Вся компания довольно скоро оказалась в доме. Кроме, конечно, дваров, которые, получив свою корову, с сожалением убедившись, что выдоена она досуха, чуть разболтанной походкой удалились в сторону леса. Пока Рост распоряжался, устраивая достойную, по его мнению, встречу нежданных гостей, пока женщины собирали в большом зале угощение, Рост водил по Храму Дондика, Квадратного и Антона, а заодно уж и примкнувшего к ним Кима, хотя в отличие от этих троих он бывал тут едва ли не чаще, чем Ева.

Еще к ним присоединился невесть откуда взявшийся Шипирик, пернатик, которого Ростик видел первый раз в жизни. По крайней мере, ему так казалось. Существовала, конечно, вероятность, что Шипирик видел Роста раньше, но это уж было делом пернатого. Кстати, вел тот себя с достоинством, легко ступая следом за людьми, послушно наклоняясь перед притолоками и поворачивая небольшую куриную голову перед наиболее интересными объектами, чтобы взглянуть на них то одним глазом, то другим. Росту было не жалко, никаких существенных угроз от этой экскурсии возникнуть не могло, а ему почему-то казалось, что такое вот внешнее уравнивание пернатого с людьми будет разумно, хотя и не понятно, почему следовало так уж считаться с бегимлеси.

Храм Дондику и Антону нравился, это было видно сразу. Они с удовольствием завзятых вояк, понимающих толк в запасах, оценили и кучу фасоли перед домом, и пару сараев на берегу, и летнюю кухоньку, где возились бакумурши, и толщину каменной створки на входе в Храм, и крепость стен, и глубину подвала. В подвале похвалы высказались уже вслух.

— У тебя тут не просто вода, а считай, канализация, — удивился Дондик.

— Это старые строители постарались, — признался Рост, — я только русло почистил. И конечно, сток пробил, чтобы... гм, отходы быстро эвакуировались.

Антон осмотрел три водных отделения.

— Первое с питьевой водой, второе — душ, а третье... гм, для отходов?

— Сортиром, — ухмыльнулся Ким, — это по-русски называется.

— Я понимаю, — серьезно согласился Антон. — Так вы что же, все в один сортир ходите?

— Что значит в один? — удивился Рост. — А, ты говоришь о волосатиках?

— И волосатых, и пернатых, — Антон покосился на Шипирика, — и дварах этих.

Рост подумал и, кажется, осознал.

— Нет, Антон. И двары, и, — взгляд мельком на нового знакомого, — Шипирик обычно тут не живут. Они, если так можно сказать, появились случайно, как я надеюсь, только на сегодня.

— Как так? — Лицо у Дондика стало каким-то утонченным, но малоподвижным, словно он, много пережив в последние годы, научился окончательно подавлять в себе любое проявление эмоций. Рост объяснил про ящерокорову.

— Стоп, — отозвался Ким, — теперь уже я не понял. Так эта корова забрела или не забрела на твое поле?

— Понимаешь, — Рост почесал затылок, — она не совсем сама забрела... Нет, технически, конечно, корова как бы появилась сама, но на самом деле ее приманила Ждо. Она любит их молоко, работать по хозяйству не очень горазда... Вот и призывает к себе бедную ящерокорову, чтобы та вошла на нашу территорию и мы получили на нее определенные права. В частности, могли ее подоить. При этом Ждо, получается, как бы работает.

— Как «призывает»? — переспросил Ким с выражением терпеливого учителя, пытающегося добиться от ученика хотя бы подобия нужного ответа. Видимо, он много времени проводил с молодыми пилотами.

— Теперь я понял, чего ты не понял... — ответил Рост. — Так она же «шептунья». И может управляться с животными телепатически. Она вообще странная немного. Пробовала приручить панцирных шакалов, те на нее сначала нападали, теперь просто боятся, как огня, и удирают, едва завидят. Она перешла на гиеномедведей, но вот незадача — они агрессивны очень. Была ими покусана, и не раз, хотя, как вы видели, не до смерти — и на том спасибо. А с ящерокоровами у нее выходит, и очень здорово. Было время, она по три-пять коров зараз вызывала... В общем-то ее бы использовать на пастбище, да вот пасти некого. Ни овец, ни даже коз тут нет. Пробовали приманить стадо трехгорбых жирафов, но этим нужны кусты, чтобы пастись, а у моря такой растительности мало, одна трава.

— Ясно, — решил Дондик, — странная, не потому что телепатка, а потому что не сумела приручить гиеномедведей.

— Конечно, — удивился Рост, — ведь с самого начала было ясно, что не получится. — Неожиданно он воодушевился. — Вот когда я разбогатею настолько, что заведу себе экраноплан, обязательно смотаюсь к дальним островам, может, удастся овец выкрасть.

Антон и Дондик переглянулись, но ничего не сказали, только подумали.

— А зачем тебе три кладовки? — спросил Ким.

— В одной фасоль, зелень и лук, другая — для сидра, солений и маринадов в бочках, как в настоящем замке, в третьей — ледник для окороков, рыбы и молока. Разные, так сказать, температурные и влажностные режимы.

— Кстати, — поинтересовался Квадратный, — чем у тебя там пировали двары?

— Сидром, — признался Рост. — Мы его опробуем сегодня, свежего, недавно сварил... Ладно, топаем на верх. Покажу, как я организовал оборону.

Они поднялись по лестнице на первый этаж.

— Тут, понятно, и зал, и зимняя кухня, и тамбур на случай обороны. На большее места не хватило.

Квадратный посмотрел на световой люк, устроенный в потолке, одобрительно кивнул:

— Чтобы окон снизу не делать... Разумно.

— Ширская конструкция, — объяснил Рост, — очень удобная. Можно открывать в летние месяцы. Зимой, конечно, лучше факелы использовать, свет и тепло одновременно. Ширы с махри вообще оказались молодцами. Когда я в первую осень к ним притащился, они не выгнали за ворота своего города, а наоборот, выделили мне целую команду червеобразных, и уже к первому снегу я был готов зимовать тут.

— Так ты все это... уже четыре года назад выстроил? — удивился Дондик.

— Да, в первую же зиму... ссылки, так сказать. Мне осталось только едой запастись, но я дичиной вышел из положения. С Ждо охотиться несложно оказалось, она зверей за десяток километров чувствует.

— А за фасолью к нам ходил, — проговорил Дондик, — в Одессу.

— К кому же еще? — удивился Рост. — Ты меня хотел еще закабалить...

— Я хотел тебя пригреть, — возмущенно проговорил Дондик, — не думал, что из тебя такой вот образцовый фермер получится. Думал, в городе тебе будет привычнее.

— Спасибо, — искренне сказал Рост. — Только я не верил, что, живи я в Одессе, про меня так быстро бы забыли.

— Предположим, не так уж и быстро, — отозвался Антон. — Четыре года — немало по здешним меркам.

— По любым меркам, — вставил Ким.

— Да, — согласился Рост и почему-то вздохнул, хотя совсем не считал эти годы выброшенными из жизни.

— А я бы сказала, — отозвалась Ева, которая уже почти устроила пиршественный стол в центре большого зала, — что и не забыли совсем.

— И все-таки, — поинтересовался Дондик, — как тебе удалось так замаскироваться, что только сейчас я узнал, где ты обитаешь? Ведь специально первые три года расспрашивал отряды разведчиков, не встречали ли они тебя? Нет как нет, пропал парень, словно провалился.

— Они никогда не подходят так близко к лесу. И правильно делают, кстати. Тут уже, что ни говори, а зона влияния дваров. Это опасно, ящеры могут свои пушечки в ход пустить, если под горячую руку попадешь.

— А тебе как удалось... с ними? — спросил Квадратный.

— Случайно, — признался Рост. — Дело в том, что вокруг этого Храма, как, наверное, вокруг других подобных, камнями обозначена зона мира. Вы такие видели вокруг Чужого.

Антон кивнул, он их, наверное, вспомнил.

— Вот в пределах этих камней я и оказался главным... Поскольку Храм отстроил. Разумеется, после того, как укрепился. Если бы я не выставил систему защиты, меня бы, разумеется, вышибли. Без всяких разговоров. Двары — ребята серьезные.

— Поэтому они у тебя теперь сидр квасят? — ехидно поинтересовался Ким.

— Я считаю, пусть лучше сидр пьют, чем стреляют, — признался Рост. — Тем более что раньше они за коровами одного разведчика присылали, а теперь вот целой командой решили...

— Я не понимаю, что это за молоко такое? — поинтересовался Квадратный.

— Многие не понимают, — поддержал его Антон.

— У этих ящерокоров, — объяснил Рост, — четыре вымени. Одно — сразу под головой, на груди, второе уже ближе к пуповине...

— Они живородящие? — спросила Ева, не отрываясь от стола.

— Иначе откуда бы у них было молоко? — ответил Ростик. И продолжил: — Третье вымя под пуповиной, а четвертое между задними ногами, как у наших коров. Только вымя эти не выходят наружу, а расположены внутри, и доить ящерокоров — оч-чень нелегкое дело. Но зато молоко у них — нектар и амброзия. А второе молоко, и особенно первое, из самого маленького вымени, обладает целебными свойствами. Причем для всех существ. — Он подумал и решил пояснить: — За первое молоко пернатые, например, готовы платить любую цену. Они из него какую-то мазь делают, гангренозные раны за день затягиваются.

— А почему вокруг него такие страсти разгораются? — поинтересовалась Ева.

— Для того чтобы наполнилось первое вымя, нужно ждать в лучший период около месяца, а вообще-то еще больше. Второе вымя можно опорожнять раз в две недели, иногда в десять дней. Третье наполняется дней за пять. И лишь четвертое — дня за два. Так что...

— Понятно, — за всех ответил Дондик. Его эти фермерские сложности не интересовали.

Они поднялись на второй этаж. Тут Рост показал ребятам, как в центре спален сделан световой люк, а по всему периметру устроены узкие, чтобы только ствол ружья выставить, бойницы, выведенные наружу конусом, чтобы расширить угол обстрела.

Квадратный походил по этажу, повыглядывал в бойницы, сделал вид, что прицеливается.

— Высоковато, — покачал головой он. — Под твой рост, Гринев. А если будут другие стрелки?

— В тот момент не подумал, — виновато пожал плечами Ростик, — а теперь переделывать лень. Хотя и возможно.

— Во время боя, — заговорил Антон, — из этих спален можно и лазарет сделать. И оружие хранить... Я вижу, ни одна из них не простреливается через бойницы.

— Так и задумано. Только до арсенала мне еще далеко, ружей всего... три. И патронов мало, самодельные плохо горят, а в Одессе обменивать неудобно, у них самих...

— Почему? — спросил Дондик. — Для хорошего человека...

— Я слышал, у вас на стрелка не больше двадцати штук стали выдавать. Вот и сделал вывод.

— Больше не нужно, — улыбнулся Дондик. — А арсеналы-то у меня полны.

Видимо, он уже считал Одессу «своим» городом. И навсегда, пожалуй, отметил Ростик. Почему-то ему второй раз за этот день стало казаться, что он зря так безвозвратно похоронил себя тут. Выслушивая новости, поставляемые во время приездов Кимом или Евой, у него подобного ощущения не возникало. Наоборот, он думал, что здорово устроился. И лишь теперь...

В молчании хозяин и гости поднялись еще на этаж. По сути, он являлся уже чердаком, только активно используемым и, разумеется, имеющим оборонительное значение.

— На третьем этаже у нас тоже кладовки — яблоки, сушеный боярышник, вяленая рыба, — стал показывать Рост. — И четыре башенки по углам, для обстрела ближних подступов. Конечно, столько стрелков и пушек у меня нет, поэтому они большую часть времени закрыты ставнями.

Антон подполз на корточках в угол крыши, добрался до башни, выпрямился и снял один ставень. Посмотрел, вздохнул с видом удовлетворенного инспектора, поставил ставень на место.

— Не хлипкие у тебя заслонки? — участливо спросил он. — Что-то легковаты.

— Пористые, — пояснил Рост. — Чтобы в одиночку снимать-ставить.

— Вот я и говорю, легковаты. Знаешь, что пористый камень в двадцать сантиметров прошибается выстрела с пятого, если десятым калибром молотить?

— Что прошибается, не знал, — признался Рост. — Хотя у меня там не двадцать, а чуть побольше. Да и стрелять для этого нужно так, что... В общем, ставни эти мало что решат, слишком там бойницы неширокие. Лишь мертвые зоны под самыми стенами простреливаются. А главная пальба пойдет оттуда, — он указал на верхнюю башню, сделанную в середине.

Естественно, пошли туда. В башне была сооружена массивная каменная турель, правда, без пушки. И обзор возникал такой, что уже никакие дюны степи не закрывали.

— Обжитое место, — с легкой завистью вздохнул Ким.

— Каждую ночь тут кто-нибудь из волосатиков дежурит, — продолжил «экскурсию» Рост. — А если я в отлучке, наблюдение ведется круглосуточно... Согласись, жалко было бы все это потерять по глупости.

— Соглашаюсь, — на этот раз Ким улыбнулся. Прикинул, как ему ляжет прицел, если на станине будет пушка. Оказалось, чуть высоковато. — Опять под себя делал. И подъемника под седалище стрелка не удосужился устроить.

— Такое было время, — признал Рост. — Только на себя надеялся.

Внезапно что-то проклекотал Шипирик. Все люди, кроме Роста, замерли. Но он, на правах хозяина, проследив жест странных рук пернатого, понял, о чем был вопрос. И пояснил больше жестами, чем словами. Хотя и словами тоже.

— Нет, — он потряс головой и изобразил волнообразное движение рукой, — от китов я отбиваться не собираюсь. А вот по антигравам, — он показал на пальцах антиграв, — придется бить, сняв эту крышу. — Он указал на швы, расходящиеся, если разомкнуть каменные щеколды и сдернуть мощные черепицы. — Башня вообще-то крепкая, но ее можно разобрать, понимаешь? — Почему-то он говорил громче, чем обычно.

— А это не опасно, — поинтересовался Квадратный, — объяснять потенциальному врагу свои возможности? У них ведь тоже летуны есть.

— Не знаю, — с беспечностью улыбнулся Рост, — я так давно уже ни с кем не воевал, что и забыл, каково это — опасаться кого-то... Кроме людей, конечно.

— То-то у тебя каждую ночь пост выставлен, — пробурчал Антон. — Небось еще и проверяешь его?

— А как же? — удивился Рост. — Конечно, проверяю.

Снизу, как из погреба, донесся голос Евы:

— Мальчики, мыть руки. Будем ужинать.

И в этот момент погасло солнце. Вообще-то Рост уже давно ожидал, что оно выключится, но, видимо, небрежно пересчитал коэффициенты, вот и ошибся. За ним это водилось.

Все пошли вниз, негромко переговариваясь, в целом скорее одобряя заведенную систему обороны, чем полагая ее слишком легкомысленной. Да, решил Рост, в Полдневье легкомыслие — порок. А вот даже откровенно перестраховочные решения никогда никем не будут осуждаться. И ничего не поделаешь — так устроена нынешняя жизнь, и не только людей. Однако хорошо ли это? Не признак ли все усиливающейся трусости?

За столом, когда все расселись, воцарилась напряженная тишина. Потому что следом за Ростом и Евой уселись и пурпурные, и волосатые, и, разумеется, Шипирик. Наконец, Дондик не выдержал:

— Они что же, с нами будут ужинать?

— Да, — спокойно ответил Рост. — Объяснение простое. Когда я пришел в Чужой город, меня сразу стали сажать за стол со всеми. И я решил...

— Понятно, — кивнул Квадратный. — Я ничего не имею против.

— Ну, если тут так заведено, — вздохнул и Антон.

А они изменились, решил Рост. Да и я тоже. Раньше мне пришлось бы нести какую-то чушь про отсутствие классовых барьеров... А теперь они полагают себя лучше других, по крайней мере, хотели бы есть отдельно, по-господски.

— Тут никогда и не было по-другому, — сказала Ева, разливая суп из ракушек. — Я уже и внимания на это не обращаю.

— Неужели каждый может выйти из степи, — по интересовался Дондик, принимая тарелку, — и ты его усадишь за стол?

— Не каждый, — признал Ростик. — Но того, кто произнесет «л-ру», без сомнения сразу усажу, только попрошу руки вымыть. И то в самом крайнем случае.

— И рыболюдей? — поинтересовался Антон.

— Им-то, кстати, руки мыть не обязательно, — ехидненько добавил Ким.

— С них все и пошло, — признался Рост, принимаясь за еду. — В первую зиму как-то у меня на ступенях в воде оказался один викрам. Был он израненный, то ли на акул нарвался, то ли его Фоп-фалла невзлюбил. А к тому времени у нас уже было немного молока, потому что мы пару раз опробовали этот трюк с коровами. Понимаете, хранить мясо мы еще толком не научились, вот и делали фарш, добавляя туда немного второго молока, и мясо было — загляденье. Ну вот, отпоили мы этого викрама первым молоком, он уже через день ожил и на третий день вообще уплыл. А еще через месяц, для нас как раз самые трудные дни настали, — мы уж думали личинки насекомых из земли выкапывать, — приплыла от них целая делегация и приволокла... Не помню точно, наверное, с полтонны отличной местной кефали. Тогда я и смекнул, — Рост постарался как можно убедительнее улыбнуться гостям, — что тут через еду заключается мир. Как у арабов через воду, или у германцев в старину, сменявшись ножами.

— Я не знал, — коротко проговорил Дондик.

— Так и пошло. Викрамы приходили ко мне за молоком, притаскивали уже не столько еду, сколько металл, разные изделия...

— Например?

— Вот бочонки для молока и сидра, вы думаете, я из дерева строгаю? Шиш бы у меня что-то путное по лучилось. Мне викрамы такие раковины приносят, они их как-то размягчают, разворачивают, потом склеивают, и получаются емкости, литров до ста вмещается. И не портится ничего.

— А пернатые? — спросил Антон.

— Эти вообще мастера по стеклу, по кожам, по тканям. И веревки у меня от них. Сети опять же...

— Здорово ты устроился. — Ева стала всем раскладывать фасоль с мясным рагу. — Осталось только рыночные дни ввести, и живи, как в Сорочинцах.

— Примерно так и получается, — согласился Ростик. — Иначе я бы, наверное, не выжил. Или остался бы производителем одной фасоли.

— Наверное, все дело в исключительном положении Храма, — проговорил Ким, как всегда, уплетая все подряд с отменным аппетитом,

— Не только, — высказался Квадратный. — Рост и сам не зевал, а развивался.

— Да ничего я не развивался. Просто жил со здравым смыслом...

— Вот и я о том же.

— Двары могут поставлять, наверное, латекс для патронов, древесину, — Дондик оглянулся, — я где-то видел у тебя цельнодеревянную мебель.

— В спальне, — пояснила Ева.

— Да, правильно.

Рост наелся, кажется, впервые за весь день. И осмотрел стол. Это было странно, но в то же время совсем неудивительно. Люди ели наравне с пурпурными, которые, как всегда, уселись на самый дальний конец стола, волосатики, по своему обычаю, перекладывали друг другу самые лакомые куски и почти не обращали внимания на пернатика, с которым вне этих стен скорее всего попробовали бы воевать.

— Десерт будет? — спросил Ким.

— Будет, — признала Ева. — Настоящая манная каша! Я привезла немного манки... Вот только молоко пришлось брать от ящеров.

— Св-же, — пояснила Ждо.

— Верно, — согласилась Ева, — зато свежее. Не из твоих хваленых раковин.

— А со своей стороны я обещал сидр, — добавил Рост, понимая, что расслабляться еще рано, но все-таки ощущая, как все глубже погружается в облако благодушия и редчайшего для него самодовольства.

— После каши, — решительно приказала Ева. — Я не дам испортить свой кулинарный шедевр.

Каша с медом понравилась, конечно, всем. Это было что-то такое, от чего даже Дондик почмокал языком.

— Ладно, — проговорил наконец Ростик, которого стали одолевать сомнения. — Я показал и рассказал вам все, что имею и знаю. А вы-то почему тут?

— Все просто, — Дондик немного нахмурился. — Приехали тебя по-дружески предупредить.

— Вот как?

— Месяц назад в Боловск вошел караван, — продолжил Квадратный, потому что Дондик больше ничего не говорил. — Людей... Вернее, аймихо — так они себя называют. Но они совсем как мы, даже общие дети, кажется, возможны. — Он подумал, прикончил остатки своей каши, посмотрел на Ростика. — Давай сидр.

Рост кивнул Кирлан, она поднялась, поправила фартук и ушла, чуть неуклюже переставляя слишком большие для бакумурши ноги.

— Как они прошли через посты, расставленные вокруг города — уму непостижимо. Но они не только прошли, но и направились сразу... К кому бы, ты думал?

Вернулась Кирлан, разлили сидр, он, как Рост и ожидал, оказался выше похвал. Старшина, тоже почмокав, вернулся к своей теме:

— К отцу Петру. Тот с ними поговорил...

— Как поговорил? — спросил Ростик.

— Они немного уже знали русский язык.

— В общем, — скороговоркой продолжил Антон, — он их крестил, всех поголовно. И эти пришлые... аймихо стали как бы русскими.

— Антон их не любит, — усмехнулась Ева. — Но он прав. Они так ловко устроились, что их сразу приняли. Поселили в брошенных домах, стали подкармливать на первых порах.

— Теперь-то они, кажется, в порядке, — добавил Антон. — Раздобыли себе землицы, посеяли там какой-то особенный озимый горох... Кстати, привезли с собой коз, так что летать за три моря не нужно, попросишь, они с тобой на что-нибудь поменяются.

— А потом стали определяться, так сказать, политически, — задумчиво проговорил Дондик. — У них есть система старейшин, есть лекари, есть многое, что нам может пригодиться.

— Одни повозки их чего стоят, — высказался Ким, выныривая откуда-то со дна своей кружки с сидром, вернее, уже пустой.

— Что в них особенного?

— Они антигравитационные, — проговорила Ева, — хотя по суше их волокут быки. Или буйволы, я не знаю, что это за звери такие. Скорее все-таки буйволы. Только быстрые очень и выносливые.

— Ты сказала «по суше»? Значит...

— Значит, — согласился Дондик. — Они как-то на своих повозках переправились через море. И высадились в районе полуострова пернатых. И перевезли не только свой скарб, но и этих коз с буйволами. В общем, толковые ребята.

— Сколько их? — спросил Ростик.

— Ага, — удовлетворенно проговорил Квадратный, — значит, мы об одном думаем. Их немного — тысячи две. Из них бойцов всего-то несколько десятков. — Он подумал и твердо добавил: — Ситуация с воинами у них еще хуже, чем у нас. Я видел среди них даже вооруженных женщин.

— Хо-ох, — произнесла Ева, и в этом звуке было столько негодования, что Квадратный даже заморгал, как заведенный, стараясь, придумать что-то, «уточняющее» его слова. Но так ничего и не придумал.

— Кажется, понимаю, — высказался Ростик. — Вот только одно неясно — какое отношение эти путешественники имеют ко мне?

— Как, разве мы тебе не сказали? — переспросил Дондик. — В том-то и дело, что они почти в один голос говорят, что прикатили к тебе. Разумеется, не только к тебе, но... главным образом, им нужен ты.

— Точно, — пророкотал Антон. — Ты, и никто другой.

Рост подумал, почесал затылок и ничего умнее не придумал, как спросить:

— А они вообще-то издалека?

— Говорят, что прошли из-за твоих красивых глаз восемьдесят тысяч километров, — отозвался Ким. — Говорят, что были в пути последние шесть лет. Но я думаю — врут. Я думаю, и прошли они больше, и шлялись дольше.

— Почему? — спросил Рост.

— Не знаю, — ответил Ким и посерьезнел. — Наверное, тебе предстоит ответить на этот вопрос.