ГЛАВА 10
«Ну почему везде, где я появляюсь, сразу же находятся люди, желающие избавиться от меня любой ценой? — спрашивал себя Неверов, послушно следуя указаниям своего конвоира. — Зачем мне понадобился этот проклятый корабельный журнал, что я мог найти в нем такого, чего бы уже не знал раньше? За каким дьяволом мне понадобилось дразнить Асохина и наживать себе нового смертельного врага?»
Неверов так и не подал своим людям условного знака за все время, пока они шли к выходу.
Возможно, человек у него за спиной ждал малейшего повода, чтобы открыть стрельбу. Здесь, среди толпы пассажиров, занятых только что полученным сообщением о собственной трагедии, избавиться от ненужного человека было совсем просто, никто бы толком даже не понял, что произошло и кто первым открыл огонь.
Когда наконец они миновали двери кают-компании, Неверов впервые позволил себе перевести дух. Вспоминая недоуменные лица двух своих стоявших на позициях стрелков, он так и не сумел ответить на вопрос, почему не подал условного знака.
— Какое сегодня число? — неожиданно спросил Неверов. Он до сих пор не видел лица своего конвоира и хотел хотя бы услышать его голос.
— Что, что? — не понял тот.
— Я спросил, какое сегодня число?
— Для тебя последнее.
— Ну, это совсем необязательно, — заметил Неверов, не меняя интонации и неожиданно бросаясь под ноги охраннику.
Это был весьма рискованный прием, тем не менее он сработал. Идущий за ним человек не был профессионалом или, во всяком случае, не обладал достаточным опытом рукопашных схваток, иначе он бы наверняка увеличил дистанцию сразу же, как только они покинули людное помещение. Но он продолжал идти вплотную к Неверову, и тот одним этим коротким броском сумел сбить его с ног. Падая вперед, конвоир все-таки нажал гашетку. Энергетический луч, пролетев над головой Неверова, ударил в стальную переборку. Брызги расплавленного металла попали в лицо конвоиру, тот взвыл от боли, но оружия не выпустил, вызвав этим в Неверове чувство, похожее на уважение.
Теперь, однако, Неверов оказался сзади неуклюже поднимавшегося с пола противника и легко выбил у того оружие.
— Может, стоит поговорить, прежде чем открывать стрельбу?
— О чем говорить? Мне приказано тебя убить.
— Кем приказано?
— Нашим новым капитаном.
— Вы его выбирали?
— Нет. Еще нет.
— В таком случае любые его приказы незаконны. Ты об этом знаешь?
Парень угрюмо кивнул. На вид ему было лет двадцать восемь. Неровно остриженные волосы и плохо сидящая куртка военного образца говорили о том, что охранником он стал совсем недавно. Он кривился от боли. Ожог на лбу был небольшим, хотя наверняка достаточно болезненным.
— Кем ты служил на «Севастополе», до того как Асохин перевел тебя в охранники?
— Откуда вы знаете, что я не охранник?
— Отвечай на вопрос и не забывай, что станнер теперь у меня.
— Вторым помощником механика.
— Можешь подняться.
Неверов сунул трофейный станнер за пояс. Кобура его собственного оружия, прикасаясь к тыльной стороне предплечья, казалась теплой и мокрой от пота. Этот дурачок даже не обыскал его, хотя и заставил изрядно поволноваться. Там, в кают-компании, достаточно было одного неверного жеста, случайного выстрела или даже взгляда, для того чтобы развязать кровавую бойню. Слава Богу, теперь это позади. Парень все еще сидел на полу, привалившись спиной к переборке, и смотрел на Неверова отрешенным, отчаянным взглядом.
— Долго ты еще собираешься тут сидеть?
— Лучше пристрелите меня. Если я вернусь, не выполнив приказа…
— Ну и что тогда?
— Он уже убил троих: механика Лежнева, техника Воротова и Сандрохина. Они отказались войти в его команду. Вы не знаете, что это за человек, он и нашего капитана… настоящего капитана опоил наркотиками, так что тот теперь умирает от сердечного приступа.
— Зачем же ты ему помогаешь?
— А что мне делать? Я хочу вернуться домой…
— Домой, похоже, теперь никто из нас не вернется. А вот если Асохин возьмет здесь верх над всеми, тогда…
Он внезапно остановился, потому что совершенно неожиданно в его голове сформировался дерзкий и четкий план.
— Послушай, что ты скажешь насчет того, чтобы перейти в другую команду?
— Разве здесь есть другая?
Неверов привык доверять своему первому впечатлению о людях, а этот парень ему нравился. Он, конечно, рисковал, но в конце концов в их теперешнем положении без риска не обойтись.
Ему не пришлось убеждать мальчишку слишком долго. Грегори Делони, как звали его недавнего конвоира, похоже, уже давно искал возможность избавиться от самозваного капитана и теперь с радостью ухватился за предложение Неверова.
— От тебя потребуется совсем немного. Самое главное, хотя бы на несколько часов убедить Асохина в том, что он полностью контролирует положение на корабле. Доложишь ему о выполнении задания. Ожог на твоем лице только придаст правдоподобия рассказу о нашей схватке. И вот еще что. Под полом рубки, сразу за левой переборкой, проходит вентиляционная шахта, там же находятся энерговоды.
Делони с уважением посмотрел на Неверова.
— Вы хорошо знаете наш корабль.
— В моей работе от любой мелочи может зависеть человеческая жизнь, поэтому приходится быть внимательным. Так вот, об этой шахте… На ней должны быть люки для ремонта и обслуживания. Тебе приходилось иметь с ними дело?
— Конечно. Я ведь был помощником механика.
— Прекрасно. В таком случае ты должен знать, в какой из них можно проникнуть незаметно.
Нахмурившись, Делони некоторое время раздумывал, а затем пожал плечами.
— Ближайшие к рубке люки на виду у охраны. Самый незаметный есть в грузовом отсеке, но оттуда почти двести метров придется ползти по узкой трубе все время вверх. По-моему, это невозможно. Энерговоды не обесточены, изоляция далеко не безупречна. К тому же повороты и сужающиеся места… Я бы не смог пройти этим путем.
— Ну а мне придется попробовать — это единственно возможный способ лишить Асохина энергии и не дать ему перекрыть проходы. Скорее всего он попытается сделать это сегодня, после собрания, как только закончит разбираться с пассажирами. — Неверов помолчал и продолжил: — Он достаточно умный человек и понимает, что подавить любое сопротивление проще, если изолировать людей друг от друга. Больше всего он опасается противодействия с моей стороны. Возможно, сообщение о моей гибели отсрочит эту акцию… В конце концов перекрытые проходы лишат и людей Асохина свободы перемещения по кораблю — так что мне придется рискнуть… Другого случая может и не представиться. И вот еще что… Отдашь эту записку боцману. Они должны начать сразу же, как только я обесточу рубку. У них будет полчаса, не больше, до того, как люди Асохина установят причину перебоя и наладят подачу энергии по обводному каналу.
— Боцману? Но он же на побегушках у нашего нового капитана!
— Не всегда то, что ты видишь с первого взгляда, соответствует истине. Помни об этом, когда будешь разговаривать с Асохиным. Теперь успех всего нашего дела зависит от тебя…
Внутри металлической трубы гнездился ветер. Упорный, спрессованный в кубометры сжатого воздуха, он несся навстречу Неверову, словно поток упругой холодной воды. От его напора металлическая труба дрожала, рождая внутри себя немыслимые звуки.
Здесь были еще и яркие оранжевые змеи энерговодов, каждая из которых готова была к смертельному удару, поджидая любое неосторожное движение человека.
Снаружи все это представлялось Неверову гораздо проще, и лишь теперь, с предельным напряжением всех мышц завоевывая каждый метр подъема внутри этой практически отвесной трубы, он понял, какую нечеловечески трудную, почти невыполнимую задачу взвалил на себя…
Однако обратного пути уже не было. В узкой трубе ему не удастся развернуться, а двигаясь назад вслепую, он почти наверняка наткнется на энерговод.
Белый круг фонаря, укрепленного над козырьком его кепки, выхватывал впереди несколько метров пространства. Скобы, приваренные внутри трубы и предназначенные для проведения ремонтных работ, помогали держаться. Если бы не мощный встречный поток воздуха, стремившийся каждую секунду сбросить его вниз, движение было бы вполне безопасно, однако теперь он чувствовал, как постепенно и безвозвратно теряет силы под напором этого искусственного ветра.
Сколько еще может продолжаться поединок с неумолимо свистящим в ушах потоком воздуха? Час, два? Ему казалось, он провел внутри трубы целую вечность.
Был момент, когда он почти разжал ладонь, державшую верхний стальной поручень. Мысль о том, что его борьба совершенно бессмысленна, что рано или поздно ему все равно придется уступить потоку воздуха, почти доконала его. Он не рассчитал сил, взялся за дело, которое не способен довести до конца, рано или поздно такое может случиться с любым.
Он так и не понял тогда, что его удержало. Возможно, мысль о том, что, если он сдастся, некому будет остановить Асохина и банду зверей, которая вокруг него соберется. Неверов знал, как это бывает. Службе безопасности внешних колоний довольно часто приходилось заниматься делами изолированных человеческих поселений, превращенных в ад одним или несколькими обезумевшими фанатиками, возжаждавшими власти над своими согражданами.
Сначала они отвергали все принятые человеческим сообществом законы, затем устанавливали собственные правила…
Он знал, кого эти правила унизят и превратят в рабов в первую очередь тех, кто по своему служебному положению раньше стоял выше этих людей или располагал большим, чем они, богатством и властью…
Слишком хорошо Неверов помнил, какое впечатление произвели на него самого синий камень бирюсита и та, что его носила…
Ею Асохин займется в первую очередь… Подумав об этом, Неверов стиснул зубы и вновь передвинул руку вперед и вверх, хватаясь за очередную скобу.
Совершенно неожиданно рев урагана в его ушах перешел в тихий свист. Не сразу Неверов сообразил, что именно произошло. Узкий вертикальный проход воздушной шахты кончился. Его голова и плечи находились в широком магистральном канале, проложенном под полом палубы. Здесь давление воздуха резко снижалось, а искусственная гравитация корабля из коварного врага превратилась в союзника. Больше не было необходимости карабкаться вверх по узкой трубе, преодолевая яростное сопротивление встречного потока воздуха. Вот только Неверов по-прежнему не знал, что ждет его впереди… Теперь все зависело от того, не ошибся ли он в Грегори Делони и не предаст ли тот его в самую ответственную минуту, сможет ли справиться с поручением, сумеет ли передать сообщение боцману?
Без этого весь его сумасшедший рейд терял всякий смысл. Для того чтобы восстановить подачу энергии в рубку, людям Асохина потребуется совсем немного времени. Только полная синхронность в действиях могла обеспечить успех этой экспромтом задуманной и слишком рискованной операции. Лишь теперь, после долгого пути вверх, Неверов полностью оценил, насколько она была рискованна. Но изменить что-либо сейчас было уже не в его власти.
Он походил на минера, заложившего фугасы в основание моста и повернувшего рукоятку взрывной машинки. Если расчет окажется безошибочным мост рухнет. Но при малейшей ошибке взрыв может уничтожить самого минера…
— Так, говоришь, ты попал в него?
Асохин стоял перед самыми дверями рубки. Через ее порог не смел переступить никто. Даже самые доверенные лица нового капитана сидели в небольшой комнате, прозванной командой «предбанником». Здесь был и боцман. Украдкой Грегори следил за ним, стараясь заметить хоть какую-то реакцию на свое сообщение. Но лицо боцмана оставалось совершенно бесстрастным.
Панические мысли метались в голове юноши. Крупные бисеринки пота выступили на его лбу. «Они прикончат меня, как только я отдам записку…»
— Я попал в него не сразу. Только со второго выстрела.
— Это по крайней мере объясняет след от ожога на твоем лице. Но насколько я знаю, Неверов редко дает возможность противнику выстрелить вторично… Ты что-то слишком нервничаешь, парень! Что ты сделал с трупом?
— Как вы и велели, я не стал тащить его к мусороприемнику, спустил на лифте вниз, в грузовой отсек, и там спрятал.
— Это придется проверить. — Асохин мельком взглянул на часы и кивнул боцману. — Запри его пока на гауптвахте, что-то я не слишком доверяю этому «коммандос».
Дверь за Грегори уже почти закрылась, и тот наконец решился. Терять ему теперь было нечего.
Когда записка оказалась в руке боцмана, тот отреагировал на это событие так же бесстрастно, как и на сообщение Грегори о гибели Неверова. Казалось, лицо этого гиганта вытесано из камня.
Молча закрыв дверь, боцман нажал на пластинку электронного замка…
Щелкнули засовы, но записка осталась там, снаружи, в ладони боцмана. По крайней мере, в этом Грегори не сомневался, а значит, ждать решения своей судьбы ему осталось совсем недолго.
Наконец в сплетении желтых пластиковых труб энерговодов Неверов нашел нужную. Собственно, если бы все они для проведения ремонтных работ не были бы обозначены соответствующими номерами и если бы боцман не помнил нужного ему номера…
Неожиданная мысль заставила Неверова похолодеть.
Почему, собственно, он решил, что боцман сказал ему номер энерговода, ведущего к рубке? Что, если этот энерговод с четкой восьмеркой обеспечивает работу механизмов их собственных отсеков? Что тогда? Простой и коварный план, способный уничтожить противника его собственными руками.
У него было слишком мало времени, для того чтобы по настоящему оценить людей, с которыми теперь, волею обстоятельств, ему приходилось работать. Одной интуиции порой бывает недостаточно, для того чтобы обнаружить предателя. Но у него не было в запасе ничего, кроме интуиции… Однако она в данном случае противоречила элементарной логике. Все члены его команды считали боцмана чуть ли не другом Асохина, во всяком случае, его верным слугой. Переход его в противоположный лагерь произошел при обстоятельствах, весьма не подходящих для добровольного принятия подобного решения. Что-то здесь было неправильно.
Сомнения обрушились на Неверова с такой силой, что он чуть не повернул обратно и, лишь вспомнив о коварном спуске, пройти который в обратном направлении не было никакой возможности, решил идти до конца.
Впереди, метрах в пяти, светилась решетка люка, ведущего в помещение рубки, — во всяком случае, именно так обозначил его боцман на своем плане.
По крайней мере это он мог проверить…
Осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, Неверов преодолел ползком последние метры и приник лицом к решетке.
Внизу, прямо под ним, находилась управляющая рубка… Впрочем, это само по себе еще ровным счетом ничего не значило. Нетрудно было догадаться, что он это проверит, прежде чем начнет резать кабель энерговода…
За широким подковообразным пультом расположился Асохин. Сейчас его кресло было отвернуто от пульта, и он сидел лицом к открывавшейся двери.
Решетка воздуховода была достаточно большой, и Неверов мог видеть все помещение рубки.
Вошел боцман и молча протянул Асохину серый клочок бумаги. Неверов узнал этот клочок сразу, как только увидел. Он почувствовал, что бессильная ярость и горькое сожаление о собственной ошибке заполнили его мозг.
Теперь у него оставались считанные секунды.
