Для него важно было знать, как именно они собираются с ним покончить? Он должен это понять, прежде чем они возьмутся за дело. Только тогда у него останется хоть какой-то шанс в борьбе за собственную жизнь. И самое худшее то, что он не знал, сколько времени у него осталось — час, минута, день?

— Думай! Думай быстрее!

Что он сделал бы на их месте? Отрава в пище? Ядовитая стрела? Это слишком просто, это они могли сделать давно. Даже если Жрен отдаст приказ уничтожить его, они скорее всего постараются использовать «материал». Живым бросить его в бассейн. Обязательно — живым.

Это он понял во время попыток ментального прощупывания голограммы Жрена — разумеется, не самой голограммы, а того, кто ею управлял. Прощупывание было почти недоступным — на грани его возможностей, но кое-что он все-таки уяснил. Если все произойдет именно так, как он предполагал, им придется вновь ввязаться с ним в рукопашную. Жертвовать «живым материалом» было бы для них не слишком разумно, поскольку они дорожат каждым человеческим телом… Слишком многих он убьет во время схватки. Они знают об этом, знают о его способностях, дорогой ценой досталось им его пленение. Тогда что же? Что они предпримут?

Усыпляющий газ? Еще одна сеть? Неожиданное нападение ночью, во время сна?

Он не находил ответа. Мысли лихорадочно метались в голове, как загнанные звери.

Наконец Сергей сказал себе, что если не сумеет взять себя в руки, успокоиться, то потеряет и тот ничтожный шанс, который у него еще был.

Хорошо. Раз он не может предугадать, как поступят ордосы, остается ждать. По крайней мере, он сумеет почувствовать их приближение задолго до того, как его враги появятся в камере.

Минуты превращались в часы изматывающего, изнурительного ожидания. Скорее всего они именно на это и рассчитывали — измотать его неизвестностью до полного изнеможения. Если это так, то им это удалось в полной мере. В сотый раз он прощупывал коридор, ведущий в его камеру, и убеждался, что там нет никого, даже обычной стражи. Усталость, вызванная нечеловеческим напряжением, подтачивала его силы, мысли путались, и наконец ближе к полуночи он забылся коротким сном, а когда очнулся, то понял, что в комнате вновь кто-то есть. Кто-то живой. На этот раз — не голограмма. Он чувствовал рядом с собой ментальное поле живого человека. Было темно. Свет, пока Сергей спал, погас, впервые за все время, которое он находился в камере, и он не мог рассмотреть того, кто находился рядом с ним. Просто знал, что это человек, и к тому же известный ему.

В конце концов, подчиняясь не вполне осознанному импульсу, Сергей мысленно нащупал панель под потолком, прошелся вдоль идущего от нее провода и нашел выключатель. Оставалось сделать сущий пустяк — повернуть его, не прикасаясь к рычажку, поскольку выключатель находился в другой комнате, за запертой дверью.

Он никогда не делал ничего подобного, но сейчас ему был нужен свет — очень нужен, и, сконцентрировав всю свою волю, он повернул выключатель…

Панель под потолком загорелась не сразу, но, нехотя подчинившись его желанию, она наполнилась желтоватым светом.

Рядом с ним на кровати сидела женщина в знакомом пурпурном плаще…

«Откуда взялся свет? Я же решила его не зажигать… Неужели он сумел сделать это, не прикасаясь к выключателю? Нет. Это невозможно», — уловил Сергей обрывки ее мечущихся мыслей и, все еще не веря очевидному, спросил:

— Ружана?

— Узнал меня?

— Тебя трудно не узнать.

— Хотел меня увидеть?

— Еще бы! Я гнался за тобой два дня. Благодаря тебе я оказался в этой камере.

— И ты до сих пор веришь в это? До сих пор жаждешь меня убить?

— Твой слуга служит ордосам. А кому служишь ты?

— Я никому не служу. Я здесь только потому, что хочу помочь тебе.

«Самое странное, что это правда».

— Еще бы! Ты уже помогла мне один раз, открыв ворота при осаде дворца.

— Мотивы наших поступков часто остаются скрытыми. Возможно, и тогда я хотела помочь. К тому же это была не я.

— Но ты знала об этом и никого не предупредила.

— Да. Я знала. Жрен открыл ворота по моему приказу.

«Если бы не эти ворота, ты не гнался бы за мной по пустыне и не оказался бы в башне, ты не встретился бы с песчаным драконом, исказилась бы вся реальность моего мира. Все пошло бы по совершенно другому пути».

— Теперь у тебя появилась возможность рассчитаться. Что же ты медлишь? Может быть, тебе нужно оружие? У меня есть кинжал…

— Убить тебя? Мне нелегко будет это сделать…

«Я знаю. Потому что ты любишь меня. И мне это небезразлично. Поэтому я здесь».

— Сначала я хочу понять, зачем ты пришла, что тебе нужно на этот раз?

Он смотрел в лицо этой женщины, слишком похожее на лицо той, что появилась за тридевять земель отсюда, в его далеких снах. Теперь он впервые понял, что эти две женщины похожи только внешне. Образ из его сновидений заметно отличался от этой надменной аристократки. Ее красивые лживые глаза смеялись, словно она не понимала, как сильно рискует, вот только это было неверно — он не мог уловить ее мыслей, если не считать случайных обрывков. Она умела их прятать так же хорошо, как свои чувства, но ее страх был заметен Сергею даже сквозь притворный смех. И еще он знал, что она боится не его. Ощущение скрытой внешней опасности концентрировалось в ее мозгу и мощным потоком исходило наружу.

— У нас нет сейчас времени на долгий разговор. Ты ведь ничем не рискуешь. Тебе нечего терять, кроме подвала башни. Так, может быть, стоит поверить мне и не тратить время на пустые разговоры?

— С этим трудно не согласиться. Что я должен делать?

— Просто иди за мной. Дверь камеры открыта, а в коридоре нет стражи.

Он уже знал, что все обстоит именно так, вот только не знал почему. Оставалось встать с койки и последовать за ней к выходу. Что он и сделал. Решив, что никакие ее ухищрения не заставят его спуститься вниз, к подвалу, а в остальном она действительно права — терять ему нечего.

Приглушенный на ночь свет коридорных ламп создавал странное ощущение нереальности происходящего. Может быть, и это всего лишь сон? Он слишком хорошо помнил историю с возникновением дворца посреди пустыни. Ружана умеет конструировать и подчинять своей воле свои и чужие сны…

— Ты почти угадал. На самом деле меня здесь нет, и окружающие тебя стены я вижу во сне.

— Тогда отдай мне твой кинжал. Во сне наши поступки не способны изменить реальность. Разве не так?

— Смотря в каком сне. Но ты можешь попробовать…

Она протянула ему остро отточенное лезвие, украшенное филигранной резьбой. Киранский кинжал — этой стали здесь нет цены… Он сжал лезвие в ладони, желая почувствовать боль и увидеть собственную кровь. Словно таким образом надеялся разрушить колдовские чары полусна-полуяви. Но ощущение боли ничего не изменило, и он покорно продолжал следовать за Ружаной к открытому пандусу башни, так и не решив, что ему делать дальше с этим кинжалом. Через несколько минут, не встретив ни одного стражника на своем пути, они оказались за пределами сетчатой ограды.

Две лошади стояли здесь на привязи, и это было не менее странно, чем все остальное. Стражи башни при желании могли бы сосчитать песчинки в пустыне на многие километры вокруг. Сергей сразу же узнал приметного белого жеребца Ружаны и, не задавая новых вопросов, сел на другую лошадь.

Через несколько часов, когда башня скрылась из виду, а начавшийся рассвет высветил вокруг них однообразные барханы пустыни, Ружана решила сделать небольшой привал. Проверив упряжь и напившись, Сергей смог наконец задать один из самых мучительных своих вопросов:

— Так кто же ты на самом деле? Чего ты хочешь от меня?

— На самом деле я дочь Талосского князя.

— Дочери князей не путешествуют по пустыне в одиночку и не ввязываются в авантюры.

— Ты прав. Прежде всего я воспитанница Бертранского монастыря. И я готова беспрекословно выполнить волю своего учителя. Это он решил, что ты должен побывать в башне и все увидеть своими глазами.

— Зачем?

— Чтобы проникнуться стремлением разрушить ее. Сейчас ты еще слишком слаб, чтобы сделать это, ты не умеешь управлять силами, заложенными в тебе. Но учитель считает, что после обучения из тебя получится неплохой воин.

— Вот как? Мое мнение не имеет значения?

— Сейчас ты и сам еще не знаешь, чего хочешь. Позже твое мнение будет иметь решающее значение. Но пока ты еще даже не ученик.

Она держалась с ним покровительственно и говорила так, словно он был малым ребенком. Это раздражало Сергея, но в то же время он чувствовал, что в ее словах нет лжи, и это заставляло его сдерживаться.

— Объясни по крайней мере, что происходит? Мы все еще находимся в твоем сне?

— Уже нет. Именно поэтому нам нужно спешить. В башне поднялась тревога, скоро они бросятся в погоню за нами, а все, что там происходит, мне уже неподвластно.

— Я не понимаю, как можно вот так запросто переходить из снов в реальность! Разве такое возможно?

— Это трудно объяснить словами. Вспомни дворец, возникший в пустыне. Он перешел из моего сна в реальность, а его обгоревшие стены до сих пор стоят на прежнем месте.

Упоминание об осаде и предательстве, послужившем причиной разгрома его маленькой армии, отдалось в нем глухой болью.

— Зачем ты открыла ворота?

— Чтобы заставить тебя бросить эту бессмысленную схватку и последовать за Жреном.

— Ты знала, что я попаду в башню?

— Конечно, я это знала. Бертранские монахи умеют предвидеть будущее, а мой учитель один из лучших провидцев. Я знала, что ты попадешь в башню, а перед этим убьешь песчаного дракона и напьешься его крови. Я должна была заставить тебя сделать именно это.

— Но если будущее можно предвидеть, если ты заранее знала, что все произойдет именно так, зачем понадобилась гонка по пустыне?

— Будущее неоднозначно. Оно зависит от наших поступков. У нас есть воля, и всегда существует возможность выбора. Если бы ты не покинул замок, не погнался за Жреном, который в тот миг прикинулся мной, не встретил своего дракона — все будущее моего мира могло измениться.

О драконе он ей не говорил ни слова, она не могла знать о его стычке с чудовищем, и то, что она это знала, заставило Сергея поверить остальному.

— Если твои сны неотличимы от реальности, как ты определяешь, где находишься? Может быть, и сейчас мой побег и эта пустыня вокруг всего лишь сон?

Ружана посмотрела на него задумчиво, с непонятным для Сергея интересом.

— Твоя любознательность наверняка понравится моему учителю. Управление снами — очень сложное и тайное учение бертранских монахов, не все посвященные обладают этой способностью. Кроме знаний нужен еще и природный дар. Но ответ на твой вопрос не составляет секрета. Ты когда-нибудь видел сон, в котором предметы отбрасывают тени?

— Не знаю. Я не обращал на это внимание.

— Никто не помнит этого. Потому что их нет — ни теней, ни отражений в зеркалах. Все предметы там нематериальны. Они сами всего лишь отражение материальных предметов, сохранившихся в твоей памяти. Но объяснить тебе это на ходу я не сумею, а нам пора двигаться дальше.

Они вскочили в седла, и Сергей невольно перевел взгляд на песок рядом со своей лошадью. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, становилось жарко, и тень, густая и черная, не отставала от жеребца ни на шаг.

Тропа, ведущая от часовой башни в глубь пустыни, кончилась, скрытая свежими наносами песка, ноги лошадей вязли, скорость движения резко снизилась, им пришлось перестроиться, и теперь он вынужден был следовать за Ружаной, выбиравшей дорогу по одной ей известным приметам. Жара с каждым часом усиливалась. Их беседа прервалась сама собой, и Сергей ехал, угрюмо опустив поводья и предоставив хорошо тренированной лошади самой следовать за лидером, ставя копыта след в след. Мысли теснились в его голове, перемешиваясь с тревогой. Грозное предчувствие опасности, не покидавшее его с самого первого момента бегства, теперь усилилось. Он чувствовал погоню. Только никак не мог понять, кто именно их преследует. Чужая воля мешала ему пробиться сквозь ментальный щит преследователей. Все же с некоторой долей вероятности ему удалось определить, что их преследуют не только люди и этих существ не так уж много. Преследователи двигались чертовски быстро, с каждым часом сокращая расстояние между ними.

Ближе к вечеру, когда жара немного спала, характер местности изменился. Почва стала тверже. Там и тут сквозь наносы песка проглядывала твердая корка покрытой трещинами материнской породы, а кое-где появились даже первые кустики пустынных растений. Почувствовав близость воды, лошади ускорили шаг. Ружана придержала своего жеребца и подождала, пока Сергей поравняется с ней.

— Нам придется сделать еще один привал, хотя бы на пару часов, иначе останемся без лошадей. Впереди есть небольшой оазис.

— Погоня слишком близко. Если остановимся, они нас настигнут.

— Без лошадей они нас настигнут наверняка.

— Может быть, тебе стоит заснуть? Во сне ты могла бы остановить преследователей или перенести нас поближе к монастырю.

— Все не так просто. На стыковку виртуального сна с реальностью уходит слишком много сил. Пройдет не меньше недели, прежде чем я смогу сделать что-нибудь подобное. Чтобы пробиться сквозь защиту часовой башни и вытащить тебя оттуда, понадобились все мои силы. И не только мои — по приказу моего учителя многие монахи Бертранского монастыря участвовали в твоем спасении. Все они полностью исчерпали свои силы в той невидимой схватке, что там разгорелась. Теперь нам нельзя рассчитывать на их помощь.

— Тогда нужно готовиться к встрече с врагом.

— Если нас настигнут, сопротивляться бесполезно. С одним кинжалом ты не сможешь одолеть монстров, которых создают ордосы. Вероятность нашей гибели слишком велика. Я это знала и знаю, что, если нас настигнут, мы оба погибнем.

Явно не желая продолжения этого разговора, Ружана вновь уехала вперед, делая вид, что все ее внимание поглощено высматриванием едва заметной тропы, ведущей к оазису. Чем ближе знакомился Сергей с этой женщиной, тем большее удивление она у него вызывала. Слишком много противоречивых чувств было связано с ней с первого дня их встречи.

Она была высокомерной княжной в гостинице Захрана, она была обходительна и почти нежна с ним в своем возникшем из небытия дворце, она сама пришла к нему той ночью, и, если внимательно присмотреться, можно заметить крохотный шрамик на ее нижней губе, оставшийся от единственного поцелуя, полученного им за все время их знакомства.

Потом она предала его, заманила в ловушку и сама же освободила из смертоносной ордосской башни. Любой нормальный человек на его месте предпочел бы держаться подальше от такой взрывоопасной смеси. Но Сергея это только привлекало, и он был благодарен судьбе за то, что встретил эту женщину.

Вскоре из-за барханов выглянули верхушки пальм, а еще через полчаса они остановили лошадей, стреножили их, достали воду из колодца и смогли напоить животных. Теперь им предстояло самое трудное — ждать, пока спадет жара и лошади хоть немного отдохнут. Ждать, зная, что каждая минута промедления сокращает расстояние между ними и смертоносными посланниками ордосов.