Книга: Время Зверя
Назад: Глава 16. МАЙ БУДУЩЕГО ГОДА. ЗАДАНИЕ
Дальше: Глава 18. МАЙ БУДУЩЕГО ГОДА. КОСВЕННЫЕ УЛИКИ

Глава 17.
МАЙ БУДУЩЕГО ГОДА. СВАЛКА

– Я все же не понимаю, господин Адамов, почему именно свалка? – Чиновник земельного департамента снял очки и принялся их протирать. – С вашими связями можно получить гораздо более выгодный землеотвод.
– Это будет мусороперерабатывающий завод, а не отель, – терпеливо пояснил я клерку и поиграл пухлым конвертом с десятком его годовых окладов внутри. – Так вы подписываете разрешение или нет?
Чиновник вздохнул и вывел на бланке замысловатую кривую с множеством бессмысленных завитков. При этом его лицо сохраняло то страдальческое выражение, которое является основным признаком продажности. К конверту он не притронулся, пока я не покинул здание мэрии, и даже час спустя он все ещё стоял у окна, напряженно высматривая в потоке проезжающих по проспекту машин экипаж с надписью «налоговая полиция». Никто за ним, конечно, не приехал и номера купюр переписаны не были – здесь я играл по правилам, – поэтому чиновник в конце концов расслабился и с большим удовольствием спрятал гонорар за никчемную землю в карман.
Я наблюдал за его мучениями уже из своей квартирки, покачиваясь в удобном кресле и попивая старый шотландский виски. Я мог бы одним взглядом заставить его сделать стойку на голове, но имитация поступков землян доставляла мне особое удовольствие. Это было, если хотите, моим хобби. Не процесс преодоления жизненных трудностей, ими же созданных, а исследование психологической унификации. Стирания личностных граней под влиянием общественных норм. Сознательного ущемления достойными своей гордости для достижения цели и парадоксально бы строго служебного роста ничтожеств. Я наблюдал за окружающей меня слабоуправляемой человеческой стихией уже месяц, и, честно говоря, такое положение дел мне порядком надоело. Вывод? Нет, для терминальных выводов время пока не наступило. Я не спешил, как это делали безликие. Не могло быть все так уж плохо…
– Как, ты ещё не одет?! – возмутилась Надежда, входя в мой кабинет.
Стучать она, по обыкновению, не стала.
– Ты о чем? – Я с недоумением посмотрел на свое отражение в зеркале.
Джинсы и футболка были на мне.
– Мы должны прибыть на прием к губернатору ровно через полчаса! – Она очаровательно оскалилась, демонстрируя два ряда великолепных клыков. – Собирайся немедленно!
Я сокрушенно покачал головой и отставил стакан на журнальный столик.
– Ненавижу галстуки, – проворчал я, поднимаясь из кресла уже облаченным в приятную мужественную внешность сорокалетнего бизнесмена и дорогущий костюм.
– Часы не забудь, – посоветовала Надежда, мельком взглянув на меня через зеркало.
Я защелкнул на запястье платиновый браслет и развел руки в стороны.
– Ну, как?
Умопомрачительная блондинка в шикарном вечернем платье на этот раз улыбнулась мне человеческими губами и, взяв меня под руку, подвела к любимому зеркалу.
– Мы неплохо смотримся в этих хрупких телах, – сказала она и провела тонкими пальцами по изящному бедру, – но самое приятное – их высокая чувственность…
– Ты хотела сказать – чувствительность? – переспросил я.
– Ну что ты за болван? – проворковала она и прильнула к моему плечу. – Разве ты не ощущаешь, какая буря желаний и эмоций бушует в твоих новых артериях?
– В венах тоже, – согласился я, – хотя считаю это заслугой алкоголя…
– Ты практически безнадежен, – Надежда снова улыбнулась и махнула рукой. – Идем, мы опаздываем, а для первого раута это не годится…
Прием у губернатора меня вполне удовлетворил. Разодетые в приличные костюмы мужчины, женщины в вечерних платьях и частично натуральных бриллиантах, вездесущие официанты, секретари и телохранители… Одним словом, ощущалось, что жизнь здесь кипит и пузырится. Правда, в совершенно определенных рамках условной кастрюли политических правил. Попытки эпатажа были жалкими и неубедительными. Какой-то молодцеватый представитель радикальной партии, изо всех сил стараясь подражать своему столичному лидеру, выпил лишнего и начал сумбурную полемику с толстым и плешивым аграрием. Приняв ещё по паре рюмок, оба успокоились, и скандал исчерпал себя, так и не начавшись. Я разочарованно вернулся к Надежде и взял её под руку.
– Слишком мало действия, – сказал я, оглядываясь по сторонам. – Чем-то напоминает дворцовый променад. Ни одного пылающего сердца или мозга, полного бунтарских мыслей. Мне предстоит серьезно потрудиться, чтобы вывести их из состояния глубокой самовлюбленности и подтолкнуть к принятию самостоятельных решений.
– Ты все-таки хочешь продолжить бунт? – лениво спросила она. – Мне казалось, что твоя программа была рассчитана лишь на месяц. Ты считаешь, что заработал недостаточно, чтобы все оставшееся время ссылки почивать на лаврах?
– Валяться на диване целую тысячу шагов? – Я пожал плечами. – Я же умру от скуки!
– Я не дам тебе скучать, – Надежда подошла вплотную и похотливо заглянула в мои зрачки. – Нам ещё не пора домой?
– Подожди, – остановил её я. – Мы даже не поздоровались с губернатором! А если серьезно, отказываться от таких захватывающих развлечений по меньшей мере – глупо. Например, вчера в меня опять стреляли, а сегодня утром я сорок минут отбивался от журналистов… Разве это не весело? Я же главный герой всех местных пересудов и сплетен! Ни за что не откажусь от этой роли. Для предпринимательской деятельности я вспомнил достаточно, соображаю быстрее любого из людей раз в сто пятьдесят, моя способность к преобразованию сути вещей в Пространстве только усиливается. Не вижу причин, которые помешали бы мне грандиозно преуспеть, показав, таким образом, бывшим надзирателям очень длинный нос. Безликие нас унизили и оскорбили, так почему не отнять у них ту же часть души в отместку? Неужели наша гордость стоит меньше, чем гордость крылатых?
– Они наши хозяева, – нетвердо возразила Надежда.
– Ты в этом уверена? – Я спрятал раздражение за улыбкой. – А мне кажется, что они надсмотрщики. Это убеждение дает мне полное право отвергнуть их навязчивую заботу и попытаться наладить свою жизнь по собственному усмотрению…
– А, господин Адамов, – прервал наш спор губернатор. – Наконец-то выпала возможность с вами побеседовать…
– Добрый вечер, Виктор Александрович, – любезно улыбаясь, откликнулся я, пожимая губернатору руку. – Разрешите вам представить Надежду, мою ближайшую подругу и помощницу.
– Очень приятно, – губернатор галантно поклонился. – Надеюсь, сударыня, вы не станете возражать, если мы с господином Адамовым коротко обсудим план его преобразований? – Он обернулся ко мне. – Я понимаю, что завтрашняя, запланированная встреча будет более подходящим моментом для такой беседы, но мне хотелось заранее обсудить ваши предложения, хотя бы в общих чертах.
– Конечно, господин губернатор, – согласился я и, оставив Надежду на попечение какого-то молодого человека, отошел в сторону.
После того, как я вкратце изложил свой бизнес-план, губернатор очень долго молчал, но в конце концов собрался с мыслями и произнес:
– Вы уверены, что ваша установка действительно может переработать весь мусор в… этот металл?
– Я провел уже не одно испытание, и моя уверенность подкреплена результатами экспериментов, – ответил я и протянул ему небольшую пластиковую коробочку.
Губернатор взвесил её в руке и открыл. Внутри пластиковой упаковки поблескивал килограммовый золотой слиток.
– Но это же полнейший переворот в науке и экономике! – понизив голос, сказал он, пытаясь вернуть коробку мне. – Кроме того, это крайне опасно…
– Я все прекрасно сознаю, но отступать уже не имею права, – ответил я, отводя его руку. – В проект вложено изрядно сил и средств. Если вы опасаетесь, что ваш регион станет ареной каких-либо политических баталий…
– Нет, что вы, я буду только рад сделать из моего субъекта федерации центр мировой экономики, – прервал меня губернатор, все же вкладывая пластиковый контейнер обратно в мою ладонь.
– Вы очень быстро ориентируетесь в ситуации, – сделал я ему небольшой комплимент и спрятал отвергнутый подарок в карман. – Не беспокойтесь, металл будет самого высшего качества и в строго контролируемых количествах. Никакого вреда окружающей среде – производство не радиоактивно, – и даже наоборот, я гарантирую резкое улучшение экологической обстановки и санитарного состояния всех территорий вашего избирательного округа…
– Отлично, – согласился губернатор. – Продолжим завтра?
– Конечно, – не стал противиться я.
– Я должен переговорить ещё с некоторыми людьми, – извиняющимся тоном сказал он. – Не возражаете, если позже я присоединюсь к вам и мы закончим вечер за одним столом?
Как я мог отказать самому губернатору? Тем более, такому на редкость порядочному и сообразительному…
– Что нашептал тебе этот добрый молодец? – игриво спросил я Надежду, возвращаясь к ней после беседы.
– Поговори с ним сам, – посоветовала она. – Это весьма занятно.
– В самом деле? – Я удивленно взглянул на стоящего в стороне юношу.
Уходить молодой человек, похоже, не собирался. Более того, он явно ждал, когда я соблаговолю призвать его для беседы. Я не стал испытывать его терпение и кивнул. Парень тотчас приблизился к нам и, немного наклонясь, негромко произнес:
– Вам не следует воплощать в жизнь свой рискованный проект…
– Вот как?! – Я усмехнулся. – Вы говорите от имени каких-то структур или это проявление доброй воли?
– Я говорю от имени Совета Равных, – произнес человек, и тут я понял, почему его глаза показались мне такими странными.
Их выражение было совершенно безжизненным, словно парень принял хорошую дозу наркотиков или накачался алкоголем до самых бровей. Тем не менее его жесты были вполне четкими, а слова связными. Так человек мог говорить, только когда находился не в себе. Вернее – когда вместо него бренным телом пользовался кто-то из безликих. В состоянии «медиума» человек оставался в ладу с инстинктами и координацией движений, но совершенно не владел корой головного мозга. Вот и сейчас вместо по-военному подтянутого молодого человека при определенном желании можно было представить одного из калиброванных безликих: трехметрового гуманоида с огромными белыми крыльями за спиной, в белом же балахоне, с мечом и без единой черты лица…
– Кто ты? – хмурясь, спросил я.
– Ты знаешь, – ответил замаскированный под человека крылатый.
– Если ты не назовешься, я не стану с тобой разговаривать, – пригрозил я, прощупывая тем самым, насколько умудрен опытом мой визави.
Он оказался не слишком хитер и признался сразу:
– Пятьсот второй…
– Ого, ты из учеников? – Я оживился. – Кто приказал вступить со мной в контакт?
– Это не важно, – дальше собеседник повел себя более благоразумно и ничего лишнего не сболтнул. Это навело меня на мысль, что юноша отнюдь не так прост или за его действиями следят. Возможно, кроме ученика, на прием пожаловал ещё кто-то из крылатых. – Вы должны вернуться на спираль. Этого требует Совет. Ваше изгнание признано ошибкой…
– Мы останемся здесь, – отрезал я. – Оказавшись на планете, я так много вспомнил и переосмыслил… Вашему Совету тоже было бы невредно периодически спускаться с пружины на грешную твердь…
– Но почему? – удивленно спросил парень. – Что вас тут настолько заинтересовало? Вы готовы променять благолепие спирали на грязь сумасшедшей планеты?
На этот раз он спрашивал явно не по указанию Равных, а из собственного любопытства. Похвальная черта для ученика. Знания лишними не бывают. Даже смертельно опасные. Впрочем, я догадывался, почему Пятьсот второй уже в который раз проявляет инициативу. Он по-прежнему сомневался, что решение связаться с отступниками было верным, и теперь искал этому опровержение или подтверждение. Почему именно у меня? Вопрос был на пять баллов, но ответить на него в тот момент я не мог.
– У меня нет убедительных аргументов и понятных тебе мотивов, – признался я. – Но, если хочешь, я все же попытаюсь объясниться. Только давай условимся, что ты выслушаешь меня, не пытаясь прервать.
– Все исходящее от тебя неверно, – покачав головой, ответил «человек». – Ты устремлен во тьму. Твои мысли – зло. Ты сам воплощение зла. Что ты можешь рассказать мне, посланцу мира и благоденствия?
– Я хочу подарить тебе Слово гармонии, – я ухмыльнулся, представив себе, в какую глубокую кому может погрузить безликого любое из простеньких Слов, которые всплыли на поверхность моей памяти после того, как я сошел на планету. Это были, конечно, не самые сильные Слова, с их помощью нельзя было преобразовать Вселенную, но для «бытового пользования» или в качестве оружия они вполне годились.
Вся беда была в том, что для точного удара следовало заставить противника потерять бдительность. В случае с учеником мне надо было заболтать несчастного юношу, обмануть его и заставить полностью отдаться во власть моего, грубо говоря, заклинания. Я чувствовал, что безликий пока не сдается, и продолжил атаку.
– Кто тебе сказал, что мир и добродетель это бесспорное благо? Разве у монеты может быть только одна сторона?
– Ты меня искушаешь? – догадался собеседник. – Я послан для того, чтобы предупредить тебя от имени Совета. Только и всего.
– Кто знает, для чего Судьба проложила перед тобой эту тропинку, кроме неё самой и Творца? – продолжал наступать я. – Разве тебе может навредить мой короткий рассказ? Или ты не настолько уверен в правоте законов Времени? Послушай и задумайся, насколько они отличны от законов людей. Возможно, тогда ты начнешь понимать мои мотивы? Слушаешь? Нет? Я могу рассказать тебе правду и потому ты боишься?
– Нет, – неожиданно твердо ответил юноша.
– Ты хороший ученик, крылатый, я чувствую в тебе силу… – оставляя его в покое, сказал я,
– Спасибо, но это не имеет значения, поскольку у меня есть другое предложение. Ты вернешься на пружину, просто чтобы тщательно обдумать ситуацию, не расшатывая мир людей своим присутствием. Они и так стоят на краю пропасти. С тобой побеседует сам Иил. Если даже он не убедит тебя в том, что законы Времени все же единственно верные законы во Вселенной, ты вновь сойдешь на Землю. Но не раньше, чем усвоишь хотя бы один урок старейшего. Как тебе предложение?
– Нет, – ответил я. – На спираль я вернусь, лишь когда захочу этого сам. Если старикан намерен убедить меня в справедливости законов Времени, пусть говорит со мной, так сказать, не отходя от кассы. Не могу обещать, что его речи произведут на меня неизгладимое впечатление, но послушать готов…
В отличие от меня, безликие не умели обращать Слово в оружие, и потому даже увещевание Иила не могло быть ничем, кроме увещевания. Как я и предполагал, бежать за наставником ученику не пришлось. Старейшина, кряхтя, поднялся с длинного дивана и неторопливо приблизился к нам. Он находился неподалеку и слышал нашу беседу с самого начала.
Тело старец выбрал под стать своему реальному возрасту. Сухощавый, но пока ещё достаточно бодрый старичок замер напротив меня и вежливо улыбнулся, обнажая неплохие зубные протезы.
– Ты отлично устроился в этом пыльном мире, – вместо приветствия заявил он.
Я не стал растекаться перед ним ртутной лужей и достаточно нахально ответил:
– Твоя оболочка едва передвигает ноги. С волей молодых людей ты уже не справляешься?
– Я спешил, – неожиданно прямо ответил старик, – но, прежде чем выбрать оболочку, я проверил вероятности. Ровно через неделю след этого человека теряется во всех возможных вариантах Будущего. Хотя, конечно, даже то, что этот старик и так скоро умрет, не оправдывает моего поступка. Выслушай меня, и мы, возможно, спасем от напрасной гибели множество других землян…
Ответ старца удивил меня потому, что я не помнил ни единого случая, чтобы безликие пытались найти оправдание своим поступкам. Ведь они считали, что правы всегда и во всем. Теперь я слышал подтверждение обратного, причем от самого Иила. Кроме того, в словах старца звучал совсем уж нехарактерный для Крылатых гуманизм. Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что времянин просто сделал грамотный тактический ход и пытается убедить меня в том, что он лучше, чем есть на самом деле. И все же побеги посеянных миролюбием старца сомнений заставили меня отказаться от дальнейших препирательств и прислушаться к его словам.
Иил долго и пространно рассуждал об элементарных вещах. Он коснулся сути мироздания, различий между существами, живущими во времени, и теми, кто живет в пространстве, убедительно доказал невозможность объединения измерений в одно, и что от времян требуется строго следовать заветам Творца. Я не возражал, поскольку слушал старца лишь краем уха. Мне не давали покоя гораздо более серьезные проблемы. Я пытался понять, почему такие веские и ранее неоспоримые доводы крылатого теперь стали для меня пустыми фразами? К чему меня подталкивала необъяснимая внутренняя сила, и что за сокровенное знание постепенно поднималось из глубин души? Да и откуда у меня вдруг появилась душа? Вопросов пока было гораздо больше, чем ответов, и демагогия Иила посодействовать мне в поисках истины не могла. Когда он дошел до таких понятий, как любовь и вера, я не выдержал и оборвал его речь.
– Разве это похоже на законы Времени? – спросил я у безликого. – Разве крылатые любят? И откуда у них вера? Во что или в кого? В Творца? Нет, это для вас скорее научный факт, чем религия. Скажи мне, не лукавя, есть у безликих вера?
– Нет, она есть только у людей, – согласился Иил.
– Совершенно верно, – сказал я. – В отличие от вас, люди способны верить без веских на то причин. Им достаточно убедительных слов. И нам обоим хорошо известно, что произнести истинные Слова способен не ты или кто-то из твоих собратьев, а именно я. Так кому из нас место на Земле, а кому на спирали? По стечению обстоятельств, ангелы, в представлении людей, выглядят почти как вы, однако, это не дает безликим права распоряжаться землянами от имени Творца. Ты называешь грязным и презираешь мир существ, которые по ошибке преклоняются перед тобой, а мне нравятся их правила игры. Сочини что-нибудь еще, пока я буду налаживать здесь свою жизнь. Я не хочу назад, крылатый. Спираль это не мой дом, а я не ваш раб… И еще, если ты задумал навредить людям, я обязательно встану между тобой и этим миром. Учти это, Иил. Я чувствую, что не напрасно проснулся именно сейчас. Таково предначертание, и сделано оно самим Творцом…
Назад: Глава 16. МАЙ БУДУЩЕГО ГОДА. ЗАДАНИЕ
Дальше: Глава 18. МАЙ БУДУЩЕГО ГОДА. КОСВЕННЫЕ УЛИКИ