Долго нудил дядюшка Сэм, уговаривая меня описать выпавшие на мою долю приключения, уверяя, что потомкам это крайне необходимо. Но я все отнекивался, сознавая, что, наверное, нет в этом мире человека более невежественного, чем я, студент-недоучка. Однако выбранная когда-то профессия и надежда на нечто, о чем я скажу позже, заставили меня взяться за перо. В конце концов это ведь и развлечение.

Для собственного удобства я решил писать так, словно читать эти строки будут мои бывшие современники — жители конца двадцатого — начала двадцать первого века. И не только для удобства: соображение, о котором я обещал сообщить ниже, делает это решение еще более оправданным. (Если уж так не терпится узнать, что я имею в виду, загляните в самый конец книги.)

Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что текст этот не имеет никакой эстетической ценности и может служить лишь своеобразным историческим документом, однако, создавая его, мне удобнее было время от времени сбиваться на откровенно беллетристический, а иногда и вовсе опереточный стиль. Когда же мне это надоедало, я возвращался к стилю сухого документального отчета.

Хочу заранее предупредить еще об одном — я не имею ни малейшего понятия, что моему потенциальному читателю может быть интересно, а что нет. Потому излагаю прежде всего то, что интересно мне, что запомнилось мне наиболее ярко, время от времени прибегая к помощи и свидетельствам тех, кто, кроме меня, был участником описываемых событий.

Настоящим подарком стал для меня дневник Квентина Басова, добытый и доставленный на Блиц-12 XL дядюшкой Сэмом. Без него мое повествование, вероятно, выглядело бы не совсем полным. А так оно даже может претендовать на некоторую завершенность фабулы.

Вот, наверное, и все или почти все, что я хотел бы сообщить тому, кто решился начать чтение этого документа — от скуки ли, из любопытства или же по каким-то иным, неведомым мне побуждениям. Возможно, мне следует извиниться еще за то, что сам я — человек недостаточно любопытный, я бы даже сказал, «поверхностный» и совершенно не склонен вникать в глубинные причины происходившего со мной.

Извиняет меня, пожалуй, лишь то, что мое невольное появление в данном месте и в данное время в конце концов положительно отразилось на течении истории всего мира. Пока что единственного известного нам. Этого, думаю, не станет отрицать никто. Да и в конце концов с какой стати я принялся извиняться? Вас ведь никто не заставляет читать это. Так?

Ну, а взялись, так с богом. Тешу себя надеждой, что текст этот принесет вам несколько приятных минут или хотя бы поможет уяснить последовательность некоторых событий, которые стали для этого мира поворотными.