Мери

Она сидела в углу тесного, но уютного кафе «Охта» на Тульской и, с наслаждением чередуя глоточки сдобренного коньяком кофе с затяжками сигареты, наблюдала в щелку между шторами суету автомобилей на Большеохтинском мосту. Вообще-то курила она немного, скорее баловалась, но после «дежурства» – после суток вынужденного аскетизма – грех было не закурить.

Здесь, в «Охте», вечерами паслась одна и та же, давно набившая ей оскомину публика, но так уж вышло, что в свое время именно тут она с неожиданной, выгодной для себя стороны узнала Якова, тут стала брать у него задания и получать заработанное.

Сейчас вместе с отцом, его второй женой – миловидной и очень тактичной брюнеткой Варварой Сергеевной – и парой трехгодовалых братьев-близняшек она жила в трехкомнатной квартире, совсем в другом конце города – на Васильевском. Но четыре года назад, когда она как снег свалилась отцу на голову, он в ожидании этой квартиры ютился в комнатке институтского общежития, окна которой выходили на Охтинское кладбище. Было тесно, и забегаловка эта – «Охта» – была ближайшим к ее жилищу «очагом культуры».

Полтора года, пока учеба в ее новой школе шла в первую смену, именно тут вечерами после занятий Маша и оставляла все присланные мамой деньги. И как же ей их не хватало! Но когда со второго полугодия девятого класса их перевели во вторую смену, она начала застревать в «Охте», до школы не доходя. На том ее учеба и закончилась. И денег стало не хватать еще сильнее.

– Хелло, Мери! – прервал ее воспоминания Яков, подсаживаясь и закуривая.

– Привет.

– Ну и чем же ты порадуешь меня сегодня? Надеюсь, как всегда – исчерпывающей информацией? – он положил свою ладонь на ее руку, но она демонстративно сбросила ее и ответила подчеркнуто бесстрастно:

– Значит, так. Снова ты меня подставил. Снова муж, жена и кто-то третий. Сколько раз я просила тебя: давай нормальные дела – шантаж, кровная месть, что угодно! Только избавь меня от семейных разборок. Ревнивые мужья и неверные жены! Меня колотит от слова «семья». Или ты мне не доверяешь? Я себе работу найду, будь спокоен…

– Ну что ты. Мери, что ты?.. Не заводись. Откуда я знал, что это дело раскрутится именно так? Клиент сообщил только о двух покушениях на него. О причинах он даже не догадывался, кто же мог предполагать?..

Яков прав. Собственно, она и без его разъяснений понимала, что банальность этого задания – не его вина. И вовсе не собиралась скандалить. Но его холеная мордочка и его фамильярность с ходу вывели ее из себя.

– Ладно, – махнула она рукой, – записывай.

Она продиктовала имя, фамилию и адрес человека, организующего покушения на ее клиента – Деева С. И. Она сообщила также, что человек этот – любовник Лизы, жены клиента. Она указала названия и адреса двух кафе, где обычно встречались любовники, сообщила день и час их ближайшей будущей встречи, пояснила, что, встретившись, они будут обсуждать план третьего и теперь уже обязательно УСПЕШНОГО покушения.

– Ай да Мери! – восторженно хлопнул себя по коленке Яков. – Ай да Маша – Пинкертон! Держи! – Он протянул ей вынутый из дипломата конверт с деньгами. Она, не пересчитывая, сунула его в сумочку, а Яков продолжал: – Когда же наконец ты расколешься? Ты же в курсе: я профессионал, я сыскное дело, как азбуку, знаю. Невозможно обычными методами выполнять самые сложные задания так быстро и качественно. Работаешь же ты за деньги. А за секрет я отвалю тебе сразу сто штук баксов. Сто пятьдесят. Без волокиты. Хочешь, даже авансом, я же тебе верю.

– А я тебе – нет. Потому что знаю тебя «от и до». Сейчас у тебя таких бабок нет даже близко. Мотор свой ты продавать не станешь, скорее мать продашь. Значит, займешь. А после – просто меня грохнешь, заберешь деньги и долг вернешь.

– За кого ты меня держишь?

– За того, кто ты и есть. Не отдашь ты эти деньги, сдохнешь скорее. А сейчас я тебе нужна, и ты меня не тронешь. Даже беречь будешь. – Они помолчали. – Да и не в этом даже дело, – продолжала она, смягчившись, – я же тебе тысячу раз повторяла: мой метод – единственная информация, которую я не продаю. «Ноу хау». Лучше вот что. Передай Дееву, что за повторную оплату я готова узнать с точностью до единого слова, о чем будут говорить его жена с дружком. А если утроит сумму, будет ему и охрана с полной гарантией безопасности.

– А не круто берешь?

– Не круто. Я его знаю. Для него это – мелочь, не деньги. Кстати, двадцать процентов – твои.

– Заметано.

Яков резко поднялся и, нарочито дружелюбно подмигнув ей, двинулся к выходу.

Ситуация, конечно, идиотская: ей приходится передавать клиенту условия через посредника, в то время как сама она уже почти неделю живет у этого самого клиента дома, следит за каждым его и его жены шагом, знает о нем такое, чего не знают даже самые близкие ему люди…

Правда, сам он, Деев Сергей Ильич, директор роскошного ресторана «Универсаль» на Невском, об этом даже и не подозревает. Ведь для него, его жены и даже для любовника его жены она невидима.

Как пришла она к этому странному бизнесу?

Три года назад Яков был заочником-студентом ее отца и частенько захаживал к ним – то зачет пересдать, то получить консультацию. Визиты его особенно участились с появлением Маши. Как это ни прискорбно, Яков попросту положил на нее глаз. Но дальше совместного просиживания вечеров в «Охте» дело у них не зашло, ведь к тому времени она уже основательно осознавала собственную исключительность и через это напрочь избавилась от естественного для подростка обилия комплексов. И голыми руками, к чему привык Яков, ее было не взять.

В одной из бесед в кафе, желая поразить ее воображение, он открыл, что, официально числясь секретарем адвокатской конторы, он параллельно занимается частным сыском, имеет небольшую, но надежную сеть агентов. А за поставку клиентов выплачивает вознаграждения юристам конторы, ведь те часто сталкиваются с желанием своих собеседников кого-либо выследить или что-либо нелегально выяснить.

Поразмыслив пару дней, Маша пришла к выводу, что это – место, где она наконец-то сможет применить свои способности. Ведь вопрос о том, как воспользоваться своим даром, уже давно мучил ее.

Она уже научилась становиться невидимой без того адского напряжения внутренних сил, которое требовалось ей прежде. Стоило ей лишь пожелать и внимательно посмотреть в глаза человеку, как тот начинал растерянно озираться по сторонам в поисках только что стоявшей перед ним девочки. Сама она, правда, чувствовала при этом сильное головокружение (после того, как словно что-то ударяло ей в лоб). И хотя через час-полтора неприятные ощущения проходили, она все же понимала, что пытаться воздействовать на двух человек подряд было бы опасно для здоровья, а то и жизни.

Сперва Маша думала, что ее дар дает ей неограниченную свободу, но вскоре убедилась, что это не так. Возможности ее жестко ограничивал целый ряд обстоятельств. Во-первых, она так и не научилась снимать «чары» со своей жертвы. Во-вторых, вещи, которые она потом брала в руки, хоть и недолго, но оставались видимыми. И, в-третьих, сам момент исчезновения был довольно заметным: ведь она не может, например, зайти в комнату сразу невидимкой, прежде она должна быть хорошенько рассмотрена…

И еще. Злоупотребляя своим даром, она рисковала наплодить слишком много не видящих ее людей. А ведь она намерена хоть изредка менять свои туалеты, носить что-то в руках. И то тут, то там кто-то будет видеть то идущие по улице штаны, то плывущую сетку с колбасой… Ей вовсе не импонировала роль человека, вечно находящегося в центре нездорового внимания, роль вечной причины уличных обмороков и истерик. Более того, она рисковала стать даже более заметной, чем любой обыкновенный человек. Что может быть проще: выследить в толпе колышущуюся пустую шубку и всадить в нее нож, если невидимка вам чем-то уж очень насолил?

Стоит ли рисковать? После долгих раздумий Маша пришла к выводу, что рисковать следует, но только для того, чтобы добыть МНОГО денег. Как? Маша без излишних терзаний совести принялась изобретать способы обогащения.

Первое, что приходит в голову – воровство. Например, подойти к кассиру магазина и, став невидимой, забрать деньги. Но это – гроши.

К тому же в этот магазин путь ей будет потом заказан. А главное, деньги-то, которые она будет брать, кассир будет видеть, и черт его знает, как он на это отреагирует.

Банк? Стать невидимой для ВСЕХ служащих и остаться на ночь? Понадобится много дней, ведь в один день более одного исчезновения она безболезненно делать не может. Но допустим, она сумеет добиться этого, что дальше?.. Опять те же проблемы.

Короче говоря, продумав все варианты, Маша пришла к выводу, что пригоден для нее только откровенный грабеж: взять предмет (сумочку, например) на глазах у владельца, а затем вместе с этим предметом исчезнуть. Но чем она будет отличаться от обыкновенного уличного срывателя шапок? Подкарауливать в укромных закоулках одиноких женщин? Даже крайне эластичная (по причине юности) совесть Маши до такого ублюдочного варианта не растягивалась.

И вот, когда Маша уже пришла было к обидному выводу, что с надеждой сделать бизнес следует расстаться, что дар ее пригодится ей лишь в экстремальных ситуациях, в качестве оборонительного приема, она и наткнулась на Якова. Что-что, а подсматривать и подслушивать она сейчас может, как никто другой. А платил Яков прилично. Он же, кстати, и окрестил ее на штатовский манер, и сейчас большинство знакомых звали ее Мери, и никак иначе.

Вскоре она дошла до такого мастерства, что по несколько дней кряду могла, ничем себя не обнаруживая, жить в квартире своего клиента. Сколько было таких квартир…