– Проходите. – Сюртуков протиснулся в квартиру первым и, не разуваясь, вошел в большую комнату, освобождая тесный коридор.

– Хоромы-то не царские, – скептически заметил Красавчик.

Василий молча пожал плечами и принялся снимать куртку.

– Раздеваться как раз не обязательно, – в тон напарнику заметил я. – Здесь мы не задержимся.

– Разве вы не будете проводить осмотр? – удивленно спросил Сюртуков.

– Искать вмонтированные в стены устройства? – в свою очередь поинтересовался Красавчик. – Уверяю вас, ничего такого здесь нет.

– Но вы даже не прошли в спальню! – возмущенно воскликнул Василий.

– За валерьянкой, – вновь поддержав напарника, добавил я.

– Вы считаете меня неврастеником? – догадался Сюртуков. – Считаете, что я все выдумал и теперь трачу ваше драгоценное время?

– Есть и такая версия, – не стал отрицать Красавчик. – Одна из нескольких…

– Это не работа! – бледнея от гнева, заявил Василий. – Так мы с вами ничего не выясним!

– Вам выяснять ничего и не придется, – заверил Сюртукова я. – Это дело профессионалов, то есть мое и моего напарника. Вы в нем пока только свидетель. И совершенно неясно, свидетелем чего вы все-таки явились. Так что помолчите, пожалуйста.

Закончив отповедь, я смягчил интонации и слегка улыбнулся.

– Так где, вы говорите, спальня?

– Прямо, – угрюмо ответил Сюртуков.

Первым в полутемную спальню вошел Красавчик. Он постоял немного на середине комнаты, потом запрокинул голову к потолку и приблизился к завешенному плотными шторами окну.

– До случая с боевыми действиями в горячей точке ничего особенного с вами не происходило, – утвердительно изрек Красавчик, отодвигая штору.

– Не припомню, – практически согласился с ним Сюртуков. – Мечтать я любил всегда, как и любой нормальный человек, но чтобы так…

– То есть раньше вам преимущественно не везло, – констатировал я, – и вы пытались уйти от реальности в мир фантазий и грез…

– В силу тонкой душевной организации, – с легкой издевкой добавил Красавчик.

– А вы напрасно иронизируете, – воинственно сверкнув глазами, ответил Сюртуков. – Врожденная интеллигентность присуща не многим, и потому я не ожидаю от вас правильного понимания моих проблем, но все же я хотел бы рассчитывать на элементарное уважение.

– На элементарное – ради бога, – согласился Красавчик. – Хотя чаще всего наши вопросы будут откровенно хамскими и нелицеприятными. Считайте это спецификой профессии сыщика или отпечатком нынешнего смутного времени в наших порочных душах… Как сказал?

Он обернулся ко мне и подмигнул.

– Вполне, – оценил я ораторские потуги напарника.

– Кофе будете? – проглотив обиду, спросил Сюртуков.

Подобный тактический ход делал ему честь. Я даже немного потеплел в отношении Василия. Возможно, он был все-таки не столь безнадежно «интеллигентен», как это казалось на первый взгляд.

– Будем, – ответил я и за себя, и за Красавчика.

– Молотый, – не преминул добавить напарник, чем вызвал появление на лице Сюртукова очередной страдальческой гримасы.

– У меня только ячменный, – взяв себя в руки, съязвил Василий и поплелся на кухню.

Оставшись одни, мы с напарником быстренько вынули из карманов пару замысловатых приборчиков и замерили все, что можно было замерить. Начиная от радиационного фона, заканчивая напряженностью электромагнитных полей. Затем Красавчик установил и настроил несколько телекамер и микрофонов, датчиков движения и изменения объема, массы, а также теплового и газового сдвига. В спинку дивана он вогнал едва различимую иглу с детектором волн человеческого мозга, а под днищем четвероногого друга закрепил счетчик гамма-частиц. Больше мы ничего с собой не прихватили, но и этого набора было вполне достаточно, чтобы спальня могла конкурировать с любой лабораторией «Института Физиологии Сна и Лени».

Кофе оказался не ячменным, а вполне приличным растворимым. Мы молча выпили по половине чашки, и только тогда Василий осмелился задать новый вопрос:

– Я понимаю, что выводы делать рано, но полагаю, вы уже встречались с чем-то подобным? Как вы можете объяснить происходящее?

– Вы сами ответили на свой вопрос, – качая головой, сказал я. – Выводы делать рано. Мы видели столько разнообразной чертовщины, что без тщательного расследования никаких аналогий провести не рискнем, даже под дулом пистолета. Пока ясно одно – вы были в двух местах за одну ночь. Я не собираюсь обсуждать моральные аспекты совместного с сержантом Гошей предприятия, пусть они останутся на вашей совести, но меня интересует, как вы это провернули, будучи за три тысячи километров от места событий. В то, что душа человека отправляется во время сна блуждать над миром, я не верю. В телепортацию, на волне сокровенных желаний, тоже. К тому же стать за одну секунду профессиональным солдатом не смог бы никто. Вот эти, явно оторванные от реальной жизни, нюансы вашей байки и следует прояснить прежде, чем ставить окончательный диагноз.

– А этот… Гоша… – Сюртуков замялся. – Он жив?

– И здоров, – подтвердил я. – Сидит в следственном изоляторе. Ему эти деньги на пользу также не пошли.

– Удивительно. – Василий развел руками. – Вы точно знаете?

– У нас есть документальные подтверждения, – ответил я.

– Значит, меня вы тоже в конце концов арестуете? – испуганно спросил осененный догадкой Сюртуков.

Вместо ответа я вынул из кармана заключение патологоанатома военного госпиталя и фотографию. Что отразилось на осунувшемся лице Василия, описать невозможно. Он зашатался и резко сел на скрипучий диван, словно ему прострелили обе ноги.

– Мистика, – прошептал он посиневшими губами.

Я его реакцию посчитал вполне адекватной. Как еще прикажете человеку реагировать на фото и отчет о вскрытии собственного трупа.

– Может быть, это мой тезка? – слабым голосом спросил наконец Василий.

– Тогда уж брат-близнец, – ухмыляясь, ответил Красавчик. – Вы, случайно, не в курсе, не было у вас брата? Говорят, близнецы чувствуют друг друга на любом расстоянии. Тогда мы могли бы сразу найти все требуемые объяснения…

– Нет, я у родителей был один. – Сюртуков покачал головой. – Это точно.

– Придется строить другую версию, – сделал вывод мой напарник. – Едем на место прочих происшествий?

Мы допили остывающий кофе и неторопливо покинули неухоженное сюртуковское жилище.

– Ну и где эта арка? – с подозрением осматривая длинный многоэтажный дом, спросил Красавчик. – Магазин вижу, а вот проезда и, кстати, свежесброшенного с крыш снега – нет.

– Может быть, его вывезли? – неуверенно спросил Сюртуков.

– Снег? – Красавчик пожал плечами. – Маловероятно, но возможно. Однако за полдня заложить кирпичом целый проезд нашим строителям вряд ли под силу.

– Давайте зайдем во двор, – предложил я.

Мы обогнули дом и, миновав мусорные баки, вышли на детскую площадку во дворе дома. У жилых подъездов стоял десяток машин, по площадке бродили пацаны, пара бабушек и одинокий владелец шелудивой таксы, которая старательно обнюхивала все торчащие из-под тающего снега предметы и постоянно косилась в сторону помойки. Строгий ошейник и крепкий поводок существенно сдерживали ее устремления, но даже издалека было заметно, что собачья душа отчаянно рвалась к заветным мусорным бакам. Коротконогое тело между тем описывало оттаявшие кусты, поскольку было брошено мятежной душой на откуп инстинктам.

Выездов из двора, как я заметил, было действительно два, но нигде не проступали следы экстренного торможения милицейских экипажей и не валялись стреляные гильзы или стекла, осыпавшиеся из окон машины, которая, по версии Сюртукова, пострадала от выпущенных омоновцами пуль. Самих простреленных «Жигулей» мы не обнаружили тоже.

– Как же так? – пробормотал Сюртуков. – Вот же, здесь я и стоял… Вот масло капало… в коробке сальник прохудился, я все никак собраться не мог, чтобы его поменять… Где же машина?

– Если я правильно понял, автомобиль вы завещали тому самому приятелю, который дал вам наши координаты? – спросил я Василия.

– Но он же занят был! Он бизнесмен… Немцы к нему сегодня приехали… Не мог он так быстро ее перегнать, – по-прежнему растерянно возразил Сюртуков.

Я снова сделал круг по площадке и наконец нашел кое-что в пользу версии нашего незадачливого свидетеля. Это была достаточно свежая гильза от пистолета. Запах пороха был сильным, а латунные бока цилиндрика еще не потемнели. Сложив улику в пакетик, я поднялся с корточек и вопросительно уставился на Красавчика, который вернулся, закончив беглый опрос местных бабушек и мальчишек.

– Очень все запутано, – сообщил напарник. – Стрельба была, пенсионеры подтверждают. Но, что примечательно, гильзы после операции собрали не пацаны, а какие-то люди в кожаных куртках. Они же, по утверждению одного старичка из восьмой квартиры, заставили дворников раскидать весь прилежащий к дому снег и собрать мусор. Дальше: с крыши снег сбрасывали, но это было три дня назад. По словам очевидцев, имел место несчастный случай…

– Вот! – вмешался Сюртуков.

– Василий, – недовольно оборвал его Красавчик. – У интеллигентных людей принято выслушивать собеседника до конца, не перебивая, не так ли?

Сюртуков сразу же увял и покорно уставился себе под ноги.

– Насколько несчастный? – приглашая напарника продолжить рассказ, спросил я.

– Насмерть, – пояснил Красавчик. – Какой-то ротозей не заметил ограждения. Дворники, работавшие в тот день, сидят по домам на подписках о невыезде.

– Легко отделались, – заметил я.

– Что, согласись, странно, – добавил напарник. – Далее: пресловутой арки в доме не бывало отродясь, но, по словам бабушек, «одна гражданка рассказывала», что чуть дальше по улице, квартала через полтора, в доме, где такая арка имеется, второго дня придавили мужчину, который влез между разъезжающимися грузовичками. Исход неизвестен, но «кровищи было море» – это уже подтверждение от юных следопытов. У них сейчас каникулы, и потому они перемещаются мобильными группами по округе с утра до вечера, засовывая носы всюду, куда только можно. Наконец, третье: сегодня, прямо во дворе, ловили преступника, который отстреливался из «беретты» – опять же сведения от продвинутых скаутов – и «убил в лицо» кого-то из милиционеров.

– Куда убил? – ухмыляясь, переспросил я.

– В лицо, – повторил Красавчик. – Слова свидетельницы. Вон той, видишь, в сером пальто?

– Да они все там в сером, – рассматривая группу перешептывающихся старушек, ответил я. – Ну а насчет машины-то что? Василий Андреевич просто места себе не находит, переживает…

– Он же подарил ее приятелю? – Красавчик удивленно выгнул бровь. – Требовать подарки назад неинтеллигентно…

– Да что вы ко мне привязались с этим термином?! – Сюртуков сжал кулаки и возмущенно посмотрел на Красавчика. – Считаете себя выше других?! Если я не такой богатый и удачливый, то и не заслуживаю ничего, кроме издевок?!

– Успокойтесь, – мягко потребовал я. – К манере поведения моего напарника привыкнуть сложно, но сделать это вам придется. Иначе мы не сможем провести полноценное расследование.

– К черту ваше расследование! – крикнул Сюртуков, разворачиваясь к выходу из двора. – Я иду домой! Машину мне разыщет ГИБДД, а в ваших услугах я больше не нуждаюсь! Надо же – попросил помощи, на свою голову! Забудьте все, о чем я вам рассказал! Ничего не было! Я все выдумал, чтобы привлечь к себе внимание! Просто надеялся, что мои басни дойдут до прессы!

– Вы напрасно горячитесь, – хватая за рукав, попытался я урезонить разбушевавшегося Сюртукова. – Ваше дело гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд. И не пытайтесь себя обмануть: ничто само собой не пройдет – это не насморк.

– Уберите руки! – зеленея от негодования, рявкнул Василий. – Нам больше не о чем разговаривать! Дело закрыто, или как там у вас это называют?! Все, прощайте…

Когда его оскорбленно-сутулая спина скрылась за углом, Красавчик сплюнул и рассмеялся:

– Кажется, мои изыскания его убедили. Теперь он будет сидеть дома до тошноты и не высунет нос на улицу, даже если начнется всемирный потоп. За безопасность этого типа можно пока не опасаться.

– Как знать? – Я в сомнении покачал головой. – А вдруг он получит удар током из сломанного утюга или подавится косточкой? В конце концов, его дверь несложно взломать и навестить квартиросъемщика прямо в обители…

– Ты думаешь, все его страхи не напрасны? – Красавчик удивленно взглянул в ту сторону, куда ушел Сюртуков.

– Вот, подивись. – Я вынул из кармана гильзу и протянул ее напарнику.

– Но стреляли же не в него, а в мента? – рассматривая предмет, возразил Красавчик.

– Ты уверен? – Я пожал плечами. – А откуда тогда царапина на лице у Василия?

– Мало ли? – отсутствующим тоном ответил напарник.

Такая задумчивость говорила о том, что Красавчика предмет крайне заинтересовал и все остальные мысли ушли на второй план, а управляет ими своего рода внутримозговая автоматика.

– Что-то необычное? – поинтересовался я.

– Весьма, – согласился Красавчик. – У тебя с собой случайно штангенциркуля нет?

– Зачем? – Я взглянул на гильзу. – По-моему, ты напрасно принял охотничью стойку. Это любимый патрон конца прошлого века: «девять парабеллум». Вполне стыкуется с версией о «беретте».

– Или у меня что-то с глазомером, или… – Красавчик подбросил гильзу на ладони. – Идем в планер, там у меня есть линейка.

Когда мы уселись в машину, напарник очень надолго зарылся в свою заветную сумку и после кропотливых поисков нашел в ней блестящую металлическую линейку с довольно точной насечкой делений. Еще минута у него ушла на измерение диаметра гильзы и шевеление бровями. Наконец он протянул обе блестящих железки мне и предложил:

– Измерь сам.

Я приложил линейку, насколько возможно, посередине отверстия в цилиндрике и вздохнул. Миллиметров было целых десять. Модель «беретты» такого калибра была мне неизвестна. Если честно, я не знал, что подобный калибр существует в принципе.

– Ерунда получается, – прокомментировал я открытие, возвращая предметы напарнику.

– Потому здесь и собрали почти все гильзы, – заметил Красавчик.

– Не верно, – возразил я. – Потому нам и оставили эту гильзу – вот как должно звучать твое замечание.

– Не понял, – признался напарник.

– Тот, кто подсунул тебе дело Сюртукова, имеет очень хорошо продуманные и далеко идущие планы, я это чувствую всем организмом, – пояснил я.

– Это хорошо или плохо? – скорее себя, чем меня, спросил Красавчик.

– Все зависит от того, на какой стороне баррикад засел этот твой «источник»: если на нашей – все в порядке, если на вражеской – у нас могут возникнуть крупные неприятности.

– Ты имеешь в виду неприятности с властями? – Красавчик скривился.

– Я говорю о возможной встрече с теми, кто убирает молодых мужчин среднего роста, обычной комплекции и неприметной внешности. Подожди, я сейчас тебе это докажу…

Я набрал на панели бортового компьютера заявку, и мы тотчас получили данные из морга за три последних дня. Отчеты о вскрытии сопровождались вполне сносными фотографиями. У погибшего под глыбой льда была сломана шея и разбито все лицо. Раздавленный грузовичками скончался от того, что сломанные ребра проткнули сердце. Его физиономию тоже украшала широкая ссадина, протянувшаяся от бровей до подбородка. Милиционер получил пулю прямо в лоб, к тому же выстрел был сделан с близкого расстояния и пламя опалило нос и брови. Все эти травмы довольно серьезно мешали сравнить лица погибших мужчин. Но в остальном не заметить их сходство мог лишь слепой.

– Все сходится, – удовлетворенно потирая руки, сказал Красавчик. – Прически и шрамы вместо физиономий у них разные, но по телосложению, росту и весу – хоть конкурс двойников организовывай… Посмертно.