Глава 1
В ту ночь сон у Алики был какой-то душный и вязкий. До самого рассвета она словно тонула в болоте, с усилием выкарабкивалась, задыхалась, боролась на пределе сил.
Проснулась незадолго до общего подъема. Все было спокойно: на соседних кроватях мирно сопели девчонки, за окном брезжил болезненно бледный рассвет.
Она так и не уснула. Ее не оставляло чувство, что сегодня произойдет что-то нехорошее — кто-нибудь близкий умрет или станет навсегда несчастным. Хотя из всех близких на свете у нее только и были девочки из ее комнаты.
Через час на башне разразились бодрым звоном колокольчики, девчонки зашевелились, стряхивая остатки сна, и наконец повскакивали с кроватей.
Поднялась и Алика. Пока ничего особенного не происходило. Пробежка до умывальника, короткая разминка на площадке для танцев, завтрак в столовой под открытым небом… Все как всегда.
Что-то должно было произойти. Или уже произошло, но еще не открылось всем. Алика чувствовала это и по перешептыванию поваров в столовой, и по нахмуренным лицам учителей, и просто по едва уловимой тревоге, повисшей в воздухе невидимой пеленой.
Все стало ясно после утреннего часа здоровья, незадолго до начала занятий. Возле здания библиотеки Алика увидела целую толпу девчонок, которые молча стояли и на что-то смотрели.
Она подошла. На пожухлой, порядком вытоптанной траве выделялось пепельно-серое пятно размером, пожалуй, шагов пять в поперечнике. В самом центре земля просела, и, казалось, там уже блестит вода.
Алике стало так страшно, что первым ее желанием было бежать куда глаза глядят. Но она не ушла. Она так же, как остальные, молча стояла и смотрела.
Потом пришел старший воспитатель, он привел садовника с пучком колышков и мотком затрепанной, лохматой веревки. Они оба ворчали и говорили, чтобы девочки разошлись, однако никто не уходил. Впрочем, никто сильно и не настаивал.
Садовник принялся, кряхтя, вбивать колышки в землю и огораживать пятно веревкой. Делал с запасом: всем было ясно, что к завтрашнему дню пятно станет еще больше. А через четыре-пять дней доберется и до угла библиотеки.
— Что же теперь будет? — растерянно произнесла одна из девочек.
Эти слова словно разбудили Алику. Она развернулась и со всех ног помчалась не разбирая дороги. Куда угодно, только бы подальше от пятна.
Ноги привели ее в знакомый вдоль и поперек садик, где прежде она проводила бессчетные часы с подругами, валяясь на ароматной траве, болтая о всякой чепухе, просто мечтая.
Сейчас здесь было пусто и тихо. Алика села на траву, сжав голову ладонями. Заросли пушистого кустарника отгораживали ее от посторонних. Алика знала, что с минуты на минуту начнутся занятия и что ее накажут за прогул, но ничего не могла с собой поделать. Ей требовалось побыть одной.
Впервые такое пятно она увидела одиннадцать лет назад, только не здесь, а на совершенно другом острове, название которого она даже не помнила. Хотя родилась там и прожила первые пять лет жизни.
Там был маленький уютный городок, дворик со скамейкой и качелями, мама и папа. Пятно, выросшее за одну ночь на улице, никого не испугало. Лишь когда оно разрослось и стало хлюпать, как болото, жители соседних домов забеспокоились.
Однажды ночью в пепельную трясину ушел целый дом. Ушел быстро и неслышно, вместе с людьми. Никто этого даже не заметил и не услышал. Только переполошились утром, когда увидели на месте дома и части улицы огромный провал и безмолвную трясину на его дне.
Лишь после этого жители поняли, насколько все серьезно. Пепельные пятна стали появляться повсюду, и росли они с ужасающей быстротой. Известия, что где-то утонул еще один дом или провалилась дорога, никого уже не удивляли, но заставляли бледнеть и переглядываться.
Эти новости всех безумно пугали. Большинству из обитателей острова бежать было некуда.
Самое страшное ожидало впереди. Сейчас Алика точно знала, что их остров умер не сам — его отравили. Именно поэтому он разрушился так быстро. Растерянные чиновники из префектуры даже помочь толком никому не смогли.
В одну ужасную ночь остров разломился пополам. Одна его часть, самая мертвая, сразу пошла ко дну — вместе с людьми, их домами и животными.
Вторая часть сильно накренилась на один бок, потом на другой. На городок вдруг, словно с неба, обрушилась лавина воды, которая в одно мгновение смела несколько кварталов…
…Алика до сих пор не понимала, как и почему она спаслась. Помнила только беспросветную ночь, безмолвную ледяную воду, скользкое бревно, в которое она вцепилась дрожащими озябшими руками. И еще — свой собственный беспомощный плач, жалобный и тихий, разносившийся над гладью воды.
Ей повезло, что подобравшие ее рыбаки не продали ее работорговцам, а отдали первому же встреченному полицейскому. Про своих родителей с той ночи она уже никогда и ничего не слышала.
С той поры Алика боялась воды. Конечно, не той воды, что бьет веселым фонтанчиком из умывальника, и не той, в которой они с девчонками устраивали стирку.
Она боялась большой воды. Ее страшила эта равнодушная и безжалостная масса, которая давит на человека со всех сторон, вытягивает из него тепло и силы, безмолвно пожирает его и смыкается над головой, скрывая все следы и память.
До сегодняшнего дня Алику отделяла от воды толща острова. Теперь же она чувствовала — вода подобралась близко, очень близко. И все это не к добру и не просто так.
…Через какое-то время Алику, тихо плачущую, нашел в садике лекарь-воспитатель ре Миго. Он поднял ее на ноги, чуть приобнял, погладил коротко стриженную голову.
— Мы не погибнем? — выдавила Алика, глотая слезы.
— Нет, девочка, конечно, нет. Не бойся. Остров умирает, и наша школа, конечно, закроется, но мы давно к этому готовы. О вас мы позаботимся.
Алика не выдержала и разрыдалась воспитателю в плечо. Она никак не могла себе представить, что весь ее мир — тот, в котором она провела больше десяти лет, — скоро уйдет в безмолвную глубину. Все эти садики и наизусть знакомые тропинки, и школа, и библиотека, и мастерские, и лекционный зал, и классы, и площадки для танцев, и башня с колокольчиками — все будет навечно покрыто холодной мертвой мглой.
— Я знаю, как тебе трудно, Алика, — говорил воспитатель. — Нам всем трудно. Готовься к новой жизни, у тебя все будет хорошо.
— Откуда вы это знаете, редре? — не могла успокоиться девушка.
— Я знаю тебя, а еще я знаю жизнь, милая. Ты справишься.
— Скажите, редре, а разве нашим островом нельзя управлять, как другими? Разве нельзя направить его к побережью материка — туда, где мелко? Он бы не утонул, а просто перестал быть плавучим…
— Нашему острову там никто не будет рад, Алика, — грустно улыбнулся Миго. — Да и не успеем. Ничего, милая, это должно было случиться. И мы все об этом знаем.
* * *
Накануне вечером девочкам позволили лечь спать на час позже. Но только для того, чтобы они успели приготовить чистую одежду к завтрашнему дню. Все поняли, завтра на острове будут гости.
Так и оказалось. Утром, вместо занятий по кулинарии, учениц выстроили на площадке у подножия башни. Воспитатели и учителя с довольно мрачным видом прогуливались поодаль.
По небу ползли тучи, было прохладно. Ветер трепал широкие рукава школьной одежды. Почти пятьсот молоденьких девчонок расположились тремя плотными шеренгами, ожидая, что им сегодня скажут. На стриженых головах — сине-зеленые платки, завязанные сзади специальным узлом — отличительный знак школы. Широкие штанины подвязаны шнурками — так удобнее бегать, танцевать, тренироваться.
Как и следовало догадаться, на остров прибыл старый наставник. Полного имени его Алика не помнила, да это ей и не было нужно. Учителя между собой называли его Ягло.
Он приезжал относительно часто. Бывало, в такие дни отменяли занятия — учителя собирались в столовой и вели со стариком долгие разговоры. А еще девчонки тайком смеялись над его бородой — она была с одной стороны совсем седая, а с другой — черная.
Случалось, что старый наставник беседовал с некоторыми ученицами. Воспитатели водили их к нему когда поодиночке, когда сразу по трое. Возвращаясь, девчонки только пожимали плечами: учитель просто расспрашивал их про житье-бытье, предлагал рассказать, чему они в последнее время научились. Довольно часто просил станцевать.
Никогда он никого не ругал и не поучал. Просто смотрел, как дела идут в школе, и затем тихо отбывал куда-то.
Сегодня он вышел перед ученицами, опираясь с одной стороны на палку, с другой — на руку своего помощника. Наставник был одет в серую мантию — небогатую и не очень новую.
— Приветствую всех, кто меня слышит! — голос его боролся с шумом ветра. — И вас, усердные воспитанницы Островной школы, и вас, мои добрые друзья, учителя и воспитатели.
Девочки негромко, но дружно ответили на приветствие.
— Вы уже знаете, что жизненный цикл нашего острова завершается. А значит, и то, что наша школа должна попрощаться с вами. Жаль, мы совсем немного не доучили вас, не передали вам все, что хотели. Знаю, что жизнь на острове и обучение состояли не из одних только радостей. Но очень скоро вы убедитесь — трудности были не напрасными. Жизнь за пределами острова не так проста, как здесь, а жители других земель не будут к вам так добры и благосклонны, как ваши учителя. Не хочу вас пугать, но знайте: многим из вас предстоит борьба. И к счастью, вы к ней готовы. Почти готовы.
Алика осторожно повела вокруг взглядом и вдруг заметила: некоторые девчонки плачут! У нее самой вдруг кольнуло в груди, но она сдержалась.
— Надеюсь, вы сохраните в своем сердце толику благодарности к тем, кто поделился с вами самым дорогим достоянием мира — Истинным Знанием. И еще — вы должны любить свою школу и друг друга. Любить всегда и сохранять верность при любых обстоятельствах. Покидая остров, вы обязаны оставаться одной семьей.
Это Алика знала. Про это воспитатели напоминали каждый день. «В любое время и в любой точке мира вы остаетесь одной семьей, кровными сестрами, верными помощницами друг другу».
— Занятий больше не будет. Первыми остров покинут самые старшие и самые опытные. Не забывайте, что вы уходите в большой мир не просто странниками, а гражданами Керии — земли Истинного Знания. Последний и важнейший шаг в своем обучении вы совершите в ближайшие дни. Это будет присяга Истинному Знанию. Именно для этого я здесь.
…День прошел бестолково и скомканно. Ошеломленные ученицы бродили по школе, обменивались пустыми фразами, многие плакали. Вообще разговоры не клеились. И вынужденное безделье рождало чувство безысходной пустоты.
Незадолго до ужина Алику нашел воспитатель.
— Идем, наставник будет говорить с тобой.
— Со мной?! Почему, о чем?
— Ты покидаешь школу уже завтра. В числе первых…
У Алики екнуло в груди. Сразу стало не по себе. Она даже не спросила, почему так скоро, ведь первыми собирались отпускать самых старших.
Наставник встретил ее в небольшой комнатушке на втором этаже гостевого дома. Кроме него, здесь был только помощник — угрюмый дядька с черной бородой и лохматыми бровями. Алика поглядывала на него с любопытством. Мужчин, которых ей приходилось видеть за последние десять лет, можно было пересчитать по пальцам.
Комнатенку освещала единственная химическая лампа, поставленная в угол. Длинные резкие тени на стенах, казалось, живут своей жизнью, паясничают, передразнивают людей.
— Алика… — проговорил старик, не поднимаясь с простой скамьи. — Та самая Алика, которая спаслась с затонувшего острова.
— Да, редре, — немного настороженно отозвалась девушка. Она заметила, что седины на его чудной бороде стало больше, она словно переползала на другую сторону.
— Ты, наверно, не очень любишь море — оно отнимает у тебя уже второй дом.
— Ненавижу, редре. И боюсь.
— Бояться не надо. Ты — храбрая девочка, я-то вижу. А вообще, любопытно…
— Что, редре?
— Ты сегодня первая, кто вошел сюда и не заплакал.
— Я уже наплакалась, редре. И вовсе я не храбрая.
Наставник обменялся с помощником насмешливыми взглядами. Потом подвинул к девушке круглую золотую коробочку с поднятой крышкой.
— Знаешь, что это такое?
Алика бросила лишь один мимолетный взгляд.
— Да, редре, это «паутинка».
— И ты знаешь, для чего она?
— Она режет разные материалы, кроме некоторых, самых прочных. Ее можно бросить в лицо живому, и его голова развалится на части.
— И ты можешь это сделать? — вкрадчиво поинтересовался наставник.
— Не знаю, редре. Нельзя убивать живых, если они не причиняют тебе невосполнимого вреда.
— Так уж и нельзя?
— Смерть за смерть, редре, и только так. Нельзя убивать полицейских, если они хватают тебя. Потому что это их долг. Нельзя убивать грабителя, который нападает на тебя, — потому что для него это, может быть, единственный способ пропитаться. Нельзя…
— Постой, я понял тебя. Вот ты говоришь про грабителя. Если он нападет, что будешь делать?
— Убегу, — твердо ответила Алика.
— А если не сможешь? Если он тебя догонит?
— Если догонит… — Алика вдруг задорно улыбнулась. — Тогда я с ним станцую.
Наставник и его помощник одновременно рассмеялись.
— Ладно, верю, показывать не надо. Вижу, ты способная ученица. Воспитатель не зря говорил, что ты быстро схватываешь главное.
Он перевел дух и уставился на Алику очень внимательно.
— Уже знаешь, что завтра тебя ждет дорога?
— Знаю, редре, — странно, но на этот раз ее сердце никак не отозвалось на эти слова.
— Я расскажу тебе кое-что, это очень важно. Садись, слушай.
…Вечером, когда Алика вернулась в спальню, девчонки налетели на нее с расспросами. Но она покачала головой и твердо произнесла:
— Мне нельзя ничего рассказывать. Наставник не разрешил. Он сам расскажет вам все, что надо.
— Просыпайся, дурик, всю красоту пропустишь!
Влад ткнул в бок спящего Лисина. Тот завозился, затряс головой, и наконец его глаза открылись.
— Ох ты… что это?! — таковы были его первые слова, когда он выглянул из кабины.
— Почти приехали. Вантал, столица Мира!
Машина катилась по широкой дороге, стекающей спиралью по огромному пологому склону. Вид, который открывался отсюда, просто ошеломлял. Большую часть обзора занимала водная гладь, уходящая за горизонт, — это была Чивара, самое большое озеро мира.
Сам город начинался от волнистой кромки огромной бухты, и с этого расстояния его дома казались сахаринками, рассыпанными по краю блюдца.
На дороге было оживленно. Что сразу бросалось в глаза, так это невиданное количество самоходов самых разных форм и размеров. В тех краях, откуда прибыли Влад и Лисин, куда чаще встречались простые повозки.
Город приближался, и становилось видно все большее количество деталей. Было очень много мостов и башен, не слишком высоких и все же притягательных для глаза. Здесь почти не было темного кирпича, который преобладал в других землях, и от этого город выглядел каким-то легким и праздничным.
Его размеры оценить было непросто — дальние границы тонули в дымке. Зато была видна огромная гора, в форме поразительно правильной пирамиды с ровно срезанной верхушкой. И чем ближе подъезжал самоход, тем яснее становилось, что это вовсе не гора, а какое-то сооружение, созданное, наверно, немыслимыми усилиями.
— Уважаемый, — Влад постучался в кабинку к механику. — Это и есть Роториум?
— Роторный центр стоит на вершине, — пояснил тот. — Вы его скоро увидите.
Спуск закончился, потянулись пригороды — склады, машинные дворы, фермы и закопченные фабричные корпуса. Техники на дороге стало заметно больше, механику частенько приходилось притормаживать, чтобы пропустить большие грузовые машины.
За поворотом открылся вид на устье широкой реки, впадающей в Чивару. Массивный каменный мост стрелой уходил к окраинным кварталам столицы. Здесь самоход неожиданно остановился.
— Проверка, — равнодушно сообщил механик.
К дверце самохода приблизились трое вооруженных гвардейцев. Под накидками угадывались тяжелые доспехи, огнеметы у всех троих лежали на сгибе локтя.
— Едете на праздник? — достаточно деликатно поинтересовался старший.
— По делам, — Влад не собирался углубляться в подробности.
— Вы нездешние, — заметил гвардеец. — Я должен попросить ваши приглашения.
Влад, не смущаясь, показал звезду магистра. Брови гвардейца удивленно шевельнулись. Он осторожно тронул звезду и обжегся, убедившись, что она настоящая.
— Добро пожаловать, редре, — сдержанно проговорил солдат. Затем кивнул на Лисина. — Этот человек с вами?
— Мой помощник.
— Дело в том, редре, что в период праздника нам приказано пускать только граждан Керии и лиц, имеющих специальные приглашения. Он гражданин?
— Нет, — честно ответил Влад после секундной заминки. — Но он мой помощник, и он мне нужен.
Гвардеец слегка нахмурился.
— Хорошо, редре, — решился он наконец. — Я пропущу его, но только потому, что он — человек и ваш слуга. Имейте в виду, что вас могут остановить и другие патрули.
Лисин, которому не понравилось слово «слуга», что-то буркнул.
— Спасибо, дружище, удачи тебе, — кивнул Влад. Потом смерил солдата взглядом. — А ведь вы тоже не местные?
— Гарнизонная гвардия обеспечивает безопасность праздника, — ответил солдат, почему-то понизив голос. — Нас свезли сюда из трех провинций.
— А вот это хорошо, — кивнул Влад и приказал механику трогаться.
— Теперь всем будешь говорить, что я твой слуга? — ядовито поинтересовался сержант.
— А я никому и не говорил, — чуть усмехнулся Влад. И добавил: — Это и так всем видно.
Через несколько минут за окнами уже проплывали первые городские кварталы. Столица была чем-то похожа на все города, виденные раньше, но вместе с тем и сильно отличалась. Все здесь было каким-то более насыщенным, многообразным и богатым.
У местных строителей, видимо, давно прижилась мода на башенки — их тут было великое множество. Даже скромные одноэтажные домики то тут, то там украшала надстройка с длинным шпилем. Некоторые кварталы из-за этого напоминали подушки для иголок.
А еще Вантал был первым городом, где строились дворцы. Помпезные башни, подножия которых занимали по целому кварталу, хоть и недотягивали до московских высоток и манхэттенских небоскребов, но все равно впечатляли.
Целый комплекс из таких дворцов возвышался на фоне серой глыбы Роториума. Влад уже знал, что это и есть Верховная Академия.
На подъезде к центральному кварталу их снова остановили гвардейцы. Здесь был устроен основательный пост, перекрывающий пять сходящихся улиц. Все кишело вооруженными солдатами.
— Дальше можно только вам, редре, — сказал Владу молодой гвардеец с коричневым шрамом на подбородке. — Проход к Академии строго ограничен. Приказ Магистрата.
— Ясно, — вздохнул Влад, уже готовый к такому повороту. — Подскажи, где тут нормальная гостиница?
— Если вам для своих слуг, то в той стороне, через три квартала, есть очень недорогой гостевой дом. Только вам придется объезжать — там сейчас установлен концентратор, и все перегорожено.
— Что установлено? — не понял Влад.
— Концентратор! — обыденно повторил гвардеец.
— Поехали, — кивнул Влад механику.
Они и в самом деле легко нашли гостевой дом — скучное трехэтажное строение из серых блоков. Здесь Влад расплатился с механиком, после чего снял простой, но чистый номер.
И Влад, и Лисин могли позволить себе ночлег посолидней, но Влад решил, что им лучше быть незаметными. Дешевые гостиницы и многолюдные трактиры — лучшее место для того, кто хочет спрятаться в большом городе.
Через полчаса Влад уже спешил к Академии. Ему не терпелось встретиться с Великим Магистром. Времени оставалось совсем немного.
* * *
В приемном зале Академии Жизни было холодно и сумрачно, как в заброшенном бомбоубежище. Широкие массивные лестницы уводили в гулкие переходы, где гуляли стуки и шорохи.
Дежурный приват-магистр сидел за своим столом и что-то читал, изредка строго поглядывая на Влада.
Влад ждал, когда к нему выйдут. Он уже представился и сообщил, что прибыл для срочной встречи с Ларисом ре Чебреном. На всякий случай захватил все бумаги, которые выдал ему префект в усадьбе Аматиса. Пока понадобилась только звезда.
Его уверенности заметно поубавилось, когда он увидел, какая суета кипит в Вантале. Еще день назад ему представлялось, что он — носитель важнейшей миссии и перед ним откроются все двери. Теперь Влад ощутил себя всего лишь каплей в океане живых. Пусть даже чуть более крупной каплей, чем большинство.
А сейчас еще и это бесконечное ожидание в мрачном зале…
Наконец в одном из переходов застучали гулкие шаги. Влад встрепенулся. Он ожидал, что старый магистр сам выйдет к нему, но ошибся. По ступеням лестницы величественно спустился совсем еще молодой, но очень важный человек в белой мантии.
Неторопливо оглядев зал, он наконец заметил Влада и почему-то нахмурился. Влад поспешно вскочил к нему навстречу.
— Мне сказали, что прибыл Просвещенный магистр… — проговорил незнакомец, озадаченно морща лоб.
— Да, это как раз я, — не слишком твердо ответил Влад. И, спохватившись, показал звезду.
Человек еще больше нахмурился.
— Вы очень молоды для такого сана, редре, — заметил он. — И вдобавок я никак не припомню вашего лица. Какая Академия присвоила вам сан?
— Никакая. То есть я хотел сказать, что… — Влад вдруг стушевался. Атмосфера главного учреждения мира его угнетала. — Я просил передать, что я от Просвещенного магистра Юна ре Аматиса…
— Но Аматис погиб! — удивился незнакомец.
— Да, а я теперь вместо него. Это он отдал мне свою звезду. — Влад понимал, что начал не с того и теперь несет околесицу, но никак не мог настроиться на связную и вескую речь.
— Отдал свою звезду?! — тут молодой человек просто выпучил глаза. — Вы говорите очень странные вещи, редре. Прошу вас, покажите мне звезду еще раз. И возьмите ее в руку.
Влад так и сделал. Недоверчивый собеседник потыкал ее пальцем, ойкнул и принялся дуть на обожженное место.
— Великий Магистр примет вас, — сказал он наконец. — Оставьте у дежурного оружие и следуйте за мной.
Влад был убежден, что сейчас ему предстоит целое путешествие по бесконечному лабиринту переходов в старинном здании, но оказался не прав. Была всего-то пара лестниц и светлый коридор с одинаковыми массивными дверями.
Перед одной из них снова пришлось ждать. Человек в мантии довольно долго беседовал с Чебреном, прежде чем Влада пригласили.
Он оказался в рабочем кабинете, уставленном шкафами с прикрытыми створками. Что там хранилось — книги, свитки или образцы с раскопок, — оставалось только догадываться. Из украшений в кабинете имелась только грубо исполненная скульптура — человекоподобное существо, протягивающее к небу ладони.
Чебрен сидел за небольшим столом, его сложенные руки покоились на стопке пожелтевших бумаг. На нем было что-то вроде монашеской рясы из простой серой ткани. Длинные седые волосы были собраны в пучок на макушке, делая старика похожим на древнего азиатского вождя. Это не мешало ему выглядеть несколько по-домашнему, и никакого трепета перед лицом правителя Влад сейчас не испытал.
— Здравствуй, друг, — настороженно произнес старик, оглядывая Влада с ног до головы. — Помню тебя, виделись.
Его помощник не ушел, он тихо сидел в дальнем углу, держа руку в складках мантии. Влад был уверен, что там прячется какое-то оружие.
— Печально, что Просвещенный магистр ре Аматис не пришел с тобой. Настоящее горе для всех нас.
— И для меня, редре, — сдержанно кивнул Влад. Он ждал, когда ему позволят заговорить о главном.
— Так ты утверждаешь, что Аматис произвел тебя в Просвещенные магистры? — Чебрен прищурился.
— Именно так.
— Был ли он в себе в этот момент?
— Что? — Влад не сразу понял вопрос. — Ах да, конечно! Его волю подтвердили нотариус и местный префект. У меня все документы с собой.
Он сунул было руку в сумку, но Чебрен остановил его жестом.
— Не нужно, друг. Я верю тебе и воле покойного магистра. Но, видишь ли, его поступок несколько противоречит правилам Академии. Аматис мог передать тебе какие-то свои полномочия, но… Процедура посвящения в ученые не так проста. Я хочу сказать, что не гарантирую тебе сохранения звезды в будущем. Вряд ли Магистрат одобрит и утвердит этот статус за человеком, не имеющим за спиной никаких научных достижений.
— Мне плевать на звезду, редре, — набрался наглости Влад, которого уже начал раздражать этот подозрительный тон, да и тема разговора в целом. — Забирайте ее прямо сейчас.
— Вот как? — удивился старик. — Зачем тогда он тебе ее отдал?
— Только для того, чтобы я смог добраться до вас. — Мысли Влада наконец начали выстраиваться в относительно стройные ряды. — И рассказать о том, что ему удалось узнать.
— Хм… что ж, я тебя слушаю.
— Разрешите один вопрос, редре. Великий Магистр ре Фаустин доложил Магистрату о последнем сообщении Аматиса?
— Мм… — Чебрен неопределенно пожевал губами. — Видишь ли, друг, сейчас у нас очень напряженное время. Магистрат проводит по два-три заседания в день, и каждую минуту идут разного рода сообщения. О чем именно ты говоришь?
— О нападении на столицу Мира, которое произойдет в день запуска роторов.
— Было такое, — неожиданно быстро откликнулся помощник Чебрена. — Зачитывалось донесение о возможности провокационных акций со стороны последователей Черного солнца. Именно от Аматиса. Там еще говорилось, что основными участниками могут быть усоды-нелегалы.
— Н-да, припоминаю, — неуверенно кивнул Чебрен.
— Это все, что вам передали? — не поверил своим ушам Влад.
— Мы частенько получаем предупреждения о каких-то неведомых опасностях и угрозах. Часто сами темные распускают такие слухи и запугивают живых. А у тебя есть что добавить?
— Добавить? — Влад был ошарашен. — Это совершенно не то! Аматис говорил совсем о других вещах!
— Спокойно, спокойно, друг! И о чем же говорил Аматис?
— Редре, выслушайте меня! — Влад вскочил. — Я обещал Аматису рассказать вам все, что знаю, и я это сделаю! Если вы мне не поверите, вы предадите его!
Помощник вдруг поднялся из своего угла.
— Эй, парень! — он довольно враждебно посмотрел Владу в глаза. — Не забывайся. Ты разговариваешь с Великим Магистром. Тебя приняли в этих стенах только из уважения к покойному Просвещенному магистру.
— Простите… — Влад сел. — Я объясню. Разговор не о провокациях, а о самом настоящем нападении. Аматис подробно все рассказал Фаустину. По всей столице расставлены зеркала. На самом деле это комплексы для передачи материальных тел на расстояние. Поверьте, я сам попал к вам через такую установку. Их испытывали в котлованах, мы с Аматисом видели следы. Там же мы встретили двух свидетелей, которые видели, как гурцоры перегоняли туда-сюда отряды вооруженных усодов. Один из свидетелей — Большой Беледин — вы должны его знать. Еще один человек сказал, что нападение намечено именно на день восхода Черного солнца. Запуск роторов станет началом гибели Вантала, это будет катастрофа…
Влад продолжал говорить, убеждать, при этом он порой путался и повторялся, но в целом был довольно убедителен. Когда он в пятый раз потребовал проверить все столичные площади с зеркалами, Чебрен его остановил.
— Довольно, друг, мы тебя поняли. Считай, что ты выполнил клятву, данную Аматису. Скажи, он больше ничего не просил передать?
— Ничего.
— Точно? Ты не ошибаешься?
— Редре, мы разговаривали с ним всего пару минут. А еще через несколько минут он умер. Я помню все его слова, до последней буквы.
— Угу… — Великий Магистр задумался. Вдруг он повернул голову к помощнику: — Выйди!
— Но, редре… — растерялся тот, однако через секунду уже закрыл за собой дверь под непреклонным взглядом Чебрена.
— Значит, больше ничего? — старик заговорил вполголоса. — Он не просил, чтобы мы устроили тебя при Академии, дали содержание?..
— Нет. Только то, что я сказал.
— Ясно… — Чебрен подпер голову ладонями. — Аматис был очень порядочным и самоотверженным человеком. И теперь я убеждаюсь, что ты искренен в своих желаниях помочь. Вы оба искренни. Но, видишь ли, это мало что может изменить. Запуск Роториума не будет отменен, это слишком серьезное событие. И зеркала с площадей не уберут. Любое необоснованное притеснение Темного Знания — минус в нашем влиянии на живых. Аматисом двигали высокие чувства, но я знаю и другое — он был прежде всего солдатом. Хорошим солдатом, самым лучшим. А солдату всегда нужен враг.
— Что это значит?
— Я верю всему, что ты рассказал. И все же Аматис мог сделать неверные выводы из своих наблюдений. Он всегда был излишне насторожен по отношению к темным. Потому и не стал ученым, а остался навсегда солдатом. Дипломатия — это не для него. В общем, боюсь, я ничего не смогу изменить в ходе грядущих событий. Вантал принадлежит не мне. И Магистрат тебе не убедить. Все слишком хорошо складывается, чтобы позволить никому не известному гонцу омрачить великий праздник Истинного Знания. Вот так, дружок.
Он поглядел на осунувшееся лицо Влада и усмехнулся.
— Не нужно заранее паниковать. Подумай сам — что может случиться в Вантале, в самом сердце земли Истинного Знания? Ты видел, сколько гвардейцев на улицах? Завтра их будет еще больше. И это еще не все, мы позаботились, чтобы праздник прошел по нашему плану, и никак иначе. Протекторат начеку, в городе сотни агентов. У нас есть средства, да такие, о которых темные и не догадываются.
Он вдруг поднялся.
— А хочешь узнать, как все это будет?
Чебрен вывел Влада на широкий балкон, увитый растениями. Отсюда открывался замечательный вид на город и на Роториум.
— Все рассчитано по минутам, — сказал Чебрен. — Темные ведуны и их малограмотные последователи надеются, что в минуту восхода Черного солнца произойдет нечто небывалое. Чуть ли не сами Изначальные спустятся с небес. Но они ошибаются. Произойдет совсем другое. К этому часу в небо на аэростате будет поднят специальный концентратор. Он получит энергию от Роториума и зальет город светом! Свет Истинного Знания победит мглу! Разве не убедительная победа?
— Красивая показушка, — пожал плечами Влад.
— Еще несколько концентраторов установлены в разных районах столицы. Пользоваться ими жители смогут буквально с первых минут. Освещать и обогревать дома, запускать машины… Ученые, гости из самых дальних филиалов Академии будут наблюдать за этим событием с галереи Дворца науки. Сразу после запуска роторов начнется ученая конференция, наверно, самая крупная в истории мира. У энергии Роториума есть много применений, а у просвещенного общества еще больше мыслей и идей об этом. Самые толковые предложения будут обсуждены и начнут немедленно воплощаться в реальности. В городе в это время будет идти праздник.
Старик замолчал, погрузившись в свои мысли. На лице его застыла мечтательная улыбка.
— А если все пойдет не так? — нарушил молчание Влад. — Если произойдет какая-то авария?
— Теперь, друг, это не наша с тобой забота. Протекторат знает свое дело. Аварии быть не должно, испытатели уверяют, что роторы прекрасно работают.
Через какое-то время он нерешительно добавил:
— Хотя… Опасения Аматиса понять можно… и нужно. Как бы то ни было, мы уже ничего не изменим.
Влад протяжно вздохнул.
— В таком случае у меня только одна просьба, — сказал он. — Разрешите мне быть неподалеку от вас, когда все начнется. Я обещал это Аматису…
Чебрен пожал плечами.
— Что ж, если Аматис тебе настолько доверял… почему бы и мне не поверить в тебя? Ты сможешь пройти к Дворцу науки, однако на галерею тебя не пропустят. Там будут только приглашенные гости. Что-нибудь еще? Могу устроить тебя в гостинице Академии, она в городе одна из лучших.
— Нет, это необязательно. Знаете, редре, я хотел бы осмотреть окрестности там, где пройдут основные события.
— Конечно, мы найдем тебе сопровождающего из числа студентов. Мой помощник все устроит.
— И еще… — Влад хотел сказать, что ему неплохо бы познакомиться с агентами Протектората, которые станут охранять Дворец, но передумал. Пожалуй, это будет уже слишком. — Спасибо вам, редре.
А у дверей вдруг кое-что вспомнил и показал звезду магистра.
— Я уже должен ее сдать?
— Пожалуй, не нужно, — махнул рукой Чебрен. — Пусть пока будет у тебя.
* * *
К вечеру Влад вымотался до предела. Ноги гудели, а перед глазами мельтешили дома, перекрестки, переходы, люди, усоды, энейцы, самоходы… Слишком много впечатлений для одного дня.
Он вернулся в гостиницу и грохнулся на кровать, не снимая сапог. Лисин, напротив, выглядел бодрым и отдохнувшим.
— Я думал, ты догадаешься что-нибудь сообразить насчет ужина, — изрек Влад.
— А я и догадался, — ухмыльнулся сержант. — Пока тебя не было, прошвырнулся вокруг, осмотрелся. В двух шагах отсюда чудесное заведение, я там уже отобедал.
— А заказать сюда ужин — никак? — поинтересовался Влад, у которого одна мысль о ходьбе вызывала боль в пятках.
— В этой ночлежке даже кухни нет, — махнул рукой Лисин.
Влад некоторое время размышлял, не послать ли сержанта в трактир, но потом эту мысль отверг. Обидчивый Лисин и так бесится всякий раз, когда его называют слугой. Незачем нагнетать.
Он собрался с силами и резким движением встал с кровати.
— Пошли!
— Как сходил? — спросил Лисин, когда они заняли столик в многолюдном зале с низкими потолками.
— Не очень, — кисло отмахнулся Влад. — Опять всем приходится доказывать, что я не псих и не аферист.
— А я тебе говорил. Не нужен ты здесь никому со своими добрыми делами. У них тут свои заморочки, вот пусть и разбираются.
— Я обещал, — отрезал Влад и отвернулся, задумавшись.
Несмотря ни на что, ему очень не хотелось расставаться со звездой магистра. Даже не со звездой, а с тем образом жизни, который давала близость к людям из Академии. Он понимал, что никакое другое дело или профессия не подведут его так близко к тайне, которую он так упорно пытается раскопать.
Если чины из Академии отлучат его от всего этого, останется один путь: идти на поклон к гурцорам, присягать их Черному солнцу и копать там.
Неизвестно, что из этого выйдет, но другого пути Влад не видел. Зато он видел студента Эдика в одежде темного ведуна, и это внушало некоторый оптимизм.
— Если тут ничего не выйдет, — проговорил Влад, — поедем домой.
— Куда-куда? — удивился сержант.
— На мыс Тан. В наш городок. Найдем студента, покумекаем… если только он захочет с нами разговаривать.
— Как это «если захочет»? Не захочет — заставим!
— Ты раньше времени хвост не распускай. Неизвестно, как там у него все сложилось. Как бы он сам тебя не заставил землю жрать.
Лисин презрительно хмыкнул. Эдик в роли большого человека представлялся ему с трудом.
— А вообще студента надо по-любому вытаскивать, — добавил Влад. — И еще отыскать бы Петровича…
— Про Марго не забывай.
К ним наконец подошел разносчик — невысокий, наголо стриженный мальчишка в просторных штанах и куртке, напоминающих спортивное кимоно. Влад заказал на двоих много мяса с овощами, потом вдогонку попросил еще грибного нектара — по настойчивой просьбе сержанта.
— Водки бы раздобыть, а? — с тоской произнес Лисин.
Влад только пожал плечами.
Мальчишку с ужином долго ждать не пришлось, уже через пару минут Влад заметил его в проходе с двумя подносами. Он спешил, ловко огибая посетителей, когда какой-то бородатый детина, судя по виду — сторожевик-наемник из торгового каравана — вскочил со своего места прямо у него под рукой…
Поднос взлетел к потолку, вращаясь и разбрасывая вокруг овощи с мясом. Второй поднос мальчишка спас, чудом удержав равновесие.
Большая часть ужина приземлилась как раз на детину, застряв в косматых волосах. Тот сначала стоял вылупив глаза и стряхивая с себя дымящиеся куски, затем словно взорвался.
— Ах ты, гаденыш! — он хватанул разносчика за шиворот и размахнулся.
Влад был уверен, что и второй поднос отправится в полет по трактиру. Да и сам мальчишка тоже…
Но то ли детина перебрал грибного пойла, то ли полы тут были сильно скользкие — по мальчишке он не попал. Наоборот, сам рухнул камнем, задев по пути затылком стол. Разносчик аккуратно пристроил уцелевший поднос на соседний столик и отскочил назад, ожидая продолжения.
Оно пришло в виде двух дружков бородатого наемника, которые, казалось, только и ждали какой-нибудь свалки. Они вскочили и, мешая друг другу, ринулись к мальчишке. Одновременно другие посетители сочли за лучшее оставить свои столики и отступить к стенам.
Разносчик ужом проскочил между двумя противниками, пробежав по третьему, и занял удобную позицию между двумя деревянными столбами, поддерживающими потолок. Удивительно, но, казалось, он совершенно не боится всю эту хмельную банду и подобные стычки ему привычны.
Бородач еще продолжал копаться на полу, скользя по объедкам и путаясь в плаще. Один из его друзей снял с пояса устрашающего вида кнут и теперь бочком подбирался к разносчику.
Парнишка не стал ждать удара, он подпрыгнул, ловко перескочил с одного стола на другой и с изумительной точностью приложил стопой противника в ухо. Перекувырнулся, подкатился ко второму и снизу врезал ему в пах пяткой. Снова откатился, оказавшись совсем рядом со столиком Влада и Лисина.
— Эй, пацан, может, помочь? — предложил сержант.
— Сам ты пацан! — огрызнулся мальчишка, даже не оборачиваясь.
— Ну, извини… мужик!
Разносчик тем временем схватил со стола деревянное блюдо и с задорным треском располовинил его о голову бородатого детины.
Все трое теперь барахтались на полу, мешая друг другу подняться. Со стороны входа грохали сапоги — в трактир уже прибыл полицейский патруль.
Мальчишка со скромным видом встал у стенки и дождался, пока всех троих вытащат из зала. Затем взял уцелевший поднос и, как ни в чем не бывало, поставил перед Владом.
— Простите, редре. Сейчас принесу вторую порцию.
— Красиво, — покачал головой сержант, провожая взглядом щуплую фигурку разносчика. — Прямо Джеки Чан! И откуда такие прыткие только берутся? Тоже, что ли, Темное Знание?
— Вряд ли, — ответил Влад, ковыряясь ложкой в тарелке. — Здесь всякие темные штучки не поощряют.
Разносчик быстро вернулся с новым подносом и поставил его перед Лисиным.
— Ты откуда такой резкий? — сержант фамильярно пошлепал его по угловатому плечу. — Где тренируешься?
— Не лапай! — мальчишка сбил его руку с плеча. — Давайте деньги, ешьте и проваливайте!
— О! Храбрый мальчик! — фыркнул Лисин.
— Сам ты мальчик… — бросил разносчик и оставил их.
— Послезавтра все начнется, — сказал Влад.
— Знаю. И что?
— То, что завтра нам придется побегать. Хочу еще раз осмотреть окрестности, да и тебе показать. Надо готовиться.
— Давай побегаем, не вопрос. А к чему готовиться?
Влад протяжно вздохнул.
— Не знаю. Теперь уже вообще не знаю. Если что-то и начнется, от нас двоих толку ноль — вот что знаю точно.
— И я это знаю. Потому и спрашиваю — какого лешего мы сюда приперлись?
— Обещал я, сколько раз тебе говорить!
— Да что обещал-то?
— За человеком одним присмотреть.
— Ну, и присмотрим, какие проблемы?
— Присматривать буду я один, тебя туда не пустят. Этот человек — Великий Магистр, между прочим.
— Ну, ты клоун! — Лисин рассмеялся. — За ним присмотреть совсем некому, да? Бедный, одинокий Великий Магистр… ходит по городу и всех боится. И тут — ты, великий и ужасный, пришел спасать слабых…
— Хватит чушь нести! — Влад саданул ладонью по столу. — Это мои дела! А твое дело — помалкивать и меня слушать!
— Да я слушаю, слушаю, — приутих сержант. — Только пока ничего не слышу.
— Значит, так… — произнес Влад после небольшого раздумья. — С утра я пойду в Академию. Тебе в этот день по городу лучше не болтаться, нелегалов тут не любят. Будешь сидеть в гостинице…
— Ну, с этим-то справлюсь, — усмехнулся Лисин.
— Подожди, это не все. Наймешь за углом самоход, лучше — быстрый. Пусть стоит и ждет поблизости.
— Может, лучше крилов? Оно как-то понадежней…
— Крилов? — Влад хмыкнул. — Нет, все-таки машину. И никуда не отлучайся, ждать не буду. Еду надо заранее припасти, и побольше. Вещи собрать. Чувствую, придется нам делать ноги… Все ясно?
— Не все. Извини уж, но ничего не ясно. Ты столько всего наговорил и сегодня, и вчера… А от кого удирать? Что будет-то? Кто-нибудь точно знает?
— Никто не знает, — проговорил Влад, глядя в пустоту. — А кто знает, у того не спросишь. Увидишь — сам поймешь, не ошибешься.
