маски, уже в монастырских дверях, и она, не дожидаясь его вопросов и упреков, сказала:

— Ты слишком спешишь, Сергей. Завтра приедет мой учитель, и тогда все изменится. Тебе осталось потерпеть всего одну ночь.

После этой фразы она обошла растерявшегося Сергея и вновь преспокойно исчезла. Ему снова пришлось ждать, и каждый час ожидания казался вечностью.

Сергей лежал в отведенной ему келье и думал о том, что ордосская тюремная камера располагала большими удобствами, чем его теперешнее жилище. Узкая, жесткая и слишком короткая для него койка мешала уснуть.

Ночь за крохотным оконцем что-то шептала приглушенными голосами. Иногда, далеко за стенами монастыря, кто-то начинал плакать. Наверно, это всего лишь выли пустынные шакалы, но их вой был неотличим от плача ребенка.

Почему он здесь? Зачем позволил так круто изменить свою жизнь? Зачем надел на палец подаренное Ружаной кольцо, с которым с тех пор не расставался? Зачем впустил ордосов в свой гостиничный номер? Почему желание увидеть эту капризную и странную девушку наяву оказалось столь сильным, что подавило в нем даже страх смерти?

Лишь одного он не учел в тот решающий миг, когда удар ордосского ножа выбросил его из знакомого мира: человек не может долго жить вдали от родины.

Разве может он забыть в этой пустыне запах подмосковных берез, омытых дождем? Или свою первую любовь? Ее звали Ниной, и она была студенткой того самого института, в котором учился он сам.

Первый поцелуй он у нее выиграл. Правда, вместо монетки они почему-то подбрасывали ее школьную золотую медаль… Сергей пытался вспомнить ее лицо таким, каким оно было в тот день, и не мог… Вместо этого из небытия выплыло лицо совсем другой женщины…

— Ты хочешь вернуться обратно? — спросила его Ружана. — Я могла бы тебе помочь.

Потом они долго летели вместе над сонным городом его юности, и там, как всегда, шел дождь. Пустые троллейбусы стояли в московских переулках, как молчаливое стадо, терпеливо дожидающееся, когда наступит утро.

Сейчас он не мог отличить сна от яви. Было ли это колдовство Ружаны или его собственный обычный сон? Он не знал.

— Ты можешь остаться здесь, в своем родном городе, если хочешь, — продолжала Ружана. И он почему-то знал, что это так и есть. Стоит ему сказать «да», и колдовство навсегда развеется, он проснется в своей московской квартире. И утром пойдет на работу, чтобы объяснить шефу, почему без разрешения покинул Париж…

Ружана смотрела ему прямо в глаза, не отрываясь и ожидая ответа… Почему-то от ее взгляда веяло ледяным холодом, заставившим его вспомнить кровавый подвал в часовой башне.

— Я не могу. Здесь у меня есть дело, которое я должен завершить.

— Ты никому ничего не должен. И это не твое дело.

— Оно стало моим с той минуты, как я встретил тебя.

В ответ Ружана рассмеялась звонким саркастическим смехом и унеслась прочь от него. Оставшись один без ее поддержки, он потерял опору в своем полете над городом и начал падать. Каменная мостовая стремительно летела навстречу. За секунду до удара он закричал и проснулся в холодном поту.

За окном разгоралось утро. Двор монастыря наполнился необычными звуками. Сергей встал и нетвердой походкой направился к окну, чтобы выяснить, что происходит. Часть его сознания все еще оставалась под властью колдовского сна. Но теперь он знал, что дверь существует. Что он сможет вернуться в свой родной мир в тот самый момент, как только по-настоящему этого захочет.