Часть III
Мертвый наездник

В крейсере Росту отвели самое почетное, как он понял, место, между котлами, но он настоял, чтобы его пустили в башенку. Стрелок и заряжающий, в чем-то неуловимом похожие ребята, вдруг обиделись и ушли куда-то в хвост. За главного пилота сидел, конечно, Ким, а вот вторым пилотом у него оказалась очень скромная на вид девушка с восточным разрезом глаз. Ким потоптался около нее и вдруг представил Росту:

– Ты бы познакомился, это Гуляб. Она теперь со мной летает, детей-то мы пристроили няньке. Ты, кстати, ее знаешь, помнишь у тебя в Пентагоне была такая почтенная матрона из волосатиков, Дутил? Вот она у нас теперь за домоправительницу.

– Дутил… – пришлось Росту напрягать память, и только потом он сообразил, что сделал ошибку. Первой, конечно, следовало признать вот эту самую Гуляб. Ким по ней давно сох, еще когда был жив ее брат, кажется, его звали Рустам, погиб во время одного из разведывательных вылетов в сторону побережья дваров. Ох, и сколько же лет тому назад это было?

Выглядела Гуляб тем не менее довольно молодо, какой была, вероятно, в девицах. И совсем не походила на других пилотов, у которых от физических нагрузок рано или поздно появлялась эдакая тяжеловесность гиревиков.

– Я про вас наслышана, – Гуляб сдержанно улыбнулась.

– Надеюсь, хорошего, – Ростик пожал ее крепенькую от рычагов мозолистую ладошку.

Двух боковых от Гуляб пилотов Ростик не знал, как не знал почти никого из экипажа. Зато загребными на двух котлах крейсера оказались Микрал и Никудышник. Вот они-то Росту понравились, здоровые, спокойные ребята, кажется, даже волосы на лицах стали слегка стричь. Между ними проступало тайное соперничество, Ростик не подозревал, что у бакумуров такое бывает. Хотя отчего же не быть и соперничеству, волосатики вполне освоились в человеческих отношениях, даже некоторые их неблаговидные черты переняли, куда же без этого.

Поднялись вертикально, Рост хотел было посмотреть на фьорд сверху, но Ким сразу ушел подальше от береговой линии, потом повернул на запад-северо-запад. Ростик попросил его, перекрикивая звон крейсерских котлов:

– Ким, ты показал бы мне хотя, как крепость строится?

– Там еще смотреть нечего, – отозвался Ким, – лагерем стоят, в палатках ночуют, и то не всем хватает.

Скорость он развил вполне приличную, даже захотелось развернуть башенку, чтобы в щель для пушек не слишком дуло. К тому же Росту не нравилась одежда, она была великовата, или он похудел в Левиафане, или Киму выдали то, что другим не подошло, как всегда бывает.

Внизу поплыли незнакомые по другим местам Россы едва ли не субтропические джунгли. В них, наверное, было много змей, крокодилов и прочей, невиданной около Боловска живности. Да и лес так плотно стелился, что казалось – плюхнись, ветви и не прогнутся. В лесу дваров можно было на антиграве летать между гигантскими деревьями, а тут… Зеленая броня, иначе не скажешь.

Мимо проскочило сразу четыре грузовых антиграва, они явственно направлялись в Порт-Артур, или в Дальний, в общем, к Мураду. Ким, добрая душа, решил посмотреть, как там его пассажир, бросил рычаги на остальных пилотов, подошел, уселся на приступочку для заряжающего.

– Эти грузовики мы уже дня три ждем, в них… – он оборвал себя, сообразил, что Ростику это, наверное, неинтересно. Хотя послушать, как Боловск взялся за строительство крепости, было нелишним. – Ты не волнуйся, Рост, мы обратно всегда порожняком ходим, быстро долетим.

– Я не волнуюсь, – Ростик улыбнулся ему, всегда-то Ким, когда захочет, умеет быть бестактным. – Может, тогда на корабль в Гринозере взглянем?

– Нет, друже, это крюк более тыщи километров выйдет. А мы напрямик, сразу на завод пойдем.

Так и получилось, Ким пошел напрямик. Причем, насколько Ростик понял, маршрут более трех тысяч километров его не пугал. Он даже не присаживался нигде, чтобы передохнуть, просто передал кому-то из стрелков места за рычагами, дал пилотам прикорнуть на пару часов, а потом опять поднажал. Как менялись загребные, Ростик не заметил, но определенно и там имелась какая-то система, только заведовали ею бакумуры, благо, загребными они были опытными. Среди них оказалось несколько п'токов, но слушали они волосатых спокойно, хотя обычно и не любили, когда ими командовали не люди.

Ростик тоже заснул. Устал, оказывается, пребывать в полудреме, которую ему обеспечивал Левиафан, вот и наслаждался обычным человеческим состоянием благодушного сна. В общем, перелет этот оказался отлаженным, словно часовой механизм, и когда эти ребята так научились? На этот вопрос Роста, коварно улыбаясь, Ким пояснил:

– Только на моем крейсере так заведено. Я же командир отряда всех наших летунов, вот и отобрал себе ребят потолковее. У других не получается, – внезапно он загрустил и даже вздохнул. – Командиров толковых не хватает, потому и Ладу твою пристроили на грузовик. Она же – кремень-девчонка, дай ей волю, поколачивать начнет тех, кто не успевает.

– Я думал, у нас пилотов полно, ведь пурпурных тоже можно задействовать.

– Задействовали, но… Понимаешь, им доверия нет, они же русский так и не выучили. А таскать дополнительно переводчика какого-нибудь – загрузку жалко.

Долетели, однако, даже с этим исключительно работоспособным и тренированным экипажем только к концу третьего дня. Хотя, если посчитать, это был рекорд, средний темп составлял около семидесяти километров в час, совсем неплохой результат при долговременном перелете, особенно если учесть, что летели по большой диагонали континента, то есть совсем над неизведанными местами.

И все бы было хорошо, вот только питаться сухим пайком после полужидкого «стола» Левиафана Росту оказалось тяжко. У него даже что-то вроде желудочной рези началось, но все отнеслись к этому как к обыденности. Гуляб, наверное, на правах девушки, которые в этом больше понимают, объяснила:

– Это у всех наездников случается, мы уж и внимания не обращаем.

Но вообще-то она Роста дичилась. Он думал-думал, отчего это Ким, такой древний и проверенный дружище, да вдруг свою жену от него прятать решил, но так ничего и не сочинил. Наверное, тому были причины, только Ростик в них не разобрался.

Когда сели на заводском дворе и Рост вышел из машины, помимо воли он вдруг стал как заведенный оглядываться по сторонам, словно никогда тут не бывал. Слишком уж странным ему показалось это устроенное для человека окружение. Здания, двери, окна и бойницы, часовые на башенках по четырем углам, факелы… Они, правда, не горели, но было их немало в специальных держателях по стенам. Опять же, стены… Да как они могли что-то удерживать, если можно и через них перескочить, подумал Рост и только тогда понял, что плавать в воздухе люди без специальных приспособлений не умеют.

Так вот оглядывающегося Ким привел его сразу в столовую. И еще на пороге грозно, как всем показалось, провозгласил:

– Эгей, есть тут кто? Кормить срочно нашего наездника, он чуть концы у меня во время перелета не отдал на сухарях с солониной.

В столовую сразу вошли аймихо и Людочка Просинечка. Вот ее-то Ростик опасался увидеть, всегда неприятно приносить плохие вести. Он встал с лавочки, на которую уселся, ожидая ужина, и проговорил:

– Людочка… Я сочувствую, Стас Рындин…

А Людочка постояла мгновение и подняла к Ростику лицо.

– Я знаю. Мы тут видели. – И все, больше ни слова, вероятно, уже успела отплакать свое.

Вперед, довольно неожиданно для Роста, выступил Сатклихо, бывший Ростиков учитель и отец его двух жен. Он сел, протянул через стол руку, они пожали друг другу ладони, как люди.

– Мы открыли в твоей машинке, Рост-люд, исключительное свойство. Мы можем следить за несколькими происшествиями сразу, а потом выводим их последовательно на экран, разнося во времени.

– Как это? – не понял Ростик. Он испытал и облегчение, что Людочка уже все знает, и горечь, потому что тут такие дела творились, а он, пока воевал с викрамами, отстал от жизни.

– Мы научились сначала видеть события, которые происходят именно сейчас. А потом выяснилось, что при определенной тренировке, конечно, можно вызывать сразу несколько опорных точек для наблюдения, и тогда… В общем, Зевс фиксирует не только происходящее сейчас, но и может показать то, что произошло чуть раньше. Правда, через сутки он, как правило, стирает эти сведения, но за сутки можно увидеть очень многое. Способность накапливать сведения у Зевса колоссальная.

– Как я понимаю, учитель, ты тут главный в обращении с…

– Нет, – отозвался Сатклихо, – она главная.

Рост поднялся, к нему подошла Туадхо, тоже аймихошная старица, когда-то она с Ростом очень неплохо общалась, но теперь подошла, словно он был какой-нибудь генерал, к которому следовало обращаться только после разрешения. Он поклонился ей, она, сдержанно и тонко улыбнувшись, тоже протянула руку для пожатия, уселась рядом с Сатклихо.

– Скоро придет Баяпош-хо, она хочет накормить тебя, но мы не успели… – Туадхо вдруг потерла виски, поправила волосы. – Очень много работы было в последнее время, люд-Рост, что-то с пауками происходит, а мы не понимаем, что именно.

Слова ее словно спустили какой-то триггер, вокруг стола расселись и остальные аймихо, некоторых Рост помнил в лицо, некоторых не знал. Мелькали тут и очень молодые лица. Заметив его внимание, Туадхо пояснила:

– Работа с машиной Зевса требует много физических сил, нам, старикам, это уже трудно. Мы используем молодых.

В зал вкатилось две габаты, одна несла поднос с глубокой мисочкой, от которой очень вкусно и остро пахло. Рядом с ней вышагивала… Это была Василиса. Она еще издалека улыбнулась Ростику, и у того совершенно неожиданно потеплело сердце. Он не подхватил ее руку, чтобы поцеловать вполне по-джентльменски, только потому, что за всем этим караваном вышагивала строгая Баяпошка. Вот она отчего-то не улыбалась.

– А мне? – спросил габату с подносом Ким.

– Т'бе, п-лоот, посл к'манд, – объяснила пурпурная девушка.

– Через пару м'нут принесут и вам, – добавила и Василиса. – На к'не-х сей-счас труд-но.

– Ты здорово говоришь по-русски.

– Это она еще от волнения спотыкается, – выговорил Ким, покорившись неизбежному. – Кстати, я думал, тут кто-нибудь из начальства обретается.

– Начальство занято возведением Дальнего, – пояснил Сатклихо. – С этой стройкой очень много сложностей, главным образом из-за расстояния. Председатель даже предлагал промежуточный пункт построить, а уже потом… Но тогда лучшее время года можно упустить.

Рост попробовал изумительный суп из свежайшего мяса с давно забытым вкусом. Он даже не сразу вспомнил, что это… свинина. Только парная, дающая восхитительный бульон. Еще в супе было немало какой-то травы, некоторые листочки, пусть и изрезанные чуть не до состояния пюре, отдавали отчетливым медицинским ароматом. Туадхо кивнула:

– Правильно понимаешь, майор, этот рецепт мы выработали на основе… большой практики выхаживания наездников после их пребывания в гигантах.

– Так плохо? – спросил Ростик.

– Не все же такие выносливые, как ты. Некоторых приходится выхаживать, – вставила Баяпошка.

– Как к комнате с экраном отнесся друг-Докай? – спросил Ростик, не желая портить себе ужин разговорами о печальных делах.

– Он побывал тут, посмотрел, кажется, одобрил, как мы обращаемся с Зевсом… – начал почти отчетным тоном Сатклихо.

– Он сказал, что теперь может научиться готовить наездников точнее, – прервала его Баяпошка. – Но от библиотеки оторвать его не удается. Он и с кандидатами в наездники работает с пятого на десятое. А тут еще… Зевсова машина.

Неожиданно в столовую вошли… Рост чуть с лавки не упал. Это были оба его вырчоха, Барон и Батат. А впереди них выступал, гордый, как вождь дваров, кесен-анд'фа Табаск. Как всегда, оценивая происходящее вокруг, хвост он нес почти параллельно полу. Потом подошел к Ростику и прыгнул на колени, оттуда перебрался на шею. Есть из-за этого стало почти невозможно.

Вырчохи поступили не лучше, подошли, поклонились, видимо, уже научились этому этикетному приему, и, проследив, что Ростик тоже дважды согнулся, последовательно глядя каждому в глаза, встали у него по бокам. Батат была уже здорово грузной, ее животик можно было бы даже назвать повисшим, но блеск в глазах выдавал в ней бойчиху, да еще какую.

Ростик погладил Табаска, попробовал передвинуть его, безуспешно впрочем, и тогда поискал глазами пустое пространство в дальнем от аймихо углу. Так и есть, там определенно был кто-то из невидимок. Он присмотрелся… Не понял, а потом вдруг Бастен, Ихи-вара и Зули последовательно откинули капюшоны своих нуз, чтобы он мог с ними поздороваться. Ну и ну, решил Ростик, все тут собрались, только Докай, пожалуй, не хватает.

– Так ведь наблюдать за экраном очень интересно, – пояснила Баяпошка, – если бы не жесткий контроль, сюда бы пол-Боловска перебежало.

– Читаешь? – со сдержанной обидой спросил Рост и даже не стал дожидаться ответа.

– Лад'но, – Василиса вдруг поднялась, – если не-е с'можешь суп, я тебе зап-ченны репы. Или тебе ка-пустой х'чется?

Дальше разговор как-то разладился, слишком уж много разного народа собралось в одном месте. К тому же Ростику хотелось есть. Табаск на своем внутреннем языке, который Рост не разучился понимать, вдруг потребовал, чтобы ему выложили из супа, если тот оказался отвергнутым, кусочки мяса, которые так хорошо пахнут… А когда Рост осовел от еды и чрезмерных разговоров нормальным образом, а не ментальным, как в гиганте, и засел с Кимом, Гуляб, Василисой и Табаском, в окружении неумолимых вырчохов, на одной из башен завода, чтобы наблюдать, как вдали светятся огоньки Лагеря пурпурных, его отыскала Людочка Просинечка.

– Я понимаю, что по-нормальному тебе следовало бы дать отдых, но… – она была жесткой и продолжала командовать: – Дело-то срочное. И Председатель просил тебя поторопить.

– Да, я знаю, Астахов вернулся мертвым из полетов.

– Есть подозрение, что его убил летатель, – вставил Ким. – А значит, возможно, существует какой-нибудь неизвестный фактор.

– Что по этому поводу думают остальные летуны в птерозаврах?

– Они лишь констатировали, что астаховский летатель странно себя вел последние пару недель, потом вдруг вышел из войны и вернулся сюда, к заводу.

– Понятно, – кивнул Рост, – он тут родился, тут его как бы гнездо.

– Может быть, – уронила Людочка. И продолжила: – Он приземлился в ручей, поплескался в нем и выбросил тело Леши в воду, мы обследовали тело, перед тем как его похоронить. И ни один из врачей не определил ни малейшего следа ранения, которое могло бы вызвать смерть.

– Хорошо его обследовали?

– Очень долго и подробно, как мне сказали. Даже вскрытие делали, а это в наших условиях, сам понимаешь, редко случается, – отозвалась Баяпошка.

Может, летатель пытался вылечить уже мертвого Астахова, подумал Ростик, времени у него на это было достаточно… Нет, когда мозг умирает, летатель это обязательно почувствует. На всякий случай он поинтересовался:

– Летателя обследовали?

– Нет, он быстренько закрыл свой полог, поднялся и улетел.

– Куда?

– Неизвестно, связь с ним не удалось установить даже аймихо с помощью Зевса. Возможно, где-то кормится, возможно, он вообще не вернется.

– Неизвестный фактор, – промямлил Ростик. – Ну и задачку мне Председатель подбросил.

– А ты на легкие больше не рассчитывай, у тебя теперь, парень, все время так будет. – Ким, кажется, несмотря на тон, не шутил.

– У нас только один свидетель, если не ошибаюсь, сам летатель, – сказал Ростик. – Его и нужно вызывать. И Председатель прав… Хотел бы признать, что он ошибается, что можно подождать, но прав он – нужно торопиться.

– Вызывать зверя не получается, – резковато напомнила Людочка.

– Это у вас не получается, – уронил Ростик, он уже думал, как исполнить задание. – А я для них почти отец, по крайней мере, меня Зевс на эту работенку в свое время толкнул, пока сам не научился… их вылуплять. Или пока другие наездники не привыкли к этому.

– Это опасно, Гринев, – проговорила Людочка. – Очень опасно. Может, он дефектный какой-то.

– Вот я и попробую выяснить, что да как, да почему, и до какой степени… Хотя в его опасность я, пожалуй, не верю. Нет в гигантах желания нас убивать, они нас любят… Даже скучают порой.

Он поднялся из креслица, которое специально сюда вынесли. Если приниматься за работу, то следовало не рассиживаться, а готовиться. Хотя и не хотелось заниматься этим… Да, не хотелось влезать в дело вот так, без отдыха, дружелюбного трепа с друзьями, без привыкания к человеческому бытию, без умения усваивать нормальную пищу.

– Рост, ты, похоже, все же с двух концов свечу жжешь, – непонятно проговорил в темноте Ким.

Рост отмахнулся от него, но жест вышел неловкий, потому что Василиса вдруг погладила его по руке, словно жалела и хотела бы снова заполучить для себя. Читает, уже в который раз за этот день подумал Ростик, вспомнив, что она была из племени пурпурных эмпатов.

– Это война, Ким. – Рост повернулся к Людочке, которая так и не присела во время разговора. – Значит, так, я буду работать теперь, а ты должна обеспечить мне питание, как Сонечка Столова.

– Я понимаю, ухаживать за тобой будет она, – похоже, Людочка кивнула на Василису. Та сразу отчетливо согласилась.

– Будешь? – спросил Василису Рост на едином. – Ты все поняла?

– Отчего же не понять, – с чуть простонародным выговором, насколько Рост помнил единый, отозвалась девушка. – Я буду рада служить, господин.

– Лучше обращайся ко мне – командир, я привык к этому.

– Как скажешь, гос… Прости, командир.

– Мы тоже хотим тебе помочь, командир, – проговорила вдруг Батат. Уж единый-то она понимала, хотя что-то и из русского, по-видимому, улавливала.

Ростик поднял за брюшко Табаска, который дремал у него на коленях.

– А ты будешь помогать, мангуст? Учти, мне без тебя не справиться. – Он и не заметил, что по-прежнему говорит на едином.

– Ты справишься, – прозвучало сбоку, оказывается, там находилась Зули.

И опять все собрались, словно у кровати больного, подумал Ростик. Хотя… он был благодарен, что они вот так… рядом. Иначе ему стало бы совсем непонятно, почему он все это должен делать.