Глава 2
КАК РОЖДАЕТСЯ НЕНАВИСТЬ

Во сне Иван опять слышал тихие, гортанные голоса. И шорох. «Духи» приближались медленно, подстраховывая друг друга. Они не спешили, у них много времени, чтобы добраться до него, затаившегося в «зеленке». Иван шарил руками, комкая одеяло, отыскивал автомат. Иногда это удавалось — иногда нет. Тогда он просыпался, жадно пил воду, стуча зубами о край стакана. В тот раз «Калашников» нашелся, Иван бесшумно подтянул его к себе, тщетно пытаясь в темноте высмотреть приближающихся «духов». Жить можно! И все же что-то было не так… Рожок! Где он? Иван снова зашарил в траве. Как рожок мог отстегнуться?! Шорох все ближе, ближе… Двигаются уверенно, заранее согласовав план нападения. Это опытные бойцы, от них просто так не уйдешь… Хоть бы один патрон!

Иван потянулся, чтобы отползти, и вдруг потерял равновесие, вслепую выставил вперед руку и больно ушиб пальцы о тумбочку. Открыл глаза, обвел мутным взглядом крошечную комнату. Дома. Ну когда же отпустят проклятые сны? Немного отдышавшись, Иван позволил телу окончательно сползти на пол, прижался к прохладным доскам. Дома.

Солнце уже поднялось над крышей лесопилки, на которой уже года три как никто не работал. Поселок хирел, многие подались в город на заработки. Вернувшись со срочной, Иван был поражен количеством пьяных, попавшихся ему по дороге от станции — ведь не вечер был, рабочее время. Его почти никто не узнал, хотя все рассматривали. Не каждый день здесь проходит парень в форме, с пятнистым вещмешком за спиной. И соседка, тетя Нюра, не признала, а скорее догадалась, кто он такой.

— Ванечка! — раскинула она руки и огляделась, собираясь немедленно с кем-нибудь поделиться своим открытием. Как назло, никого из соседей рядом не оказалось, и тогда тетя Нюра закричала еще громче, обращаясь к открытым окнам двухэтажного деревянного дома: — Ваня наш вернулся! А красивый-то какой, а вырос как!

Иван точно знал, что за время службы в Таджикистане не вырос ни на сантиметр, но, обнимая тетю Нюру, удивился, какая же она стала маленькая. А ведь гоняла его пацаном, Ваня тогда ее злой считал, не любил…

— Ну и слава Богу! — запричитала соседка, немедленно прослезившись. — Вернулся, руки-ноги целы, вот и слава Богу! Вот и хорошо! А Славку, одноклассника твоего, убили, полгода назад схоронили Славушку…

— Где же его? — Иван осиротел за год до призыва, и из родного поселка ему писала лишь директриса школы, добровольно взявшая над ним «шефство». Но строчила Елена Михайловна скорее из чувства долга, больше про погоду и школьные дела. — Или и он был в горячей точке?

— Не в Чечне (Иван невольно подумал, почему все считают, что горячей точкой является только Чечня?), в Сибири его убили… Пост какой-то, что ли, охранял, вот и позарился кто-то. Зарезали. Сейчас такие времена страшные, кругом Чечня! Вон, Аркашу пьяницу помнишь?

— Нет…— наморщил лоб Иван.

— Ну как же? Вечно дебоширил у магазина?.. Как лесопилку закрыли, он туда сторожем устроился. Друзей туда водил, приезжих каких-то, пили, хулиганили. Мы уж и депутату жаловались, всем домом письмо писали: ведь подожгут, черти ненормальные! А вместо того нашли однажды Аркашку мертвого, по дорожке кровавой нашли. Кто-то его бутылкой ли, поленом прибил… Он зимой-то и не дополз до дома, замерз. Вон там, у березок… — Тетя Нюра достала скомканный платочек, вытерла глаза. — Такие у нас дела. Голодный, Ваня? Пошли ко мне, что тебе в своей комнатушке куковать?

Когда умерла мать, Иван поменялся комнатами с соседом Арменом. У того была совсем крохотная, а жена как раз родила двойню, вот Ваня и потеснился. Ему и проще было: легче убираться. Питаться он стал ходить в столовую у «новых» домов, которым на самом деле было уже лет пятнадцать. О будущем не думал — его ждала армия, а уж потом, за ней, виделась какая-то совсем другая, светлая жизнь. Происходившие в стране и поселке перемены Ивана не сильно-то задевали, хватало своего горя. Ну и, конечно, у него была Света.

— Автобус-то как сейчас ходит, тетя Нюра? — спросил он на темной скрипучей лестнице.

— Не успел приехать, уже в райцентр смотрит, — вздохнула соседка. — Правильно, твое дело молодое, что тебе тут делать? Там работу найдешь, учиться пойдешь… Учиться тебе надо, Ванюшка, и мать хотела, чтобы ты выучился.

— Поглядим, — неопределенно отозвался Иван и повторил вопрос: — Автобус-то, тетя Нюра? Как обычно, утром, в обед и вечером?

— Нет, в обед уже не ходит. Пешком тащимся, если очень нужно, через лес. Зимой, конечно, не пройти… Да ты куда спешишь? Поешь и спать укладывайся с дороги. Завтра съездишь, а то и в среду.

Тетя Нюра, конечно, позабыла, как мотался Иван в райцентр каждый день, как она однажды засмеялась, увидев на белой рубашке след от помады… Он поправил на плече мешок, с теплотой вспомнив о толстой пачке Светкиных писем. В армии чего только не наслушаешься на этот счет, Иван готов был к разрыву. Но Света писала, что ждет, считала дни. Хотя вечером ехать, наверное, и в самом деле не стоит — придется идти домой, там поднимется суета, а мать у Светы последнее время часто болела. Лучше уж поехать с утра, завтра, и побродить вокруг школы, как прежде. Потом встретить свою смешную девчушку у ворот… Какая она теперь? Наверное, совсем взрослая, даром что до сих пор школьница. Одиннадцатый, последний класс.

Тетя Нюра потчевала его жиденькими щами и домашними пельмешками, в которых количество фарша приближалось к нулю. От всего ее неухоженного жилища пахло бедностью, какая обычно бывает у одиноких или брошенных всеми своими так называемыми родственниками стариков.

— Мои уж два года не приезжают, осели в Москве, некогда им, — сообщила не без гордости хозяйка о сыновьях. — Перебиваются там с квартиры на квартиру, а что делать? Жизнь такая. V

— Ну да… — Иван понял, что расслабляться времени нет. Придется, наверное, и в самом деле покидать поселок — ведь у него Светка, надо зарабатывать, строить семью. — Спасибо, тетя Нюра, очень вкусно. Пойду к себе. Ох… А там есть кто-нибудь?

— Наташка на месте, куда ж она денется? Вон слышишь: с гулянья разбойники ее возвращаются! И стучат, и кричат…

Иван вышел на лестницу и увидел двух пацанов, каждому по четыре года, одеты в одинаковые зеленые костюмчики, вооружены одинаковыми же пластмассовыми пистолетами. Один тут же смутился, замер, зато его брат отважно выставил вперед оружие.

— Пф-ф! Пф-ф! Убит-сдавайся!

— Сдаюсь, — легко согласился Иван.

— Кто там?! — мгновенно крикнула снизу Наташа, жена Армена, и торопливо застучала каблуками по лестнице, задрала голову, перегнувшись через перила. — Вы к кому?!

— Привет, Наташа! Это я, Иван.

— Ваня?.. — Мать все-таки добежала до сыновей, прижала к себе. — Ой, Ваня! Вернулся! Мальчики, а это дядя Иван, наш сосед.

— Который в маленькой комнате живет? Где наши лыжи? — первым догадался отважный стрелок. — Ты наши лыжи не трогай, на них летом нельзя!

— Я не трону, — пообещал Иван и забрал у Натальи тяжелую сумку.

— Прости, Ванечка, Армен туда лыжи поставил, к тебе… — смущенно забормотала Наташа, открывая дверь в их общую квартиру. — Ну и еще там кое-что… Я сейчас все заберу.

— Да ладно тебе, пустяки!

Армен, сосед, приехал в райцентр лет шесть назад. Там женился, осел, а потом вдруг разругался с тещей и перебрался в поселок. Тогда жизнь тут уже начинала разлаживаться, но кавказская кровь не давала Армену права идти на мировую с оскорбившей его женщиной. Как Наташа его ни упрашивала, жить они продолжали здесь, а вот на работу муж каждый день ездил на автобусе.

Квартира выглядела ухоженной — два года чувствовавший себя полноправным хозяином Армен все починил, поменял в коридоре половину досок, установил ванну и даже какую-то буржуйку, воду греть.

— Мойся, теперь удобно! — заметила его интерес Наташа. — Вот этот вентиль — в бак воду запустить, а уголь я сейчас…

— Не нужно! Я так, — Иван решил, что по теплой еще погоде будет приятнее вымыться под холодным душем. — Ты не суетись, я сейчас спать лягу.

— А покушать?

— Уже тетя Нюра угостила. И лыжи не трогай! — Он решительно пресек ее попытки очистить комнату. — Оставь все, мне же, кроме кровати, ничего не надо, сама знаешь.

— Телевизор работает. — почему-то сообщила Наталья, покидая комнату. — А вообще у нас хороший теперь, Армен купил японский с большим экраном, приходи вечерком, он рад будет. И если чаю захочешь — бери на кухне что хочешь, меня даже не спрашивай. Я пойду этих разбойников укладывать, так что…

— Ну и я посплю! Тихий час в квартире!

После душа Иван вернулся в комнату и обнаружил, что Наталья успела постелить ему свежее белье, а еще, упрямая баба, все-таки вытащила в коридор все свои вещи. Наверное, переживала, что Армен опять чересчур расхозяйничался. Что было, то было — кавказцу часто казалось, что его притесняют, обижают, меньше платят, а на деле все частенько обстояло совсем наоборот.

Иван разделся, по привычке аккуратно сложив форму, вытянулся на своем диване и позволил себе полностью расслабиться. Все. Никаких забот. То есть завтра они будут, конечно, но это — завтра… А сейчас он будет спать, крепко, без кошмарных снов.

Черта с два! Гортанные голоса звучали все ближе, невидимые в темноте люди охотились на Ивана, обкладывали его со всех сторон, а оружия для защиты не было. Этот сон начал преследовать его еще в казарме, перед самым дембелем, не отпускал по дороге домой и продолжился здесь, в родном поселке.

Вечером Иван сходил на могилы родителей, поправил там кое-что. Потом выпил с Арменом, который жаловался на свое начальство, ругал демократов, цены на рынке, и только употребив почти целую бутылку, расслабился и вдруг попросил Ивана спеть «что-нибудь ваше, военное». Старенькая гитара сохранилась, и, настраивая ее, Иван вспомнил, как пел перед своим последним боевым выходом его друг Леня Чайдынкин:

Вспомнил Иван эту песню — и, извинившись, отложил гитару. Поскольку зря тогда Леня пел про поминальную свечу — так оно и вышло. Всего за два дня до его дембеля. Армен, кажется, «въехал» в ситуацию и предложил выпить — за тех, кого с нами нет. Выпили. Поговорили еще немного. Иван отметил про себя, что денег в семье соседей все-таки хватает, обстановка и одежда добротные. Стоит поговорить с Арменом о работе в райцентре, может, выручит. Посидев еще полчаса, Иван почувствовал, что дальше будет уже в тягость и, поблагодарив за приятно проведенное время, пошел к себе. Ощущая, что пока его, бывшего спецназовца, отделяла от других людей невидимая, но прочная стена. Черта, которую стирать придется годами — он знал, что так будет, читал письма от уволившихся на гражданку раньше него однополчан. Главное — держать себя в руках. И стараться поменьше пить.

Засыпая, он уже знал, что ночью его будут искать враги. Так и вышло, но теперь, при свете дня, отжимаясь от крашеных досок пола, Иван веселел с каждым движением. Скоро тряский автобус отвезет его в райцентр, и, шагая по знакомым улицам, он припомнит все свидания со Светкой, все, кроме одного, того, что случится у школьных ворот, после уроков.

— Ты завтракать-то садись! — запоздало крикнула с кухни Наталья, но Иван протопал ко входной двери, поправляя на ходу китель.

— Спасибо, Наташ, по дороге перекушу!

Поселок действительно выглядел полузаброшенным, даже «новые» дома, десятиэтажки, облупились, посерели. Среди редких в этот час прохожих знакомых Иван не встретил, зато на остановке даже присвистнул: толпа в несколько десятков человек.

— Кошмар, — поддержал его дедок с аккордеоном под мышкой. —До чего страну довели…

— Как же все влезут? Или еще рейс будет?

— Какой тебе еще рейс? Один раз к нам ездят, и все, — сплюнул дед. — Вечером в такой же душегубке обратно. Как работы в поселке не стало, так этот автобус с боем брать начали.

— Через лес, что ли, пойти? — засомневался Иван. Уж очень не хотелось давиться среди потных сограждан. Да и как внутрь попасть? Не расталкивать же бабок! — Не очень грязно?

Парадные ботинки сияли сверх всякого устава, но взять с собой щеточку и гуталин старшему сержанту не пришло в голову.

— А может, скинемся, сынок? — У деда был свой план. — Тут же частники есть — вон они стоят, звери лютые. С человека по двадцатнику дерут, а у меня всего-то пятерка… Ну, десятка, может… — дед хитровато подмигнул: — Выручил бы?

— Выручу, — деньги у Ивана были, всего четыреста рублей, но экономить он пока не мог привыкнуть. — Так что, просто подойти и сесть, да?

В стороне от остановки стояли две видавшие виды «Волги», их хозяева лениво переговаривались, поглядывая на ожидающую автобуса толпу.

— Да конечно! — Дед поудобнее перехватил аккордеон и первым зашагал к машинам. — Ну куда мне с такой ногой в битву? Вены шалят… Идем, вон автобус уж катит. Кто на него не попадет, те к «Волгам» и побегут спасаться!

— А через лес что же?

— Какой лес? У всех работа, опаздывать по нынешним временам нельзя. Как при Сталине… Только вместо срока — голодуха бессрочная, ити их мать…

Дед, несмотря на больную ногу, резво доковылял до машины и забрался на заднее сиденье, утвердился в середине, упрямо поджав губы. Хозяин на него взглянул лишь мельком, перевел вопросительный взгляд на Ивана.

— Я заплачу.

Иван вытянул потертый кошелек, отсчитал сороковник и только тут вспомнил о десятке деда. Но дед смотрел куда-то вдаль, и Иван решил его не тревожить.

— Садись куда удобнее, — махнул хозяин, принимая деньги. — Сейчас автобус отвалит, еще двоих зацепим, и вперед. Минут за пятнадцать домчимся.

— Хороший бизнес, — хмыкнул Иван.

У дверей автобуса действительно началось нечто невообразимое. Только драки почему-то не было, и криков тоже — люди давились молча, до «Волги» долетало только хриплое дыхание. Наконец какая-то женщина средних лет, поняв, что внутрь ей сегодня не попасть, бегом кинулась к «Волге», громко всхлипывая. И вслед за ней, наперегонки, побежали люди.

— Все не влезут… — Ивану стало неудобно.

— Ничего, скоро Петро вернется, еще тут есть кое-кто… Ну и мы парочку рейсов сделаем, — пообещал водитель, устраиваясь за рулем.

Обе «Волги» вмиг заполнились пассажирами. Люди выглядели угрюмыми — деньги явно были для них не лишними, каждый предпочел бы подавиться полчаса в автобусе, идущем в объезд вокруг леса.

— Погнали наших городских! — в окошко крикнул водитель коллеге, и «Волги» одновременно рванули с места.

Автобус еще и не тронулся — там «счастливчики» пытались сообща закрыть двери. Иван только головой качал на такие обычаи в родном поселке. Что-то не нравилось ему все происходящее… Впрочем, все равно надо перебираться в райцентр. Только бы Светка школу закончила. Но это будет весной, даже летом, а осень лишь началась…

Всю дорогу в машине была тишина, только водитель время от времени матерился — когда его обгоняла вторая «Волга». Сильно гнать возчики не решались, жалея на проселочных дорогах свой транспорт, и соревновались по каким-то только им одним известным правилам.

Иван задумался, даже задремал. Вспомнилось, как в этот час уходили прочесывать «зеленку», искать лежки снайперов. Стреляли каждую ночь, больше наугад, и не снайперы обычно.!. А все же нельзя было давать расслабляться врагам и нельзя было расслабляться самим. Если нет дела — придумай. С утра тяжело, с утра на Ивана накатывала дремота, автомат становился тяжелым… Неужели все это кончилось? Навсегда? И впереди теперь обычный, хоть и нелегкий, труд, небогатая, но вкусная еда, и, конечно, самое главное — Светка.

Вдали показались белые кубики домов райцентра, и вскоре Иван уже бегал по магазинам, стараясь уместить в свои небогатые сбережения и мало-мальски приличный подарок для Светки, и планы на вечер — хоть бы мороженым ее угостить, что ли! — и свою жизнь до грядущей где-то в будущем законной получки. Наконец Иван решил, что Армен ему по-соседски наверняка одолжит, в крайнем случае по приятелям можно пробежаться, и с этого момента перестал думать о дне завтрашнем. На мороженое и цветы хватало, под вопросом оставался подарок. Почему не купил в дороге? Там, на вокзалах, веши были даже дешевле. Но смущало прежде всего то, что Светка могла элементарно вырасти за эти два года — впору ли придется обновка?

Обегав все шесть магазинов —два знакомых и четыре новые лавочки — Иван привалился к стене дома, утер пот. В самом деле: какая она сейчас? Действительно, могла вытянуться. Или нет?.. Знакомый контрактник в Таджикистане говорил, что девки после начала месячных в рост уже не идут, клялся всем, чем угодно, что точно это знает. Но Иван почему-то сомневался… Да и не только в росте дело, в конце концов, выше Ивана не вымахает. Вдруг пополнела? И даже это — пустяки… Не изменились ли глаза, голос?

— Здорово, служивый!

Небритый, грязный мужик остановился рядом, прикурил, закрывая огонь татуированной кистью.

— Люстру не купишь? Триста рублей, только что из магазина. Просто, понимаешь, не подошла, и…

Он уже начал разворачивать зажатый под мышкой сверток, в котором что-то звенело, показался кусок вырванного с мясом провода… Иван решительно оторвался от стены и зашагал через «пятачок», местную центральную площадь, крынку.

— Да я тебе за двести, как брату! — Мужик кинулся было следом, но едва не выронил свое богатство. — Ну, хоть сотню дай!

Почему-то все сразу стало ясно. Детство беззаботное, хоть и не слишком веселое, осталось там, за двумя годами, как за высокими горами. Теперь надо впрягаться во взрослую жизнь, и Света все поймет. Поймет, что денег нет, что Иван в Таджикистане не по чужим домам шарил, хотя контрактники, бывшие до Таджикистана в Чечне, говорили и про такое… Ведь главное — это то, что они снова вместе.

— Десяток роз, вот этих!

Трепавшиеся между собой сонные торговки враз примолкли.

— Самые свежие, касатик! — наконец среагировала хозяйка благоухающего ведра и зашуршала оберткой для букета. — Бери, не пожалеешь! Девушка в восторге будет!

— Сколько?

Отдать пришлось побольше, чем Иван рассчитывал, но не отступать же? Света обрадуется. А этот букет — только указатель к их счастью, которое обязательно наступит. Руки и голова есть, в жизни Иван тоже теперь кое-что понимал, после того как поглядел на ее изнанку. Все будет хорошо.

Он так проникся этой мыслью, что, не стирая с лица глупой улыбки, походным маршем направился прямо к школе, будто собирался вытащить Светку с урока. Только войдя на школьный двор и встретившись взглядом с каким-то прогульщиком, смолившим сигаретку под прикрытием кустарника, Иван остановился, даже смутился немного. А вдруг Светке не понравится, что он сюда явился при полном параде, с цветами? Как бы учителя не засекли, будет крик…

Он уже повернулся, чтобы уйти на время, но на втором этаже вдруг распахнулось окно, а в нем оказалась Светка, точно такая же, как и прежде.

— Иван! Вернулся! Я сейчас!

Света исчезла, в окне появилась седая полная женщина, несколько озадаченно посмотрела на гостя. К соседним стеклам прилипли лица одноклассников.

— Извините, — сказал Иван, чувствуя, как улыбка снова расплывается во все лицо. — Извините!

— Урок ведь идет, — покачала головой женщина. — Неужели подождать нельзя?

— Извините!

Он услышал, как хлопнула входная дверь за углом, и бегом кинулся навстречу. О чем они со Светкой говорили, сколько раз поцеловались, Иван и вспомнить потом не мог. Как-то так вышло, что этот кусочек жизни, самый, может быть, радостный, счастливый ее кусочек, превратился в какое-то радужное, пахнущее свежестью море, в котором он плавал, и вдруг вынырнул в квартире, за столом, с рюмкой в руке.

— Вернулся, Ваня, вот и слава Богу! — Софья Александровна, Светина мама, сморщилась и проглотила капельку водки. Она была маленькой и старой, похожей на тетю Нюру. — Выпила бы полную, Иван, но здоровье не позволяет. Сердце… А тут еще и радикулит. Ты ешь! Иван опустил глаза и обнаружил перед собой тарелку с вареной картошкой, холодцом, какой-то колбаской… Светка фыркнула, ткнулась лицом в плечо, засмеялась.

— Дочка, ну дай ему покушать! Стыдно так себя вести!

— Мам, ну мы же с тобой сколько раз говорили! В следующем году поженимся…

— Да разве я против? Ваня парень хороший, но тебе еще школу закончить, тебе еще…

Иван не слышал, что говорила Софья Александровна. Он набил себе рот самой вкусной едой на свете и зажмурился, словно кот. Хорошо! Кажется, будущая теща говорила, что лучше бы им жить здесь, в райцентре. Ну конечно, так и будет, сразу после свадьбы. Продать комнату в поселке, наверное, не удастся… Пусть. Будет работа, будет семья, все будет.

— …вот летом и осенью грибы да ягоды только и выручают, — когда Света на минуту выскочила с кухни, Иван будто очнулся. — И места теперь знаем, свои, можно сказать, охотничьи угодья. Сейчас к нам даже издалека приезжают, специально на рынок. А можно еще на трассе встать, но там страшно, мало ли какие люди попадутся? Заберут и спасибо не скажут… Сегодня тоже в лес идти собирались, да меня радикулит, видишь, прихватил. Ну что ж, дома посидим, твой приезд попразднуем!

— Дома?.. — Ивану не хотелось тут оставаться. Погода хорошая, а на улице вместе со Светкой — это почти наедине. — А может, мы…

— Мы без тебя сходим! — Света вернулась, встала за спиной Ивана, положив руки ему на плечи. — Даже быстрее обернемся. Да, Ваня? Сходим в лес или ты устал?

— Я… Нет! — в лес со Светкой — да что может быть лучше? Конечно, ни к чему им эти улицы, кафе-мороженое с заляпанными столиками. — Нет, не устал! Идем!

— Подожди, надо маме помочь…

— Идите, я вымою потихоньку… — Софья Александровна с кряхтением поднялась. — Только осторожнее там, Ванечка. Сейчас такие времена, что…

— Что в лес только стар да млад ходит! — засмеялась Света. — Мы все лето бродили, на грибы охотились — там спокойнее, чем в городе! Ну, пока, мамулечка, мы быстро… Ой, Ваня, а сапог-то у тебя нет! Позавчера ливень прошел, до сих пор в низинках грязно.

— Да ладно… — Иван уже натягивал китель. — Пустяки.

До леса дошагали быстро, Света жила на окраине. Она уверенно повела его какими-то тропками, все время без перерыва болтая. Рассказывала, и как они с матерью зимой старые вещи перешивали, и как в школе умудрилась по истории пару схватить, и как ее с подругой у ресторана за проституток приняли — про все подряд. Иван сперва пытался слушать, потом махнул рукой, пошел сзади. Свежее дыхание леса быстро выдуло алкоголь, подарило свое особое опьянение. Светка часто потряхивала головой, эта привычка у нее сохранилась с самого детства, и светлые волосы вновь и вновь разлетались по плечам. Она была той же, но и немного изменилась, будто дозрела, налилась… Тоненькая, хрупкая, но женщина. Руки тянулись к ней, но Иван все оттягивал момент объятия, усмехался своим чувствам.

— Вот, — Света наконец остановилась, обвела руками вокруг: — Вот это наша первая полянка. Здесь грибное место, а дальше в низинке ягодники начинаются. Здесь и будем собирать. Благо тут, похоже, никого не было.

— А тропинки? — Иван опустил глаза и понял, что с тропы они уже давно свернули.

— Ты смешной! — покачала головой Светка. — Ваня, ты меня прости, но и правда надо набрать ягод… Денег нет совсем, честно. Завтра бы мама продала, пока я в школе, вот и…

— Ну конечно, наберем! Что ты? Я же все понимаю!

— Да?! — Света улыбнулась, будто солнышко выглянуло из облаков, и одновременно немного лукаво. — Тогда ты обходи поляну с той стороны, а я с этой. Кто первым до того дуба доберется, тот и победил! Только чур не жульничать, чтобы полная корзина или полный туесок набрался!

— Так уж и полные?.. — Иван, по грибам да ягодам специалист невеликий, с сомнением поглядел на свою корзину и лежащий в ней с виду небольшой, но весьма вместительный, как он помнил с детства, туесок. — Постараюсь.

— Не ленись!

Света скрылась в зарослях малины. Иван, вздохнув, повернулся к ней спиной и тоже занялся делом. В голове всплыла детская песенка: одну ягодку беру, на вторую смотрю, третью примечаю… Нет, как-то не так… В кителе было не слишком-то удобно, того гляди раздерешь об ветки, да еще эти значки звякают. Хорошо хоть комаров не было — видно, очередная «волна» этих тварей уже передохла, а новая еще не вылупилась из яиц.

Время от времени Иван аукал Светлане, просто так — чтобы услышать ее. Обычно в ответ долетало какое-нибудь поддразнивание: «Работай, солнце еще высоко!» или «Как ты далеко-то еще!» Он почти обогнул поляну, уже вот-вот должен бы выйти на «финишную прямую», повернуться лицом к дубу, и вдруг понял, что увлекся, давно не звал Свету.

— Э-гей!

Тишина. Иван сорвал еще несколько ягод, позвал опять, потом громче. И тут услышал далекий, будто приглушенный чем-то крик. Корзина вывалилась из рук, еще не соображая толком, что делать, Иван рванулся сквозь заросли. Кителя он не жалел, что-то подсказывало, что случилась беда. Но Света не должна была оказаться так далеко!

Под ногами оказалась другая корзина, поменьше. Почему Света ушла? Куда? Он опять услышал крик.

— Стоять!! — взревел Иван, обращаясь к неведомому врагу. — Убью!

Он бежал по лесу, время от времени останавливаясь, чтобы снова услышать Свету, но она молчала. Только бы не медведь! Да пусть и медведь, была бы жива — Иван был готов броситься и на медведя с голыми руками. Треск ветвей слева и сзади, какое-то будто рычание — он развернулся, в три прыжка вылетел к поваленному дереву. Здесь, у вывороченных давней бурей корней, он и увидел Свету.

Она не кричала, хотя навалившееся сверху существо не зажимало ей рот. Видимо, и раньше она вскрикивала чуть слышно, потому и казалось, что звуки долетают издалека. Света просто лежала и смотрела наполненными запредельным ужасом глазами то ли в лицо, то ли в морду того, кто ворочался между ее ногами. Ивану бросилось в глаза разодранное платье, а потом он видел только поросшую каким-то серым мехом широкую спину.

Почувствовав удар, оборотень выпрямился, рыкнул и вслепую ударил, скорее даже отмахнулся длинной мощной лапой. Он слышал крики Ивана, знал, что кто-то появится, но уж очень сладкая попалась жертва. Нет, не красота девушки его привлекла, а ее способность ужасаться, падать в пучины страха. Именно поэтому оборотень захотел ее, не убил сразу. Простейшее заклинание, вызывающее ужас, сразу парализовало волю Светланы. Сладко, сладко…

Оборотень снова взревел, с наслаждением провел когтями по груди, животу жертвы, снова прижался к ней, насаживая поглубже. Запах крови, пьянящий, и недоступный восприятию людишек запах ужаса, доводящий до исступления, — изысканный коктейль. Много еды, ведь кроме девушки есть еще и ее друг… Он почему-то не умер, хотя оборотень не просто отмахнулся от него, к удару, способному свалить буйвола, добавилось «заклинание смерти» третьего уровня. А теперь оборотень слышал шорох, будто парень снова вставал на ноги. Странно… Хрустнул под весом насильника бедренный сустав, Света опять застонала.

Иван, почти ничего не видя, опять бросился на проклятую спину, но врага на месте не оказалось. Оборотень понял, что произошло нечто непредвиденное, и мгновенно заставил себя отрезветь. Он отскочил с такой легкостью и скоростью, что Иван почти упал на растерзанную Свету, увидел свое отражение в ее затуманенных, расширенных зрачках. Он повернул голову и успел заметить окончание превращения — оборотень полностью принял вид медведя, серый мех сменился на бурый, последние человеческие черты исчезли со звериной морды. Привиделось?..

Иван успел вскинуть руки, защищая голову, но удар был слишком страшен. В шее что-то хрустнуло, вокруг затрещали кусты — перелетев через поваленное бурей дерево, Иван, почти потерявший сознание, ударился о землю. Оборотень вскочил на толстый ствол, навис над ним и добил необычайно живучего человека — это не было обычным ударом, лишь дернулись в сторону жертвы когтистые лапы. Можно сказать, оказал челове-чишке честь — применил к нему заклинание «вырванного сердца». Обычно оборотни убивали так соперников только своей расы или других магов. Если противник не успел защититься магией — редко выживет даже сильнейший боец-оборотень или вампир, гораздо более живучие, чем человек.

Света опять застонала, и медведь опустился на четыре лапы, подошел к ней. Как самка она его больше не интересовала. Пища… Иван не слышал, как хрустели косточки заживо пожираемой, все еще парализованной страхом девушки под зубами твари. Она была вкусна, напоенное ужасом мясо таяло во рту. Когда остались лишь самые крупные кости, медведь вылизал длинным языком траву, подбирая капли крови, и побрел прочь. Он был сыт, пусть второго человека едят муравьи.

Иван очнулся ночью, содрогнулся от холода. Попробовал встать и со стоном повалился — вывихнутая в щиколотке нога безобразно распухла. С трудом восстановив в памяти произошедшее, он стал звать Свету, срывая голос, но ответа не дождался. Завывая от отчаяния, Иван перевалился через дерево и увидел в свете луны почти голый череп, клочки платья, прядь волос, рассыпавшиеся бусы… Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой. Так не бывает!

— Что же это, что же это?! — Почти сходя с ума, Иван зачем-то стал складывать поближе все, что осталось от его любимой. — Как же это так, Светочка?

Постепенно разум возвращался к нему. Лучше поменьше трогать здесь, хотя уже поздно… Да и какая разница — страшное существо не было обычным преступником! Не было человеком! И еще оно било Ивана чем-то кроме лап, било прямо в сердце… Вот только что-то, ранее лишь иногда едва ощущаемое Иваном во время самых сложных рейдов в горах, на этот раз во всю мощь пробудилось в его теле и разуме и словно рассеяло непонятную силу оборотня.

Он выломал подходящую палку, оперся на нее, захромал почти наобум. В кармане изодранного, окровавленного кителя осталась горсть бусинок — он должен был взять с собой хоть что-то… Впереди, между елок, замелькали вдруг огни фонариков, послышались голоса.

— Сюда! Сюда! — позвал Иван и повалился на мох, сотрясаемый рыданиями. — Где ж вы были?!

Софья Александровна ждала их до темноты, потом не выдержала, позвонила знакомому милиционеру. Тот уговорил подождать еще несколько часов, уверенный, что Иван просто увез невесту к себе в поселок, но мать Светы оказалась настойчива. В конце концов хмурые, ругающиеся сквозь зубы милиционеры отправились прочесать указанный кусок леса и почти сразу нашли Ивана. А через два часа он уже был в РОВД, больше всего похожем на потревоженный муравейник. Хлопали двери, звонили телефоны…

— Где ж вы были?! — Иван сидел на стуле перед поднятым с постели следователем, сжимая в руках стакан с водой. — Где ж вы были?!

— Ты успокойся… — следователь снял очки, потер переносицу. — Давай-ка без протокола. Тебя никто ни в чем не обвиняет, понимаешь? Анализы сделаны для твоего же блага, чтобы отвести подозрение…

— Что?!!

— Сядь! — Следователь хлопнул ладонью по столу. — Мы все понимаем твое горе. Но мы должны делать свою работу, старший сержант! Ты утверждаешь, что преступник был один…

— Это был не преступник! То есть — не человек! — Иван опять вскочил. — Понимаешь, ты?! Он сожрал ее! И он превратился в медведя, прямо на моих глазах, а до этого был, как…

— Ты не видел, как он… употребил в пищу убитую, — заметил следователь. — Сам же показал: потерял сознание. Завтра на следственном эксперименте все покажешь. Думаю, сейчас с тобой вообще бесполезно говорить. Отправляйся-ка в камеру, там тебе спокойнее будет. И нога отойдет.

— Да ты что, не понимаешь?! — Иван навалился на стол и сзади к нему тут же приблизились два милиционера. — Не понимаешь?! Он же уйдет, уйдет!

— Мы перекрыли дороги, сам видишь: подняли всех. Это же ЧП областного масштаба, и…

— Какие дороги?!! — Иван потянулся к следователю и на него тут же навалились. —.Это медведь! Или еще страшнее тварь! При чем тут дороги?! Надо в лес, с автоматами! Дайте мне, суки, хоть один автомат!

Дикая мысль вырваться из РОВД, самому пойти искать врага, пронзила мозг Ивана. Это, конечно же, было чем-то сродни амоку, безумию, лишающему человека здравой оценки происходящего и предлагающего далеко не всегда оптимальные пути решения проблем. Но Ивана буквально захлестнули воспоминания кровавых картин и той жуткой беспомощности, которую он, подготовленный спецназовец, испытал перед мордой чудовищного врага. И обезумевший Иван стал действовать.

Зажиревших на спокойной службе милиционеров он раскидал легко, несмотря на больную ногу, на гудящую голову. Инстинкты не забылись, он действовал без раздумий и пауз, как во время боя с наркокараванщиками. Разум стал подобием боевого компьютера, выполняющего целеуказание. А вдолбленные в учебке и закрепленные майором Северцевым, командиром их разведывательно-диверсионного батальона, владевшего сразу и «БАРСом», и стилем «южного богомола», навыки рукопашного боя, не раз безотказно выручавшие в ночных атаках на базы боевиков и скоротечных встречных боях во время разведрейдов, и на этот раз запустились безотказно. Крутнувшись на столе, Иван ударом ног снес с кресла следователя, буквально впечатав того в стену. И тут же, сделав полный оборот, прогибом вскочил на ноги. Двое отброшенных им милиционеров еще только вставали, когда Иван оказался рядом и парой точно рассчитанных, дотированных ударов успокоил этих стражей порядка. Забрав у обоих штатные «ПМ», сняв их с предохранителя и передернув затворы, Иван рванул дверь, за которой уже слышался топот многих ног. Перекатом преодолев дверной проем, Иван тут же параллельным полу нырком забросил тело за угол и, сделав кувырок, бросился в сторону оружейной комнаты. Дежурившие около нее двое милиционеров в бронежилетах бывали в командировках в Чечне и поэтому рефлекторно вкинули оружие, но сравниться в скорости с Иваном, перешедшим в состояние работы на резервных возможностях, они не могли. Иван открыл огонь на бегу, впрочем, стремясь не убить, а лишь обездвижить дежурных. Пули сразу из двух «ПМ», стреляющих самовзводом, попадая в бронежилеты, отшвырнули милиционеров от решетки, закрывающей дверь в оружейную комнату. А затем Иван ухитрился (вот что значит работа на древних рефлексах!) попасть в ствольные коробки «АКМов» каждого из милиционеров, выведя их из строя. Подбежав к потерявшим сознание от баллистического шока сержантам, Иван стал искать на их поясах ключи от оружейки, буквально физически ощущая, как стремительно утекает время. Не прекращая поисков, он несколько раз выстрелил с левой руки в сторону угла коридора, задержав готовых ворваться на помощь сослуживцам сотрудников РОВД. Но тут один «ПМ» щелкнул затворной рамой, застывшей в крайнем положении — кончились патроны. Иван уронил опустевший пистолет и перебросил в левую руку «ПМ» из правой — ключи от оружейки все никак не находились… Из-за угла раздался хрипловатый голос:

— Говорит дежурный по РОВД майор Данильцев. Парень, ключи от оружейки специально хранятся отдельно, так что ты в нее не попадешь. У тебя осталось всего четыре-пять выстрелов. Сдавайся! Ты действовал в состоянии аффекта и это смягчит твою вину. Сюда уже едет группа СОБРа. Сдавайся, у тебя нет шансов. Не делай больше глупостей!

Слова доходили до разума Ивана словно сквозь толстый слой ваты. Но боевой угар уже пошел на убыль и гормонально-эндорфиновая буря в организме стала затихать. Иван осознал, что он только что натворил. Завыв от бессилия и отчаяния, Иван сунул ствол «ПМ» себе под подбородок и нажал на спусковой крючок. И в тот миг, когда пуля уже начала, ввинчивая свое тупорылое тельце в нарезку, свое неотвратимое движение по стволу, что-то в мозгу Ивана категорически воспротивилось смерти и резко дернуло руку. Вырвавшаяся из ствола пуля, лишь едва царапнув по нижней челюсти, с визгом отрикошетила от потолка, пола и, наконец, застряла в стене. Потерявший сознание Иван этого уже не видел, как и выбежавших из-за угла собровцев, выбивших у него из руки оружие и надевших наручники.

Наутро пришедшего в себя Ивана снова вызвали на допрос. Он, успевший многое передумать в изоляторе, держался спокойно, на все вопросы отвечал подробно. Следователь, старавшийся не глядеть допрашиваемому в глаза, быстро закончил, собрал бумаги.

— Образумился, парень?

— Образумился. Снимите наручники.

— Думаю, это ни к чему… Ты хоть понимаешь, что за вчерашнее мы просто обязаны на тебя дело открыть?

— Понимаю. Но я и впрямь был не в себе. Снимите наручники.

— Снять? — Следователь посмотрел на плотного, спокойного человека, сидевшего в углу кабинета.

— Ни в коем случае, — усмехнулся тот. — Иван, кого вы вчера видели в лесу?

— Оборотня. Он был как чудовищный, но человек. А потом стал медведем, — ничего другого Иван не сказал бы, даже пообещай ему немедленную свободу. — Он очень опасен. Он людоед. Надо устроить облаву, по всем лесам, срочно. Надо…

— А вы говорите — наручники снимать! — Плотный поднялся, допил чай и поставил пустой стакан перед следователем. — Извините, но это наш клиент. Заключение я вам пришлю, ну а пока — забираю.

— Подпишите! — Следователь пододвинул какую-то бумагу, и здоровяк не читая ее подмахнул. — Никифоров! Сопроводишь вместе с Захаровым задержанного в область.

— Зачем?! — Иван поднялся и сразу оказался в кольце сотрудников.

— Ты вчера тут много чего натворил, но задержан теперь не нами. Тебя задерживают вот они, — следователь кивнул на плотного. — Для твоего же блага. Подлечись, успокойся и возвращайся. Может, мы тебя еще на работу примем, нам здоровые парни нужны. Но только здоровые во всех отношениях, понимаешь? Так что прощай пока, мы тут все от нас зависящее сделаем, а ты, если вспомнишь кого-то, кроме медведей и оборотней, сразу сообщай. Нам передадут.

Иван опустил голову, задумчиво сплюнул между своих испачканных грязью парадных ботинок. Как все изменилось от рассветало рассвета… РОВД он покинул молча, молчал и по дороге в областной центр. Рядом с ним в машине сидели двое негромко переговаривающихся милиционеров, а плотный ехал рядом с водителем. Кто он? Скорее всего, конечно же, врач-психиатр. Иван твердо решил вести себя спокойно, это единственный путь поскорее выйти на свободу, начать самостоятельные поиски. Но что отвечать, если снова спросят: что ты видел? Не лгать же… Или солгать?

Когда машина остановилась в маленьком, наглухо закрытом дворике больницы, плотный, даже не взглянув на нового пациента, быстро взбежал по лестнице на третий этаж, в свой кабинет. Двигался он на редкость легко, будто весил много меньше, чем соответствовало его комплекции. Первым делом врач схватился за телефон.

— Алло, Семен? Это Вадим Петрович. Ну, как у вас дела, что новенького?

На другом конце провода молодой, спортивного вида парень нацарапал карандашом на бумажке: «Новости у В.П.».

— Да ничего, говорить-то не о чем, — он предложил Вадиму продолжать.

— А мне опять психа подбросили! Занятный парень, говорит, в лесу оборотня видел, представляешь? Правда, вроде бы его девушку кто-то здорово подрал… Реально подрал. Сейчас, наверное, пойду с ним разбираться. Пожелаешь мне удачи?

— Обязательно. Везет вам на психов…

— Да ладно, можно подумать, в Москве их нет. Впрочем, я тебя, наверное, отвлекаю, прости. Думал, с братом поговорить удастся.

— Нет, он сейчас на выезде. А как будут новости у Александра, я вам сразу позвоню, Вадим Петрович, или он сам. И вы звоните, если что, не стесняйтесь!

— Ладно.

Шифр нехитрый, можно сказать, никакого шифра, но не говорить же в открытую: есть одиночный след! Срочно высылайте ребят, пока не простыл! И все же неправильно это, что приходится болтать по открытой связи о каком-то мифическом брате… Вадим нахмурился, повздыхал, перебирая какие-то истории болезней. Потом снова взялся за трубку.

— Что там новенький?

— Готовим к санобработке!

— Подождите, я переговорить с ним хочу. Это недолго. Я спущусь в пятнадцатый кабинет.

Спустя пару минут Вадим снова оказался перед Иваном. Здоровенные медбратья, не видевшие подвигов старшего сержанта в РОВД, не стали связывать Ивану рук, а наручники милиционеры увезли с собой.

— Выйдите, мы уже подружились! — скомандовал Вадим.

Как только дверь за медбратьями закрылась, он продолжил:

— Иван, я тебя хочу попросить о двух вещах. Первое: не пытайся сбежать. Это только все осложнит, потому что в одиночку ты ничего не достигнешь. Ты не знаешь, где искать врага, как с ним справиться, не знаешь даже, кто он. И второе: в протоколах я прочел, что ты, кроме физических ударов, чувствовал что-то еще. Расскажи поподробнее.

Прежде чем ответить, Иван смерил врача долгим взглядом. Он не удивился. Внутренняя собранность и готовность ко всему напрочь отключила подобные чувства.

— Вы мне верите или это часть лечения?

— Я думаю, что ты не нуждаешься влечении. Но так здесь думаю только я. Мы еще поговорим об этом, но мне нужен еще день, может быть, два. Тогда я найду еще людей, которые тебе поверят. Не делай больше глупостей. А пока: что ты чувствовал?

Иван еще немного помолчал, рассматривая крупное лицо врача, маленькие светлые глазки, почти бесцветные брови.

— Я чувствовал, как мне словно вырывают сердце. Как будто холодные пальцы схватили его и дернули, со всей силы. Но оно почему-то не оторвалось… Смешно?

— Нет. Спасибо, Иван. Сейчас тебя будут мыть, переодевать, потом покормят — ты уж, пожалуйста, слушайся. И жди меня.

А в Москве в это время информация бежала по каналам Братства. Одиночный след нелюдя — это важно, можно попробовать захватить тварь. Случай людоедства — достаточная причина погнать в область бригаду из ФСБ. Сейчас она срочно формировалась, надо было постараться включить в нее побольше своих людей и не допустить тех, кто находился хоть под малейшим подозрением в связях с каким-то из нелюдских Сообществ.

Уже вечером, пройдя сквозь выставленное милицейское оцепление, на место трагедии прибыли московские специалисты. Они брали пробы почвы, собирали медвежьи волоски, замеряли всевозможные расстояния, фотографировали… Но по-настоящему важным делом занимались лишь двое: высокий пожилой мужчина в кожаной куртке и совсем молоденькая девушка с фотоаппаратом на шее, не сделавшая ни одного снимка.

— Что думаешь, Настя? — спросил ее пожилой.

— Оборотень, конечно. Да любой эксперт покажет, что это не медведь! А вот куда он пошел… Я не знаю.

— На северо-запад, — подсказал пожилой.

— Нет, я имею в виду — куда он пошел потом, — уточнила Настя. — Девушку задрал, наверняка использовав «вселение ужаса». А ее друга убил чем-то очень сильным. Видимо, «вырванное сердце».

— Ты думаешь? — скептически приподнял брови ее собеседник. — Нет, Настя, ошибаешься.

— Почему?

— Потому что этот парень жив.

— Но я… Я уверена, что применялось заклинание «вырванного сердца», Все остаточные следы в энергетике этою места указывают на это, — нахмурилась Настя и поежилась. — Может быть, оборотень убил здесь кого-то другого?

— Нет, здесь были только два человека и один нелюдь, — покачал головой пожилой. — В любом случае надо ехать к выжившему парню. Останешься? Нет срочных дел в Москве?

— Останусь, — вздохнула девушка. — Вот только проку от меня… Не понимаю, куда он шел, чего хотел…

— Да не расстраивайся, еще придумаем что-нибудь. Главное, что нет следов его одежды — он сюда не приехал на автобусе и не уедет. Где-то рядом, чую…

Обедали они вместе с Вадимом в кафе поблизости °т психиатрической больницы. Врач не спеша пересказал им все, что успел узнать сам, в том числе и о «холодных пальцах, схвативших за сердце».

— Не может быть! — положила вилку Настя, вяло ковырявшая салат. — Да Артур Мамедович?

— Все может быть, Настенька. В деле, которым мы занимаемся, быть может все… — устало заметил ее пожилой спутник. — Но что мы так грустим?! Если парень и вправду выдержал такой удар, то это удача, что он у нас.

— Разве так бывает? — не унималась Настя. — Есть предел человеческой выносливости, и…

— Нет такого предела! Есть пределы индивидуальные, — поправил ее Артур Мамедович. — Идем, Вадим, показывай его. Кстати, у тебя есть знакомые журналисты?

— Есть, конечно, у нас город небольшой, — удивился Вадим. — Но я ни полслова…

— И напрасно! Тварь где-то там, в этом Богом забытом райцентре, или в поселках поблизости. В общем, как руководитель операции я даю распоряжение: используй все возможности, чтобы эта история попала в прессу. И чем желтее пресса, тем лучше.

— Паника будет… — нахмурился врач.

— Да брось, люди газетам давно не верят! Но самое важное, что должно быть в этих статьях: парень жив. И вот-вот выйдет из больницы. И подробно его адрес: где живет, как найти, сколько раз стучать… Ну, ты понял.

— На живца брать хотите? — Вадим переглянулся с насторожившейся Настей. — А не боитесь, что…

— Никто не вмешается, — покачал головой Артур Мамедович. — По опыту знаю, оборотни за своих редко вступаются, каждый сам за себя. А этот еще и одиночка. Но придет обязательно, незаконченное дело — это как оскорбление. Вызов его чувству превосходства. Придет, гадина!

— А если все-таки ему помогут? — упрямился Вадим.

— Тогда мы с Настей это почувствуем и уберем наших людей из-под удара. Не волнуйся, тут командую я.

— Понимаю… — смутился врач. — Просто вы своих людей уберете, а этот парень, Иван…

— Этот парень уже должен был умереть, а он жив, — решительно поднялся Артур Мамедович. — Так что не спеши его хоронить! И пойдем-ка для начала попробуем выяснить, как же он выжил-то.

Вадим пользовался в больнице достаточным авторитетом, чтобы без разрешения главврача провести гостей в бокс к Ивану. Непорядок, нарушение… А куда в России без них? Парень сидел на прикрученной к полу койке, на вошедших посмотрел настороженно.

— Знакомьтесь, Иван! — представил товарищей Вадим. — А это…

Он ожидал, что члены эзотерического Братства используют псевдонимы, но старший, сразу подойдя к Ивану, протянул руку и назвал настоящее имя:

— Артур Мамедович. А это — Анастасия. Фамилии наши тебе ни к чему, бумаг писать не придется. Ты, значит, Иван? Таджикистан, спецназ…

«Больной» молчал, выжидая. Пребывание в закрытом боксе действовало удручающе, больше всего хотелось сейчас дать волю рукам, разбросать отделяющую от двери троицу и вырваться на свободу… Но пока Иван старался верить Вадиму Петровичу.

— Ты чувствуешь, Настенька? — почти благоговейно произнес Артур Мамедович и провел рукой над головой Ивана. — Чувствуешь? Видишь?

— Я только слышала о таком… — пролепетала побледневшая девушка, глядя будто сквозь парня. — У него ведь не было ни малейшей защиты!

— Это, Иван, твои друзья, — решил немного пояснить для подопечного происходящее Вадим. — Ты не волнуйся, не удивляйся…

— Я не волнуюсь, доктор, — наконец разлепил губы Иван. — И не собираюсь удивляться. Но я хочу знать, с кем мы встретились в лесу. Я хочу убить его и убью, а после делайте со мной что хотите.

— Видишь ли в чем дело.. — вздохнул руководитель операции. — Мы представляем здесь некую структуру, которая заинтересована примерно в том же…

— Осторожнее! — вырвалось у Насти.

Артур Мамедович обернулся к ней с успокаивающей улыбкой на тонких губах. Он знал, что она имеет в виду: парень сделал невозможное, выжил после заклинания «вырванное сердце». Настя подозревала, что Иван — не человек, а метаморф, лишь принявший обличье человека. Ей не хватало опыта… Зато Артур Мамедович знал, с кем имеет дело.

— Мне все равно, что у вас за организация, — буркнул Иван. — ФСБ, ГРУ. хоть ЦРУ. Я убью эту тварь. Если вы тоже этого хотите — помогите мне! Дайте оружие, свободу и, если можно, — транспорт.

— Этого будет мало… — старший протянул руку, будто хотел по-отечески погладить короткие русые волосы Ивана, но остановил ее в паре сантиметров. — В общем, так: план остается в силе, но приоритеты меняются, ребята. Этот парень — один из признаков просыпающегося эгрегориального иммунитета человечества, я еще поговорю о нем с Татьяной. Иван ценен для нас не менее, чем оборотень. И все же будем ловить на живца, по-другому не выйдет. Мы сейчас уйдем, Вадим, а ты, пожалуйста, поговори с журналюгами, чтобы утечка произошла… Скажем так, наиболее естественным образом. Я со своей стороны свяжусь с Москвой.

Сказав это, Артур Мамедович повернулся к Ивану и, посмотрев ему прямо в глаза, спросил:

— Ты готов вернуться домой и ждать там прихода оборотня? Узнав, что ты жив, он вернется, чтобы тебя добить, клянусь.

— Оружие! — Глаза Ивана вспыхнули мрачным огнем. — «Калаш» с подствольником — больше ничего не нужно! Хотя нет, еще бы нож хороший… У меня денег сейчас совсем нет…

— С деньгами поможем, не о том речь. Вадим, выпусти его прямо сегодня — это возможно?

— Я, конечно, помогу Ивану пройти экспертизу, не в первый раз… — задумался врач. — Нет, сегодня не выйдет, главный уедет скоро, вернется поздно… Завтра до обеда можно попробовать. Но Ивану придется раз в неделю к нам заезжать — анализы, профилактические беседы, вот так.

— Хорошо. Идем, Настенька. Да! — уже в дверях Артур Мамедович остановился. — Иван, не подведи нас! Слушайся Вадима.

— Так оружие-то дадите?.. — Воспрявший духом Иван привстал. — Только с подствольником, он очень сильный, этот гад!

— Нет, оружия не будет! — отрезал старший. — Будешь работать живцом. А уж мы постараемся, чтобы оборотень от нас не ушел, все время будем рядом. Ты, главное, верь, ну и будь ко всему готов. Прощай пока.

Он вышел к ожидавшей его в коридоре Насте, вскоре их шаги стихли. Иван вопросительно посмотрел на врача, тот пожал плечами:

— Ты все слышал.

— Кто это?

— Ты все слышал, — повторил Вадим. — Разве ты слышал, чтобы Артур Мамедович уполномочивал меня тебе что-то объяснять? Ложись и отдыхай, завтра утром тебе надо быть очень спокойным, сдержанным, только не перебарщивай! Я помогу, но если будешь выглядеть таким же мрачным, как сегодня, то главному это не понравится, какими бы ни вышли тесты. И вот еще: скажешь, что не можешь толком понять, кого видел в лесу. Тебя ударили по голове, потом еще раз. Скажи: «Вчера я был уверен, что видел оборотня, а сегодня кажется, что мне все привиделось. Сам не могу понять, что произошло. Наверное, медведь… Но я не помню!» Вот примерно так. Я буду рядом, следи за подсказками. А сейчас у меня дела.

Когда за врачом захлопнулась дверь, Иван прошелся по тесному боксу, потом кинулся на кровать. Быть спокойным, «нормальным»? Солгать? Он был готов даже улыбаться, чтобы не выглядеть «чересчур мрачным». Только бы выйти и убить ту тварь. А желание дать в рыло этому врачуге, который думает, что быть мрачным после того, как сожрали твою любимую, — признак ненормальности, это мелочь. Про такие желания теперь самое время забыть. Должна быть только одна цель.

Иван заставил себя уснуть, а утром все произошло именно так, как ему обещали. Он подвергся тщательному медицинскому осмотру, потом его долго расспрашивали сразу несколько врачей, в том числе Вадим. Подсказывать не пришлось — Иван выдержал экзамен на отлично. Врачи прониклись к нему сочувствием, кивали.

Наконец Иван вышел на улицу, имея в кармане горсть таблеток, какие-то порошки, завернутые в бумажку, и письменное напоминание о необходимости явиться сюда, в больницу, через три дня. Лекарства отправились в первую же попавшуюся урну. Оставшихся денег вполне хватило на дорогу домой, до жилья Иван дошагал пешком уже в сумерках, дверь открыл своим ключом.

— Ты где пропадал?.. — высунулась с кухни Наталья. — Мы уж думали, подался куда-нибудь, а нам не сказал.

— Да вышла там у меня… История одна.

— Что у тебя с лицом? — сощурилась соседка, и Иван только теперь вспомнил о кровоподтеках, покрывавших всю левую сторону. Вот почему на вокзале и в поезде все так косились. — Избили?

— Есть маленько. Он прошел мимо нее к себе в комнату, хотел закрыть дверь.

— Давай полечу-то! Армен рассказывал, какая-то история в райцентре вышла с милицией… Не у тебя?

— У меня. Не надо меня лечить, Наташа, спать хочу! — попросился Иван.

— Ну, ладно… Да, менты у нас хуже бандитов любого отделают! Будто заняться им больше нечем, как только пьяных ловить… — сделала вывод соседка и наконец оставила его в покое.

Прежде всего Иван позаботился об оружии. Поскольку привык, что в бою следует полагаться не только на помощь друзей и коллег, но и на свои навыки и оружие. Поднявшись с постели и зайдя в чулан, Иван принялся искать, что можно приспособить в качестве оружия. Удивительно, но в захламленном дальнем углу он нашел сварочную пасту, которую покупал еще до армии. Срок годности уже истек, но, скорее всего, она еще вполне могла при горении давать достаточную температуру. Отыскав еще несколько арматурных прутьев, оставшихся, видимо, от какою-то ремонта, и напильник, Иван зажал в находившихся там же тисках прут и стал его затачивать. Доведя один из концов прута до сравнительно острого состояния, Иван обмотал арматурину медной проволокой, густо обмазал проволоку сварочной пастой и с усилием вставил получившийся «бутерброд» в обрезок водопроводной трубы. Потом вертикально зажал трубу с торчащим из нее прутом в тиски, вставил прилагающийся к пасте запальный шнур и поджег. Отойдя на пару шагов, Иван прикрыл глаза ладонью и стал смотреть, как из трубы полетели искры и забил фонтан огня. Спустя примерно секунд сорок, когда маленькое «извержение вулкана» прекратилось, Иван подошел и увидел, как расплав меди прочно закрепил арматурный прут в трубе. Теперь оставалось только обернуть другой конец трубы изолентой, чтобы получилась острога, достаточно прочная и в то же время острая. А спустя еще полчаса усилий, вновь использовав остатки сварочной пасты, Иван соорудил себе из двух обрезков водопроводных труб и обрывка цепочки, которыми обычно крепились ручки к сливным бачкам старой конструкции, некое подобие нунчаку. Этим оружием он, благодаря майору Северцеву, научился довольно-таки неплохо владеть. Взяв острогу и нунчаку, Иван принес их в свою комнатушку и, приспособив так, чтобы из любой точки комнаты мог до них добраться одним прыжком, стал терпеливо ждать, читая старые журналы «Вокруг света», которые выписывала, царство ей небесное, его мать.

Уже ночью явился с каких-то подработок Армен, и они с Наташей принялись негромко разговаривать на кухне. Иван, особо не напрягаясь, мог разобрать свое имя и предположил, что новости наконец распространяются. Придется попросить другой одежды у соседей — китель изодран, заляпан кровью, да еще каждая бабка будет знать о «парне в форме, у которого в райцентре девку медведь сожрал». Подумав об этом, Иван сообразил, что еще не придумал, как брать с собой оружие, выходя из дома. Понятно, что острога отпадала. Оставались только нунчаку. А значит, надо придумать, как закреплять их под одеждой, чтобы и видно не было, и выхватить можно было одним движением. Подумав немного, решил, что лучше всего сделать из не очень прочной веревочки петлю, которую можно будет накинуть на плечо, потом надеть сверху куртку, а нунчаку перебросить через петлю так, чтобы висела на цепочке. Тогда в случае чего одним рывком порвав петлю, сразу получаешь оружие в руки. Поэкспериментировав, Иван сделал наконец петлю нужной длины и прочности.

Было уже поздно, Иван, завершив необходимые приготовления к встрече врага, решил выспаться. Положив рядом с собой под одеяло и острогу, и нунчаку, он прикрыл глаза и обратным счетом заставил себя успокоиться, очистить голову от мыслей. И все же, уже проваливаясь в сон, подумал невесело, что ему. видно, на роду написано спать в обнимку с оружием, а не с любимой девушкой.

Утром, когда Иван толкнулся к Наталье, ее дверь оказалась заперта. Раньше-то он всегда просто приоткрывал ее немного и спрашивал разрешения войти, а теперь вот… Значит, Армен рассказал ей немало. К удивлению Ивана, и сам сосед тоже оказался дома.

— Здорово! — подтягивая тренировочные штаны он выскочил в коридор и тут же отступил на шаг, увеличивая дистанцию. Глаз Армен не поднимал. — Как дела?

— У тебя старая одежда есть какая-нибудь? Мне бы переодеться… Ну, хотя бы сверху куртку какую-нибудь накинуть. Китель порвал, а свитера старые малы.

— Найдется, — просветлел Армен. — Наташа! Дай что-нибудь Ване, слышала?

Ивану досталась потертая джинсовая куртка и залатанные под коленом брюки. Посмотрев на себя в зеркало, Иван от чужих штанов решил все же отказаться: подумалось, что оборотень, который должен его искать, может не узнать жертву. Вот только как же он, такой большой, голый, лохматый, придет в поселок?.. Странные люди в больнице ничего не сказали на этот счет.

Проверив свой небогатый арсенал, Иван услышал, как хлопнула входная дверь. Подошел к окну и увидел, как Армен, держа в каждой руке по чемодану, повел всю семью в сторону дороги. Решил, видимо, на время примириться с тещей, только бы не оставаться в квартире с психом… Наталья несколько раз оглянулась на окна, но Иван спрятался за пыльную штору.

— Ну и молодец, — вслух одобрил он поступок Ар-мена. — Мало ли кто сюда за мной придет… Только бы не обманули.

Сомнения лезли в голову. Может быть, это были врачи, провели с ним какой-то хитрый сеанс терапии? Только не это! Уже собираясь выходить, Иван сообразил, что обычный кошмар этой ночью не пришел, да и в больнице гортанные голоса не искали его в «зеленке». Новый ужас вытеснил старый.

Старухи, кучкой собравшиеся у здания почты, действительно проводили Ивана настороженными взглядами. Их курткой не обманешь! Да и знают его в лицо наверняка, им делать больше нечего, как соседей обсуждать. Иван обошел «новые» дома стороной, по тропинке через овраг вошел в лес.

Тут не то что в райцентре, выбор небогат: одна тропинка уводит к станции, за три километра, другая к городу, эта куда длиннее. Иван поразмыслил, куда ему направиться, и решил, что лучше сходить сперва в одну, потом в другую сторону. Мысли он гнал из головы, старательно считая шаги и поглядывая на часы через каждую тысячу. Хуже всего ждать — хуже даже, чем догонять.

Медленно приближался вечер. Иван упрямо бродил по лесу, несколько раз возвращался к дому и делал там крюк, а потом снова уходил за овраг, приглашая неведомого врага к преследованию. Ничего не происходило. В три часа ночи он решил, что слишком устал и теперь не готов схватиться с могучей тварью.

На кухне оказалась не замеченная с утра записка от Натальи: она оставила в холодильнике еды, объясняла, что надо съесть сначала. Перекусив, Иван не раздеваясь лег на пол, под окно, и забылся в тревожной дреме. Сны опять не пришли, таджикский кошмар оставил его. Но не снился и оборотень, просто потому, наверное, что существовал наяву, где-то рядом, и был страшнее всего, что прежде видел старший сержант. Страшнее и ненавистнее.

Перед рассветом стало зябко, ныла от долгого неподвижного лежания на голых досках спина. Одеяло Иван умышленно не подстелил. Ему не должно быть удобно теперь, когда умерла Света. Прямо на его глазах… А он ничего не смог сделать. Ни-че-го!

Иван сел, обхватил руками колени. Хотелось курить — зачем-то начал в учебке, потом бросил, а след остался. Даже не покурить, а просто занять чем-то руки и губы, отогнать наседающие мысли. Не думать! Иначе можно сойти с ума.

За окном раздался шорох. Близкий, будто какая-то белка вдруг забралась по стене дома к окну второго этажа. Затаив дыхание, Иван чуть отполз в сторону — неужели? Тварь смогла бы влезть по стене, у оборотня крепкие когти. Смущала только почти полная бесшумность гостя. Еще шорох, ближе. Потом будто что-то царапнуло жестяной карниз. Подтянув к себе острогу, Иван приготовился выставить ее вперед и насадить незваного гостя на острие прямо в тот миг, когда он полезет через окно. Странно было то, что, читавший одно время в библиотеке части неведомо как попавшую туда газету «Тайная власть, незримая сила» про мощь и жизнестойкость оборотней, сейчас Иван совершенно ничего не боялся. Переполнившая, буквально затопившая его душу и разум ненависть просто не оставила места страху. Он жаждал мести!

Еле слышно дрогнуло стекло — кто-то притронулся к нему о той стороны, чуть нажал. Окно закрыто — Иван мысленно выругал себя за непредусмотрительность. Кто же так гостей встречает?! Далеко, в «частном секторе», залаяла собака. Иван вдруг почувствовал, как 3 груди натянулась струна. Неужели все-таки появился страх?.. Нет, он не боялся, но страх был, он словно жил отдельно от сознания парня. И очень хотел проникнуть ближе к сердцу, обхватить его, сжать.. Почти как тогда, в лесу!

Иван чуть передернул плечами и избавился от неприятного ощущения. Он упер конец остроги в щель между рассохшимися досками пола, чтобы в нужный момент вздернуть ее вверх и насадить ввалившегося в комнату оборотня — в его представлении он должен был поступить именно так. Но тварь продолжала возиться снаружи, послышался тихий противный скрип. Потом щелчок, почти сразу еще один, и окно распахнулось!

«Когти оборотня раскрошили раму, добрались до шпингалетов», — понял Иван. Темная крупная фигура по высокой дуге взлетела прямо под потолок и, перелетев вздернутую Иваном вверх острогу, обрушилась на диван, одним ударом лапы вспоров обшивку. Иван крутнулся на полу и попытался острогой ударить врага в спину. А тот, уже понявший, что противник ждал его, с немыслимой скоростью развернулся, и Иван почувствовал, что какая-то сила отшвырнула его в дальний угол, туда, где стояли ящики с Арменовым барахлом. Но ведь противник его ничем не ударил, даже не коснулся!

Еще падая, Иван видел, как рухнула под могучим ударом дверь в комнату. Она была открыта, но тот, кто стоял за ней, обладал такой мощью, что проще и быстрее оказалось ее вышибить. Нет, дверь даже не рухнула — она пролетела через комнату, громко хлопнула о голую стену и развалилась! Будь она из ДСП, а не из крепких досок, новый участник ночных событий просто прошел бы ее насквозь.

Их оказалось несколько, но сколько — Иван определить не мог. Словно в замедленном фильме он продолжал падать, а несколько фигур метнулись к дивану окружив оборотня. Появление новых врагов не смутило нелюдя, не заставило замереть в замешательстве. Оборотень сразу попытался прорваться обратно к окну, но появившиеся в комнате фигуры оказались еще быстрее. Оценить произошедшее в течение буквально полутора следующих секунд Иван просто не сумел, все слилось перед ним в размазанный калейдоскоп движений нескольких тел. Немыслимо быстрая схватка завершилась еще до того, как его падение на ящики наконец кончилось. Иван тут же вскочил, внезапно почувствовав резкую боль в грудине, и оказался лицом к лицу с двумя мрачного вида парнями.

— Где выключатель? Свет включите! — негромко приказал Артур Мамедович, входя в комнату. — Молодцы, ребята.

— Да он почти не рыпался… — пробасил один из этих странно быстрых бойцов, протягивая руку и включая лампочку. — Тихо все прошло.

— Мы с Настей его придержали, но все равно вы молодцы. Отлично.

Артур Мамедович нагнулся над спеленутым широкими ремнями оборотнем, поводил руками у него над головой. Тот дернулся, будто от боли, обмяк.

— Вот так… Не больно-то важная птица, но нам очень нужная. Охотник-одиночка нашелся! Спустите сами вниз?

— Не обернется? — с опаской поинтересовался второй боец, берясь за задние лапы покрытой серым мехом твари.

— Не обернется, берись смело. Настя вас проводит До машины, так что все в порядке. Он сейчас в промежуточной стадии, ему так удобнее было с окном разобраться. А уже в комнате он просто не успел… Тем лучше, Ваня, — старший обернулся к застывшему в стойке Ивану, — он ведь снова тебя заклинанием шарахнул.

А ты опять на ноги встал — прям как былинный добрый молодей! Голову-то не ушиб, ребра целы?

— Заклинанием? Магией, что ли? — переспросил Иван. — Ну ни хрена себе! А куда вы его теперь забираете?

— У нас тут есть одно уютное местечко, где мы с ним и потолкуем… В городке, забыл, как он называется. Едем с нами.

— Зачем? Я его здесь убью! — Иван шагнул к выносившим оборотня бойцам, но Артур Мамедович загородил собой дорогу.

— Убивать его не нужно, ты это скоро поймешь. Ты теперь все поймешь, Ваня, потому что другой дороги у тебя нет.

— Какой дороги?.. — врага уносили и Ивану все труднее было сдерживать ярость. — Он же Светку убил! Сожрал, а сначала… Тварь!

— Успокойся! — Старший вскинул длинные руки и будто ватная стена возникла перед парнем. — Ты убедился, что мы твои друзья? Поверь, если бы все зависело только от меня, то я бы немедленно сам придушил гадину. Но есть твари куда страшнее этой, и нам нужно как можно больше о них узнать. Такой оборотень, одиночка, не поддерживающий контактов с сородичами, — настоящий подарок. Ты все поймешь… Идем в машину, это недалеко.

Пытаясь стряхнуть с себя какое-то странное чувство умиротворенности, обволакивающее мозг, Иван прихватил куртку и вышел за Артуром Мамедовичем на лестницу. Здесь ему стало легче, если только можно так назвать состояние, в котором у Ивана ненависть в буквальном смысле клокотала в горле, а разум при этом пребывал словно в наркотическом трансе (Иван мог сравнивать — во время службы он несколько раз курил «план»). Он попробовал стряхнуть странное оцепенение, и это почти удалось. Но только почти, сил не хватило.

— Какой ты прыткий! — с непонятной, ласковой интонацией пробормотал Артур Мамедович, опять поднимая руки и делая странные пассы. — Совсем ничего на тебя не действует, не удержишь… Иди вниз, вниз!

Машина оказалась в сотне метров, за соседним домом. Это был большой фургон с надписью «Ветеринарная инспекция». Появись он здесь днем, все старухи только и судачили бы о том, что у кого-то собака взбесилась. Иван вслед за старшим забрался в кузов, обнаружив там кучу аппаратуры, четырех крепких ребят, двух из которых он уже видел, кресла и странное приспособление, на котором с помощью металлических тросиков растянули оборотня. Над ним водила руками уже знакомая девушка Настя. Она на миг обернулась:

— Привет, Иван! Рада, что с тобой все в порядке.

— Кто вы такие? — хмуро выдавил из себя Иван, он все еще боролся со странным воздействием Артура Мамедовича. — Из какой конторы?

— Узнаешь! — Старший помог бойцам закрыть двери и опустился в одно из кресел. — Садись, Настенька, хватит уже. Доберемся до базы, а там примемся за работу всерьез.

Иван постоял еще немного, оглядываясь. По стенам кузова висело несколько автоматов и знакомых снайперских винтовок. Бросились в глаза установленные в углах камеры.

— Я хочу знать, куда я еду! И куда вы забираете эту тварь! Я должен убить его!

— Агрессивен… Я понимаю, Ваня, понимаю. — Артур Мамедович похлопал ладонью по креслу рядом с собой: — Садись. Сережа, налей ему чаю!

— Я ничего пить не буду, я…

— Будешь, будешь, — пообещал Артур Мамедович, снова начиная свои пассы.

Иван не видел, как за его спиной синхронно движутся руки Насти.

— Удивительно… — пробормотала она.

— Да не так уж, — заспорил старший. — Редкость, конечно. Но я уже видел таких парней Крепкий орешек.

— Крепче меня? — ревниво спросил Сергей, с помощью быстрых, точных движений готовя напиток в трясущейся машине.

— Прости, Сереженька, но крепче. Есть способности, которые мы пока не умеем тренировать… Вот, например, кулинарные. Зачем столько коньяка плеснул?! Там же травы, оболтус эдакий, а ты весь эффект ломаешь!

— Простите, Артур Мамедович, машину тряхнуло… — сконфузился боец, который про себя считал, что главным и единственным важным компонентом «чая» является именно коньяк. — Вот, готово.

Иван опустился в кресло, мутными глазами посмотрел на старшего. Тот протянул ему стаканчик.

— Пей! Пей и верь нам, мы друзья!

— Я хочу знать… — Иван отхлебнул. — Кто вы?

— Братство Зрячих, — Артур Мамедович спокойно улыбнулся. — Пей до дна… Ты крепкий, нужный нам парень, Ванюша. И ты еще будешь побеждать вот таких тварей и других тоже. Это я тебе обещаю, не волнуйся.

— Я хочу убить этого… — все еще боролся Иван, но на глазах его блеснули слезы. — Он Светку… Невесту мою… А она еще школу даже не окончила…

— Ты это запомни, — посерьезнел старший. — Помни, не забывай. А об остальном на базе поговорим, пока ложись, подремли.

По приезде его разбудили, и Иван почувствовал себя неожиданно бодрым, уверенным. Откуда-то пришла убежденность, что люди, захватившие оборотня, знают, что делают.

«Да и не справился бы я с ним один… — мысленно признался себе Иван. — Хотя, может быть, так было бы даже и лучше…»

Боль мучила по-прежнему, но теперь с ней соперничало любопытство. Кто эти ребята? Что за тварь лежит на странном станке, который по рельсам скатили на землю? Иван спрыгнул из кузова вниз, попробовал сообразить, где находится, но, хотя уже светало, не узнал места.

— А это еще кто?! — вдруг раздраженно буркнул беседовавший с Артуром Мамедовичем здоровенный бородатый мужик, похожий на сибирского купца или старовера, какими их привыкли изображать в кино. — Тот самый?!

— Да. Я же говорю: парень изумительный!

— Изумительный, я верю, но сюда-то зачем его тащить?! Ты смотри, сколько людей сразу спалилось!

— Да он же наш, Илларион, я не ошибаюсь! — оправдывался старший — или теперь уже не старший? — На его глазах все случилось, пойми. Состояние соответствующее, да еще агрессии вагон, было где и до этого ей накачаться. Ну куда бы он делся? Только в психушку или того хуже. Ты посмотришь сам — еще спасибо скажешь.

— Не скажу! — упрямо вздернул вверх бороду Илларион. — Развели детский сад! Хоть бы маски на людей надел! А если не подойдет? Что тогда?

Иван, сделав пару медленных шагов, встал перед негодующим мужиком. Он не привык, чтобы за него отвечали другие.

— Что это вы обо мне говорите так, словно меня здесь и нет! Кто вы вообще такой?

Илларион сначала даже опешил, а потом усмехнулся сквозь бороду.

— Да ты сам-то кто такой?! Нет. это ж надо! Только прибыл, не знает еще куда, а уже вопросы задает!

— Я — жених той девушки, которую сожрала эта тварь. И я должен эту гадину убить. А еще я хочу знать, что у вас тут за Братство?! — выпалил Иван на одном выдохе.

— Вот о чем я тебе и говорю, Артур! — Илларион отвернулся от Ивана. — Ты ему наплел черте что, и вот он уже вопросы задает! Не всякий нам подходит, пойми, даже и со способностями!

— А надо так сделать, чтобы подошел, — Артур Мамедович был не менее упрям, чем его начальник. — Будем работать.

— Чем же я вас не устраиваю? — поинтересовался Иван.

— Горяч больно! — отрезал Илларион. — А мы тут не в игры играем! Все, хватит на улице шуметь, пошли внутрь… — Он первый зашагал к бедного вида домику, на ходу продолжая отчитывать Артура Мамедовича: — Меня не подождал, на задержание полез с пятью бойцами, не считая девчонки-стажера..

— Она — талант! Большой талант, силища!

— Тебя послушать — все вокруг таланты. Хорошо еще, что все обошлось… Парня этого приволок — ну зачем? Обработали бы не спеша, рассмотрели…

— Я же объяснял! — всплеснул руками Артур Мамедович.

— Объяснял он…

Иван беспрепятственно прошел в комнату, по стенам которой громоздилась аппаратура, еще сложнее, чем в кузове фургона. Возле нее сновали люди — и крепкого вида ребята в камуфляже, и еще какие-то в белых халатах.

— Я успел немного просканировать по дороге, — похвастался старший группы. — Взгляни, Илларион!

Он вставил куда-то крошечную кассету, и тут же загорелся экран большого телевизора — по крайней мере Иван полагал, что это телевизор. Оборотень лежал, растянутый на странном «станке», и парень впервые смог как следует рассмотреть его морду. Почти человеческая, только челюсти вытянуты вперед, а глаза будто провалились, спрятались глубоко под тяжелыми надбровными дугами. Нечеловеческие глаза.

— Тварь..: — прошипел Иван. — Перед смертью Света вот это и видела…

— Это, Ваня, враг. Это не человек, нелюдь это. Чужой. Тот, кто убил твою невесту, — произнес Артур Мамедович.

И снова раздался его голос: на этот раз через динамики:

— Назови свое Сообщество!

Оборотень прорычал что-то неразборчивое, говорить лучше ему не позволяла пасть.

— Южный клан, — пояснил старший группы. — Потом поговорим с ним еще, уже в человеческом обличье, а пока он сдал нам расположение опорных точек. Турция, Ближний Восток… Все совпадает с прежде известными данными. Но пришел мальчик с востока, так что знает и о тамошних порядках, а это интереснее…

— Контакты с другими Сообществами? — сразу спросил Илларион, вполглаза наблюдая за допросом на экране.

— Пока молчит, но я чувствую, что были у него контакты… Я ведь его по-походному, на растяжку взял.

Тварь на экране молчала, а потом удерживающие ее тросики вдруг натянулись и раздался громкий, захлебывающийся вой.

— Сделайте потише! — потребовал Илларион.

— Что за Сообщества? — спросил Иван. — Я хочу, я Должен все знать.

— Ну что, теперь веришь, что таких нелюдей нельзя убивать без допроса? — усмехнулся Артур Мамедович. — Теперь понял? Их много, Ваня. Идет война, и н ам нужны такие солдаты, как ты.

— Я готов, только…

Дверь в смежную комнату распахнулась, оттуда выглянула Настя.

— Завтракать! Давайте все сразу, раньше сядем — раньше выйдем!

Бойцы и техники мгновенно оставили свои дела, заспешили к столу. Дверь закрылась, в комнате остались только Артур Мамедович, суровый Илларион и Иван. На экране продолжался допрос нелюдя, но слов Иван почти не мог разобрать, а иногда, похоже, говорили не по-русски.

Кто это? Неужели инопланетянин? Но Артур Мамедович говорил о каком-то Южном клане, о Сообществах… Они называли его «оборотнем» и упоминали других, еще более страшных тварей. Иван присел на стул, обхватил руками голову.

В этот момент все и случилось. Стена вдруг словно раскололась от могучего удара, выломавшего кирпичи старой кладки. Последовал еще один удар, и почти сразу в помещение ввалился медведь. Вот только двигался этот медведь необычайно стремительно и осмысленно — ловко ухватил тяжелый, уставленный блоками стол и метнул его в людей, а потом бросился к выходу.

Инстинктивно упав на пол и перекатившись, находившийся ближе всех к двери Иван избежал железного града посыпавшейся аппаратуры, а потом вскочил, чтобы остановить оборотня. Любой ценой! Пусть он порвет его одним ударом, все равно! Он еще успел услышать, как голос Иллариона проревел что-то типа: «Твою мать в душу коромысло!» — когда морда медведя возникла совсем рядом. Нелюдь словно проглотил разделявшее их пространство, и Иван уже приготовился умереть, ценой жизни задержав эту жуткую тварь хоть на мгновение, когда оборотень вдруг остановился, словно в недоумении. Спустя долю секунды Ивана словно перышко отшвырнуло к стене, а на пути оборотня появился словно мерцающий от скорости силуэт. И хотя казалось, что стремительную и тяжелую тушу ничто уже не сможет задержать, возникший боец не только остановил, но и, увернувшись от трех стремительных ударов двух верхних и нижней лапы («ни фига себе медведь!» — подумал Иван), встречным ударом сразу двух рук: отшвырнул тварь на середину комнаты. И сразу же атаковал сам. Что он делал и как, Иван следить просто не успевал, в мешанине двух сошедшихся в смертельном танце тел все было слишком стремительно для его восприятия. Лишь изредка он успевал поймать образы чего-то похожего на известные ему приемы рукопашки, да и то уже после их завершения. И, пожалуй, только сейчас Иван понял, насколько он по своим кондициям уступает этой твари, а тем более ведущему с ней бой парню.

В комнату набежали люди в каком-то необычного покроя камуфляже, вооруженные также неизвестным Ивану оружием. Но их вмешательство не потребовалось: человек, отпихнувший Ивана и тем самым, безусловно, спасший ему жизнь, замедлил скорость своих движений и замер перед застывшим нелюдем. Тот зашатался и вдруг упал на передние лапы, вновь став похожим на нормального медведя. И тогда застывший перед ним человек нанес два быстрых и внешне легких, словно едва коснувшихся головы и шеи оборотня удара, после которых тварь мягко завалилась на бок и замерла. К ней тут же стремительно рвануло сразу четверо парней в камуфляже и принялись «пеленать» лапы чем-то типа широкого серебристого скотча.

Иван медленно поднимался с пола. Ноги дрожали, а во рту словно наждаком потерли. Он чувствовал себя глупо — уложивший оборотня боец, принадлежавший к какой-то незнакомой школе, двигался настолько быстро, что нечего было и пробовать ему помочь. Да человек ли этот парень? Люди так двигаться просто не могут!

— Это наши, — словно услышав его мысли, с гордостью сообщил Артур Мамедович. Он поднимался с пола, утирая с разбитого лица кровь. — Эк он нас, оборотень-то…

— Бардак! — взревел Илларион и обратился к стоявшему с флегматичным видом рядом с уже опутанным серебристой лентой оборотнем спасителю ситуации:

— Руслан! Ты его, надеюсь, не убил?

— Да жива, жива ваша тварюга. Я ж не мальчик, понимаю, — спокойно ответил тот, кого назвали Русланом.

А Илларион продолжал бушевать:

— Кто был с нелюдем?!

— Я… — через пробитую стену в комнату вошел Сергей, он был бледен, обеими руками держался за живот. — Обратился он, я отвернулся — а он обратился… Мгновенно! Я не успел и не удержал…

— Врача! — крикнул Илларион. — Настя, ну как же так?

— Он на растяжке был, уже в стационаре, — заступился за девушку Артур Мамедович. — Не должен был тросы порвать…

— Не должен был! — передразнил Илларион. — А порвал! Всему персоналу временной базы выношу предупреждение — расслабились вы тут. Даже «обманку» рядового, в общем-то, оборотня распознать не смогли! Нет, надо все переделывать, всю структуру менять, ответственность увеличивать… А ты чего тут стоишь?! — на пути ему попался Иван. Впрочем, Илларион исхитрился мгновенно успокоиться: — Видишь, что творится? У нас такие враги, что с ними глаз да глаз… Будешь помогать?

— Как же я помогу? — вздохнул Иван. — Я в аппаратуре не разбираюсь, про нелюдей ничего не знаю…

Да и драться, выходит, тоже не умею. По сравнению с вашим Русланом я полный ноль!

— А вот тут ты не прав. Руслан, конечно, боец сильный. Но ты можешь стать не хуже. Вопрос подготовки. А потенции у тебя есть, есть!

— Правда?! Я готов, я хочу убивать этих тварей!

— Значит, будешь учиться их убивать! — Илларион протянул широкую ладонь: — Моя фамилия Угрюмов, буду твоим крестным в Братстве, как и для многих. А ты — молодец!

— Почему? — не понял Иван.

— Вот потому, — Угрюмов кивнул на экран стоявшего в углу прибора. — Видишь график? Зашкалило аж от магии, и все это «богатство» на тебя пошло, вон как Энаграмма направленности вытянулась…

Все еще ничего не понимая, Иван смотрел на прибор, который ничего, кроме осциллографа, ему не напоминал.

— Магией он тебя снести хотел, — подошел Артур Мамедович. — И ударил так, что обычного человека в лепешку бы размазало. А ты опять выжил, и получается у тебя это все легче с каждым разом. Адаптация.

— Что «получается»? Я ничего сделать не успел.

— Оборотень остановился перед тобой, удивился, — пояснил Илларион. — Вот потому ребята и успели. Ты должен был не просто умереть, а улететь в угол, клочками! Ведь мы бы не успели тебя прикрыть. Но ты даже ничего не заметил… Без тебя сейчас оборотня гнали бы по улицам, и неизвестно, догнали ли бы… Могли пострадать люди, да и с секретностью возникло бы множество проблем. Виноват во всем, конечно, я — не подумал, что аппаратура экранирует излучения, не почувствовал, как он ударил заклинанием Сергея. А Сергей не Т1 что ты, он вообще мог погибнуть… Ладно, меня тоже есть кому наказать. Так что. Иван, готов ты учиться, чтобы выжить в этой войне?

— А она уже идет?

— Пока… Можно сказать, что нет. Нет большой войны, — нахмурился Угрюмов. — Будем надеяться, что и не будет. Но сил нам нужно много, и куда их применить — тоже найдется.

— Я поклялся отомстить за Светлану или умереть, — сказал Иван, глядя в глаза бородачу.

— У тебя будет возможность исполнить клятву. Иди сейчас помоги ребятам грузить аппаратуру — хватит тут прохлаждаться, если, фактически, уже зачислен в Братство… Общий сбор! Гасымов, вызывай вертушку! Улетаем в школу.

Угрюмов пошел командовать сборами, явно изменив первоначальным планам. Немного еще постояв, Иван почесал затылок. Похороны скоро… Если, конечно, Софье Александровне отдали то, что осталось от дочери. В кармане несколько бусин… Старушка осталась совсем одна, а у нее сердце, радикулит…

— Иди, Ванюша, иди! — мимо прошел Артур Мамедович с трубкой мобильного телефона у уха. — У меня все координаты записаны, Вадим навел справки. Подбросим деньжат, присмотрим…

— За кем? — быстро спросил Иван.

— За мамой твоей Светы. И, кстати сказать, за могилами твоих родителей. Друзья, Иван, должны помогать друг другу.

Гасымов отошел, и Иван медленно двинулся за ним. И только потом осознал, что Артур Мамедович прочитал его мысли! Обалдев от этого открытия (хотя, казалось, его уже ничто не должно было бы удивить), Иван будто очнулся и пристроился к цепочке бойцов, которые передавали друг другу блоки какой-то электронной аппаратуры, загружая их в фургон. Он все еще многого не понимал, но знал твердо, что жизнь его с этой минуты кардинально изменилась.