Атака на городскую базу чистильщиков началась ровно через пять минут после того, как Алексей выключил свой телефон, закончив разговор с Сергеем.

Первая волна автоматчиков, используя тросы и кошки, хлынула через забор и была почти вся обездвижена излучением парализаторов, лишь несколько человек, успевших спрыгнуть с забора обратно на улицу, уцелели.

Но противник, выступивший против них, оказался достаточно опытным в локальных уличных боях, и он не повторял ошибок.

Укрывшись за машинами, бандиты начали массированный обстрел базы. Огонь автоматов, отсекаемый высоким каменным забором, практически не наносил вреда и доставал только до верхних этажей здания, где давно никого не было. Но непрекращавшиеся разрывы гранатометных мин, следовавшие через равные промежутки времени, заполняли весь двор визгом осколков, летевших так густо, что укрыться от них казалось невозможным. К счастью, у противника было всего два гранатомета, и это давало оборонявшимся некоторый шанс. После каждого выстрела гранатометчики меняли прицел, и по команде командира своего подразделения все находившиеся во дворе чистильщики бросками передвигались на места только что разорвавшихся мин, укрываясь в еще теплых воронках.

Далеко в стороне от дома, в переулке, завыла сирена милицейской машины и почти сразу же смолкла — милиция предпочитала не вмешиваться в разборки такого масштаба… Но даже этот короткий вой сирены отвлек внимание противника, позволив обоим Никам благополучно отползти к зданию и укрыться в подвале, узкие оконца которого можно было использовать как бойницы. Без их непосредственного участия оборона во дворе значительно ослабла, и все, кто еще уцелел под минометным обстрелом, стали отползать к зданию.

Выбив оборонявшихся со двора, противник повторил атаку…

— Четко действуют. Похоже на воинское подразделение, — подытожил Ник Маленький свои наблюдения. — Сейчас они преодолеют забор, но вперед не пойдут, будут окапываться, а из подвала мы их там не достанем.

— Что будем делать? — осведомился Большой Ник, всегда воспринимавший указания меньшего как аксиому и никогда не пытавшийся оспорить его решения во время боя.

— Будем ждать. Рано или поздно им придется продолжить штурм.

— К тому времени они все здесь размолотят!

— Это уж точно. Но после того как бандюги займут позицию во дворе и прекратят свой бессмысленный, неприцельный огонь, можно будет попробовать к ним подобраться для ближнего боя.

— Генераторы?

— Можно и без генераторов обойтись, хватит с нас плащей. Надо посчитаться с теми, кто положил наших людей, да и двор нужно очистить, чтобы вынести раненых. Поработаем ножами.

— Я попробую! — сразу же согласился Ник Большой.

— Попробуем вместе.

Спустя какое-то время после того, как бандиты укрепились на новой позиции внутри двора, две неразличимые тени выскользнули из подвала и очутились в расположении окопавшегося противника.

Возникавшие из пустоты лезвия сверкали в лучах фонарей, с помощью которых уцелевшие бандиты пытались понять, что происходит. Но видели только эти летающие в воздухе ножи и фонтаны крови. Дикие вопли смертельно раненных людей внесли свою лепту в общую панику, и ужас охватил всех, кто оказался во внутреннем дворе. Вскоре от второй волны, проникшей на территорию базы, никого не осталось.

Но увлеченные рукопашной Ники не заметили, что одновременно с атакой на центральные ворота противник предпринял обходной маневр и небольшая группа нападавших с заднего двора уже просочилась в хозяйственные постройки и короткими перебежками двинулась к зданию с тыльной стороны, не привлекая к себе внимания оборонявшихся.

Алексей во время атаки оставался в другом отделении подвала, прикрывая самое ценное, что было на городской базе, — телепортационную установку лифта… Лишившись этого единственного пути отхода, им уже не на что было бы надеяться. Ведя огонь из трофейного автомата короткими очередями по мелькавшим в глубине двора фигурам, Алексей не мог отвлечься даже на телефонный звонок, все свое внимание, без остатка, переключив на то, чтобы не дать противнику ворваться в здание. К сожалению, он не мог действовать на два фронта одновременно, а на задний двор из подвала не выходило ни одного окна…

Он понял свою ошибку лишь тогда, когда из окон над его головой застучали автоматные очереди бандитов. Вначале он не понял, куда они стреляют, но уже через мгновение увидел в приборе ночного видения, укрепленном на стволе автомата, две странные фигуры, бежавшие к зданию из глубины двора.

Генераторы невидимости не могли нейтрализовать тепловые лучи, и если противник располагал приборами ночного видения, то обе эти фигуры были видны ему так же хорошо, как и самому Алексею…

Он закричал, пытаясь предупредить товарищей об опасности, но было уже поздно. Срезанные прицельными автоматными очередями, оба Ника упали на землю…

Когда началась атака, Наташа находилась в мониторной на пятом этаже здания. Здесь она и должна была оставаться — по тревожному расписанию, для того, чтобы корректировать действия своих товарищей, используя камеры наружного наблюдения, установленные по всему периметру здания.

Вот только тревожное расписание не учитывало одного обстоятельства — того, что именно пятый этаж может оказаться самой опасной зоной и основной мишенью для огня автоматчиков…

В начале атаки она еще пыталась наладить связь, но в горячке боя никто не ответил на ее вызовы, а когда автоматчики перенесли огонь на светящиеся окна пятого этажа, ей пришлось лечь на пол, и она не заметила опасности, угрожавшей ей самой.

Трое одетых в защитные комбинезоны людей в черных масках появились в мониторной одновременно. Двигались они так стремительно, что молодая женщина не успела даже подняться с пола.

Разгоряченные боем бандиты, убедившись в том, что на верхних этажах здания больше никого нет, и отдав по рации короткий приказ автоматчикам, немедленно прекратившим огонь по верхнему этажу, решили воспользоваться молодой женщиной как своим законным трофеем.

Борьба была короткой и проходила в полном молчании, ни нападавшие, ни сама Наташа не издали ни звука. Бандитам следовало бы знать, что подобное самообладание жертвы не сулит им ничего хорошего. Но награда казалась такой опьяняюще близкой, а жертва такой беспомощной, что они забыли об осторожности.

Не прошло и пары минут, как с Наташи сорвали одежду и, повалив на стол, грубо раздвинули ей ноги Стиснув зубы, она терпела ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы все трое увлеклись ее телом и полностью забыли обо всем остальном. Один лежал на ней. Он не снял даже пояса, на котором висел спецназовский, широкий кинжал — и это сейчас было единственное, на что она могла рассчитывать. Второй бандит пытался открыть ей рот, надавив на скулы, и она не стала сопротивляться даже этой гнусности.

Наибольшую опасность представлял третий, ожидавший своей очереди. Он стоял сбоку и, фиксируя ее за руку, жадно пожирал глазами беспомощное женское тело. Через какое-то время, решив, что жертва полностью находится в их власти, он отпустил ее беспомощную, расслабленную руку и перенес свою на ее грудь.

Только тогда Наташа позволила себе перевести правую руку на рукоятку кинжала.

Как только кинжал выскользнул из ножен и оказался у нее в руке, она, упершись в стол свободной рукой, изо всех сил рванулась вперед, к третьему, которой представлял наибольшую опасность именно потому, что оставался до сих пор наблюдателем.

Она ударила снизу, из неудобного положения, но все же сумела попасть куда-то выше солнечного сплетения. Широкое лезвие вошло в тело бандита почти наполовину и остановилось, зацепившись зазубренным лезвием за кость, она рванула его обратно, но освободить нож ей так и не удалось.

Одновременно с ударом ножа она резко стиснула челюсти и ощутила, как в горло ей хлынул отвратительный соленый фонтан крови.

Ей удалось вывести из строя сразу двоих Вопль второго, лишившегося своего главного оружия, можно было услышать даже у ворот здания

Но оставался еще третий, прижимавший ее к поверхности стола своим грузным, отвратительно пахнувшим телом, и на него у нее уже не осталось времени. Возможно, она бы успела разобраться и с этим, если бы ее не подвел нож. Пока она пыталась освободить застрявшее в ребрах оружие, последний из насильников, разобравшись наконец в том, что происходит, нанес ей страшный удар в лицо, а затем, вырвав нож из тела своего товарища, начал изо всех сил, раз за разом, наносить удары ей в грудь. Лишь после этого она первый раз закричала, уже захлебываясь собственной кровью.

И этот крик заставил Алексея броситься к лифту, забыв обо всем остальном.

На пятом этаже, распахнув дверь мониторной, он увидел картину, врезавшуюся в его память на всю оставшуюся жизнь. Он почувствовал, как багровое пламя ненависти и отчаяния затопило его сознание.

Он плохо помнил, что делал потом, когда бросился на огромного двухметрового бандита с голыми руками, забыв об оружии. Он словно превратился в дикого зверя и, прыгнув, вцепился ему в горло зубами, в то место, где проходила яремная вена. Он рвал это ненавистное горло до тех пор, пока противник не потерял сознание от потери крови и не рухнул на пол. Левый глаз почему-то заплыл, но Сергей даже не заметил встречного удара, направленного ему в лицо.

Второй из еще живых бандитов катался по полу и дико орал, прижимая руки к окровавленным брюкам. Сергей заставил его замолчать ударом ботинка в висок. И лишь тогда медленно подошел к своей Наташке и укрыл ее тело плащом.

Даже похоронить он ее не сможет, проклятый телепортатор не способен переносить за раз больше одного человека без специального прибора, который был только у Сергея, а кнопка, направляющая лифт на подземную базу, включается только изнутри. Но он все же устроит ей достойное погребение… Эти сволочи надолго запомнят его.

Сейчас, когда страшные раны на груди Наташи скрыл плащ, она казалась уснувшей. Неестественное спокойствие и несвойственное живым умиротворение разлились по ее лицу. Осторожно, словно боясь ее разбудить, он подошел к ней, нагнулся и поцеловал в ледяные губы.

— Прости, девочка, что я не смог тебя уберечь…

Снизу по лестнице донесся топот многих ног — стрельба в подвале и во дворе прекратилась. У него оставалось всего несколько секунд. Но, прежде чем осуществить задуманное, он внимательно осмотрел двор и подвал, в последний раз воспользовавшись наружными камерами наблюдения. Лишь убедившись, что ни во дворе, ни в самом здании не осталось в живых никого из его товарищей, он медленно, словно спешить теперь уже было незачем, направился к кабине лифта и, прежде чем захлопнуть дверцу, еще раз взглянул на Наташу, стараясь запомнить ее навсегда. Как будто он мог ее забыть.

Лишь в это мгновение он до конца понял, что видит ее в последний раз и никто никогда больше не сможет ее увидеть… Затем он прикрыл дверь и разбил стекло над красной кнопкой самоликвидации.

Первые пули уже ударили в металлическую дверь кабины, когда Алексей одновременно нажал кнопку несуществующего шестого этажа и большую, красную, ту самую, которую можно было нажать всего один раз…

Через несколько секунд после того, как он, шатаясь, вышел из приемной кабины транспортатора на подземной базе, над зданием «Стройинвеста» на окраине Москвы прогремел чудовищный взрыв, навсегда похоронив в своем пламени всех участников разыгравшейся здесь трагедии.

Сергей, ожидавший, когда закончится затянувшееся прощание Митрохина с дочерью, услышал за своей спиной шаги и резко обернулся.

Вид Алексея был страшен. Правый рукав комбинезона разорван, левая половина лица представляла собой сплошной кровоподтек. Волна запахов — крови, дыма и пороха — ворвалась вместе с ним в помещение. Но самым страшным на этом избитом и почти нечеловеческом лице были глаза. Они горели изнутри темной ненавистью и болью, которых никогда раньше не замечал в своем друге Сергей.

— Что случилось? — Вопрос сорвался сам собой, прежде чем у него перехватило дыхание от внезапного понимания, и до того, как ответил Алексей, он высказал свою догадку вслух: — Погибли Ники? Оба?

— Не только они… Наташку убили… Она пыталась сопротивляться, и ее зарезали… А ребята нарвались на прицельный огонь из дома, когда возвращались. У нападавших были приборы ночного видения… Они знали, где нас искать и как нас уничтожить. И они это сделали.

На несколько минут в металлической комнате повисло тяжелое, неестественное молчание. Сергей понимал, что уже никакие слова не помогут Алексею и не исправят положение, — все рухнуло в одночасье…

И вдруг в неестественной гробовой тишине, повисшей в телепортационной кабине, прорезался голос Митрохина:

— Я вас предупреждал. И это только начало. За меня будут мстить долго. Все ваши родственники погибнут. Все до одного.

Казалось, лишь один человек в этой комнате не понял значения произнесенных только что фраз. Жанна, сидящая на подлокотнике кресла и обнимавшая отчима, вдруг вскинулась и, отстранившись от него, спросила:

— О чем ты говоришь, отец? О чем?!

Ее вопрос повис в воздухе, не затронув сознания главного действующего лица начавшейся новой трагедии.

— Так вы все еще здесь, сволочи?!

И прежде чем Сергей успел что-нибудь сделать, даже прежде, чем он успел понять, что происходит, Алексей рванулся к рубильнику. Словно вихрь, он мгновенно пересек комнату, и отчаянный крик Сергея «Не на-а-до!» был прерван ослепительной вспышкой, в которой на секунду исчезло красное кресло.

Когда облако энергии рассеялось, в комнате остались лишь они двое.