ГЛАВА 21
С утра, пока техники готовили машину в дорогу, Неверов засел в радиорубке, пытаясь связаться с кораблем и выяснить хоть что-то о состоянии Элайн. Мешал сильный фон несколько необычных помех, словно кто-то специально прикрывал район базы ионизированным слоем воздуха. Когда же наконец по экстренному каналу ему удалось добраться до Гурко, тот наотрез отказался отвечать на вопросы.
«Пациентка находится в карантине, и я не намерен нарушать режим!» — это было все, что удалось разобрать Неверову. Убедившись в бесполезности дальнейших попыток восстановить связь, он отправился к техникам, чтобы ускорить подготовку вездехода. Возможно, связь проще будет наладить, когда они покинут район базы. На вездеходе была своя достаточно мощная рация.
Усилиями техников за несколько часов обычный вездеход на воздушной подушке был превращен в хорошо укрепленную военную машину.
Главным приобретением оказалась стрелковая башня, грубо сваренная из пластитроновой брони.
Из нее открывался хороший обзор, к тому же стрелок мог свободно вращать ее во все стороны с помощью педалей. Стволы спаренной бластерной установки грозно торчали из амбразуры, прикрытой изнутри специальным щитком.
Наблюдать за местностью и наводить оружие на цель стрелок мог с помощью специальных оптических датчиков, расположенных в нескольких местах на корпусе машины.
Экран в башне создавал полную иллюзию прозрачности ее стенок, лишь перекрестие прицела в центре этой мирной картины несколько портило общее впечатление.
Выехали они только к одиннадцати часам. Все остальное время ушло на подготовку. Как всегда, сборы оказались дольше, чем предполагали.
Неверов сидел на переднем сиденье рядом с водителем. Отсюда тоже открывался хороший обзор местности, хотя и не такой, как из стрелковой башни.
Поверхность холма, по которому шла машина, была усыпана крупными скальными обломками и постепенно понижалась. Водителю приходилось все время маневрировать, чтобы втиснуть вездеход в постоянно сужавшиеся проходы между скал.
Несмотря на неровности почвы, тряски не ощущалось — машина, зависнув на гравитационной подушке в метре над поверхностью почвы, шла так, словно катилась по невидимым рельсам.
В случае необходимости они могли подняться еще выше и избежать утомительного маневрирования между скал, но это требовало дополнительного расхода энергии.
Никто из них не знал, сколько времени продлится поход, и потому энергию приходилось экономить.
Машина, повинуясь указаниям наружных биологических датчиков, уверенно шла на север. Им повезло. Ночью не было дождя, и след грайранских собак сохранился настолько хорошо, что не приходилось задерживаться для выверки показания приборов. Все датчики показывали одно и то же направление.
В скалах постоянно встречались непривычно большие кристаллы слюды, отражавшие солнечные блики.
— Так похоже на окна, все время хочется остановиться… — пробормотал водитель, закладывая очередной крутой поворот.
Неверов внимательно посмотрел на хорошо знакомого ему парня. Селезнев совсем еще недавно занимал должность четвертого аварийного пилота на корабле. После высадки на планету аварийная команда в полном составе перешла в распоряжение колониальной администрации.
— Соскучился по дому?
— Не то слово… На Марсе у меня остались жена и дочка, понимаю, что больше никогда их не увижу, а поверить до сих пор не могу.
Неверову нечего было сказать ему в утешение, не было таких слов. Им предстояло отвоевать свое место под солнцем на этой земле, и Степан знал, что вскоре постоянные схватки заслонят воспоминания о доме — отодвинут их на второй план. Слова же тут бессильны.
Примерно через два километра местность выровнялась, они въехали в речную долину. Впереди километрах в трех блестела поверхность широкой реки, которой, однако, на карте не было. Месяц назад, когда проводились орбитальные картографические съемки, ее вообще здесь не было. Река появилась после недавних проливных дождей, и скорей всего ненадолго. На Исканте все менялось слишком быстро. Иногда Неверову казалось, что даже само время здесь уплотнилось в несколько раз — некогда было остановиться, задуматься о том, что с ними будет завтра. Вот и сейчас его мысли занимали лишь насущные проблемы: смогут ли они беспрепятственно пересечь реку, не подведет ли генератор гравитационной подушки, его монтировали перед самым отъездом и не успели как следует проверить. Да еще давала о себе знать глубоко запрятанная тревога за Элайн. Не слишком-то он доверял Гурко. Как только закончится этот поход, он вернется на корабль и лично выяснит, что он там вытворяет с этим карантином, и почему не выполнено его поручение о немедленном биологическом обследовании Элайн.
Проблемы наслаивались одна на другую, но сейчас его больше всего беспокоило, что след грайров на той стороне реки может потеряться.
Про себя он никогда не называл их собаками, хотя не стал спорить, когда колонисты присвоили им это легендарное имя. В любой флотской байке присутствовали грайранские собаки, которые всегда появлялись перед гибелью космического корабля… Возможно, в этом что-то есть, если вспомнить историю с Ковентри.
Чем ближе они подъезжали к реке, тем гуще становилась растительность. Ее темный синеватый цвет все время напоминал о том, что они находятся на чужой планете.
Деревьев не было, только редкие кусты с голыми ветками да высокая трава, пригибавшаяся под машиной от давления гравитационного вихря.
Нигде не было заметно никаких следов живности. Планета словно вымерла.
Воспользовавшись мирным началом экспедиции, Неверов набрал на пульте рации код вызова корабля. Который раз за сегодняшний день! Но Гурко опять не соизволил ответить, пришлось прибегнуть к экстренному вызову. Слава Богу, помехи здесь, как он и предполагал, значительно ослабели.
— Вы мне мешаете. Как только будут какие-нибудь новости — я вам сообщу, — раздраженно сказал Гурко.
— Вы провели обследование?
— Да, в конце концов мне пришлось это сделать.
— Так скажите наконец, каков результат! — С каждым разом Неверову все труднее было разговаривать с этим человеком, и сейчас он с трудом сдерживался, понимая, что, если сорвется и выскажет все, что думает, никаких сведений об Элайн ему не дождаться. Гурко попросту отключится, как делал это уже не раз.
— Что касается физических параметров организма пациентки, то здесь нет никаких отклонений. Последствия пережитого ею нервного шока почти незаметны. Ее нервная система обладает высокой степенью сопротивляемости. Я бы даже сказал, слишком высокой.
— Что вы имеете в виду?
— Психологические тесты не проходят. Любые попытки стандартной компьютерной диагностики ее психического состояния полностью блокируются. Раньше мне не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
Неверов похолодел — подтверждались его худшие опасения.
— Это, может быть, как-то связано с посторонним биологическим воздействием на ее организм? След от укуса не имеет к этому отношения?
— Мы еще только к этому подходим. Это непростое исследование. Пожалуйста, больше не мешайте мне.
Гурко отключился, и Неверов, не сдержавшись, произнес вслух все, что он думал о докторах вообще и о Гурко в частности.
Селезнев понимающе усмехнулся. Они шли уже вдоль самой кромки воды, но приборы все еще четко фиксировали след.
Тщательно подбирая состав группы для этой экспедиции, Неверов решил ввести в ее состав биолога Алмина, хотя тот и не умел обращаться с оружием. Это условие было обязательным для всех остальных ее членов, но для Алмина сделали исключение. Неверов полагал, что присутствие хотя бы одного ученого им совсем не помешает.
Алмин был довольно известным в Федерации биологом, он читал лекции в Сорбонне и МГУ. На «Севастополе» же он оказался случайно, как и большинство пассажиров. Получив Анжеловскую премию за свои работы в области клонирования искусственных клеток для андроидов, он решил отметить это событие на Рамиде, но вместо этого оказался теперь на Исканте.
Сейчас Алмин сидел во втором ряду за спиной Неверова и, будучи не в силах довольствоваться отведенным ему боковым окном, то и дело дышал Степану в затылок, пытаясь рассмотреть окружавший их дикий пейзаж одновременно в двух окнах.
— Как вы полагаете, профессор, что могло стать причиной такого однобокого развития биосферы на этой планете? Почему мы до сих пор не встретили ни одного представителя фауны, если не считать самих грайров?
— Я все время думаю над этой проблемой. Это одна из самых интересных загадок Исканты. Тому, кто сможет ее решить, обеспечена Нобелевская премия.
— Не могли ли сами грайры стать тому причиной, ведь мы знаем многочисленные примеры из истории нашей земной биологии, когда одни виды подавлялись другими?
— Не в такой же степени! Любой вид существует в определенной биологической нише, внутри нее он может подавлять конкурентов, но за ее границами… Проще говоря, вряд ли тигры станут интересоваться мышами.
К обеду погода неожиданно испортилась, как это часто бывало на Исканте. С севера налетел ветер, принесший с собой грозу, видимость резко ограничилась. Даже мощные локаторы вездехода не могли пробиться сквозь плотную завесу дождя, порывы бокового ветра то и дело грозили опрокинуть машину, стабилизаторы гравитационного поля не успевали справляться с резкими колебаниями наружного давления. В конце концов им пришлось остановиться и посадить машину на брюхо.
Алмин тут же потребовал, чтобы его выпустили наружу. Никакие призывы к благоразумию не могли удержать профессора в тесной кабине вездехода, когда вокруг лежал целый неисследованный мир, хотя и залитый потоками падающей сверху воды.
Несколько неожиданно для себя самого Неверов согласился с его просьбой, решив, что большого вреда от подобной вылазки не будет, тем более что дожди на Исканте всегда бывали кратковременными.
Ему и самому хотелось размяться, к тому же он понимал, что любая дополнительная информация о мире, в котором им предстояло жить, являлась для них большой ценностью.
Но главная причина его неожиданного решения отправиться вместе с профессором в кромешный водяной ад, бушующий снаружи, была в другом.
Мучительные вопросы, ответов на которые он не знал, не оставляли его после разговора с корабельным врачом. А предстоящая беседа с Алминым не предназначалась для посторонних ушей…
Легкие планетарные скафандры могли полностью защитить их от дождя, а о приближении любых живых существ доложат биологические датчики вездехода. Задействовав их сигналы на наружную сирену, Неверов велел Алмину надеть полевой скафандр и строго предупредил ученого, что если тот отойдет от него дальше трех метров, то это будет его последняя вылазка.
Когда наконец оба они оказались снаружи, основной дождевой фронт отнесло за реку, и с запада сквозь разрывы стремительно несущихся облаков то и дело проглядывало солнце.
Короткие сполохи солнечного света зажигали над рекой многочисленные радуги, живущие всего несколько секунд. Разноцветные световые мосты возникали и рушились у них на глазах. Картина была прекрасной и грозной одновременно. Противоположного берега реки из-за дождя не было видно, и казалось, радужные мосты, начинавшиеся всего в двух шагах от них, уходили в бесконечное серое небо Исканты.
Потоки холодной воды обрушились на них сразу же, как только откинулась крышка наружного люка. Но вода скользила по поверхности скафандров и не могла причинить им особых неудобств, а холод в считанные минуты компенсировали обогревательные системы скафандров.
Несколько освоившись с оглушившим их в первые мгновения враждебным миром, они двинулись в сторону невысокой каменной гряды, отделявшей пойму реки от высокой береговой кромки.
Даже здесь, в низине, каменистая почва планеты оставалась плотной, несмотря на проливной дождь, и не мешала движению.
Порывы ветра, в первые минуты грозившие сбить их с ног, теперь несколько утихли, а минут через пятнадцать, оказавшись под защитой гряды, они и вовсе почувствовали себя уверенно.
Неверов все больше убеждался в том, что эта их прогулка не была такой уж безумной затеей, какой показалась остальным участникам экспедиции.
Настало наконец время для беседы, ради которой Неверов, собственно, и предпринял все это довольно сомнительное путешествие.
— Скажите, профессор, во время ваших биологических исследований вам приходилось сталкиваться с психотропными веществами, которые, будучи введенными в кровь человека, могут изменить его психику?
— Конечно. Их довольно много. ЛСД, например. Почему вас это заинтересовало?
— Я имею в виду не временное изменение состояния, которое способны вызвать обыкновенные наркотики, я говорю о веществах, способных полностью изменить образ мыслей и вызвать у субъекта, на который они воздействуют, нечто вроде прямой зависимости от психики другого субъекта, что-то вроде химического гипноза, если угодно…
Алмин, растиравший до этого между пальцами листок какого-то местного растения, отбросил его и внимательно посмотрел на Неверова.
— Я не слышал о таких веществах. Во всяком случае, официально они не существуют.
— Но вы, если я правильно понял, не отрицаете саму возможность существования подобных веществ?
— Странный у нас с вами получается разговор. Вы говорите полунамеками и хотите получить от меня сведения, разглашать которые я не имею права. Насколько я знаю, до того как стать капитаном «Севастополя», вы работали в службе безопасности? Так это что, проверка?
— Боже мой, профессор! О каких правах и о какой проверке может идти речь здесь, на Исканте?! Люди все время забывают, что теперь мы живем в ином мире и останемся здесь до конца своих дней. Я скажу вам все, при условии, что вы дадите мне слово никому не рассказывать о нашем разговоре.
— Для чего нужна такая таинственность?
— Она необходима, чтобы люди могли здесь спокойно спать по ночам, чтобы они могли здесь жить и работать. Видит Бог, профессор, если бы у нас была возможность выбора, мы должны были бы немедленно бежать из этого мира и никогда сюда не возвращаться.
— Значит, вы это тоже поняли. Да, история с механиком, стрелявшим в вас после нападения грайров, заставила меня задуматься о возможных причинах. Но, видите ли, я прежде всего ученый, и у меня нет данных для серьезных научных выводов…
— Кто сейчас говорит о выводах? Мы не на научном диспуте, профессор, мы столкнулись с проблемой, от которой зависит вся наша жизнь, и, возможно, не только жизнь… Нас могут превратить в бездушные автоматы, подчиненные чужой воле, в подобие каких-то зомби, а вы говорите о научных выводах! Скажите лучше, существует ли какое-нибудь средство борьбы с подобными веществами, есть ли противоядие?
— Вещества, о которых я знаю, действуют непродолжительное время, к тому же эффект проявляется только в присутствии стимулятора — так называют биологический объект, чьи белки вводились в кровь подопытного.
— Вот как, значит, были и подопытные…
— Были. Смертельно больные люди. С помощью этого метода удавалось заставить их забыть о боли. Они как бы переселялись в другой, специально сконструированный врачом мир образов здорового человека. Что касается противоядий — то их не существует. Единственной преградой может стать лишь сама психика больного, его воля. Я знаю случай, когда подобное вмешательство, несмотря на все усилия врачей, так и не дало результата.
Они долго шли молча, и Неверов все никак не мог отделаться от впечатления, произведенного последней фразой профессора. Эта информация оставляла ему какую-то надежду на то, что Элайн со временем вернется к нему.
Неверов не мог не думать о том несчастном, который, возможно, ценой своей жизни, подарил им столь необходимые сведения. Он знал, что опыты с психотропными веществами ставились на приговоренных к смерти преступниках. Теперь, возможно, всем им придется выступить в роли таких подопытных.
— Что касается противоядий, Константин Сергеевич, вам придется заняться этой проблемой, и решить ее нужно как можно скорее. — Неверов впервые обратился к Алмину по имени-отчеству и невольно отметил, каким сухим и подчеркнуто официальным получилось у него это обращение.
— Но я же не специалист по химии лекарственных препаратов!
— Вы думаете, я мечтал стать капитаном «Севастополя»? Всем нам здесь приходится заниматься делами, порой весьма далекими от наших земных специальностей. На корабле неплохая библиотека. Многие ею пользуются, для того чтобы получить необходимые знания. Думаю, у вас это получится не хуже, чем у других.
— Чтобы начать подобные исследования, необходимы как минимум образцы яда!
— А вот они-то у нас как раз есть. Мы ведь не зря рисковали вчера ночью, открывая ворота.
— Вы имеете в виду того монстра? Да, действительно я как-то не подумал об этом…
— Он будет полностью в вашем распоряжении. Сразу же, как только закончится наш поход, возвращайтесь вместе со мной на корабль и присоединяйтесь к нашему медику. Он уже начал исследования. Но он всего лишь врач-практик. Ваши теоретические знания помогут быстрее решить проблему, от которой здесь зависит жизнь всех нас.
