– Это просто счастье: выйти из баньки и выпить кружечку настоящего кваса. – Василий блаженно потянулся и сделал пару больших глотков. – Никакого пива или, не дай бог, водки! Только квас!

Алексей молча кивнул, потом растерся полотенцем и подбросил в печку еще угля.

– Да хватит им жару, – попытался остановить его Сюртуков. – Создания нежные…

– Ты откуда знаешь, какие они создания? – Кузьменко пожал плечами и налил в большой таз кипятка. – Все должно быть галантно. Они пропустили нас вперед – мы оставляем после себя порядок и свежие, но уже распаренные венички. Сними-ка там, в предбаннике, пару…

Василий покорно принес два веника и сунул их в кипяток.

– Температура воздуха, наверное, градусов под сто? – спросил он, прикрывая дверь в парилку поплотнее.

– Восемьдесят от силы, – возразил Алексей, – но это же не сауна. С паром и такой будет достаточно. Хотя при желании можно и до сотни разогреть…

– С душой банька построена, – одобрительно оглядываясь, сказал Сюртуков. – Тесновата только…

– А ты хотел бассейн, бар и отдельную комнату с массажистками? – Алексей закрыл топку и, помыв руки, вышел в предбанник.

– Ну, последнее не обязательно. – Сюртуков допил квас и принялся неторопливо одеваться. – Хотя при взгляде на Лену подобные мыслишки и проскальзывают…

– Что же ты раздумываешь? – Алексей усмехнулся и промокнул лицо полотенцем.

– Воспитание не позволяет. – Василий пожал плечами. – Я ее знаю-то всего два часа. Разве я могу приставать к ней с такими рискованными предложениями после столь краткого знакомства?

– Можешь. – Кузьменко криво улыбнулся. – Если бы ты побольше бывал на свежем воздухе и общался с живыми людьми вместо себе подобных истуканов, то давно бы понял, что женщины иногда готовы на такие подвиги, которые не приснятся ни одному мужчине в самом смелом сне.

– А сам-то ты почему медлишь? Твоя напарница, по-моему, тоже не против приключений.

– Моя напарница – случай особый, – ответил Алексей, натягивая футболку. – Это долго объяснять…

– А, понимаю, она верна одному из твоих начальников? Кому, Красавчику? Впрочем, нет, для этого прохиндея она слишком изысканна. Эрику? Я правильно угадал? – Сюртуков заглянул в потемневшее от времени зеркало и пригладил волосы. – Хуже служебных романов могут быть только близкородственные браки…

– Ничего ты не понимаешь. – Кузьменко с досадой помотал головой. – Ты не знаешь, как мы все познакомились, и потому делаешь слишком скоропалительные выводы.

– Выводы, как выводы, – упрямо ответил Василий. – Я, может быть, и плохой физиономист, но как ты на нее смотришь, могут не заметить только пацаны. Вот даже Наталья Михайловна вас, как голубков, обхаживала. Ирочка с Алешенькой то, да се…

– Давай снимем наши кандидатуры с обсуждения? – Алексей хмуро взглянул на Сюртукова, и тот кивнул.

Одевшись, мужчины вышли на свежий воздух и с удовольствием подставили раскрасневшиеся лица теплому весеннему ветерку. Почти в ту же минуту из дома появилась Лена и, улыбаясь, спросила:

– Можно сказать «С легким паром»?

– Вполне, – согласился Кузьменко. – Банька замечательная. Для вас, кстати, тоже все уже готово…

– Спасибо, – ответила она. – Мы идем…

– Там жарко? – с опаской поинтересовалась Ира, выглядывая из-за плеча подопечной. – Я париться не люблю…

– Вы просто не были в настоящей русской бане, – заявил Сюртуков. – Ни с чем не сравнимое наслаждение…

– Так уж ни с чем? – по-прежнему улыбаясь, но теперь определенно Василию, задала вопрос Лена.

Сюртуков замялся и отвел взгляд в сторону. Лена забросила на плечо полотенце и, обогнув растерянного гостя, прошла в баню. Ира неопределенно хмыкнула и пошла следом. У двери она немного задержалась и, обернувшись к Алексею, предупредила:

– Если будет слишком жарко, я спрошу с тебя…

При этом в ее голосе послышались совершенно незнакомые Кузьменко теплые нотки. Если бы Алексей не понимал смысла, то по интонациям он мог бы предположить, что его чуть ли не зовут присоединиться. Он, так же как и Сюртуков, растерянно посмотрел на закрывшуюся дверь и вздохнул.

– Я же говорил, – послышался за его плечом голос Василия.

– Я тоже, – ответил Алексей, и они оба негромко рассмеялись.

– Ребятки, вы что стоите на ветру? Идите в избу, – появляясь на крыльце, пригласила радушная Наталья Михайловна. – Нечего девок караулить, никуда они не денутся… Отмоются да и сами к вам прибегут.

– Так уж и к нам? – улыбаясь, спросил Алексей.

– А то к кому? – Хозяйка немного наклонила голову и хитро подмигнула. – Вы уж мне поверьте, у меня глаз на эти дела зоркий…

Сюртуков и Кузьменко невольно переглянулись и вошли в дом.

Чем выше поднималось пока еще не слишком горячее, но уже ослепительно яркое весеннее солнце, тем понятнее мне становилось все несовершенство взлелеянного им мира. Звезда делилась с Землей своей колоссальной энергией так легко и непринужденно, словно это были не живительные ультрафиолетовые лучи, а никчемные обертки от конфет. Что давала в ответ Земля? Как хотя бы обозначала свою благодарность? Бликами на поверхности темной после зимней спячки реки? Ненасытной жаждой согревающейся почвы? Хрустом оседающего и уже неплотного снега? В этом не было благодарности. Только паразитическое поглощение дара золотых небес…

Я вдруг поймал себя на том, что раньше погода не могла так сильно влиять на мое настроение. Я был одинаково спокоен и в меру жизнерадостен независимо от облачности. Позже, теперь уже не вспомнить когда, в солнечную погоду я стал вести себя более активно, а в периоды дождливого затишья предпочитал заниматься чем-нибудь рутинным. С тех пор все изменилось до неузнаваемости: солнце меня раздражало, а свинцовые тучи вызывали смертную тоску… И дело было вовсе не в весеннем недостатке витаминов или отсутствии достойной цели существования. Возраст тоже пока не располагал к унынию, однако с каждым днем я чувствовал все большую усталость и даже легкое разочарование. Что-то не устраивало меня в течении жизни, но четко и безошибочно определить причину дискомфорта я не мог. Мне словно чего-то не хватало… Чего? Возможно, надо было всего лишь выспаться и слетать на недельку в горы. Или перебраться куда-нибудь южнее и отойти от дел на более длительный период. Нет, это был жизненный путь Сюртукова и ему подобных. Минутная слабость не может быть побуждением к принятию серьезных решений… Да, скорее всего мне действительно следовало просто выспаться!

Я встряхнулся и перевел взгляд на застывший перед планером пейзаж. Как оказалось, мы уже прибыли на место. Теперь нам оставалось выбрать приличные позиции и замаскировать машину. Я спрыгнул на снег и глубоко вдохнул прохладный чистый воздух.

– Бросил бы ты ее, – неожиданно посоветовал Красавчик, отходя к ближайшей березе, чтобы избавить организм от излишков жидкости.

Я в недоумении обернулся к напарнику и спросил:

– Ты о чем?

– О грызущих тебя сомнениях, – пояснил он. – Думаешь, я не вижу, какой ты стал в последнее время задумчивый? Я знаю, сам не раз оказывался в подобной ситуации. Это мешает работать, спать, есть… Но мне проще, я романы дольше месяца не признаю, а вот тебе стоит немного пересмотреть жизненные установки, иначе замучишь себя насмерть. Чем она так уж тебе дорога, что ты не можешь от нее отказаться?

– Я что-то не пойму, – для вида возмущаясь, сказал я, – когда это я разрешил тебе лезть в мои личные дела?

– Не разрешал, – согласился Красавчик. – И я по-прежнему прекрасно сознаю, что давать советы, да еще по теме «дела сердечные», занятие неблагодарное, но я просто не могу смотреть, как ты переживаешь… И было бы из-за кого?!

Напарник говорил настолько искренне, что я сначала даже не смог ничего ответить. Ведь в самом деле, если на свете и существовал человек, который мог бы меня понять и поддержать или, наоборот, осудить, но сделать это предельно объективно, то это был, несомненно, Красавчик.

– Ты не можешь знать, что я чувствую, – после долгой паузы возразил я.

– Не могу, – снова согласился Красавчик. – Но я готов поделиться наблюдениями, а ты уже сделаешь выводы самостоятельно. Идет?

– Попробуй, – нехотя согласился я.

– То, что было между вами, не назвать ни бурной страстью, ни глубокой симпатией. Ты даже ни разу не слышал слово, которое могло бы описать твое отношение к Ирочке. Просто в один прекрасный момент ты понял, что сможешь с ней жить, и привел ее в свой дом. Она, тоже не пузырясь от жаркой любви, покорилась судьбе и приняла твое предложение остаться дольше чем на ночь. Ребята вы симпатичные, так что в постели у вас наладилось полное взаимопонимание, но осталось какое-то легкое разочарование и неудовлетворенность. Даже не сами эти чувства, а поначалу только их оттенки. Но время шло, и оттенки наслаивались, образуя полутени, потом краски сгущались и смешивались. Дальше – больше, и теперь от светлого фона остались одни пятна, а от ошибочно принятой за любовь совместимости – привычка. Не самый худший вариант мумификации отношений, но в вашем случае права на жизнь он не имеет. Отпусти ее на все четыре стороны, и жизнь сразу же войдет в колею. Вот увидишь, насколько вам обоим станет легче, когда получится, что вы снова всего лишь сотрудники…

– Все сказал? – немного агрессивно спросил я.

– Нет, конечно, – Красавчик состроил кислую физиономию, – но для первого раза хватит…

– Где мы займем позиции? – переключаясь на текущие проблемы, спросил я.

Красавчик был прав целиком и полностью, но все-таки мои личные дела его не касались, и потому благодарить напарника за бесплатный совет я не собирался.

– Прямо у избушки, – ответил Красавчик. – Обрубим и колонне «хвост», и, пока они сообразят, что сквозь стенку прошли не все, мы успеем отойти метров на сто, то есть сюда, к планеру, и стартовать на нем в произвольном направлении. Пешком они нас не догонят, а пока прилетит их вертолет, мы уже выжмем из «языка» все, что он знает.

– Если он что-то знает, – пробормотал я себе под нос.

– Что? – не расслышав, переспросил напарник.

– Годится, – ответил я.

Мы внимательно осмотрели местность и медленно двинулись в сторону окраины Севостьяновки. В мокром снегу оставалась отчетливая цепочка следов, но мы рассчитывали на то, что машина или пешая колонна противника подойдет к избушке Матрены с другой стороны и потому наше присутствие обнаружено не будет. Я застегнул «молнию» серого маскировочного комбинезона и натянул маску. Красавчик остановился в нескольких шагах от домика и молча указал мне на достаточно высокий сугроб. Я со вздохом лег в темнеющий снег и приготовился ждать. Напарник тем временем обогнул лачугу и скрылся где-то между стволами берез.

– Не спишь? – послышался его голос в приборе связи.

– Пока нет, – ответил я, подтверждая нормальную работу приемопередатчиков.

– Это хорошо, потому что я вижу противника, – предупредил Красавчик. – Быстро же они добрались…

В голову мне пришла смутная мысль о том, что появление на нашем пути противника не всегда соответствует законам логики. Мы наверняка опередили выехавшую из города группу минут на сорок, а значит, к занятым нами позициям приближался другой отряд, но тут же возникал вопрос: сколько человек могло укрыться под избушкой, если там действительно существовал «бункер»? И почему кто-то из врагов стрелял в нас бронебойными и выбрасывал людей из окна, явно стараясь отвести от избушки подальше, а кто-то, наоборот, всеми силами к ней подталкивал?

– Странно, – прошептал я. – Тебе не кажется? Может быть, это не противник?

– Не знаю. – В голосе напарника также послышалось сомнение. – Хотя… Пойду-ка я проверю наш оперативный тыл.

Красавчик исчез из эфира на долгие пять минут. За это время я успел не только хорошенько рассмотреть пробирающихся индейской цепочкой – след в след – врагов, но и тысячу раз помянуть напарника добрым словом. Он выбрал мне позицию буквально в пяти метрах от того места, где должны были пройти воины, если бы не сменили в последний момент направление движения. Им помешало несколько поваленных деревьев. Я с благодарностью взглянул на прикрывающий меня бурелом, но на всякий случай все же снял свой пистолет с предохранителя и перевел соответствующий флажок в положение для стрельбы очередями.

Напарник наконец вернулся в эфир и сообщил мне совершенно безрадостную новость:

– Они прилетели на «вертушке». Угадай, где она приземлилась?

– Почему же мы ничего не слышали? – не тратя времени на бессмысленные шарады, спросил я.

– Потому, что их геликоптер не простой летающий трамвай, а последнее слово техники. Летает почти бесшумно. Таких аппаратов по всей стране наберется пока не больше десятка. Один из пилотов с большим интересом исследует наш планер и даже пытается его поднять…

– Обложили, – скрипнув зубами, произнес я. – Кто теперь кому будет обрубать «хвосты»?

– Пока у нас сохраняется основное преимущество, – бодро ответил напарник, – мы их видим, а они нас нет…

– Я возвращаюсь, – сказал я.

– Лежи пока, – жестко ответил Красавчик. – Сейчас я главный…

Спорить с ним я не стал. В ситуации, когда требовалось применить тайные боевые искусства, напарник был безусловно первым номером. Я не раз наблюдал, как он творит настоящие чудеса, не просто выживая, но еще и выходя победителем из безвыходных ситуаций. И не из «казалось бы, безвыходных», а безвыходных. Даже для хорошо подготовленного солдата.

Я слышал, как ровно дышит Красавчик и едва слышно похрустывает под его ногами снег. Он оставил передатчик включенным, так как сейчас требовалась максимальная слаженность действий даже с таким «обозом», как я.

– Стометровка с самого низкого старта, да еще назад – задачка как раз для таких бегемотов, как ты. – Красавчик не переставал зубоскалить, даже будучи предельно сосредоточенным. – Будь готов…

– Понял, – ответил я, не сводя глаз с исчезающих в домике воинов.

Искать нас они не стали, и это было странно. Тратить время на подобные мероприятия показалось им слишком расточительным? Или нами должен был заняться другой отряд? Или все вместе? Я попытался представить, что будет, если я войду в дом следом за солдатами, но меня отвлек возглас Красавчика:

– Пошел!

Отбросив размышления, я вскочил на ноги и ринулся в глубь прозрачного леса, к противоположной опушке. Через сотню шагов в поле зрения показался наш любимый планер и вертолет, медленно рассекающий воздух длинными темными лопастями. Я прибавил шаг и почти добрался до планера, когда новая команда Красавчика бросила меня в сугроб.

– Ложись! – заорал напарник.

Я не стал уточнять, почему мне следует нырять в мокрый снег, и послушно растянулся между стволами двух юных березок. В ту же минуту над моей головой пронесся огненный вихрь и шквал мелких осколков стекла, металла и сорванных взрывом веток. Спустя неуловимо короткое мгновение в ушах зазвенел целый сводный оркестр ударных инструментов, а голову чуть приподнял и снова бросил вниз удар упругой воздушной волны. Под снегом скрывался какой-то пенек или обломок толстой ветки, во всяком случае, я очень больно ткнулся лбом во что-то твердое и даже на пару секунд забыл обо всем, кроме собственных неприятных ощущений.

– К вертолету! – опять крикнул Красавчик.

Я снова вскочил и, обогнув горящий остов нашего планера, побежал к винтокрылой машине врага. В открытой двери был виден силуэт напарника, который, приставив пистолет к голове одного из пилотов, пытался ему что-то объяснить. Второго летчика видно не было, но, уже подбежав к вертолету, я увидел, что он лежит вдоль ряда пассажирских сидений на полу.

– Поднимай аппарат! – приказал Красавчик действующему пилоту. – Или ты хочешь присоединиться к товарищу?!

– А кто сядет за штурвал? Ты? – горделиво спросил пилот.

– Он принимает меня за идиота! – фальшиво пожаловался мне напарник.

Одновременно с репликой он нанес летчику короткий и точный удар в подбородок. Противник тотчас обмяк и немного сполз с кресла вниз. Красавчик небрежно вытолкнул его из кабины на землю и занял освободившееся место.

– Следи за лесом, – приказал он, протягивая мне свой пистолет. – Если что – стреляй очередями. Нечего больше с ними церемониться! Представляешь, эти сволочи установили фугас с радиовзрывателем в планере под моим сиденьем! Я все понимаю, но так наглеть не позволяю даже самому себе!

– Что же ты не остановил их раньше? – Я с сожалением взглянул на останки нашей машины.

– Этот гад держал палец на кнопке, – пояснил Красавчик. – Перехватить столь короткое движение мне не по силам.

– Какой из гадов? – уточнил я.

– Тот, что лежит у твоих ног…

– Он жив? – спросил я скорее самого себя, одновременно наклоняясь и приподнимая веко лежащего пилота.

– Ну как? – оборачиваясь, спросил напарник.

– В нокауте, – ответил я.

– Для дела это хорошо, но в глубине души я надеялся, что ему гораздо хуже, – проворчал Красавчик и добавил к фразе пару крепких выражений.

Видимо, эти лексические изыски наконец помогли ему прийти к пониманию, как управлять новым транспортным средством, и вертолет плавно оторвался от земли. Ветер от лопастей изорвал поставленную горящим планером дымовую завесу в стелющиеся по земле лоскуты, и я увидел бегущие к нам фигуры воинов противника. Напарник тоже их заметил и больше не стал тратить драгоценные секунды на знакомство с нюансами управления необычным вертолетом, а просто заставил его набрать безопасную высоту…