На Соколе обсуждали поисково-разведывательную экспедицию. С тем, что нужно попытаться найти Первый малый модуль, никто не спорит. Вопрос в другом: как это сделать?

Копий сломали – целый лес, но в итоге уперлись в неразрешимую проблему транспорта. Пешая экспедиция затянется на месяцы; прыгуны не выход, они передвигаются немногим быстрее человека, за исключением коротких рывков, позволяющих им удирать от хрустальных червей.

Шерхель предложил построить паровой экипаж и использовать его. Упрямый немец гнул свою линию, несмотря на то что Петр Янович быстро рассчитал, что вес агрегата не позволит тому быстро передвигаться в условиях мягкой почвы здешних равнин.

И вот, когда уже все буквально охрипли от споров, молчавший всю дорогу Никита Чернышов поднялся из-за стола, обвел присутствующих тяжелым взглядом и негромко сказал:

– Идти, ехать… лететь надо!

– Вы предлагаете построить медный стратолет? – с ехидцей в голосе осведомился у Никиты Желтовский.

Чернышову тон Петра Яновича не понравился. Он набычился, несколько секунд помолчал и ответил:

– Дирижабль. Я предлагаю построить низковысотный дирижабль с открытой гондолой. По типу дирижабля Жиффара. Паровой двигатель, мягкая оболочка, при попутном ветре ставятся паруса. Ну, и есть кое-какие идеи касательно увеличения подъемной силы.

– Вы строили дирижабли? – немедленно спросил Петр Янович. Вопреки моим ожиданиям, Никита кивнул утвердительно.

– Строил. Еще курсантом. У нас был клуб аэронавтов. Монгольфьеры, газовые аэростаты, махолеты… Я знаю, о чем говорю.

Зигфрид Шерхель, потирая руки, вдруг заулыбался:

– А что? Идея перспективная. Компактный паровой двигатель, экономичный и эффективный. Мы бы попробовали, да, уважаемый Чжао?

Китаец, как всегда немногословный, кивнул. Все зашумели. Одни размахивали руками, доказывая, что такой дирижабль невозможен в принципе, другие соглашались с Чернышовым. Желтовский, задумавшись, что-то писал в блокноте.

– Я сразу выделю узкие моменты, – уверенно басил Никита. – Во-первых, газ для аэростата. Во-вторых, материал для оболочки. В третьих, термошар…

– Э-э-э, простите, как вы сказали? – оторвавшийся от своих записей Петр Янович вопросительно смотрел на Чернышова. – Термо что?

– Термошар, – ответил Никита. В помещении вдруг стало тихо, все прислушались к тому, что говорит лейтенант. А он продолжил, рукой рисуя в воздухе округлые линии: – Так называется нагреваемая сфера, расположенная внутри аэростата. Дело в том, что для повышения температуры, а следовательно, и подъемной силы дирижабля до необходимого уровня нужны современные, высокотехнологичные горелки. У нас таких нет, и сделать их мы не можем. Кроме того, у нас нет инертных газов и установок для их добычи и сжижения. В лучшем случае мы сумеем произвести что-то тяжелое. При помощи архаичной печи или жаровни мы сможем нагреть довольно небольшой объем. Но если поместить внутри газового аэростата сравнительно небольшую сферу из материала с хорошими теплопроводными свойствами и подавать в нее нагретый воздух по специальному жаропроводу, газ будет нагреваться от стенок термошара и поднимать дирижабль вверх. Мы делали экспериментальную модель такого судна. Она летала.

Чжао одобрительно цокнул языком и тоже сделал несколько пометок на листе бумаги.

– Оболочку из прыгуньих сумок можно скроить, – неожиданно пробурчал Прохор Лапин. – У нас мужики их вялят, мнут и сапожки пацанам да девкам шьют. Крепкие и легкие получаются.

Акка протянула руку к колокольчику, коротко прозвонила. Воцарилась тишина.

– В рабочую группу по созданию дирижабля для экспедиции назначаются Шерхель, Чжао, Желтовский, Лапин, Чернышов и…

Она поискала глазами, нашла меня, едва заметно кивнула.

– …и Елисеев. Начальник группы – Чернышов. Руководителем экспедиции назначается Елисеев. Завтра к вечеру мы должны получить техническое обоснование проекта дирижабля, а также соображения Елисеева по составу, маршруту и материальному обеспечению экспедиции. Все, заседание Совета колонии окончено.

Я скрипнул зубами. Если бы не уверенность, что роботы на Медее функционировать не могут, я бы решил, что Акка – биоид. Все четко, точно, уверенно и правильно. Правильно, черт возьми! Кому еще лететь, как не мне? Из всех членов Сокола я – самый заурядный, самый заменяемый человек, не отягощенный уникальными знаниями, умениями или авторитетом среди соплеменников. Так что случись чего – исчезновение Клима Елисеева никак не скажется на выживаемости колонии. Строить дорогу к копям у Медных гор могут и другие. Акка просчитала все и приняла максимально прагматичное решение. Но его скрытую подоплеку понимал, похоже, только я.

«Но вот хренушки! – с непонятной самому себе злостью подумал я. – Возьму с собой Игоря Макарова. Не дадут – вообще никуда не полечу».

Не одному мне решение Акки пришлось не по вкусу. Чернышов нахмурился, протиснулся к ней мимо выходящих членов Сокола и принялся что-то горячо доказывать. Акка внимательно выслушала лейтенанта и спокойно повторила:

– Старшим полетит Елисеев. Ты, лейтенант, нужен здесь.

Воцарилась тишина. Я отчетливо услышал, как Чернышов скрипнул зубами. Но он не хуже меня знал – приказ есть приказ, и перечить нашему коменданту – дело гиблое. Сжав кулаки, Никита с каменным лицом пошел к выходу.

На улице я догнал его. Никита сердито отвязывал оседланного прыгуна – он собирался ехать к сибирякам Лапина, смотреть материал для оболочки дирижабля.

– Ты чего злишься?

– А, счастливчик, – Чернышов ожег меня взглядом через плечо. – Строить мне, а полетишь ты…

– Ты чего, заболел? – Я дернул лейтенанта за рукав, разворачивая его к себе лицом. – Ну-ка, давай выкладывай, в чем дело!

Но Чернышов не успел ничего сказать – над плоскогорьем раскатисто прогремел мощный взрыв. У нас под ногами дрогнула земля, прошелестела взрывная волна, а за заводскими трубами в небе поднялось огромное пылевое облако.

– Лаборатория! – хором вскрикнули мы и сорвались с места.

Побросав работу, отовсюду сбегались люди. Сверху сыпался песок и мелкие камни. Мы обогнули заводскую ограду и увидели огромную воронку на том месте, где стояла лаборатория. Визжал раненый прыгун. Чуть поодаль, прямо на земле, сидели Игорь Макаров и Чжао. Китаец тряс головой, непривычно бледный и серьезный. Игорь растеряно улыбался.

– П-представляешь, мы м-минуту назад у них б-были… – сказал он, увидев меня, – я т-только с к-копей приехал, Ч-чжао встрет-тил. З-зашли, п-поговорили. В-вадим новую смесь п-придумал, они с М-мигелем р-радовались… И в-вот…

Тем же вечером состоялись похороны. Точнее, хоронить практически было нечего – мы нашли лишь несколько, как пишут в криминальных хрониках, «фрагментов тел». На могиле поставили памятник – медный обелиск с вплавленными в металл кусками камня с того места, где стояла лаборатория. Гроб с останками старшего лейтенанта ВКС Вадима Кондратьева и геофизика Мигеля Тежу опустили в яму, и тысячи звенчей взметнулись над толпой, своим звоном салютуя нашим погибшим товарищам.

Возвращаясь с похорон, Шерхель сказал мне:

– Это как удар под дых. Вроде только все стало нормально – и вот…