Глава 13
Арсенал

Вылетели впятером — Марк, Иван Поспелов, Майя с Ксенией в качестве охраны и Рой Макклоски, пожилой инженер-геолог с рудника, бывавший раньше в Полярной Копи. Шестого Марк решил не брать — место пассажира-человека занял горный робот с лазерными резаками, фрезами для бурения, интравизором и прочей приспособой. Арсенал не вскрывали лет пятьдесят, а то и целый век, и никто не стал бы ручаться за сохранность шахты, ведущей в шлюзовую камеру. Марк полагал, что в лучшем случае придется разрезать несколько глыбин, а в худшем — откапывать шахту целиком, так что робот был полезнее шестою члена экспедиции.

Сухой паек в его контейнере закончился, так что пришлось идти на кухню к тетке Кармен, бывшей хозяйке «Бильбао». Увидев Марка, она прижала его к своей необъятной груди и, смеясь и плача одновременно, принялась рассказывать, что вот она, старая перечница, жива, а трех девчушек, сидевших в ее заведении, сожгло огнем, и косточек от них не осталось, а она заползла под стойку и ее завалило обломками, но стойка прочная, выдержала, и соседи, кто остался жив, ее откопали и потащили в лес, хоть ноги у нее не шевелились — а они тащили ее, этакую тушу, и все приговаривали, что Ибаньес без тетки Кармен — не Ибаньес и что старых да малых спасают первыми — с тем и запихнули ее в краулер. Выложив все это, она шмыгнула носом и спросила, не слышно ли чего о ее правнуке Дуаро, что служит на фрегате «Адмирал Вентури». Но о нем Марк ничего не знал, ни плохого, ни хорошего.

Отправились в ночь и прибыли к Полярной Копи задолго до рассвета. Иван был мрачен; забился в угол у грузового отсека и всю дорогу молчал. Ксения подсела к нему, заговорила вполголоса — вроде бы не утешала, не жалела, что могло бы показаться оскорбительным, а вспоминала вслух, какой отважной и красивой девушкой была Чикита. Иван слушал и хоть ничего не говорил, его лицо постепенно светлело. Великий талант у сестренки, думал Марк, ощущая текущие от Ксении флюиды; похоже, она умела сознательно использовать свой эмпатический дар.

Он вел флаер над Голой Пустошью сначала с некоторым напряжением, так как отсутствие шлема и мысленной связи казалось непривычным, но с каждой минутой его уверенность росла. На таких машинах он летал лишь в юности, на Тхаре, однако опыт пилота и врожденное чутье не подвели — через полчаса прежние навыки Марка восстановились. Он мчался между темной землей и темным небом, глядя на приборы да на струйку неярких звезд, что текли у самого горизонта, и вспоминал, какие внизу холмы и скалы, какие ущелья и распадки. Утес Майка Бирса, каньон Хлои Дрю, трещина Немченко, осыпь Домингеса, родник Саркисяна, завалы Колина Пасы… Эти и другие приметные места обычно назывались по имени того, кто первым в них побывал или первым нанес на планетарную карту. Огромная пустошь, стелившаяся под флаером, хоть и считалась голой, но все же был у нее кое-какой рельеф, в камнях росли мхи, лишайники, кустарник и даже имелась жизнь — каменные дьяволы приходили сюда летом, в зеленый месяц, спариваться и откладывать яйца. Марк, бывавший в этих краях с отцом, знал, что этот срок уже наступает и что дьяволы сейчас особенно агрессивны. Они не являлись стайными животными, и в другие сезоны каждый охотился сам по себе, но в период спаривания хищники сбивались в большие группы и бродили по Пустоши десятками тысяч. Задевать их в это время было опасно — стая нападала, пока ее не уничтожали полностью.

Впрочем, хищники, бродившие во тьме внизу, не беспокоили Марка — он размышлял о полученном вчера совете и ментальном контакте с отцом. Наверняка с отцом, ибо кто еще мог подсказать ему верную мысль? Уничтожить Патриарха! Желательно и Больших-Старших, но Патриарха — в первую очередь. Дроми, даже второго и третьего поколений, нуждались в гораздо более жестком и твердом управлении, чем люди — особенно боевой клан в условиях военной операции. Если вывести из игры верховного вождя, результатом будет хаос, и тогда не важно, сколько жаб придется на одного бойца, десять или сотня. Марк понимал, что хаос в данном случае означает несогласованность действий и беспорядок в стане врага, но не панику; инструкторы предупреждали, что страху и панике дроми не поддаются и в любой ситуации бьются до последнего. Ну хватит и хаоса, думал он; под шумок можно срезать эмиттеры поля, сжечь ангары с техникой, взорвать пусковые шахты и вооружить пленников. Многое можно сделать, но главное — отправить Патриарха в Великую Пустоту! Вот только где его искать? Марк не имел об этом ни малейшего понятия, как и штаб Западного Предела.

Это выяснилось утром, во время беседы с Алферовым. На местности у Западного Порта, главной базы дроми, гор и высоких холмов не имелось, и лазутчики тхаров могли наблюдать лишь за периметром и ближними к нему строениями. Разведка с воздуха грозила гибелью, за силовые экраны было не пробраться, и потому детальных планов Хо в штабе составить не сумели. Правда, из оврагов, с опушки леса и с вершин деревьев кое-какие объекты отслеживались: линия столбов с эмиттерами силовой защиты, край астродрома, где работали пленники, большие приземистые башни, куда их загоняли на ночь, и несколько других строений, жилых и производственных. К четырем ребристым башням, соединенным трубами, из леса подвозили сырье, выдирая сосны и ели прямо с корнями; запах, которым тянуло от этого комплекса, временами был отвратительным, а иногда — вполне терпимым. Разведчики решили, что там перерабатывают клетчатку на пищевой концентрат для дроми и для пленных. Еще в зоне видимости находился десяток семигранных призм, откуда вылетали воздушные машины; в бинокль удавалось разглядеть, что поверхность каждой грани усеяна крышками люков. Это было все.

Слишком мало, чтобы искать прародителя клана среди сотен и сотен строений, на территории в тридцать или больше квадратных километров! Марк рассчитывал, что в Арсенале найдутся старинные «филины», которые можно послать на рекогносцировку; если дроми их собьют, невелика потеря. Но если их не окажется… Что делать в этом случае, он еще не придумал.

В кабине флаера царил полумрак, светились только экраны локатора и курсоуказателя. Марк вел машину в нескольких метрах от земли, временами прячась среди утесов или в подходящем распадке. Майя сидела рядом с ним, сзади похрапывал Макклоски, а с кресел у грузового отсека доносился тихий голос Ксении — она шептала и шептала, будто выпевая долгую успокоительную мелодию. Может быть, ей нравится Иван?.. — мелькнуло в голове у Марка. Он был бы рад такому родичу, но в ментальных импульсах, что шли от сестры, отсутствовал личный интерес, в них ощущались лишь сострадание и тщательно скрываемая жалость. Она ведь хочет заполучить парня из Флота и чтобы был как минимум лейтенант, вспомнилось Марку, и он улыбнулся.

Часа в три ночи тонко пискнул курсоуказатель, и флаер, сбросив скорость, завис над каменистой почвой. Марк поднял машину повыше и включил прожекторы на поворотной консоли. Точность определения координат составляла от пятидесяти до ста метров, и в этом круге нужно было искать вход в Арсенал — наверняка отлично замаскированный. В ярких пятнах света перед Марком скользила гряда невысоких голых утесов, источенных ходами и пещерами, чьи округлые пасти казались темнее ночных небес. Собственно, это и была Полярная Копь, расположенная неподалеку от полюса. Бино фаата добывали здесь рений, иридий и платину, но земным специалистам запасы в этом месторождении показались небогатыми — правда, могли обнаружиться новые жилы.

— Из копи хода нет, молодые люди, — раздался голос проснувшегося Макклоски. — Я еще до вашего рождения все штреки излазил, а стены, полы и своды просветил интравизором. Изрядным романтиком был в юности, искал клад или тайное хранилище фаата, а нашел только их черепа да кости… Так что советую обследовать почву прямо под нами. В этих камнях и валунах точно никто не копался.

— Задействуем робота на спиральный поиск? — спросил Марк.

— Разумеется. Сажай машину, и пусть потрудится наша железная скотинка. Иван, а, Иван!

— Да, — отозвался Поспелов, и Марк, посадив флаер, отметил, что голос у него хоть и не очень радостный, но вроде бы нормальный. Видно, психотерапия Ксении принесла плоды.

— Выпускай нашего кибера. Обход по спирали в радиусе ста метров, с включенным интравизором. И я тоже с ним похожу. Пара лишних глаз не помешает.

— Какой задать режим поиска? — спросил Иван.

— Обнаружение пустот правильной формы… нет, любых пустот! Кстати, Марк, что там должно быть? Вертикальная шахта?

— Что угодно — шахта с подъемником, гравитационный колодец, наклонная галерея, шлюзовая камера сразу под поверхностью… Устройство старых хранилищ мне неизвестно, да и в новых я не бывал.

— Ну так посмотришь, — пробормотал геолог, выбираясь наружу. Он был невысок и полноват, но двигался с юношеской резвостью, хотя давно разменял восьмой десяток. Марк с девушками полезли вслед за Макклоски, Иван выпустил робота и принялся колдовать над переносным пультом. Горный кибер, двухметровая гусеница с шестью конечностями, выдвинул из брюха тубусы интравизора, нацелив их вниз, и отправился в дорогу, описывая вокруг флаера все расширяющиеся круги. На его боках, как два огромных зрачка, вспыхнули экраны и засияли белизной — под ногами была сплошная скала.

Макклоски шагал рядом с роботом, держа в руках геологический молоток.

— Я с Роем. Вдруг дьявол выскочит из темноты, — сказала Ксения, коснувшись плеча Майи. — А ты присматривай за мальчиками.

Кивнув, Майя потянула из кобуры игломет. Похоже, к своим обязанностям телохранителей девушки относились с большой серьезностью. Марк, стараясь, чтобы они не заметили, улыбнулся, прикрыв лицо ладонью. Он был в шлеме, за поясом — мощный бластер и лазерный хлыст, так что в их компании любой мог позавидовать его снаряжению, не говоря уж о выучке и рефлексах десантника. Но мысль, что Майя его охраняет и бережет, приятно ласкала, рождая теплоту под сердцем. Мнилось, он возвратился в детство, когда не было в мире мужчины сильнее отца, женщины заботливей матери и оба его берегли. Он не думал, что когда-нибудь вновь испытает это чувство полной и всеобъемлющей защищенности.

Робот, геолог и Ксения, пробираясь среди каменных глыб и продолжая описывать круги в луче прожектора, удалились метров на шестьдесят. Кибер временами подавал негромкие сигналы, но Макклоски, смотревший то на один, то на другой экран, только хмурился да покачивал головой. Внезапно он вскинул руку и остановился.

— Марк, будь добр, подойди и взгляни! Что это тебе напоминает?

На экранах были прорисованы черным контуры причудливой трещины. Интравизор показывал ее с двух сторон, изображения немного разнились, но оба напоминали первую букву земного алфавита.

— «А», — вымолвил Марк. — Похоже на строчную букву «а».

— «А» — начало слова «арсенал», — добавила Ксения.

— Точно! Робот бы этого не заметил, — с довольным видом произнес Макклоски. — «Арсенал» происходит от арабского «dar as-san'a», что означает «мастерская» и во всех романских, германских и славянских языках, как и в современной лингве, пишется с «а». Кроме того, в английском, языке моих предков, с «а» начинается слово «attention», то есть «внимание».

— Откуда ты это знаешь, старший? — уважительно спросила Ксения.

— Мои интересы не ограничиваются поисками кладов фаата, — заявил Макклоски, стукнул молотком о камень и приказал роботу: — Отвали этот валун и вырежь в грунте шурф диаметром метра полтора.

Кибер принялся за работу: спрятал тубусы интравизора, выпустил манипуляторы, сдвинул глыбу размером с флаер и перебрался на ее место. Из его брюха ударил тонкий луч, и почва задымилась. Луч описал окружность и начал вырезать внутри нее аккуратные каменные конусы; манипуляторы хватали их и отбрасывали в сторону.

— На какой глубине эта трещина? — поинтересовался Марк.

— Метра три, не больше, — сказал геолог. — Ну если я не ошибся, моя задача выполнена. Теперь дело за тобой.

Иван и Майя подошли к ним. Шурф был уже довольно глубок, и гибкие манипуляторы робота не доставали до днища. Он перегнулся и сунул переднюю часть корпуса в отверстие. Камни продолжали вылетать оттуда со скоростью пулеметной очереди.

— Этот из новых моделей, — пояснил Иван. — Перед войной получили партию При таких размерах шурфа проходит до двенадцати метров в час.

— Значит, он почти докопался, — заметил Макклоски. — Я направил его примерно в середину буквы «а».

Минут через пять-шесть робот коротко прогудел и полез из ямы.

— Опусти вниз манипулятор, — велел Иван.

Ухватившись за гибкую конечность, Марк соскользнул вниз и спрыгнул, ударившись подошвами о камень. Из фонарей на его шлеме ударили снопики света, обрисовав узкий проход с торчащими тут и там выступами. Трещина походила на естественный разлом в скальном щите; мнилось, что ни руки человека, ни инструменты робота не прикасались к этим бугристым стенам и бесформенным глыбам под ногами. Стены сходились вверху под острым углом, свод был прорезан пробитой кибером шахтой, и там, на высоте нескольких метров, Марк видел лица девушек, Ивана и Макклоски.

— Ну что там? — спросил геолог.

— Пока ничего интересного. Сейчас займусь осмотром. Ждите.

Марк сориентировался и, с трудом протискиваясь в узкой щели, направился к вершине буквы «а». Ему пришлось дважды повернуть; голова, защищенная шлемом, уцелела, но он ушиб локоть и насажал синяков на ребра. Наконец он очутился на крохотном пятачке, где едва помещались ступни; под лопатку ему давил какой-то острый камень, колени были зажаты словно в тисках. Но очевидно, он выбрал верную позицию — на лицевой пластине мигнула красная точка.

— Требуют опознания, — доложил шлем. — Назовитесь.

— Лейтенант космического флота Земной Федерации Марк Вальдес.

Слова прозвучали глухо, будто его упаковали в похоронный контейнер. Через секунду Марк ощутил, как кольнуло в виске — скрытое где-то в стенах устройство считывало данные с его импланта. Затем раздался монотонный голос, доносившийся вроде бы снизу:

— Арсенал кодовый номер семь дробь триста пятнадцать приветствует вас, лейтенант Вальдес. Желаете войти?

— Это было бы совсем неплохо, — пробормотал Марк, пытаясь отсторониться от проклятого камня, царапавшего спину.

— Не понял. Изложите свое намерение ясно, — прозвучало из-под земли.

— Желаю! — рявкнул Марк, вспомнив правила обращения со старыми компьютерами. — Да, желаю войти! И поскорее!

Под ним что-то зашевелилось. Какие-то тяжелые массы раздвигались и поворачивались, образуя проход; почва под ногами мелко дрожала, словно в глубине земных недр ворочался пленный великан. Потом внизу возникла щель, вспыхнул свет, и Марк, обдирая ягодицы и спину о камни, ухнул в гравитационный колодец.

Здесь оказалось довольно просторно — чтобы дотянуться до гладких светящихся стен, пришлось бы раскинуть руки. Опускаясь медленно и плавно, Марк подумал, что девушки и худощавый Иван смогут развернуться в щели, но для Макклоски с его животом это очень затруднительно. Впрочем, наверняка имелся более удобный вход и выход — в этой шахте не поместилась бы ни одна боевая машина.

Добравшись до ее дна, Марк попал в небольшую полусферическую камеру с овальным люком. Над ним помигивал красный огонек, и в такт ему пульсировала алая точка на лицевой пластине шлема.

— Повторное опознание, — произнес Арсенал. — Вы под прицелом лазеров, лейтенант Вальдес. Назовите ваш личный код и номер своей части. В вашем распоряжении десять секунд.

Марк выполнил это с большой поспешностью, чертыхаясь про себя.

— Данные совпадают с полученными от вашего импланта, — сообщил Арсенал. — Добро пожаловать, лейтенант Вальдес.

Красный сигнал сменился зеленым, крышка люка уплыла вниз, и Марк, перешагнув порог, очутился в просторном квадратном зале. Воздух тут был затхлый, пахло металлом и пластиком, но вдруг потянуло свежим ветерком — видимо, в присутствии человека Арсенал включил вентиляцию. У дальней стены на огромном пульте с экранами сияли созвездия огней, налево и направо тянулись широкие неосвещенные коридоры, а посередине, рядом с креслами и длинным столом, мерцала прозрачная колонна гравилифта, словно отлитая из чистейшего хрусталя. Взглянув на нее, Марк спросил:

— Полагаю, вход, через который я проник, не единственный?

— Не единственный. Это технологический лаз номер четыре. Для живого персонала не предназначен, — послышалось в ответ.

— На поверхности люди, мои спутники, четыре человека. Доставь их сюда, — распорядился Марк. — Надеюсь, парадный вход у тебя имеется?

— Есть вход для персонала, — ответил Арсенал, и гравилифт озарился ярким светом. — Также есть два шлюза для наземной техники, два — для воздушной и шестнадцать технологических лазов. Что прикажете активировать?

— Лифт для персонала и все шлюзы для наземных и воздушных машин, — промолвил Марк. — Мы вступаем в бой, дружище.

— Отрадно слышать, лейтенант Вальдес, — сообщил Арсенал, и хрустальная кабина гравилифта плавно пошла вверх. — Данное кибернетическое устройство ждало этого сто сорок один год, два месяца и восемнадцать дней. Желаете узнать срок с точностью до часа, минуты и секунды?

— Нет. Достаточно точности до дня. — Марк оглядел просторную камеру и широкие входы в шесть коридоров, по три слева и справа. — Выходит, тебя построили во время Второй Войны Провала?

— Так точно, лейтенант Вальдес.

— Функционируешь нормально?

— В соответствии с заложенной инструкцией.

— Да, инструкция — великая сила! — согласился Марк. Потом, вспомнив про «филинов», спросил: — МАРы в боекомплекте имеются?

— Сорок единиц, — доложил Арсенал.

— Отлично! А теперь скажи-ка, куда ведут эти коридоры?

— Тоннели Al, A2 и A3 — в ангары воздушной и наземной техники и депозитарий роботов, тоннель Б1 — к складу личного оружия и средств защиты, тоннель Б2 — к складу амуниции, тоннель БЗ — к складу лекарств и продовольствия.

— Продовольствия… — задумчиво повторил Марк. — У тебя только сухие пайки или есть что-то повкуснее?

— Все, что угодно, лейтенант Вальдес.

— Тогда разморозь и приготовь пять бифштексов и пяток цыплят, а к ним — хлеб, бобы, зеленый горошек, картошку и… хмм… что-нибудь сладкое. Кстати, вино у тебя найдется?

— Согласно продведомости вино лейтенантам не положено. Алкогольные напитки — только начиная со звания капитана. — Арсенал подумал секунду и добавил: — Мои сожаления, лейтенант. Имеется двенадцать сортов сока и тридцать семь — безалкогольных напитков, включая чай, кофе, молоко, кидду и пасриг. Чего желаете?

— Кофе, — сказал Марк. — Еще чай, пасриг и виноградный сок. Всего побольше и побыстрее.

— Будет исполнено.

Кабина гравилифта спустилась вниз, из нее вышли девушки, Иван и Рой Макклоски. Глаза у всех были как блюдца.

— Что там наверху творится!.. — начала Ксения.

Марк кивнул.

— Я знаю. Арсенал открывает выходные шлюзы.

Не слушая его, сестра затараторила:

— Земля раздалась, представляешь! Камни в стороны летят, пыль столбом, сдвигаются скалы, а под ними — пропасти! Целых четыре! И из них лезут такие… такие…

— …решетки, — подсказала Майя, порозовев от возбуждения. — А еще излучатели на стержнях и прозрачные колонны со спиралями!

— Это пандусы для наземный техники, — пояснил Марк. — Арсенал, «тараканы» у тебя какой модели? СИМы?.

— Так точно, лейтенант Вальдес. СИМ-16.

— Старые машины, но надежные. — С этими словами Марк повернулся к столу. — Не пора ли нам перекусить, камерады?

Средняя часть стола опустилась вниз и тут же вернулась на место с грузом тарелок, бутылей, кружек и фляг. Ароматы жаркого, кофе и свежего хлеба заполнили помещение, вытеснив запахи пыли и пластика. Над кружками поднимался парок, аппетитно розовела поджаристая корочка цыплят, истекали соком бифштексы, манила шоколадная глазурь на круглых кексах, отсвечивал рубином виноградный сок в высоких стаканах. При виде этого великолепия девушки ахнули, Иван шумно сглотнул слюну, а Макклоски, пробормотав: «За дело, ребята!» — направился к ближайшему креслу.

Как они ели! Не жадно, а как положено людям воспитанным, но мясо и хлеб, картошка и горошек, бобы и кексы исчезали со сказочной быстротой. Минут через пятнадцать тарелки были очищены, бутыли и фляги пусты, и лишь в стаканах и кружках что-то еще плескалось. Марк, не успевший так оголодать, ел помедленнее, но с бифштексом и цыпленком расправился не без удовольствия. Затем выпил стакан пасрига, который пробовал когда-то на Ваале, и сказал:

— За работу, камерады. Нужно сформировать два каравана, в Никель и Северный. Здесь должны быть воздушные транспорты, ровно столько, чтобы взять на борт всю наземную технику, так что полетите быстро и с удобством. Ты, старший, — он повернулся к Макклоски, — отправишься с одной группой, Иван — с другой. Я и девушки вылетим вслед за вами, поведем боевые воздушные машины. Все — в Никель.

— Разумно, — кивнул геолог. Ну я — в Северный. Дорога дальняя, и я ее знаю лучше Ивана. А что тут у нас имеется, кроме вот этого? — Он показал на тарелки с куриными костями.

— Сейчас выясним. Арсенал, доложить объем запасов!

— Рассчитан на десантный корпус, — послышалось в ответ.

Марк присвистнул.

— Это много? — спросила Ксения.

— Прилично. Нам хватит за глаза и за уши.

Десантный корпус включал две дивизии по семь-восемь тысяч бойцов, и на это количество были рассчитаны наземные и воздушные транспортные средства. Кроме того, боевые машины — не менее восьмисот единиц, столько же роботов плюс полевое довольствие минимум на месяц. Марк не ожидал такого изобилия.

— Полная расконсервация техники и снаряжения, — распорядился он. — Грузи «тараканов» и транспорты и поднимай наверх. Все грузи, оружие, амуницию, пищу, питье! И МАРы не забудь! Воздушные машины привести в состояние готовности, проверить боекомплект и ждать моей команды.

— Слушаюсь, лейтенант Вальдес.

В недрах подземелья загрохотало, зажужжало, залязгало, из коридоров налетел холодный ветер с запахами смазки, пластика и металла. Разноцветные огоньки на пульте пустились в пляс, вспыхнули экраны, и в их глубине зашевелились грузовые механизмы, двинулись в путь бесконечные ленты транспортеров с ящиками всех габаритов и форм, поползли по спиральным пандусам приземистые машины. Секунду-другую Марк наблюдал за этим зрелищем, потом довольно кивнул и произнес:

— Поднимайтесь наверх, камерады, и сформируйте две колонны: четверть снаряжения — в Северный, остальное — в Никель. Девушки пусть последят за воздухом. Скоро рассвет… Надеюсь, за день мы управимся.

— Ты останешься здесь? — спросила Майя.

— Да, ласточка, я займусь роботами, их нужно пробудить и настроить. Долго спали… почти полтора столетия.

Майе тоже казалось, что она спала, а потом пробудилась внезапно от кошмарных сновидений. Воздух на поверхности был прохладен и сладок, утренний небосвод — ясен и чист, и плыли по нему на запад, к океанским берегам, розовые облака. Будто нет на Тхаре ни дроми, ни войны, ни городов в руинах, ни тысяч и тысяч погибших, ни развалин дома, где она нашла обгоревшие кости мамы, отца и сестренки… Это теперь вспоминалось с печалью, но без смертной тоски, и думала она о том, что судьба отбирает и судьба дает и что человек над этим не властен. Даже сейчас, когда ему покорны огромные расстояния, когда глаза его видят чужие солнца, а ноги ступают по землям девственных планет… Мощь человечества неизмеримо возросла, отступили болезни и старость, труд стал легким и приятным, и каждому была дарована свобода, о какой не мечталось ни триста, ни двести лет назад. Но всесильная судьба по-прежнему правила в мире людей, даруя и отнимая, обещая и обманывая, принося кому-то радость, а кому-то горе. И так будет до скончания времен…

Майя устроилась на большом валуне, и отсюда, с высоты, были видны жерла огромных шахт у подножий скал, изливающие потоки машин. Бронированные танки-амфибии, которые Марк называл «тараканами», и транспорты, большие и поменьше, строились в десять шеренг, выдвигали излучатели и антенны, включали прожекторы, с лязгом откидывали люки, словно каждая готовилась принять экипаж. Машины были старинные, на широких гусеницах, без гравинодвески, но даже сейчас от них веяло смертоносной мощью. Обтекаемые корпуса из серой металлокерамики походили на шкуру мастодонта, излучатели — на пару бивней, шток антенны торчал вверх, словно задранный в угрозе хобот. Майя не ожидала, что их окажется так много — они все шли и шли, десяток за десятком, сотня за сотней, и чудилось, что им не будет конца.

«Это я нарисую, обязательно нарисую, — подумала она. — Яркое небо, облака и, по контрасту, темные скалы и стадо серых механических зверей, спавших в подземелье полтора столетия. Сила предков, посланная через время к нам, чтобы защитить и сохранить… Не всех, но хотя бы тех, кто еще жив…»

Она смотрела, как Иван и Рой Макклоски, с передатчиками на шее, прохаживаются вдоль переднего ряда машин, направляя новое пополнение, как из самой дальней шахты решетчатая конструкция поднимает воздушные транспорты, гигантские диски — больше любой площади в Ибаньесе, как диски зависают над амфибиями, раскрывая в днищах огромные диафрагмы. Внезапно люки наземных машин захлопнулись, прожекторы погасли, эмиттеры и антенны втянулись и исчезли под щитками. Крайний воздушный корабль выбросил сквозь отверстие в днище четыре манипулятора, ловко подцепил танк и потянул его вверх. Минута, и бронированная амфибия исчезла в чреве диска.

— Здорово! — крикнула Ксения, сидящая на другом валуне. — Как пирожок проглотил!

Майя улыбнулась подруге. Уже не просто подруге — родственнице. Об этом между ними не было сказано ни слова, но Ксения, похоже, в словах не нуждалась. Дочь Вальдесов… — подумала Майя и сладко потянулась, представив их еще не рожденных ребятишек. Ее детей и детей Ксении… «Вот будет семейка!.. — подумала она. — Все сплошные телепаты, да еще с дядюшкой или тетушкой у лоона эо… Одна я без ничего, без всяких секретов и тайн. Как черная ворона в стае белых…»

Но эта мысль Майю не пугала.

Счастье свернулось в ее груди пушистым котенком.

Отшагав по тоннелю A3 метров сорок, Марк очутился в большом овальном помещении, из стен которого торчали шестигранные призмы. Это придавало депозитарию роботов сходство с пчелиным ульем, и пчелы тут обитали страшные, с жалами из раскаленной плазмы. Правда, не очень умные — Первая Теорема Психокибернетики не позволяла создать боевых роботов с интеллектом, равным человеческому. Но это был вполне терпимый недостаток, ибо офицер десанта мог вести в бой целое подразделение УБРов, манипулируя ими как пальцами собственной руки.

— Пора их разбудить, — сказал в пространство Марк. — Действуй, Арсенал. Есть какие-то пароли активизации, которые я должен назвать?

— Достаточно вашей команды, лейтенант Вальдес, — промолвил его невидимый собеседник. — Команды и музыкального сигнала.

Громовые раскаты барабанов грянули с такой мощью, что Марк невольно содрогнулся. Вслед за барабанами ударили литавры, запели трубы, свистнули флейты, и скрипки вторглись в этот хор и повели мелодию. Она была суровой, грозной и величественной, как акт творения или, быть может, гибели Вселенной; казалось, что под эти звуки рождаются и погибают звезды, сталкиваются галактики и мироздание колеблется в бешеном ритме, словно предчувствуя катастрофу. Узнав Третью симфонию Доминика Горни, написанную в период одной из Войн Провала, Марк застыл, потрясенный; рокот барабанов, рыдание скрипок и победная песня труб обрушились на него как горная лавина.

Внезапно музыка смолкла, и помещение заполнилось шелестом, шорохами и негромкими щелчками; шестигранные призмы, покинув ячейки в стенах, зависли над полом в несколько рядов и стали раздаваться вширь, меняя первоначальную форму. Их днища делались более плоскими, сверху круглились панцири из бронированных пластин, темными зрачками зияли щели метателей плазмы, под лязгнувшими щитками ходили стволы лазеров, манипуляторы секли воздух, с резким свистом выбрасывая то лезвия резаков, то клешни, то стержни с вакуумными присосками. На секунду броневые колпаки расцвели ажурными ромашками антенн, выглянули сканеры на длинных гибких щупальцах, затем появились датчики радиации, газоанализаторы и ремонтные приспособления. Мгновение, и приборы с инструментами исчезли под броней панцирей, и УБРы приняли окончательный вид: полусферы с плоским днищем, высотой по пояс человеку. Гравипривод позволял им перемещаться над любой поверхностью, жидкой или твердой, хотя, разумеется, в скорости они уступали боевым воздушным аппаратам. Зато отличались фантастической живучестью.

— Можно приступить к окончательному программированию? — спросил Арсенал.

— Да.

— Противник?

— Дроми.

— Предполагается взятие пленных?

— Нет.

— Боевые средства противника?

— Наземные, воздушные и космические аппараты. Их вооружение…

— Благодарю, лейтенант Вальдес, эта информация имеется. За истекший срок что-нибудь изменилось?

— В принципе нет.

— Программирование завершено. Куда направить роботов?

— Размещай их в транспортах. — Марк отдал салют, оглядел свое воинство и промолвил: — Вперед, ребята! Вас ждут великие дела!

УБРы потянулись к выходу. Их движения были бесшумными и такими быстрыми, что корпуса полусфер сливались в единый поток, напоминающий огромного бронированного питона. «Старая техника, но надежная», — пробормотал Марк. Роботы нового поколения, с которыми он имел дело, отличались более мощным вооружением и предельно допустимым интеллектом, но эти УБРы тоже были грозными бойцами — особенно под командой опытных людей. Марк рассчитывал, что таковые найдутся, как и пилоты для боевых машин; стариков в возрасте Алферова, ветеранов Войн Провала, на Тхаре всегда хватало.

Хвост питона исчез в тоннеле, камера опустела. Марк терпеливо ждал. Тянулись минуты, и постепенно эхо далеких шорохов и скрипов начало стихать, и он уже не ощущал ни сотрясений пола, ни движения воздуха, ни специфических запахов. Таймер на его запястье отсчитывал третий час пополудни, и наверху, должно быть, в быстром темпе шла погрузка.

— Хранилища пусты. Предназначение этого устройства выполнено, — доложил Арсенал, и в его бесстрастном голосе Марку почудилась нотка грусти. Кивнув, он покинул пустой депозитарий, прошел коридором A3, остановился у лифта и снова вскинул руку в салюте.

— Благодарю за службу, Арсенал семь дробь триста пятнадцать.

— Позволите занести благодарность в памятный блок?

— Да. Проследи, чтобы погрузка была закончена к закату.

— Будет исполнено, лейтенант Вальдес.

Марк вошел в гравилифт и поднялся на поверхность.

Караваны в Никель и Северный вылетели с наступлением ночи. Боевые воздушные машины Марк отправил с группой Поспелова, хотя прежде собирался повести их сам. Однако мысль о тайном убежище Патриарха и планировке Хо по-прежнему не давала ему покоя — без этих сведений совет отца казался едва ли выполнимым. Он велел Арсеналу загрузить полдюжины «филинов» в малый транспортный корабль, намереваясь повести его вслед за флаером и выпустить МАРы в точке максимального сближения с Западным Портом. Скорее всего, их собьют у периметра вражеской базы, но кое-какие данные от них поступят, и совмещение шести изображений даст искомую картину. Такую съемку МАРы могли бы выполнить и в темное время, но, с учетом противодействия врага и краткости периода обсервации, снимать все же было лучше днем — в частности, расположение теней несло не меньше информации, чем реальный вид объектов. Марк решил, что вылетит на заре, когда оба каравана, в Никель и Северный, приземлятся в пунктах назначения.

Ксения и Майя оставить его не пожелали, и в результате, часа через три после рассвета, они оказались над Голой Пустошью, в полутора тысячах километров от Никеля. Как и в прошлый раз, Марк старался лететь у самой земли, и транспортный корабль с МАРами послушно двигался за флаером, повторяя все петли и зигзаги маршрута. С небольшой высоты можно было наблюдать за стаями каменных дьяволов, заполонивших окрестность, но девушки отводили взгляды, да и Марк тоже — брачные игры этих тварей являлись на редкость неаппетитным зрелищем. Флаер и транспортный диск не вызывали у них испуга, они не разбегались и даже не глядели вверх — инстинкт говорил им, что с неба опасность прийти не может. До появления людей на Тхаре не было летающих созданий.

Они пронеслись над источником братьев Сантино, распадком Вадима Петрова, каньоном Хлои Дрю и утесом Майка Бирса. Когда позади осталась осыпь Домингеса, обширное пространство, заваленное валунами, зазвенел локатор. На круглом зеленоватом экране возникли четыре точки, четыре идущих ромбом аппарата; они приближались стремительно, и Марк догадался, что пилоты дроми заметили флаер. Ускользнуть от них он не мог — флаер хоть и был маневренной машиной, но уступал боевым аппаратам в скорости.

Вытерев со лба холодный пот, он произнес спокойным тоном:

— Странно! В штабе говорили, что далеко на север они не залетают.

— Все когда-нибудь случается в первый раз, — прошептала Ксения, и Марк внезапно понял, что она боится — не за себя, за него и Майю. Майя побледнела; черные глаза на белом, как мрамор, лице казались колодцами, полными ужаса и тоски.

— Все образуется, девочки, — сказал он. — Мы вовсе не беззащитны.

Это было смелое заявление, если учесть, что самым мощным оружием на флаере являлся его бластер. Правда, еще имелись МАРы, несущие заряд, но он предназначался только для самоликвидации.

— Нужно поискать укрытие внизу, — вдруг сказала Майя. — Вроде той пещеры, где мы прятались. В завалах Пасы есть подходящие места.

— Лучше трещина Немченко, — возразила Ксения. — Она почти незаметна, и в ней… Ох!..

Синяя молния пролетела над ними, и флаер покачнулся. Марк прижал машину к земле.

— В ней есть большая ниша под козырьком, — продолжила Ксения. — Я точно помню! Как-то раз отец…

Молния слева, молния справа. Уворачиваясь от плазменных струй, Марк тоже вспоминал. Завалы Колина Пасы выглядели миниатюрной копией Хаоса, скопищем глыб, громоздившихся друг на друга и иногда расположенных так, что под каменной плитой-навесом было свободное пространство. Вот только успеет ли он его найти? С дроми на хвосте — сомнительно… Взглянув на курсоуказатель, он отметил, что до завалов семьдесят четыре километра, а до трещины Немченко — двадцать два. Теперь Марк отчетливо представлял ту нишу, о которой говорила Ксения — то ли вспомнил сам, то ли ему передались воспоминания сестры. Виделся ему утес, выпиравший из почвы и похожий на пенек, вертикальные обрывистые склоны в три-четыре человеческих роста и плоская вершина, рассеченная узкой трещиной — будто воин-гигант ударил по пню тонким клинком, да не разрубил с налета.

Кажется, дроми сообразили, что диск, летящий за флаером, копирует его движения — теперь все машины стремительно падали вниз, целясь в точку, где флаер был секундой раньше. Сейчас сожгут, подумал Марк и торопливо нажал кнопку отстрела МАРов. Маленькие ракеты брызнули стайкой прямо дроми в лоб, но те не растерялись, разошлись парами, ударили из эмиттеров по ракетам и диску и снова взмыли вверх. В небе вспыхнули и погасли клубки огня, шесть крохотных и один побольше.

— Плакали наши «филины», — сказал Марк. — Ну ничего, зато мы выиграли секунд пятнадцать. Успеем!

До утеса-пенька и трещины оставалось километров семь. Поглядывая сквозь прозрачный колпак кабины на неприятеля, Марк сбросил скорость, и каменистая равнина, скользившая внизу, разом замедлила движение. Утес, приземистый и огромный, как башня великанского замка, надвигался на флаер, а сверху уже виднелись вражеские корабли — четыре коршуна над беззащитным воробьем. Воробышек, однако, был юркий.

Взмыв над вершиной утеса, Марк завис в воздухе и аккуратно опустил флаер в трещину. Она была узковата даже для небольшой машины, но он ухитрился не задеть краев и тут же малым ходом переместил аппарат в место пошире, под козырек полутораметровой толщины. Затем опустил флаер на грунт.

Девушки зааплодировали.

— Здорово! — сказала Майя. Но более практичная Ксения добавила:

— Здорово-то здорово, но что мы теперь будем делать?

— Выйдем и осмотримся на местности, — предложил Марк и первым вылез из кабины.

Они зашагали по дну трещины — в сущности, небольшого ущелья — к краю утеса. Над головой шипели разряды, били в скалу молнии, разлетались мелкие осколки, текли, застывая на стенах, струи расплавленного камня. Не достанете! — с торжеством подумал Марк. Хотя, если дроми вызовут дредноут или даже малую посудину космического класса, утес не защитит… Ну это вряд ли; из пушки по воробьям не стреляют.

Трещина кончалась невысоким, но абсолютно отвесным обрывом; внизу лежала равнина, покрытая валунами и обломками всевозможных размеров и форм, и там метались и кружились твари, похожие на небольших драконов. Впрочем, не таких уж маленьких — от клыкастой пасти до кончика короткого хвоста было метра три. Самки, чьи шкуры отливали синевой по случаю брачного периода, бродили среди камней, разевая пасти и временами взревывая; самцы топорщили гребни, царапали когтями землю и то и дело бросались на соперников, оглашая окрестность пронзительным визгом. Их тут сотни три или четыре, прикинул Марк. Затем подумал, что до расщелины им, к счастью, не добраться. Дроми, выпустив несколько залпов, снизились над равниной. Кажется, они не могли сообразить, куда подевался флаер — то ли валяется разбитый под скалой, то ли рухнул меж валунов и сверху незаметен, то ли, благополучно приземлившись, прячется в какой-то щели. Машины то опускались и кружили у подножия утеса, то взмывали к его вершине, и Марк, понаблюдав за их эволюциями, пробормотал:

— Самое время вам убраться в свой гадючник и доложить о великой победе. Ну давайте, жабы, не тяните!

— Думаешь, они улетят? — спросила Ксения.

— Что им еще остается? Они и трещину нашу не разглядели, а уж залезть в нее…

Он смолк с раскрытым ртом, глядя, как аппараты зависают над землей, как выходят из днищ упоры, как открываются люки, в темных проемах которых наметилось движение. Первый дроми с излучателем выпрыгнул наружу, за ним последовали другие — по двое из трех машин и троица из последней, четвертой. Видимо, дроми тоже придерживались инструкции. В данном случае и в земном варианте она гласила: враг считается мертвым, если ты видел его труп.

— Они собираются нас искать? Зря! — Майя потянула из кобуры игломет.

— Точно зря, — согласился Марк. — Ты, тхара, убери оружие, оно не понадобится. Тут желающих без нас довольно.

Они переглянулись, потом посмотрели вниз, на равнину с сотнями клыкастых тварей. Несколько самцов уже заметили дроми. Те, не обращая на хищников внимания, двигались к утесу, осматривая по дороге камни и землю. Их было восемь, все — Старшие-с-Пятном; последний — кажется, безоружный — остался у своей машины.

— В экипажах этих машин по паре жаб, — сказал Марк. — Все вышли наружу.

— Их девять, — напомнила Ксения. — В последней машине — трое.

— Должно быть, наблюдатель, какой-то высокий чин. Может быть, даже зонг-ап-сидура. — Марк выдвинул бинокль. — Нет, тоже Старший-с-Пятном. Но очень крупный!

— Тот, которого мы отпустили, был таким же великаном, — заметила Майя.

Ксения мстительно усмехнулась.

— Всех сожрут! И великана, и тех, что помельче!

Дюжина каменных дьяволов подобрались к дроми совсем близко. Один из хищников протяжно взвыл. Зеленокожие развернулись и скосили чудищ залпом из метателей.

— Думают, это их напугает, — сказала Ксения. — Как бы не так!

К зеленокожим пилотам ринулось не меньше сотни тварей. Кажется, дроми наконец осознали опасность — заскрежетали, заскрипели, торопливо переговариваясь, и собрались плотной группой. Из их эмиттеров вылетели плазменные лучи, прикончив нескольких зверей.

— Оголодали наши союзнички, — промолвил Марк. — Думаю, даже костей не оставят. И что потом? Метаболизм у них другой, чем у дроми.

— Только дьяволам об этом неизвестно, — сказала Ксения.

Уже вся стая окружила добычу. Среди убитых зверей были самки, и это совсем разъярило самцов. Марк знал их повадки и не сомневался, что трупы сородичей тоже будут сожраны, но не сейчас, а после расправы над дроми. В данный момент дьяволов подстегивали голод, жадность и слепая ненависть к существам другой породы. Эти чувства были настолько сильны, что он воздвиг преграду на пути ментальных импульсов. Ксения, вероятно, поступила так же.

Дроми продолжали стрелять, заваливая трупами равнину, но десятки зверей уже подбирались к ним сзади.

Майя, передернув плечами, высунула голову из расщелины.

— Жуткая смерть их ждет… Может, перебьем их сами? Мне кажется, так будет милосерднее.

— Милосердие неуместно, — сказала Ксения. — Вспомни своих близких, дорогая!

Один из хищников прыгнул на спину дроми, сорвал когтями наплечник и перекусил хребет. Почуяв запах крови, вся стая бросилась в атаку, и секундой позже зеленокожие пилоты исчезли, погребенные под грудой тел. Теперь над Голой Пустошью раздавались жуткий хруст костей, хрип умирающих дроми, вой, визг и яростное рычание, а иногда — потрескивание шлемов и наплечников под клыками и когтями. Девушки отвернулись — зрелище было мерзкое.

Последний дроми — тот Старший-с-Пятном, что оставался у летательной машины — торопливо залез в свой аппарат. Лязгнул, закрываясь, люк, машина приподнялась и облетела по кругу стаю дьяволов, терзавших трупы зеленокожих. Похоже, проблемы чуждого метаболизма зверей беспокоили не больше, чем скользивший в воздухе странный предмет. Не прошло и минуты, как стая, покончив с дроми, принялась пожирать мертвых сородичей.

— Он улетает, — сказал Марк. — Самый благоразумный или самый хитрый… Наверняка большой чин!

Но, против ожидания, аппарат не поднялся вверх, а полетел к утесу и завис метрах в двух над землей. Затем открылся люк, и дроми выглянул наружу. До него было рукой подать — не больше тридцати шагов. Ветер донес его запах — резкий, чужой, отвратительный.

Ксения поморщилась, вскинула игломет.

— Ну и чего он хочет? Иглу в свое пятно?

— Подожди, — остановила ее Майя. — Кажется, он ищет нас, но не затем, чтобы убить. Видишь, у него нет оружия.

Будто подтверждая ее слова, стволы эмиттеров на боевой машине опустились и смотрели теперь в землю. Дроми оглянулся и, убедившись, что хищники не обращают на него внимания, стал изучать утес. Потом его когтистые лапы пришли в движение — он делал какие-то знаки, совершенно непонятные для Марка. Возможно, ксенолог-инструктор разобрался бы в его жестикуляции, но лейтенантов этому не обучали.

— Странный дроми, — вымолвил Марк. — Хотел бы я знать, что он делает. Угрожает нам? Шлет проклятия? Или намерен побеседовать? Вот только общего языка у нас не найдется.

— По-моему, — сказала Майя, — он хочет вступить в контакт и просит, чтобы мы не стреляли.

Марк кивнул, задумчиво потирая висок.

— Возможно. Вдруг это в самом деле наш знакомец? Но я никогда не слышал, чтобы…

— Мы можем проверить, — прервала его Ксения. — По виду они для нас неразличимы, а по ментальному спектру? Ты помнишь, как… — Она запнулась в поисках нужного слова. — Как звучал тот, из Ибаньеса? Ты сказал, что он отщепенец и изгой, что он не испытывает вражды к людям… И страха в нем тоже не было, это я сама поняла. Было… не знаю, как сказать… что-то похожее на жалость. Да, жалость к себе самому.

— Не жалость, сожаление, — поправил Марк. — Он думал, что мы его убьем и дело, которое он должен исполнить, останется незавершенным. Только об этом он и жалел. Хочешь проверить, сестренка? Я готов.

Опустив веки, сосредоточившись, Марк прикоснулся к разуму дроми. Узнавание было мгновенным; он даже не успел удивиться своей уверенности в том, что перед ними та же странная особь, изгой, отщепенец или существо с нарушенной психикой. Нарушенной?.. Но что он знал о психике зеленокожих?.. Возможно, как раз этот Старший-с-Пятном был абсолютно нормален, а все остальные его сородичи — помешанными? Ибо, когда представитель одной расы желает мирно пообщаться с представителем другой, это нормальная ситуация, а если он хватается за бластер, тут возникают кое-какие сомнения…

Марку показалось, что дроми сейчас спокойнее, чем при их первой встрече. Как и прежде, в нем не было страха, но не было и сожаления — не потому ли, что его обязанность близилась к концу? Это ощущалось ясно, и Марк подумал, что обязанность дроми — долг?.. забота?.. тайная миссия?.. — возможно, в том и состоит, чтобы найти среди людей переговорщика, то есть такую личность, которая готова его выслушать, понять и дать ответ. Как они смогут общаться, оставалось загадкой, но похоже, дроми что-то придумал — плюс в его пользу, так как у землян главным способом общения был аннигилятор. Кроме всех этих смутных мыслей и чувств, Марк ощутил твердое намерение остаться здесь, невзирая на хищников и любые другие опасности, ибо зеленокожий собирался передать некую вещь — может быть, не материальный предмет, а важную информацию.

— Дроми не уйдет, — произнес он, не открывая глаз, чтобы не разорвалась связь с этим странным существом. — Он нас искал… ну не нас, так кого-то, с кем удалось бы поговорить… нет, конечно, разговоры тут ни при чем, какие еще разговоры, говорить мы с ним не можем… другое дело, понять его намерения. Над ним довлеет долг, и он обязан… нет, опять не так!.. не обязан — точнее, это искреннее и очень сильное желание, которое созрело в нем за много лет и, возможно, под чьим-то воздействием. Он хочет нам что-то сообщить или передать. И еще… Кажется, он хочет остаться с нами.

Марк поднял веки и посмотрел на сестру. Она сделала жест согласия.

— Я уловила меньше, чем ты, братец. Но эти два желания — что-то передать и не возвращаться к другим дроми — мне понятны. Мы сможем взять его с собой?

— Да, если он пролезет в кабину. Он весит килограммов сто пятьдесят, не больше, чем Иван с Роем. Однако… — Марк помахал ладонью у лица. — Однако, девочки, придется потерпеть, запах будет жуткий. Ну сами знаете… это для вас не первый дроми.

— Мы потерпим, — сказала Майя и улыбнулась. — Жаль, что я не телепат. Так хотелось бы с ним поговорить!

— Мы не говорили, — строго молвила Ксения, — мы… мы ощущали. И мы не телепаты. Я ведь это тебе объясняла, подружка.

Они вернулись к флаеру. Марк поднял машину и осторожно вывел ее из расселины, то и дело посматривая вниз. Каменные дьяволы пировали; от дроми уже не осталось и следа, и теперь хищники трудились над обгоревшими тушами мертвых сородичей. Их было столько, что пир пока обходился без воя и обычной грызни, но по равнине уже спешили новые сотни оголодавших тварей, что предвещало неминуемое сражение. Так или иначе, занятие у дьяволов имелось, и сейчас, и в скором будущем.

Машина опустилась у аппарата дроми, и Марк, окинув взглядом массивное существо, подумал, что не ошибся: веса в зеленокожем было центнера полтора, и хоть очертания его фигуры напоминали бегемота, все же он мог поместиться в флаере. Пахло от него не очень приятно — не вонью немытого тела, не тухлыми яйцами и не гниющей мертвечиной, но совершенно чуждым и неприятным для человека запахом. Марк решил, что в тесном объеме кабины вынести эти ароматы будет нелегко.

Майя сморщилась, но промолвила:

— Пусть забирается к нам. Только включи, пожалуйста, кондиционер.

— Это вряд ли поможет, — буркнула Ксения.

— Я полечу на малой скорости и разгерметизирую кабину, — предложил Марк. — Пусть продувается свежим ветром.

Он вытянул руку к дроми, затем ткнул в распахнутый бортовой люк, служивший для загрузки киберов и инструментов. Этот жест был понятен любому разумному существу, но зеленокожий не тронулся с места. Его лапа в свой черед потянулась к Марку, раскрылась пятипалая когтистая ладонь, и в ней что-то сверкнуло — кажется, крохотный кристаллик. Дроми произнес короткую фразу. Его речь напоминала бульканье кипящей воды.

— Квакает, — сказала Майя. — Он квакает! Что он сказал, Марк?

— Не знаю, ласточка. Их речь никто не…

Над кристаллом вдруг поднялось розоватое марево, затем его туманные границы раздвинулись вширь и ввысь и обрели четкость, сформировав большой прозрачный многогранник. Он слегка покачивался, и в его глубине Марк увидел океан и поверхность земли, развалины земного города и площадку астродрома, на которой копошились крохотные мураши, а еще — пространство, занятое сотнями башен, цилиндров и призм, то низких и приземистых, то высоких, подобных стальным гвоздям, забитым в почву Тхара. Зеленокожий повернул ладонь, и башни тут же приблизились, оттеснив руины и побережье. Около каждой мерцал значок, фигурка дроми или человека, контуры машины, изображение эмиттера и что-то пока непонятное, зубцы или зигзаги. Потом в центре этого плана всплыло самое высокое строение с большой фигурой дроми; она росла и росла, закрывая башню, и Марк внезапно понял, что это существо — огромное и древнее, с обвисшей кожей, с которой сыпались чешуйки.

— Патриарх, — пробормотал он в изумлении, — Патриарх, клянусь Великой Пустотой! И эти башни, эти символы… Он принес нам план их базы у Западного Порта! Схему Хо! С указанием, что и где находится…

Дроми снова булькнул, и Марк, поймав его ментальный импульс, догадался: то было подтверждение.