Часть первая
Проигранная война

Весна должна была вот-вот кончиться. А может, уже и кончилась, Ростик не очень хорошо представлял себе, когда тут, в Водном мире, весна по-настоящему сменяется летом. По схеме, предложенной, кажется, тысячу лет назад, в первую осень после Переноса Боловска в Полдневье, стояло двадцатое мая. Если учесть, что недель в каждом месяце тут было три, завтра возникал последний день мая, а через тройку деньков – условного второго июня – можно будет отметить и день Переноса. Третью годовщину.

Ох-хо, сколько в этом было трудов – в том, чтобы живым и почти нормальным дойти до сегодняшнего дня, сколько смертей своих друзей и подчиненных он видел и сколько смертей еще увидит, прежде чем действительно эту дату сможет встретить…

Положение у них было скверным. Конечно, за три прошедших года бывало и похуже, но никогда еще так явно он не ощущал, что война проиграна, что самое лучшее, что они могут сделать, – удрать без оглядки. Вот только удирать не получается. И начальство не расположено, да и в самом деле – неясно, что дальше делать, если человечество не сумеет укрепиться тут, на краю безмерного, кажется, торфяника, не сумеет обеспечить себя хотя бы этим топливом.

Но торф – он и есть торф, а проигранная война – страшнее любого энергетического голода. Впрочем, это еще предстояло выяснить на совещании, которое торжественно затеял этот… Ростик мысленно выругался, но тут же взял себя в руки.

Его звали Веннеамин Лурьевич Каратаев, кстати, тот самый мужичок, которого им чуть было не навязали в начальники, еще когда они открыли Одессу. Плешивый, зачесывающий длинные боковые волосы поперек лысины, чтобы хоть немного прикрыть кожу на макушке, суетливый, с красноватыми крысиными глазками, пухленький, чрезмерно говорливый. У начальства в таком авторитете, что, когда было решено в начале прошлого лета устроить большую разведку тут, в восьмидесяти километрах от Перевала, и в сорока от каменной полки, отходящей от Олимпийской гряды, на единственной в округе скале, возвышающейся на десяток метров над безбрежными болотами, – его и сделали главным.

Да таким, что все уже через пару недель чуть не слезами рыдали… Но для начальства он оставался самым толковым руководителем. Ему приписывались все достижения, он, и только он якобы обеспечивал все победы, успехи и реальные результаты…

Стоп, подумал Ростик, глядя из бойницы крепости на Скале на болота, на цветущие откосы скального плато, на озера и лужицы, сверкающие ослепительным на солнце блеском под серым небом мира Вечного Полдня. Не стоит так раскисать, не нужно тратить из-за такой ерунды столько нервных клеток. И все-таки… Это была не такая уж и ерунда – это была проигранная война, он знал это, ощущал настолько реально, что мог лишь удивляться, почему этого не видят другие.

– Ты идешь? – раздался под гулкими сводами, построенными с использованием каменного литья Гошодов, голос старшины Квадратного.

Ростик оглянулся. Старшина в своих глухих доспехах, которые в последнее время почему-то перестал снимать даже в крепости, выглядел усталым. Не может быть, чтобы он не осознавал этого поражения, подумал Рост, а на совещании наверняка будет помалкивать. Будет отнекиваться тем, что он просто старшина, что стратегия – дело офицеров, то есть его, Ростика, и, конечно, черт их дери, руководителей.

– Как ты догадался, что я тут?

– Ты всегда, когда хочешь сосредоточиться, сюда уходишь. Уже месяца три, еще с зимы. Не замечал?

Ростик удивился, он в самом деле, когда дела пошли не очень хорошо, стал уединяться в этой галерее, но объяснял это отнюдь не тягой к раздумьям.

– Отсюда вид на болота изумительный, – пояснил он. – Так и хочется вырваться из крепости, расплескать тину, лужи. Подышать свежим воздухом. Видишь, вон на том островке сизо-красные разводы. Это цветут орхидеи.

Квадратный подошел и совсем не по-подчиненному пихнул под лопатку.

– Пойдем уж, будут тебе… орхидеи.

Они вышли из галереи, проложенной вдоль бойниц, спустились на второй этаж, где находились жилые и служебные помещения. Тут было безопасней всего, потому тут и разместилось начальство, потеснив лазарет, в котором пока было много пустых коек, общую солдатскую комнату и офицерскую караулку.

Начальство уже собралось. Ввиду сложности ситуации, все сидели с лицами, на которых читалось желание немедленно разрешить все проблемы человеческой цивилизации Полдневья. Главным был, конечно, Председатель – на серьезные совещания в крепость на Скале он еще прилетал, видимо, считал ее своим детищем. Был, разумеется, и Каратаев. Его как прислали в конце зимы, так он тут и сидел… Впрочем, об этом пока не будем, решил Рост. Была и Галя Бородина, сестра того самого парня, с которым Ростик осваивал Одессу два года назад, который был командиром добытчиков металла и которого за окладистую темную бороду прозвали Бородой. Сестру, в отличие от брата, не любили и кличку ей дали – Бородавка. Ростик не знал, прижилось ли прозвище, но про себя пользовался им частенько.

Галина была той еще штучкой – сердитой, остренькой на язык, неумной. Но с хваткой и апломбом. К счастью, сегодня ее можно было в расчет не брать.

Вот так, вот и все, тоскливо подумал Ростик. Эти три человека и примут решение, которое придется исполнять ему и его ребятам. Мало, очень мало. И глупо – эти люди не понимали, что тут происходит, и способны исказить ситуацию так, что решение будет неправильным. А неправильные решения тут, в Полдневье, искупаются кровью, только кровью.

– Рассаживайтесь, товарищи, – предложил Рымолов, не вставая. – Давайте начнем, в самом деле, я хотел еще сегодня отбыть на Перевал, а значит, решение наконец должно быть принято. – Он со значением посмотрел на Ростика.

– Думаю, Арсеньич, мы его и примем, – медленно проговорила Галя. Она всегда говорила очень медленно. Ростик подозревал, что не по медленности мышления, а просто для того, чтобы ее реже спрашивали. Если так, она своей цели добилась, к ней обращались лишь в исключительных случаях.

– Тогда, Гринев, слушаем твой доклад как коменданта крепости.

Ростик еще не знал, как именно донести до руководства свою тревогу. Поэтому на всякий случай спросил:

– Конкретно или с пониманием всей военной ситуации в целом?

– В целом, – упредил начальство Каратаев.

– Тогда так. – Ростик быстро посмотрел на стену, где стилом по воску были нарисованы окрестности, но решил изображением не пользоваться. – Когда в начале прошлого лета мы нашли эту скалу и невероятно большие запасы чистого, очень сухого по местным меркам торфа, было принято решение строить тут крепость.

– Не надо от начала времен, – нахмурился Рымолов. – Мы знаем, что было прежде.

– Нет, Арсеньич, полагаю, что ошибка была сделана тогда, и, чтобы ее не повторять, я лучше проговорю ситуацию с «начала времен». – Он подождал, новых протестов не было. – Тогда, как известно, были предложены две тактики нашего поведения. Первая, которую предложил я, – создание летучих групп, которые режут торф то тут, то там, в разных местах, охраняемые довольно сильными, подвижными отрядами. Это не позволяло бы пернатым бегимлеси создать перевес сил, потому что им для маневра требовалось бы время и мы бы уходили от решающего столкновения. Вместе с тем это обеспечивало бы нас топливом, потому что на самом деле торфяников тут – едва ли не сорок процентов территории, есть где развернуться и где нарезать его даже не тысячами – миллионами тонн, в таком количестве, что главной была бы не проблема заготовки, а проблема транспортировки его к Перевалу.

– И все-таки ближе к делу, – высказался Рымолов. – Вторая тактика заключалась в традиционном усилении именно тут, на Скале, строительстве мощной крепости и удержании ее силами до двух рот. Разумеется, охрана работающих на торфяниках бакумуров, вывоз топлива по стационарной, единственной тут дороге – широким крюком, с заходом на восток и последующим возвращением по каменному подножию гряды на запад, к Перевалу. Обходится это не очень дешево, но с тех пор, как грузовики были переоборудованы под спиртовое топливо, я постоянно слышал заверения, что с транспортом проблем не будет. Зимой, то есть более полугода после нашего тут обустройства, оказалось, что транспорт не обеспечивает вывоз торфа по одной простой причине – пернатые знают путь, которым ходят машины, потому что он единственный, и устраивают засады на караваны.

– Мне говорили военные аналитики, – веско высказалась Галина, – что, даже если бы мы использовали летучие отряды, пернатые все равно могли бы перехватывать грузовики с торфом, только ближе к Перевалу. Потому что Перевал – единственный из известных нам проходов через Олимпийскую гряду.

– У Перевала нашему гарнизону из крепости было бы легче справляться с любыми отрядами пернатых просто потому, что он ближе к главной базе. А сейчас, когда нападения могут совершаться по всему маршруту, нам приходится держать при караване такие дополнительные силы, что… Что транспортировка становится бессмысленной – мы не столько торф возим, сколько охрану. – Ростик посмотрел на Рымолова, тот сидел с неподвижным лицом. Но был еще спокоен. – Такой ситуация была пару недель назад. Сейчас, я утверждаю со всей ответственностью, мы столкнулись с ее качественным изменением. Потому что пернатые подтянули силы и готовят длительную осаду нашей крепости. И, безусловно, возьмут ее.

– Откуда такая уверенность? – спросил Каратаев. – Откуда вообще, Гринев, у тебя такие категоричные мнения? Ситуация, как ты говоришь, еще не созрела, еще даже не определилась, а ты…

– Я умею прогнозировать, – сказал Ростик. О том, что он умеет не только прогнозировать, но и предсказывать будущее едва ли не мистическим способом, лучше было не заикаться. Сейчас это могло только помешать.

– И что же нам делать? – спросил Рымолов. Он понял, что имел в виду Ростик, он один из немногих, кто верил в его дар и даже не раз планировал масштабные действия, используя Ростиковы прозрения.

– Они не дадут нам больше резать торф, потому что считают эту территорию своей. И чтобы они перестали так считать, ее нужно завоевать. – Ростик помолчал. – Перспектива большой войны меня не радует. И не потому, что мы к ней не готовы, а потому… В общем, все дело в маневренности. Раньше, когда болота стояли подмороженными, это было не так заметно. Теперь, с наступлением лета, когда болота развезло, выяснилось – без транспорта, надежного и, желательно, более быстрого, чем бегающие по трясине пернатые, сражаться с ними не следует. Мы потерпим поражение, и оно будет сокрушительным.

– Арсеньич, – взорвался Каратаев, – ты меня избавь от этой глупости. Ну, сам посмотри – они пернатые, у них один арбалет на десять бойцов, одно ружье на сорок, а то и больше вояк. А у нас тут стены в два метра толщиной, три этажа, сверху турельные установки против этих… летающих страусов. Что они могут нам сделать?

– Они что-нибудь придумают, – ответил вдруг старшина Квадратный.

– Нет, – покачал головой Ростик, – они уже что-то знают, что способно нас отсюда выкурить, как сурков из норы.

– Они дикие, что они могут знать? – делано удивилась Галя.

И Ростик, и Квадратный промолчали. Не зная деталей, на этот вопрос ответить было невозможно. Рост даже мельком подумал – а так ли она глупа, как хочет выглядеть? Уж очень ловко она подыгрывает Каратаеву, куда лучше, чем хотелось бы.

– Сколько в крепости солдат? – спросил Рымолов.

– Восемьдесят, считая нас, – тут же отозвался Квадратный. – Четырнадцать из них девушки.

– Дети?

– Детей пока нет, – ворчливо отозвался Ростик. – Еще чего – детей тут держать. В крепости на Перевале их было бы опасно держать, а тут – вообще недопустимо.

– Бакумуры?

– Около сотни, – отозвался старшина. – По полста душ в каждую рабочую смену. Командиров у них тоже двое, пока ведут себя послушно.

– Верят они нам, – отозвался Каратаев, будто это была его заслуга. – Дети у них есть?

– Конечно, – признал Ростик. – Почти два десятка волосатых детишек. И женщин больше половины. Когда вербовали диких бакумуров работать тут, то женщины первые шли – они у волосатиков падки на постоянный паек. – Он подумал и не смог справиться с собой, добавил с горечью: – Они рассчитывали на безопасность, а вместо этого мы…

– Сколько у нас тут продуктов? – Рымолов посмотрел на Ростика почти с жалостью. – Обмундирование, боеприпасы?

– Кормиться мы можем хоть до следующей зимы, – тут же высказался Каратаев. – А боеприпасов хватит на большую оборону.

– Впрочем, – прервал его жестом Рымолов, – это не проблема. Прижмут, будем на гравилетах подвозить. Сотню волосатиков и три взвода солдат уж как-нибудь обеспечить сможем.

– Это значит?.. – с надеждой спросил Каратаев.

– Это значит, – торжественно выговорил Председатель Рымолов, – мы остаемся. И даже если они не дадут нам пока резать и отправлять на нашу территорию торф, будем ждать, пока они ослабят давление. Нужно будет, станем резать его только зимой, а летом будем сидеть в осаде. – Он заметил выражение лица у Ростика и уже не в приказном, а в увещевательном тоне добавил: – Ты пойми, нам без топлива нельзя, мы уже не сможем остановить ни наши технологии, ни отопление зимой… Дрова взять у дваров мы не можем, вот и приходится выходить из положения торфом.

Слова его звучали безупречно. Но это была ошибка, та самая, которой боялся Ростик.

– Они нас обложат, собственно, уже обкладывают, и все люди, которых вы тут, Арсеньич, видите, очень скоро будут мертвы. Вот альтернатива вашему якобы взвешенному и разумному решению. А заготавливать торф тут все равно не удастся. И люди погибнут зря.

– Это не факт, – произнесла Галя и посмотрела на Ростика.

– Интересно, потом, когда все кончится не в нашу пользу, как ты будешь по ночам спать? – спросил ее Ростик. – Кошмаров не боишься?

– Стоп, – хлопнул по столу Рымолов. – Этого ты не говорил. – Подумал, посмотрел на Квадратного, на Каратаева. – Но с их накоплением на окрестных болотах что-то нужно делать.

– Нужно послать разведку, – тут же отозвался Каратаев. – Пусть Квадратный сходит, выяснит, может, все не так драматично, как нам тут Гринев рассказывает? Может, их вообще пара сотен, практически без оружия, с одними пращами?

– Пращи в руках пернатых – тоже оружие, – нехотя промямлил Квадратный.

– В «руках», – фыркнула Галя. – Еще скажи, что ты их боишься.

– Боюсь, – легко согласился старшина. – Потому что знаю, как хрупки мои кости, как медленна реакция, как слабы мускулы. Боюсь, потому что дрался с ними.

– Но ведь победил? – ответила Галя, она считала, что парировала реплику Квадратного.

– По-моему, все ясно, – решил высказаться Каратаев. – Старшина, бери двадцать человек, вооружай их как хочешь и отправляйся на разведку.

– Двадцать? – удивился Ростик.

– Мало двадцати, пусть возьмет сорок.

– Я против… – начал было Рост, но его уже не слушали.

– Отправить на разведку гравилет мы все равно не можем, – отозвался Каратаев. – Нет у нас сейчас свободного гравилета. Да вы сами говорили, что воздушная разведка тут мало что дает – они слишком хорошо умеют маскироваться.

– Да, – решил наконец Председатель. – Квадратный, готовь разведку. И гоните доклад гелиографом в Перевальскую крепость.

– Тогда уж я сам… – попытался Ростик.

– Ты не веришь в успех, – покачал головой Каратаев. – И кто-то должен остаться тут. А кто, спрашивается, если не командир гарнизона?

К сожалению, все в самом деле было решено. Как Ростик и подозревал, эти люди направили его подчиненных к гибели кратчайшим путем.