Часть первая
Пожиратель металла

Большая, почти в три метра диаметром и слегка вытянутая сфера внушала сложные чувства. Иногда она казалась красивой, правильно оформленной, безупречной. А иногда вызывала дрожь, словно способна была из всех подряд выкачивать смелость, хотя ребята, которые ее разглядывали, почти сплошь были проверенными, по мнению Ростика, даже отчаянно смелыми.

Сонечка Пушкарева, на правах хозяйки, оставшись на Алюминиевом заводе кем-то вроде главного распорядителя, хотя и не получила назначение командовать всем этим скоплением построек, людей и нелюдей, а также неизвестно куда исчезнувших машин, как будто растаявших в воздухе, попыталась объяснить:

– Я полагаю, что это что-то новое, какой-то новый фактор, с которым мы прежде не сталкивались.

– Или новое проявление старого явления, которое мы уже знаем… Только объяснить не умеем, – добавил вполголоса Перегуда.

– Широв вызывали? – спросил Председатель Дондик, он выглядел донельзя усталым, даже глаза у него оставались полуприкрытыми.

– Вызывали, – бодренько доложил Пестель. – Они тоже ничего определенного сказать не смогли.

– А может… – Перегуда почему-то ежился даже в своем знаменитом, еще с Земли оставшемся, штатском пальто, сером и не слишком плотном, для Полдневья – в самый раз. – Нет, наверное, это чушь…

А ведь весна только-только перевалила за середину, иногда ночами в воздухе кружила обычная для Полдневья снежная крупа, которая куда чаще, чем хотелось бы, заменяла тут нормальный русский снег.

– Ты договаривай, – попросил его Пестель.

– А нельзя ли их попросить, чтобы они в своих книжках что-нибудь прочитали? У них же там целая библиотека, которой, – Перегуда повернулся к Дондику, – прошу это заметить особо, никто всерьез не занимался.

– Зачем так говоришь? – вступил в дискуссию Эдик Сурданян, некогда бывший главой человеческой колонии в Чужом городе, у Широв. Он стал каким-то коротким, но плотным, что часто бывает с мужчинами на Кавказе. Его акцент почти исчез, но иногда проявлялся, или Эдик им немного специально бравировал. – Занимались, многих мы туда возили, даже этих, прозрачных с мечами пробовали… Никто не способен это усвоить и привести в нормальное для размышления состояние.

– Да, – вздохнул Дондик, – один-два человека, какими бы они толковыми ни были, там не справятся. А обученного народа, чтобы всерьез эти таблички каталогизировать, просто понять, по какому принципу тамошняя библиотека организована, у нас, разумеется, не имеется.

Перегуда хмыкнул.

– Получается, что слишком много знаний – то же самое, что полное их отсутствие.

– Делали, что могли… – стал слегка кипятиться Эдик.

Но Перегуда и сам понял, что перегнул палку, поэтому примирительно похлопал его по плечу. Тогда Эдик успокоился. Рост еще раз посмотрел в сферу, которая лежала перед ними, до трети вросшая в крепчайший ширский литой камень, из которого были сделаны на Алюминиевом, казалось, все постройки.

На вид это была немного шероховатая, матово-серая поверхность, не слишком отличная от природных камней, временами в странных бороздках, как бы расписанная любителем орнаментов, временами слегка пупырчатая, как огурец. Там и сям через камень пробивались удивительные, явно металлические жилки, именно что живые стебли, а не арматура для крепости. И еще Ростик почувствовал, что под этой поверхностью происходит какой-то на удивление важный и сложный процесс. Он не брался его даже разгадывать, знал, что ему это не по силам.

Баяпошка неведомым образом поняла, о чем он думает, подошла ближе и попробовала что-то ему передать, то ли какую-то мысль, то ли просто свое ощущение. Но это сейчас мешало, к тому же Ростик не хотел, чтобы она стояла так близко. Лада, как будто он попросил ее вслух, тут же встала у другого его плеча, внутренне отталкивая Баяпошку. Спасибо, вздохнул Ростик, хотя лучше бы этого скрытого соперничества девчонок не было. Но тут уж он сам напортачил, приходилось терпеть.

С корабля, который стоял в Гринозере, так странно названном в честь Роста, он приволок с собой только Ромку и Ладу, но Баяпошка сама как-то появилась через пару дней, тоже прилетела, должно быть. Причем одна, без Квадратного, что было крайне неприятно Ростику, хотя, с другой стороны, и тут он поделать ничего не мог, отношения мужчины и женщины – тайна двоих, в которую прочим вход заказан.

Дондик вдруг осмотрелся, словно бы проснулся, и обратился к незнакомому Ростику пареньку с новенькими лейтенантскими погонами, который сопровождал Председателя в этой поездке и был кем-то более значимым, чем просто пилотом на начальственном антиграве. Незнакомый лейтенант поднял факел повыше, осветив дальнюю стену.

Помещение, где они находились, сразу стало огромным, более угрюмым, пожалуй, даже давящим.

– А что это такое? – Дондик не слишком определенно повел рукой над собой.

– Тут было убежище против возможного налета борыма, – пояснила Сонечка. – Тогда, если вспомнить, мы борым здорово переоценивали, вот и строили, как бомбоубежище. – Она вздохнула, вероятно, что-то личное пришло ей в голову при воспоминании о тех временах. – Потом, когда стало ясно, что борым в эти края почти не доходит, про него забыли. Иногда этот подвал использовали как склад, но тут много грунтовых вод, слишком сыро, техника ржавела, вот и забросили… Даже не заметили, как это выросло.

– Выросло или появилось? – спросил Пестель. – Если выросло, тогда следует полагать, что оно – живое.

– Оно – живое, – раздельно проговорил Рост.

– Еще соображения имеются? – Дондик уже внимательно смотрел на него.

– Не слишком разумные, Степан Кузьмич, вряд ли стоит…

– Тогда я прошу тебя как следует это дело расследовать. Сможешь?

– Нужно поездить… И не только тут посмотреть, но и на Вагоноремонтном побывать.

– Побывай. У тебя теперь антиграв с персональным пилотом имеется, – он с озорной усталостью поглядел на Ладу, разумеется, все понимая. – По времени я тебя не ограничиваю, только разберись, пожалуйста.

Антиграв Росту и вправду выделили, едва они добрались до Города, причем Лада добилась, чтобы на него тут же перевели и Микрала, которого ценила за способность понимать приказы и не слишком сердиться на нее, если она бывала не в духе. Вторым пилотом как бы сам собой сделался Ромка, вот только летал он еще даже не как ученик, а гораздо хуже. Но Лада утверждала, что научит его, и через полгода парня можно будет хоть в бой посылать.

– Мы не сумеем разобраться, пока это не проявится как следует, – сказал Ростик, понимая, что недоговаривает. Следовало бы пояснить, как оно может проявиться и что из этого выйдет… Вот только он сам этого не знал, а гадать просто так не хотелось, с начальством все-таки разговаривал. – Но я утверждаю, что для нас, людей, эта штука не опасна. Хотя, скорее всего, она очень мощная.

– Мне нужно, чтобы она не просто безопасной была, а чтобы мы ее контролировать умели.

– Вот про это – ничего пока не скажу, – решился на «приговор» Ростик. – Поживем – увидим.

– Не слишком ли легкомысленно, – спросил Перегуда, – ждать, пока оно проявится? Что, если потом спохватимся, а остановить его?..

– Другого все равно не дано, – проговорил Рост, и на том, как ни странно, обсуждение прекратилось.

Когда вся команда, освещаемая факелом неизвестного лейтенанта, выползла на свет, Дондик быстренько пробежался по заводу и уже через полчаса улетел в Боловск. Рост тем временем пил с Пестелем и Ладой чай, который им на удивление вкусно приготовила Сонечка. Еще тут был Микрал, бакумур-загребной-адьютант раздобыл где-то мелких сушеных рыбок, кажется, выловленных местными волосатиками из ближайшей речки, но к ним никто, кроме него, не притрагивался. Зато он-то жевал их горстями, с головками и хвостами.

– Не чавкай, – сердито бросила Лада. Микрал послушался, стал жевать потише, поглядывая на нее своими здоровенными глазищами, прикрытыми дневной мутноватой пленочкой, на всякий случай поигрывая высокими и острыми, как у овчарки, ушами, которые то поднимались у него на затылке, то опускались. А может, он дергал ими от наслаждения, ну, любил он покушать, что тут поделаешь?

– А этот парень, который возит Председателя?.. – неопределенно спросил Рост.

– Лешка Костыльков, – пояснил Пестель. Поправил очки. – Он служит кем-то вроде адьютанта при Дондике. Тот ведь теперь армией сам занимается, никому больше не доверяет, а одному все это волочь – не всегда получается.

– И аглорами командует? – поинтересовалась Лада.

– Нет, с невидимками никто общего языка найти не может. Они Председателю недоступны, – отозвалась Сонечка.

– А тогда – хрен ли в этой армии? – благодушно спросила Лада.

Пестель пожал плечами. Лада повернулась к Росту.

– Ты на самом деле хочешь смотаться в Боловск? А то мне неплохо бы профилактику нашему антиграву устроить, он же тысячу лет, почитай, на складе валялся, его и не осматривал никто. А стоило… В общем, многое нужно, чтобы он не поломался где-нибудь над Водным миром.

Ростик кивнул, и удовлетворенная Лада потопала готовить машину к отлету. На этот раз почти с энтузиазмом. Рост подумал и спросил:

– Чего Председатель такой квелый?

– У него что-то разладилось с девицей. Он ухаживает, даже окучивает ее, образно говоря, а она… Не в порядке наш глава, далеко не в порядке.

– И у этого тоже с девицами? – искренне удивился Ростик.

– Что значит – тоже? А еще у кого? – Подумав, Пестель вдруг пустился в объяснения, согласно собственной версии. Ростик и забыл такую вот особенность у друга. – Когда мало мужиков осталось, мы на все девчоночьи перипетии смотрели сквозь пальцы. Оно и понятно, это согласуется с природой. Мужики, с точки зрения общества – менее ценный материал, потому что для восстановления популяции достаточно совсем немного… этих самых мужиков. И упустили момент, когда… Да, кажется, это называется точкой возврата, когда еще можно было бы восстановить привычные морально-брачные обычаи. И вот наши, так сказать, феминистки, которым, в общем, маловато досталось внимания и мужской энергии, пустились…

– Девицы всегда отказывали тем, кого не слишком уважают, или не любят, или когда просто имеется более знакомый и удобный вариант, – сказала Сонечка.

Рост вздохнул и отпил чаю.

– Да, пожалуй, они всегда нацелены на удобность партнера или мужа для себя… Хотя, нет, им нужен комфорт для всей семьи разом.

– В случае с Председателем это не сработало.

Росту даже не захотелось узнавать, что это за тетка такая, как ее зовут и знает ли Ростик ее лично. Скучная это была материя. И малозначимая. К тому же они и так ни с того ни с сего насплетничали больше желаемого. Не любил Ростик такие вот пересуды.

– Джордж, ты покажешь мне то место, откуда арматура из разрушенных пятиэтажек исчезла?

– Сегодня? – Получив утвердительный кивок, Пестель оживился. – Могу показать. Мы несколько кусков на исследования даже в Универ сволокли… Только, знаешь, мы и лабораторными средствами ничего нового не выяснили. Представь себе, вот была арматурная сталь впечатана в панели наших пятиэтажек, а потом… Растаяла. Словно бы ее кто-то очень аккуратно растворил. Следы ребристости арматурин остались, даже следы проволоки, которой строители их связывали, чтобы сваривать, тоже наблюдаются. Но и проволока эта, и, представь себе, ржавчина – все исчезло. – Он помолчал. – Испарилось без следа. Было – и нету ничего, только пустоты в цементе с отпечатками.

Ростик почему-то сразу представил себе эту картину. Наверное, потому, что Пестель так здорово и точно заметил исчезновение ржавчины, которая, что ни говори, а тоже состоит из металла.

– А в целых пятиэтажках?

– Кто же теперь, когда нет ни воды, ни электричества останется жить в этих доминах? Там упаришься только воду носить на этажи.

– Они все покинуты?

– К сожалению, брат, места для проживания хватает. – Пестель сокрушенно покачал головой. – Слишком много народу погибло в первые годы, слишком мало нас осталось.

Ростик отставил кружку, поднялся.

– Значит, покажешь.

– Ну, вообще-то, я собирался еще в Лагерь пурпурных заскочить, полюбоваться, как они на свой манер наладили выпуск молдвуна, но теперь… Как-нибудь в другой раз. У вас место для меня в гравилете найдется? А то я тут засиделся с тобой, и наши все уже уплыли.

– О чем речь?

Они нашли Ладу, которая, нахмурив брови, совершенно по-шоферски пинала сапогом по одному блину выделенной ей летающей лодочки. Микрал стоял рядом и ждал, когда его попросят сделать то же самое, только размашистей и сильнее.

– Ага, – буркнула Лада, в последнее время она часто бывала не в духе, в ней даже какая-то беспричинная грубость проскальзывала, – явились. Котел кочегарить?

Сверху, из какой-то надстройки на стене вокруг завода, сбежал Ромка с Фремом. Они неслись, как мальчишки, которые играют в футбол, но даже не запыхались при этом. Ромка спросил:

– Я нужен?

– Он тебе на аэродроме нужен, для твоей профилактики?

– Пускай здесь послужит, – отозвалась Лада, не оборачиваясь, – у Сонечки, почитай, и служивых не осталось, как только управляется, бедняга.

Вылетели минут через десять. Рост с сожалением подумал было, что так и не узнал, какие новости о Лагере способна ему сообщить Сонечка, которая в силу близости к постоянному месту обитания пленных пурпурных должна была знать о них больше всех, кроме, может быть, постоянно обитающих в этом самом Лагере стражников, которые давно, наверное, уже превратились просто в наблюдателей, не вмешивающихся в жизнь малопонятных и не склонных к лишним контактам с людьми губисков.

Потому, кажется, и не стал настаивать, чтобы Лада подождала его для этого разговора с Пушкаревой.

Лада по неизвестной причине продолжала злиться. Рост ее не слишком понимал, и, может быть, зря. Что-то такое с ней происходило, причем это касалось и его, не слишком сильно, не радикально, но все-таки… Он размышлял о том, что, возможно, это ошибка, но почему-то решил, что на эту ошибку Лада каким-то образом рассчитывает… Или надеется, что Ростик не станет ее слишком уж внимательно читать.

– Ты остановиться в городе где думаешь? – спросил Пестель, который своей нескладной и еще более худой, чем в юношеские годы, фигурой устроился сразу за креслами пилотов, в пушечной башенке.

– Как это? – удивился Ростик. – Дома, конечно.

– Не повезло тебе, – оповестил Жорка. – Таисия Васильевна опять укатила к своим любезным лошадям. У них сейчас сезон спаривания в полном разгаре.

– Жалко, – откровенно признался Ростик. – Я маму уже больше года не видел.

– Машину починю, – вдруг «снизошла» Лада, – и смотаемся на пару часов. Для наших забот – невелика потеря.

Ростик хотел было ответить, что два часа – это не то, чего он хочет. Что ему важно поймать маму, когда она наливает ему чай с вишневым вареньем, или даже вовсе приготовила бы вишневый компот, пусть и из сушеных ягод, и чтобы она была спокойной, милой, расслабленной, в знакомом с детства халате и шерстяных вязаных носках, в которых давала своим ногам отдохнуть. Но так ничего и не сказал.

– Лихо ты гонишь, – похвалил Ладу Пестель. – Я так уже не могу.

– Если ты уравновесишь машину, отправившись в трюм, тогда еще быстрее пойдем, – отозвалась пилотша.

– Ты чего такая? – поинтересовался Ростик.

И вдруг она… В общем, у нее произошел какой-то всплеск, да так, что у Роста в прямом смысле слегка поплыла голова. Оказывается, Лада уже давно хотела его, хотела близости и любви, мечтала о ласке и страсти… А он почему-то этого не замечал или сознательно отгородился… И вот теперь, когда они летели в Боловск, где у Ладки кто-то был на примете, она боялась, что не выдержит, что… изменит ему в самом простом значении этого слова. Ну не привыкла она к воздержанию или была слишком уж сильной и накачанной физически девицей, не могла с собой не считаться.

Любила Ростика так, что у нее даже тепло вдоль позвоночника разливалось, когда она о нем думала или просто видела неподалеку… И боялась, что не сумеет сдержаться.

«Эх, девушка, – грустно подумал Ростик, и понял, что он от этого своего нечаянного открытия еще больше от нее отдаляется, – отпустить бы тебя, как птичку, но разве ты уйдешь? Так и будешь мучаться, плохо про себя думать, про меня тоже, и если не сумеешь держать себя в руках, только хуже все станет».

Он так задумался, что даже не понял, о чем она его спрашивала.

– Что?

– Может, не будем пока к аэродрому рулить? Я туда и завтра смотаюсь, профилактика – это не слишком сложно… А если что-то не будет получаться, возьму другую лодочку, не хуже этой. Даже еще лучше может обернуться, эта как-то нос по-дурацки опускает, что-то у нее с передними блинами.

– Ты к тому, что хочешь сесть перед его домом и побездельничать? – спросил Пестель.

– Ванну я хочу, причем настоящую, с мылом, и чтобы он мне горячую воду подливал, когда она остынет.

Ростик хмыкнул, что касается того неизвестного «на примете», то она себя победила, как привыкла побеждать всегда, как все люди здесь, в Полдневье, научились справляться с собой.

Город вывалился на них довольно неожиданно, Рост и забыл, что он стоял на небольшой возвышенности и потому в плоском мире Полдневья бывал виден издалека, но выпрыгивал, как из засады – весь и сразу, видный до отдаленных домишек, особенно с высоты. Рост посмотрел на Острохатки, показавшиеся ему странно разросшимися, на Бобыри, бывшие некогда простым хутором, а теперь потихоньку жиреющей пристройкой к заводу, и повернулся к Пестелю.

– Город разрастается.

– Нет, просто почему-то строить стали шире, с огородами, с участками не только для цветов или огурчиков. Теперь чуть не каждый собственную латифундию пытается устроить.

– Жрать хочется, вот и строят, – уронила Лада. – Это вы, служивые, о таких мелочах не думаете, а люди, почитай, не каждую весну, когда запасы кончаются, едят досыта.

– Мы-то – служивые, а ты кто? – съязвил Пестель.

Лада хмуро посмотрела на него, изогнув лебединую и не слишком чистую шею, потом нехотя отозвалась:

– А я, может, тоже о своем хозяйстве мечтаю.

– Давай, хозяйка, – приказал Ростик, – вон к тем развалинам. Домой позже полетим.

Он указал на почти уже не возвышающиеся среди каких-то рытвин груды мусора, бывшие некогда хрущевками, в стороне от красивого, издалека даже щегольского строения, в котором обитали Шир Гошоды, который эти полурастения-полулюди и выстроили в их городе как базу своей Боловской колонии.

Они приземлились. Лада сумела между рытвин и остатков стен найти едва заметную площадочку, покрытую лишь подтаявшим снежком и грязью. Рост с охотой выпрыгнул из машины. Почему-то сидеть рядом с женщиной, когда она так явственно обдавала его жаром своих мыслей и полуподавленных желаний, было трудновато.

За ним следом, с меньшей ловкостью, из невысокого антиграва выполз, пригибаясь, Пестель. А ведь когда-то он входил в волейбольную сборную города, вспомнил Ростик, и уж в чем-чем, а в неуклюжести замечен не бывал.

– Где будем смотреть? – спросил он.

– Какая разница?.. Вот плиты сломаны, – указал Пестель на обломки в полусотне шагов от места их посадки. – Там все видно.

Лада тоже спустилась за землю, удерживая полетный шлем в руке. Ее волосы стали какими-то слишком длинными… для нормального служаки.

Пестель вдруг убежал вперед, видимо, хотел найти наиболее доказательный скол бетонных плит. Ростик негромко проговорил:

– Лад, а воды я тебе подолью сколько угодно. Мама наших домашних бакумуров в ежовых рукавицах держит, они дров не пожалеют, все устроят в лучшем виде.

– Почувствовал, чертяка, – с чувством проговорила девушка. – Вот за это я тебя и боюсь, Гринев.

Пестель выскочил из-за соседней, боком стоящей плиты в мелких керамических квадратиках и взмахнул рукой:

– Рост, сюда, тут почти показательный скол имеется.

Ростик подошел, посмотрел, но особенно разглядывать было нечего – Пестель и так все описал исчерпывающим образом. Рост попялился на сломанную плиту, собрался… Ну, дырки у расколовшейся поперек панели, вторая ее часть упала и лежала теперь на метр ниже. Но потому и отвалилась, что в сколе, прямо по его середине однообразно и ровненько шли пустые, круглые, как от больших пуль, отверстия. И следов ржавчины вокруг них действительно не было.

– Что думаешь? – спросил Пестель.

И вдруг, словно бы наваждение, наведенное на него страстной Ладой, накатило снова. Рост понял, что ощущает… Он повернулся чуть не на каблуках, и посмотрел назад, туда, где они были только сегодня днем, откуда прилетели. В сторону Олимпа, который за туманной изморозью был отсюда не виден, хотя в ясную погоду летом его отлично можно было разглядеть.

– Ты чего? – спросила Лада, она обеспокоилась, у нее даже рука дернулась к поясу, где висел ее пистолет.

– На нас кто-то смотрит, – проговорил Ростик, не слишком понимая, что его слова могут значить.

– Откуда? – не разобрался Пестель. Тоже оглянулся, но смотрел на развалины, искал среди них хотя бы намек на настоящую опасность.

– С Олимпа, – упавшим до шепота голосом добавил Рост. – Эх, зря мы оттуда улетели. Главное – там.

– До Олимпа – почти три сотни километров, а если считать до вершины, тогда больше. – Лада призывала его к здравомыслию.

Ростик повернулся, чтобы лишить Пестеля возможного отказа, даже взял его за пуговицу бушлата, и спросил:

– Жорка, ты можешь нам раздобыть дыхательные аппараты, чтобы взобраться на Олимп?

– Акваланги подойдут? – спросил Пестель, хотя в его глазах определенно читался испуг, он почему-то не понимал, чего хочет Ростик.

– Не знаю, что подойдет, просто хочется иметь баллон с воздухом, чтобы можно было подняться туда и… Не знаю, но что-то мы там должны найти.

– Акваланги раздобыть несложно, – признал, наконец, Пестель, хотя по-прежнему мало что понимал. – Мы почти с десяток штук изготовили. А воздушный насос можно на заводе позаимствовать, там даже небольшие такие есть, для твоих… экспериментов в самый раз будут, их несложно в трюме антиграва закрепить.

Рост облегченно вздохнул, посмотрел на Ладу. Она тоже мало что понимала, но привыкла Ростику доверять. И кроме того, она догадывалась, Рост приступил к действию. Новая ситуация получила свое развитие.