Мы неслись по проселку как угорелые. Шлейф пыли обозначал нас километров на десять по округе, но иногда дорога уходила под купы деревьев, нависающие то с одной стороны, то с обеих, образуя как бы аллею, и это скрывало пыль. Кроме того, я надеюсь, не одна же наша машина быстро скачет по этим долбаным харьковским дорогам, может, есть еще кто-то, кто создает помехи наблюдателям – фермеры, контрабандисты, мальчишки, дорвавшиеся до папашиных «Роверов».

Размечтался, думал я, выжимая газ и пытаясь проскакивать повороты по-раллийному, на контролируемом скольжении. До того как появятся флаеры какого-либо типа, размера, фасона и вооружения, у нас есть треть часа, если повезет – половинка.

Я ни на минуту не сомневаюсь, что в машине где-то находится маячок. Но для того, чтобы его найти, нужно было пустить за руль старика. Джин, которому я больше доверял, потому что свое дело он сделал наилучшим образом с самой минимальной «накачкой», вести машину не мог. Он истекал кровью, но дед уже наложил ему повязку, хотя наш негроид и отключился при этом. Так что стало не до него.

Главная моя забота – старик. Вот его-то я начал прозванивать, и довольно жестко. Во-первых, к этому он привык за годы отсидки и даже не особенно сопротивляется, хотя и сразу понял, что я его «прокатываю». А во-вторых, времени действительно не было, столько нужно еще сделать…

Он оказался не очень старым, чуть за сорок. Просто скотское отношение к собственному телу и отсутствие денег на восстанавливающие операции, невозможность оплатить даже самые простые из них, вроде введения в структуру волос красящего пигмента, привели к тому… В общем, с этим понятно.

В глубине его сознания я довольно быстро нашел центры уязвимости, ему вложили чрезмерное желание сотрудничать с властями и надзирателями. То есть он явно стукач. Но эти зоны структурированы не очень грамотно и к тому же неглубоко. А вот на большей глубине находились более существенные напряжения, выдающие желание удрать на край света, чтобы никогда больше не зависеть от своих прошлых или каких-либо вообще хозяев.

Эти «прокладки» лояльности – едва ли не первый трюк, который гуманное человечество опробовало на себе. И ничего ни у кого не вышло. Те, кто пытался заложить эти центры сотрудничества очень глубоко, попросту разрушали сознание клиента, уж проще и результативнее было сделать элементарную лоботомию. А те, кто не хотел уродовать человека и нагружал его какими-то глупыми вставными элементами этики, морали, подчиненности или даже чувством расплаты за нанесенный кому-либо вред, вызывали лишь еще одну деформацию сознания, когда агрессивный или преступный тип со временем обучался обходить мешающие ему участки и принимался за прежнее.

Но, в общем, вести машину эти площадочки не мешали. Поэтому я быстро притормозил, не вылезая из машины, поменялся со стариком местами, и уже он покатил вперед. Конечно, проходить повороты боком он не умел, не выбирал наименее пыльные участки дороги, но в целом справлялся совсем неплохо.

Потом я начал инспектировать наши ресурсы. Перчаточный ящик, разумеется, на ключе. Я нашел монтировку под сиденьем, осторожненько поддел край крышки, дернул… Мне на колени вывалилась дюжина гранат самого разного калибра. Тут и противопехотные оборонительные, создающие тучу осколков с разлетом метров в триста, и мощные термические бомбочки, и кумулятивные… В том возбуждении, в каком я находился, стало ясно, что они предназначались для продажи. Кто-то из охранников честно подрабатывал, сотрудничая с какой-то не очень продвинутой, судя по всему, местной братвой.

Беда в том, что тут не было ни одной стрелялки, даже пневматического пистолетика, которым, правда, только что гусениц с деревьев снимать, но который хотя бы внешне походил на оружие. Я повздыхал как можно короче и принялся за анализ машины.

Это просто – я рассмотрел машину, распустил в сознании некий узелок, который обычно сам завязывается и который довольно трудно держать свободным, и все техническое устройство нашего мобиля возникло передо мной как бы нарисованным на дисплее. Движок с деталями, впрочем, довольно грубыми, не меняющимися уже лет двести, электронное управление с самыми примитивными задатками, передача, подвески, ручное управление…

Нет, ничего не выходит, эти причиндалы не выдают того, что меня интересует. Я вытянул руку и включил бортовой компьютер. Он очень прост, запылен и вид у него такой, будто им полгода кололи орехи, но жидкокристаллический экран нехотя оживает. Я спросил его о состоянии бортовой станции. Она оказалась в добром здравии и сигналила об угоне, нашем маршруте и нынешнем местонахождении на пределе своей мощности. Я приказал прекратить передачу, но компьютер был защищен от такой примитивной системы подавления и отказался. Тогда я задал команду определить работоспособность маяка. Это уже что-то другое, это не прямое требование прервать вопли «поводка», это штатная операция, которую очень давно не проводили.

Добросовестная машинка выдала сигнал, что штатная проверка должна быть проведена через три недели, и даже указала время с точностью до секунды. Разумеется, это меня не устроило. Я прорвался в системный уровень аппаратика, поменял дату и тут же повторил приказ. И маяк тут же выключился. Вернее, даже наоборот, его трели на всех доступных ему частотах компьютер теперь оценивает как глобальную неисправность, о чем и доложил мне.

Я приказал провести капитальный ремонт нашей противоугонной станции, с полным тестированием всех режимов, с последующей имитацией полного молчания и работы только на запись. Не знаю, поможет ли это, но от тревожного сигнала на пару часов по крайней мере мы освободились.

Потом я запросил компьютер о системе самоуничтожения. А то покатаемся-покатаемся, а потом какому-нибудь сердитому идиоту в Харькове придет в голову, что раз мы не ловимся, то можно нас и на атомы распылить, где-нибудь нажмут кнопку, и мы в самом деле взлетим на воздух. Кроме того, заряды этих систем устраивают с большим запасом, а мне бы вполне пригодилась сейчас взрывчатка – что ни говори, а тоже оружие.

К сожалению, ответ пришел – «не предусмотрено». Ну и ладно, а то еще не тот проводок дернешь, несмотря на все способности соображать о любой технике в схемном режиме… И вдруг из-за деревьев вывалился вертолет. Я такого тысячу лет не видел, да их тысячу лет у нас в Московии и не выпускают. Обычная «вертушка» с магнитодинамическим движком. Эта штука могла висеть в воздухе сколько угодно, потому что ее аккумуляторы подпитывались от электромагнитных волн определенного качества. Потери при этом, конечно, возникали колоссальные, и все бытовые радиоприборы они глушили, будто в соседний громоотвод все время колотили молнии. Но что им телевизоры, что им потери – у них, как у всякого промышленного города, не один десяток ядерных реакторов… В общем, ничего хорошего для нас это не означало.