Белку выручало то, что она много лет подряд быя страстной поклонницей детективов. В последние годы их навыпускали до безобразия много, девять из десяти детективов читать стало просто невозможно из-за их дурного языка и страсть ее несколько поутихла. Но это было и не важно: новые детективы несли в себе мало полезной информации, а все необходимые для жизни знания Белка, как ей казалось, уже имела.

Поэтому, прежде чем совершить следующий шаг, она села и все тщательно обдумала.

Первое. Надо попытаться выявить «хвост». Это может не получиться, если за ней следят профессионалы.

Второе. Исключаются серьезные разговоры по домашнему телефону.

Третье. Со всеми, кто регулярно общается с ней, никаких даже намеков на возможное частное расследование убийства. Но вообще говорить об убийстве надо, в том числе и по телефону. Иначе ее поведение будет выглядеть подозрительно.

Четвертое. С бандитами Майкла надо повидаться срочно, организовав классическую конспиративную встречу.

Пятое. Все прочие активные действия по расследованию можно производить только позже — выдержав солидную паузу (месяц, возможно, два) и усыпив их бдительность.

Оставалось подумать, кто такие они. Определенные выводы могли повлиять в том числе и на правила поведения, на правила игры. Белка насчитала, подытожив свои рассуждения, три основные гипотезы и одну дополнительную. Они могли оказаться: мафиозной группировкой, зарубежной разведкой или своей госбезопасностью (в широком понимании этого слова). Дополнительная версия предполагала все же действительное убийство Мишки, и потому Белке не хотелось всерьез ее разрабатывать. В сущности, они могли оказаться просто ментами. Ведь у нас в отделениях забивают насмерть не только лиц кавказской национальности. А потом, когда нужно скрыть преступлеление что стоит подбросить в морг какой-нибудь левый труп.

Скучная версия. Про вербовку в ЦРУ думать намного интереснее.

Только к разговору с Патлатым нужно как следует подготовиться. Вряд ли его заинтересуют сказки про ЦРУ. Скорее всего Патлатый вообще говорить с ней не захочет. Кто она такая? А он — для своего мира — примерно в ранге министра. Пусть не говорит. Все, что от него нужно на самом деле, — это координаты Шайтана. Их можно получить в обмен на другую ценную информацию. Нужны как минимум два факта: один, чтобы заинтересовать и другой — чтобы выудить нужные сведения авансом. Белка нашла такие факты. Первый — это то, что Миху не так давно таскали в КГБ. Официально — по поводу романа а на самом деле — кто ж его знает. И второй — главный — что Белка не опознала наверняка тело своего мужа. Нет она не скажет этому бандиту про шрам, про странных санитаров, вообще не скажет ничего конкретного, просто направит его мысли в нужное русло.

Был и еще один факт. Однако о нем Белка решила молчать до конца. Пистолет. Который пропал. О котором никто нигде не упоминал. Ни Майкл, ни майор с Петровки. Но, что бы ни случилось с Михой, ему уже все равно, а она, если признается, автоматически подпадает под статью.

Вот такая была теория. А практика началась в четверг, на следующий день после похорон.

Белка числилась в отпуске, да и вообще по новым неписаным правилам в некогда полурежимный НИИ теперь можно было являться только в день зарплаты. В последние два года Белка оставалась на работе не ради денег (пятьдесят долларов в месяц — это не деньги), а так — ради компании, на других посмотреть, себя показать, в общем, чтобы не закиснуть в домашних заботах, благо родители — в основном, разумеется, мама — могли Андрюшку взять на себя. Словом, институт был чем-то вроде клуба. В нем и остались-то преимущественно такие же скучающие и более или менее обеспеченные тетки. А немногочисленные мужчины почти все прокручивали всевозможные сделки прямо в стенах родного учреждения.

Белка решила выйти на работу на два дня раньше просто от тоски. Но была и тайная цель.

В отделе все уже знали о ее горе. Очевидно, Женечка позвонила кому-то из общих знакомых еще в тот день. Ведь двое сотрудников даже пришли на похороны. Сейчас заговаривать на больную тему никто не решался. Только начальник в своей обычной бесстрастной манере высказал соболезнования и пообещал материальную помощь. «Какая от них помощь! Как же, — подумала Белка. — Получки месяцами не дождешься. Все ждут оплаты каких-то актов». И когда среди своих стало совсем безрадостно Белка отправилась к подружкам в другой отдел, где еше ничего не знали. Покурила, потрепалась как ни в чем не бывало, сделала два звонка: Женечке и… Количу. Даже если это КГБ, не могут же они все на прослушку поставить! Колич разговаривал вполне приветливо. Сама-то Белка знакома с ним была шапочно, но старый друг Михи Майкл, по понятиям Колича, явно был в авторитете. Вообще Майкл — толковый биохимик, талантливый программист и лихой коммерсант Михаил Вербицкий — представлял своего рода феномен: бесконечно далекий от уголовного мира по происхождению и воспитанию, он в годы всеобщей криминализации крупного, среднего и даже мелкого бизнеса быстро стал среди бандитов своим на правах «законного» консультанта.

Колич хотел было сразу дать Белке телефон Патлатого с правом ссылаться на него, Колича, но Белка резко возразила против такого варианта. Ей нужно было, чтобы Патлатый, будь он хоть лидер всех московских группировок вместе взятых, позвонил ей сам, обязательно завтра, точно в двенадцать и именно по тому телефону, который она сейчас назовет. Скромный боец Колич (шесть лет на простой зоне за простой грабеж и два года работы в группировке с постепенным, но явным приближением к шефу), почуяв шпионские страсти, вновь проникся важностью дела и обещал.

— Девчонки, — сказала Белка подругам, — я тут одному мужчине ваш телефон дала. Завтра опять приду. А то наши бабы не дадут нормально поговорить.

— Все понятно, — улыбнулись подружки, и одна другой прокомментировала назидательно: — Вот видишь, у Ольги муж и ребенок в отъезде, так она времени не теряет, а мы…

Патлатый позвонил минута в минуту.

— Вы можете сейчас подъехать? — спросила Белка.

— Это так важно?

— Очень важно.

— Хорошо, диктуйте адрес.

Вот так. Разве от милиции подобного понимания дождешься? Никакой грубости, никакой фени — все интеллигентно и вежливо.

Но в ту же секунду Белка испугалась. С чего он так подхватился? Ведь большой человек… Может, сам Патлатый и ведет всю эту игру? И теперь приедет, чтобы убрать Ольгу с дороги как мелкую раздражающую помеху? Или он действительно рассчитывает на очень важную для себя информацию? А она ему ничего интересного не сообщит Что тогда? За ложный вызов в этой среде тоже полагается смертная казнь?

Однако при первом же взгляде на Патлатого все страхи странным образом рассеялись. Грозный авторитет вполне соответствовал своей кличке: волосы носил до плеч. Одет был хорошо, но не броско, черты лица имел благородные и внешне походил больше всего на провинциального актера. Однако под плащом, не случайно очень свободным, скорее всего болтался в кобуре какой-нибудь серьезный автоматический пистолет.

Они курили, стоя возле урны в застекленном переходе между институтом и опытным заводом, и беседовали под ровный шумовой фон ближайшего цеха. В таком месте что-либо подслушать физически невозможно, а съемку снаружи вести бессмысленно: яркий боковой свет и мутные грязные окна.

Патлатый очень внимательно выслушал Белку. Координаты Шайтана, вопреки ожиданиям, дал сразу и только пояснил, что ничего нового у тверского лидера пока нет.

Слово за слово они перешли на «ты», Белка с ужасом ощутила даже определенную симпатию к этому человеку: все-таки он ей помогал, и в данный момент практически бескорыстно. Платить придется после — об этом она тоже знала, но не хотела думать. Ей было уже все равно. А Патлатый будто угадал ее мысли.

— Ольга, — сказал он на прощание, — ты теперь с нами. Так будь с нами до конца. И не бойся ГБ. Сегодня и там уже есть наши люди. Подмять эту систему под себя для нас вопрос времени. Не бойся никого, если ты с нами. Подумай, я могу выделить тебе охрану. Связь держи через меня. Если что-то переменится, мы дадим тебе знать. А Шайтаном можешь встречаться, когда захочешь: он мне не начальник, и я ему тоже. Адье.

И он зашагал красивой походкой спортсмена, на ходу давая по телефону распоряжения своей охране или водителю. У проходной его ждал наверняка шикарный «Мерседес» или «БМВ», а дальше — роскошный офис где-нибудь в самом центре… «Новый русский», хозяин жизни, не признающий никаких законов: ни воровских, ни государственных, ни Божьих.

Белка не хотела быть с ним, но, кажется, от нее уже ничего не зависело.

Она вспомнила похороны. Там таких не было. Народу вообще собралось немного — лето. Со старой Мишкиной работы никого — слишком давно это было. С последней фирмы — тоже никого: слишком недавно поругались. Ну, из «Текста», конечно, пришли, и вообще больше всего было народу из писательской тусовки.

Многие спрашивали про Майкла. Он тоже когда-то ходил на семинар фантастов, там и познакомился с Михой. Пришлось сказать, что Майкла нет в Москве. Это была правда — ведь он отсиживался на даче, чтобы не дразнить гусей.

Здесь, на похоронах, Белка с некоторым удивлением обнаружила: бывшие молодые писатели еще не окончательно утратили чувство солидарности друг с другом. Была, конечно, и компания фэнов — этих вездесущих любителей фантастики, некогда, в перестройку, объединенных в могучие клубы, а сейчас влачивших унылое существование, как, впрочем, и вся интеллигенция. Пришел Егор Стульев, давно переключившийся с фантастики на детективы и ставший почти автором бестселлеров. Пришел Додик Саидзе, писавший теперь очень эстетскую и никому не нужную прозу. Пришел Олег Зарайский, сменивший фантастику на горячие будни газетчика еще при Горячеве. Очень, очень разные люди, но все они помнили Разгонова, все были когда-то вместе. Мечтали о коммунизме по Стругацким и о победе над коммунизмом по-советски описывали в своих произведениях романтические звездные войны и на дух не принимали войны земные, придумывали галактические сверхцивилизации которые помогут людям, и надеялись в жизни только на себя.

А теперь был глухо закрытый гроб и много цветов. Лето. Людей летом мало, а цветов много.

Когда садились в автобус на Николо-Архангельском к ней подошел Олег Зарайский и стал прощаться. Во-первых он приехал на своих колесах, а во-вторых, на поминки уже не успевал — работа. Стал теперь штатным корреспондентом «Московского комсомольца» и пахал, пахал, пахал.

— Помнишь, как здорово было на семинаре? — сказал вдруг Зарайский, и Белка даже вздрогнула от такого совпадения их мыслей. На семинар она приходила только два раза, а обо всем остальном знала исключительно со слов Михи.

— Еще бы, — ответила Белка, едва сдерживая слезы. — Ты звони, Олежек. Ладно? Звони иногда.

Теперь, стоя в переходе между заводом и институтом и глядя сквозь немытые стекла на бесконечную стройку внизу, она вспомнила этот разговор и подумала: «Зарайский. Вот кто может провести неформальное журналистское расследование. Олежек всегда рвался делать что-нибудь недозволенное. А к тому же — „МК“. Газета политических скандалов, газета, которая никого и ничего не боится. Это идея. Только информацию надо передать Зарайскому так, чтобы об этом никто не узнал. Самой звонить плохо, даже из института, негоже судьбу два раза испытывать. А Олег вряд ли позвонит, закрученный он там, как сто китайцев. Значит, будем выходить через общих знакомых… Ну, ладно. Время обеда кончилось, пора показаться на рабочем месте».

А Зарайский все-таки позвонил.