О том, что по скоростной магистрали по направлению к столице движется неопознанная боевая машина, дежурному по городу доложили гаишные посты.

Сразу же по тревоге было поднято звено штурмовиков, но танк не отвечал на сигналы и требования остановиться, а отдать приказ открыть огонь на поражение по неизвестному объекту из боевого оружия дежурный так и не решился. И его можно было понять — слишком трудно было поверить в то, что в центре огромной державы ни с того ни с сего появилась чужая машина. Все, что угодно, могло прийти в голову — пьяный водитель угнал танк, какое-то военное ведомство проводит испытание или маневры, только не то, что эта машина вообще не принадлежит Земле.

Пока докладывали по начальству, пока совещались, пока наводили справки в боевых частях, дислоцированных к северу от города, танк приблизился к столице настолько, что возникла необходимость в экстренных мерах. Ни один уважающий себя генерал не мог допустить, чтобы в столицу беспрепятственно ворвалась неизвестная боевая машина. А если такое все же случится — с генеральскими погонами можно прощаться.

Противотанковые ракеты, выпущенные штурмовиками, бесследно исчезли, соприкоснувшись с поверхностью неизвестной машины, взрывов не было вообще, и после этого игра перешла в совершенно иную плоскость.

К тому времени удалось выяснить, откуда именно пришла машина. Поскольку такую громадину невозможно было бы спрятать в обычной деревенской усадьбе, срочно провели специальное расследование среди жителей села Вахруши, и впервые на свет появилась гипотеза о внеземном происхождении объекта…

Генерал Петров получил приказ любой ценой остановить «неопознанный наземный объект» и не допустить его проникновение на территорию столицы.

Выбор командира специального войскового соединения во многом оказался случайным, хотя бы потому, что у высокого начальства не было времени на подбор соответствующего кандидата на эту весьма сомнительную должность. И, возможно, именно поэтому выбор оказался удачным.

Петров прошел Афган и дослужился там сначала до командира полка, а затем и дивизии. После окончания войны из-за своего неуживчивого, независимого характера он не получил в армии достойной должности и подал в отставку. Однако оформить ее не успели, и вот теперь вместо отставки Петров получил приказ остановить движущийся к столице неопознанный объект, «возможно, неземного происхождения».

Любой другой генерал на месте Петрова скорее всего потребовал бы от начальства хотя бы разъяснений, но Петров не привык обсуждать приказы, и вскоре недалеко от безымянной речки, пересекавшей западное шоссе, ведущее к столице, в тридцати километрах от городской черты возник наспех созданный оборонительный рубеж.

Шоссе тремя линиями перегородили металлические ежи, а по бокам трассы, закопанные в капониры, ощетинились своими стволами шестидесятипятимиллиметровые противотанковые батареи. За ними, на второй линии обороны, расположился ракетный дивизион, способный своими противотанковыми ракетами с лазерным, тепловым и радионаведением остановить идущий на марше танковый полк.

Радары наведения, развернутые на холмах вдоль шоссе, могли без промаха направить ракеты в любую цель с расстояния в несколько десятков километров.

Данные от воздушной разведки поступали непрерывно, но звену штурмовиков поддержки было приказано повторно огня не открывать, вплоть до появления цели на огневом рубеже противотанковых батарей. Учитывая опыт первой неудачной атаки, Петров решил обрушить на противника одновременно всю имевшуюся в его распоряжении огневую мощь.

И в этот самый напряженный момент, когда до появления цели оставалось всего несколько минут, генералу доложили, что с ним требует встречи какой-то Копылов.

— Что значит «требует»? — спросил генерал, оторвавшись от окуляров полевого дальномера и недовольно уставившись на вестового.

— Он говорит, что располагает данными, которые могут существенно повлиять на исход столкновения с объектом.

— Кто он такой, этот Копылов?

— Какой-то журналист. — Вестовой, молодой лейтенантик, только что назначенный на эту должность, нерешительно помялся, словно не решаясь продолжать. — Он говорит, что он известный журналист и на расследование, связанное с этим объектом, потратил несколько лет. Еще он сказал, что если вы его не выслушаете, он представит нас в невыгодном свете во всей центральной прессе.

— Шантаж? Это становится интересным. Мне придется проучить этого нахала. Приведите его.

Вестовой немедленно испарился, радуясь тому, что недовольство начальства не обратилось на него лично. И уже через пару минут перед Петровым предстал невзрачный человечек маленького роста, в помятой гражданской одежде, к тому же давно не бритый. Петров, с детства воспитывавшийся в кадетском корпусе, терпеть не мог нерях и сразу почувствовал, как к его давней, вполне оправданной нелюбви к журналистам примешивается элементарная брезгливость.

— Что вам нужно?! — почти прорычал он в сторону журналиста, на этот раз даже не оторвавшись от своего оптического дальномера, в котором, впрочем, в настоящий момент кроме пустого шоссе и холмов с решетками локаторов ничего не было видно.

— Моя фамилия Копылов, — произнес человечек так, словно генерал, услышав его имя, немедленно вытянется перед ним по стойке «смирно».

— И что с того?

— Я печатаюсь во многих центральных газетах, мое имя хорошо известно даже в правительственных кругах.

— Переходите к делу или убирайтесь — у меня нет времени выслушивать этот треп. От вашего брата журналиста за версту разит блевотиной.

— Хорошо. Перехожу прямо к делу, — неожиданно спокойно согласился Копылов, словно не заметив нарочитой грубости генерала. — Месяц назад в институте физики плазмы провели эксперимент с прорывом временной постоянной. Неудачный, как там считают. После этого эксперимента бесследно исчез ученый, руководивший работами по созданию машины времени. Он исчез не во время самого эксперимента, а немного позже, когда свидетелей в зале не было.

Поскольку официальные органы до сих пор не признали факт исчезновения ученого и не предприняли серьезного расследования этого случая, мне пришлось провести свое собственное журналистское расследование.

— Как же, наслышан я о ваших расследованиях! — проворчал Петров, невольно, впрочем, заинтересовавшись этим фантастическим рассказом, хотя и не мог понять, какое все это имеет отношение к танку, идущему по столичному шоссе.

— Я собрал все факты, связанные с этим случаем, и пришел к выводу, что профессору Северцеву удалось прорвать временной барьер. Он установил пространственный мост, связавший наш мир с параллельным, существующим в ином временном измерении. Мост, который продолжает действовать и в настоящее время…

— Вы хотите сказать, что наш незваный гость пришел оттуда?

— Вполне возможно, генерал, более того, это наиболее вероятное объяснение всех странностей, связанных с этим объектом. Вначале его размеры не превышали двух десятков сантиметров. Он попал в наш мир, так сказать, в упакованном виде. В виде детской игрушки, если хотите, и именно в таком виде был вынесен за пределы территории института. Оставшись не замеченным охраной.

— Вы-то откуда об этом знаете?

— Я беседовал со многими людьми, в том числе и с уборщицей, нашедшей игрушечный танк на платформе машины времени.

— Предположим, вы правы, что из этого следует? — Петров незаметно для себя изменил первоначальный тон разговора. В любом деле он умел распознать настоящего специалиста и всегда относился к ним с уважением.

— Прежде всего то, что вы имеете дело не с обычной боевой машиной. Ее реакция на вашу атаку может быть непредсказуемой и даже парадоксальной.

— С этим мы уже столкнулись. Звено штурмовиков произвело ракетный залп по объекту, даже не запросив на это соответствующего разрешения. — Казалось, генерал почти оправдывается перед этим невзрачным, неряшливо одетым человеком. Но Копылов настолько заинтересовался услышанным, что даже не заметил этого.

— И что же? Что произошло?!

— Эта информация секретна, но поскольку вы почти догадались… Короче, если вы дадите мне слово не использовать ее для печати…

— Я здесь не для того, чтобы написать еще один репортаж! Здесь происходят вещи, от которых, возможно, зависит дальнейшая судьба всей нашей цивилизации!

Петров поморщился от этих громких слов, но тем не менее продолжил:

— Ракеты вошли в тело объекта и бесследно исчезли. Взрыва не последовало.

— Это все?

— Не совсем… Объект после залпа увеличил свои размеры почти вдвое…

— Значит, он использовал энергию взрыва для своего роста… И, возможно, не только энергию… Первоначально для роста ему было достаточно контакта с водой, но, видимо, он изменился… Воды вокруг сколько угодно, и она его больше не интересует. Ему нужен металл из оболочек снарядов, энергия взрыва, химические вещества и еще много чего… Скоро мы узнаем, что именно…

— Откуда вы знаете про воду?

— Мальчик, в подарок которому предназначалась игрушка, вынесенная с территории института плазмы, решил ее вымыть, а может быть, хотел проверить на преодоление водной преграды… Тогда она и начала расти.

— Что произошло с мальчиком?

— Отделался легким испугом. Объект им не заинтересовался.

— Вы хотите сказать, что у него может быть выборочный интерес к конкретным людям?

— Его форма — всего лишь маскировка. Вы должны все время помнить об этом! Она не имеет никакого значения. Под ней скрывается нечто, совершенно не известное земной науке. Некая и, вполне возможно, разумная субстанция, у которой имеются свои конкретные задачи, своя цель в нашем мире. Чем скорее мы в этом разберемся, тем больше шансов на успех. Стрелять по нему из пушек — это даже не глупость и не преступление. Это нечто большее, я даже не знаю, как это назвать.

— Вам придется срочно придумать название, потому что очень скоро вы будете в этом участвовать. У меня приказ остановить объект любой ценой. Не дать ему войти в столицу. Ну а вы… Я разрешу вам остаться в качестве наблюдателя от общественности. Приятно будет хотя бы раз в жизни разделить ответственность с одним из вас. Но даже если вы захотите сбежать, вас отсюда не выпустят до окончания операции.

— Стрельбой вы его не остановите… — почему-то шепотом произнес Копылов, и было заметно, как крупные бисеринки пота выступили на его лбу. Впрочем, генерал этого не заметил и не услышал последней реплики журналиста. В окулярах его дальномера наконец появилась цель.

Батареи ударили единым залпом, земля вздрогнула под ногами, звонкие удары орудийных выстрелов перекрыл и задавил рев ракетных установок, расположенных за ними. Дымные хвосты, разрезанные огненными сполохами, пронеслись над головами стрелявших, для того чтобы исчезнуть в развороченной, вставшей дыбом земле и добавить свою энергию разрушения к дикой какофонии разрывов.

Казалось, на месте разрывов смешались земля и небо. Казалось, в этом аду не может уцелеть ничто движущееся, ничто живое.

Но танк выполз из облака разрывов и как ни в чем не бывало продолжил свое движение по шоссе. Какое-то время казалось, что с ним ничего не произошло. Потом его башня стала увеличиваться странным, непропорциональным образом. Теперь она походила на шляпу какого-то гигантского гриба, накрывшего машину сверху, и если бы не огромный ствол пушки, торчавший из середины этого безобразного нароста, можно было бы предположить, что к боевой технике это уродливое образование не имеет никакого отношения.

— Сейчас он ответит… — прошептал Копылов и, не услышав собственного голоса, прокричал эту фразу несколько раз, как заклинание. Никто даже не обернулся в его сторону. Штабные офицеры, связисты, наводчики и сам Петров были слишком поглощены развернувшейся перед ними неправдоподобной картиной.

Выстрел чудовищного орудия больше всего походил на вспышку молнии, распоровшей горизонт у них над головами. Звука не было, или их истерзанные уши были просто не в состоянии его услышать. В той стороне, за холмами, где располагались ракетные установки, что-то льдисто сверкнуло, и прежде чем пришел доклад о том, что ракетные установки прекратили свое существование, танк уже достиг батарейных позиций. Теперь орудия прямой наводкой били по чудовищному пришельцу, продолжавшему увеличиваться в размерах. Беглый огонь выплевывал град стальных болванок, исчезавших в теле машины с хлюпающим всплеском. Сами снаряды невозможно было рассмотреть, но зато хорошо были видны воронки, возникавшие в местах их попаданий и тут же исчезавшие, словно бронебойные снаряды погружались в мягкую резину или густой кисель.

Танк достиг заграждения из десятиметровых стальных ежей, подмял их под себя, вдавил в землю или, возможно, позволил им погрузиться внутрь своего корпуса. Как бы там ни было, когда машина миновала линию заграждений, от ежей остались лишь короткие пеньки, сверкавшие на солнце свежими срезами. Теперь между танком и линией капониров, внутри которых стояли орудия, не осталось никаких преград. С командного наблюдательного пункта было видно, как врассыпную, в разные стороны побежали от орудий фигурки людей, казавшиеся крохотными на фоне чудовищной громады танка, достигавшей теперь высоты многоэтажного здания.

Генерал, так и не оторвавшийся от окуляров своей трубы, чувствовал себя посторонним наблюдателем, а не участником развернувшихся перед ним событий. Да так оно, в сущности, и было. События вышли из-под контроля и развивались по своей, неведомой ему логике, к тому же слишком быстро для того, чтобы воля одного человека могла в них что-то изменить. Впрочем, последнее оказалось все же не совсем верным…

Был еще один участник этих событий, журналист Копылов. И это именно он бежал сейчас от наблюдательного пункта к шоссе наперерез надвигавшейся на людей чужой громаде.