Воронка осталась далеко позади. Идем вниз. Все вниз-вниз-вниз… Здесь уже попадаются растения, нечто красно-бурое, с очень короткими, плотно прижатыми друг к другу мясистыми листочками, выглядывающими из трещин и расщелин. Напоминает наши земные «живые камни». Цендорж, когда я рассказал ему о растениях, немедленно опустился на четвереньки и начал шарить руками вокруг себя. Отыскав «живой камень», он с трудом выцарапал его из трещины, понюхал и сунул в рот.

Я предостерегающе закричал, но было поздно – монгол уже жевал мясистые листья, жестами показывая мне, что все в порядке. Потом мы часа два лежали на теплых глыбах похожего на базальт камня, ожидая результата. Наконец Цендорж объявил, что все нормально:

– Хорошая трава. Можно есть. Похожа на «цаган».

Оказалось, что в горах Тибета, где бывал Цендорж, растет съедобное растение, очень напоминающее то, что мы встретили. Монголы именуют его «цаган», по-русски это можно перевести как «белолистка».

– Тут горы, и там горы. Там духи гор подарили людям «цаган». Почему тут не могут подарить! – убеждал меня довольный Цендорж. Я все же сомневался, тем более что местный аналог «цагана» листья имел вовсе не белые, но голод не тетка. Плюнув на здравый смысл и осторожность, я наковырял «цагана», обтряс песок и принялся за трапезу.

Растение оказалось сочным, но очень волокнистым, да вдобавок еще и горьким. Впрочем, выбирать нам не приходилось. Скажу больше – медейский «цаган», похоже, спас нам жизни. Сегодня первый раз за время этого вынужденного горного вояжа я засыпаю, не чувствуя голода. Надеюсь, что завтра мы с Цендоржем проснемся в добром здравии.