Глава 21. Архипелаг Исаевых и другие места
– Наши острова… – со вздохом произнесла Лейла, укладывая в контейнер одежду. – Жаль покидать их… Зачем они понадобились Ивару?
Архипелаг лежал восточнее, чем обнаруженный в горах портал даскинов, и здесь, над островами, уже занимался белый рассвет. Первые лучи Ракшаса скользили по серо-стальной морской поверхности, прокладывая блестящую дорожку, и налетевший бриз шелестел в траве и древесных кронах. В этом жарком климате деревья, овеваемые влажными ветрами, быстро росли и, отжив свое и рухнув на землю, так же быстро разлагались, питая новую поросль, кусты и травы. Пожалуй, архипелаг был самым ярким, самым пестрым местом на планете: желтая, оранжевая, багряная листва, розовые, серые, коричневые утесы с прожилками кварца, белый песок, синие и зеленые водоросли, тянувшие к солнцам тонкие стебли. Других островов в южных морях не имелось, только отмели да пара десятков бесплодных скал.
– Жаль отсюда уходить, – повторила Лейла. – Здесь так красиво… Я думала, когда-нибудь мы привезем сюда девочек.
– Лучше съездим с ними на Багамы или Канары, – утешил ее практичный Петр. – Хотя я бы лег под цветущим персиком в нашем саду и пролежал там неделю или две… Конечно, если ты не возражаешь, дорогая.
Роботы сворачивали жилой купол, тащили оборудование и приборы с плота-лаборатории, потом выпустили из баллонов воздух, и плот осел, превратившись в плоский круглый блин. Петр следил, чтоб ничего не забыли, делал пометки на экранчике, развернутом у запястья: эхолоты, гравиметры, костюмы акванавтов, легкая складная мебель, тенты, банки с морской живностью, коллекции минералов, добытых на шельфе, скутеры, посуда, камеры для подводных съемок… Все это исчезало в грузовом отсеке флаера. Флаер у них был большой, и эвакуация лагеря шла быстро.
– Вернемся на Шенанди, а куда потом? – спросила Лейла, захлопнув контейнер. Робот подхватил его и понес к флаеру.
– Возьмем большой плот и перебазируемся в океан, к подходящему шельфу, – сказал Петр. – К пятой отмели, к седьмой или четырнадцатой, где глубины двадцать-тридцать метров. Встанем на якорь, продолжим работу… Не огорчайся, милая.
– Продолжим, – согласилась Лейла. – Но там не будет рощи, и лужаек с травой, и ручьев, и пляжа с мягким песком…
Она оглянулась на деревья. Восходивший Ракшас прятался за ними, наполняя рощу щедрым светом.
– Там будет море, – промолвил Петр.
Через четверть часа они поднялись в воздух. Флаер покружил над островами – сверху они выглядели точно четыре корзинки, полные цветов, две побольше, две поменьше. Затем машина вышла в стратосферу и легла на курс к пику Шенанди. Петр затенил кабину – свет Ракшаса был слишком ярок.
– Ты отправил Йозефу голограммы? – спросила Лейла. – Те снимки, что ему нужны?
– Да. Поляна, заросшая травой, излучина речки и роща сеннши и мфа на заднем плане… Красивый вид! Как в раю.
– Как в раю, – повторила Лейла.
* * *
В ущелье, ведущем к порталу даскинов, ночь еще не кончилась. Йозеф Маевский и шесть его коллег сидели у стола за жилым куполом, всматриваясь в сотканный голопроектором пейзаж. Поляна, заросшая травой, излучина речки и за нею – роща деревьев мфа и сеннши… Трава сияла блеклым золотом, полноводный ручей струился по каменистому руслу, деревья были редкой на Раване высоты, в четыре человеческих роста. На фоне темных скал картина казалась окном, распахнутым в сказочную страну.
– Это сработает, – произнес Пардини. – В прибрежных районах континентов есть приятные места, но все они населены. Архипелаг гораздо предпочтительнее.
– Мы могли бы использовать земные голограммы, – сказал Инанту. – Степь в предгорьях Алтая или заповедник у Килиманджаро… На Гондване и Ваале тоже найдутся подходящие пейзажи.
Маевский покачал головой.
– Нет, такие виды не подходят. Цвет растительности, Инанту, подумай об этом! Для Ваала, Земли и Гондваны характерна зеленая гамма, а здесь травы и деревья желтоватые и красноватые. Непривычный оттенок отпугнет, вызовет недоверие. А эта картина – настоящий рай!
– В местном представлении, – добавила Анна Веронезе и вздохнула. – Конечно, мы их обманем… мы обманщики, а это нехорошо… Покажем рай и переправим в ту же пустынную степь, где ни воды, ни травы. Они могут не добраться до колодцев – просто перемрут от жажды.
– У них есть запасы воды и пищи, – возразил Маевский. – С пищей проблем не будет, скота у них много, но воды, и правда, может не хватить. Ну, мы им поможем. – Он кивнул Джикату. – Ваше слово, инженер.
Терукси коснулся проектора, и речка с рощей сменились видом гор и степи. Местность к северу от Поднебесного Хребта картировали со спутника; тянувшиеся на запад и восток плоскогорья, рассеченные ущельями, резко обрывались к равнине, похожей на застывший серый океан. Пепельная поверхность выглядела с высоты совершенно безжизненной.
Изображение скачком приблизилось, и теперь можно было разглядеть лощину с покатыми склонами. На склонах торчали пучки сухой травы и колючий кустарник, под которым сновали крысы – видимо, охотились на ящериц и мелких грызунов.
– По обе стороны от хребта есть подземные водяные линзы, – сказал Джикат Ду. – Под этой впадиной большой резервуар пресной воды, хватит на целое озеро. Мы с Теруггой пробьем лазерами несколько скважин, и вода начнет поступать на поверхность. Это не займет много времени – на наших флаерах мощные установки.
– Лучше проделать шурфы до рассвета, – добавил Теругга. – Очевидно, вода в линзе под давлением, и из скважин ударят фонтаны. Страшноватое зрелище! Но по опыту мы знаем, что через несколько часов фонтаны опадут.
– Этот план согласован с координатором? – осведомился Пардини.
Маевский кивнул.
– Разумеется. Есть только один минус: вода – редкость в этих краях, так что конфликтов не избежать. Особенно между крупными кланами.
– Постараемся, чтобы хватило всем, – сказал Джикат.
– Их тридцать тысяч… даже больше, считая с пленными, – напомнила Анна. – И еще животные, скакуны, хффа и свиньи… Они тоже нуждаются в воде.
Теругга с улыбкой повернулся к девушке.
– Озеро будет большим, Анна. В ваших мерах запас воды – около трети кубического километра.
– Солидно! – заметил Пардини. – А что с минеральным составом?
– Пробьем первую скважину, узнаем.
Маевский встал.
– Ну, не будем медлить, друзья мои! Пусть наш инженерный корпус займется озером, а тебя, Джакомо, я попрошу развесить голопроекторы. Перекроем миражом всю местность перед лощиной, поднимем в воздух четыре камеры, две в центре и по одной с каждой стороны. Инанту и я останемся здесь, свернем лагерь и проследим, чтобы киберы замуровали проход к порталу.
– Что делать нам? – спросила Анна, бросив взгляд на Нору Миллер. Та не произнесла ни слова, сидела с хмурым видом, уставившись в маленький экранчик комбраслета.
– Девушки могут вернуться на базу, – сказал Маевский. – Возьмите двухместный флаер и отправляйтесь. Не возражаете, Нора?
Пожав плечами, Миллер фыркнула. Видимо, то был знак согласия.
* * *
– Ориентация антенны завершена, – доложил компьютер спутника. – Жду команду на запуск.
Отсек межзвездной связи находился в подвале башни, был небольшим и полностью изолированным от внешнего мира. Голос с орбиты звучал здесь, словно гулкие удары колоколов. Поморщившись, Юэн Чин уменьшил громкость и положил ладонь на сиявший ровным светом стартовый пентальон.
– Команду подтверждаю. Пуск!
Сателлит, торивший путь над Хирой, чуть заметно содрогнулся. Фиолетовая молния сорвалась с антенных стержней, мощный всплеск энергии пробил границу, что отделяла Лимб от Вселенной, и растворился в пустоте. Там, в загадочной изнанке мира, не было ни холода, ни тепла, ни времени, ни расстояний; сигнал распространялся мгновенно и, если его нацелили с необходимой точностью, попадал в приемное устройство, преодолев дистанцию в сотни светолет. Перед мысленным взором Юэн Чина возникла станция «Киннисон», центр галактической связи Фонда, огромный комплекс, висевший в пространстве между Землей и Луной. Посланное сообщение уже добралось до приемной антенны и попало в дешифратор; еще две-три минуты, и…
– Прием подтвержден, – сообщил спутник. – Дальнейшие действия?
– Можно отключаться.
Пентальон исчез, погасли экраны, голографическая панель настройки связи растаяла в воздухе. Вспыхнул свет, и Юэн Чин повернулся. Энджела и Кафингар сидели рядом, и рука терукси обнимала плечи женщины. «Красивая пара», – подумал он. Кафи был синеглазым и светловолосым, Энджи – яркой брюнеткой, и контраст их лиц, темных и золотистых локонов, казался Юэну видением из древней сказки.
– Наш отчет уже в Консулате, – сказал он. – Представляю их удивление!
– Они отправят сюда экспедицию. Не только Фонд, Исследовательский корпус тоже развернется, пришлет корабли, людей, оборудование… сотню археологов, сотню специалистов по даскинам… – Энджела вздохнула. – Прощайте, покой и тишина! Этот мир уже не будет прежним.
Кафингар усмехнулся.
– Покой?.. Тишина?.. Ну, если не считать вулканов, песчаных бурь и нашествия варваров, у нас тут очень тихо и спокойно.
– Я говорю о людях, – молвила Энджела. – Множество новых людей… Кажется, я от этого уже отвыкла.
– Тогда улетим ко мне, чатчейни. Дингана-Пхау не такая населенная планета, как ваша Земля, там столько мест для уединения… Будем гулять по голубым лугам, купаться в бирюзовом море и плавать среди коралловых атоллов.
– Чем я займусь на Дингана-Пхау, милый? Там ведь нет вулканов!
Глаза Кафингара смеялись.
– Почему же нет? Пара-другая найдется. Если захочешь, я даже устрою извержение… специально для тебя.
«Никуда они не улетят, – подумал Юэн Чин. – Людям свойственна тяга к чудесному; не зря же век за веком сочинялись сказки, воображались миры, которых не было и нет, строились замки из песен и слов, являлись в сновидениях боги… Не зря! То было предощущение реальности, в которой мы сейчас живем, Вселенной, полной чудес и загадок. Вот одно такое чудо – портал даскинов… Уйти от него в голубые луга и бирюзовые моря?.. Чушь, нелепость! Никто не уйдет, ибо память о чуде, к которому лишь прикоснулся, но не отведал его вкус, обратится ядом и отравит жизнь».
Внезапно вспыхнула панель настройки, засветился экран, и протяжный звук сигнала нарушил тишину.
– Нам отвечают? – спросила Энджела с удивлением. – Не слишком ли быстро? Кто на связи, Юэн? Консул Сокольский?
– Это не Земля, не «Киннисон». Пьер Каралис, борт лайнера «Гондвана», повторный вызов. – Юэн Чин, прищурившись, следил за бегущими по экрану символами. – Он далеко от нас, очень далеко, в системе Каузы Примы. Это сколько же светолет?.. пятьсот?.. шестьсот?..
– Шестьсот двенадцать, – уточнила Энджела. – В прошлый раз я говорила с Колесниковым. Им нужен Ивар – то есть не им, а парапримам, с которыми у них переговоры. Сделаем так: пошлем на «Гондвану» наш отчет и добавим, что Тревельян освободится примерно через пару дней.
– Нужно вернуть ему нормальный вид, – напомнил Юэн Чин, кодируя сообщение. – Парапримы могут перепугаться. Они и так о нас невысокого мнения.
– Откуда ты знаешь?
– Ивар рассказывал. Он встретился с одним из них на Осиере.
Замигал стартовый пентальон, потом раздался гулкий голос спутника:
– Цель – Кауза Прима… Начинаю ориентацию антенны… – И, спустя минуту: – Ориентация антенны завершена. Жду команду на запуск.
– Команду подтверждаю, – произнес Юэн Чин и коснулся сиявшей ровным светом поверхности.
* * *
Полет проходил в молчании. Доктор Миллер и Анна Веронезе сидели рядом в тесной кабине флаера, но были далеки, как два галактических Рукава. Женщины вообще не жаловали Нору Миллер, и к тому имелись веские причины. Еще с доисторических времен женщины ценили красоту и мучились из-за пороков лица и тела; эта пытка длилась тысячелетиями, до появления биопластики, паратаксиса и генной инженерии. Теперь красота или хотя бы пристойная внешность были доступны всем; привести фигуру в соразмерность с лучшими моделями, подправить губы или грудь, добавить ногам длины и стройности, а прическе пышности не составляло проблемы. Женщины не понимали, как можно этим пренебречь, остаться тощей, длинноносой, бледной и сутулой. Вызов?.. Но кому?.. Мужчинам?.. Нет, скорее женщинам, ибо такое пренебрежение намекало, что ум превыше красоты. Красотой мог одарить специалист по биопластике, а ум – он от Бога, и нет ни прививки гениальности, ни эликсира таланта.
«Нет, и не жаль!..» – думала Анна, разглядывая сквозь колпак кабины россыпь редких звезд, окаймлявших Провал. Она вовсе не была глупышкой и понимала, что седьмых небес, где обитают такие фанатки знания, как Нора Миллер, ей не достичь и даже к ним не приблизиться. Но стоит ли об этом сожалеть?.. Хотя, с другой стороны, гармония ума и тела всегда привлекала мужчин – вернее, привлекало тело, а ум восхищал и удерживал. Вот если бы остаться при своем обличье и позаимствовать у Норы капельку ума!.. Совсем немного, столько, чтобы Тревельян…
Миллер вдруг заерзала в кресле и пробурчала:
– Паршивец! Он нам всего не сказал! Даже мне! Скрывать информацию от коллеги… Очень, очень недостойно!
– О чем вы, Нора?
– А вы как думаете? Разумеется, о Тревельяне!
– Он вас обидел? – с внезапным интересом спросила Анна.
– Обидел? При чем тут обиды? Что за вздорная мысль! Я говорю об иных вещах, моя дорогая, о сокрытии научных сведений. Вспомните, что он сказал, вернувшись из пещеры… Вы можете вспомнить? Это ведь было совсем недавно!
Похоже, она намекала, что волос у Анны долог, а ум короток – ну, не ум, так память. Анна насупилась.
– Простите, я не страдаю амнезией. Координатор сказал, что удалось проникнуть к другому порталу, где, вероятно, находится главная станция. Там обнаружился модуль контроля, и теперь он может управлять вратами на всей поверхности планеты. Еще сказал, что с Трубачом и его ордой нужно разобраться побыстрее. Шас-га будут штурмовать замок кьоллов во владениях Эльсанны. Если они вырежут защитников…
Доктор Миллер замотала головой.
– Эльсанна, Трубач, шас-га, кьоллы… Мелочи, мелочи! И вы, голубушка, плохо запомнили, что сказал координатор. Найден не модуль контроля, а способ контроля, и это совсем другая ситуация.
– Вы так считаете?
– Я не считаю, я знаю! – Бледные щеки Миллер окрасились румянцем. – Вы планетолог, милочка, и должны понимать, что модуль – техническое устройство, а способ – это совокупность операций. Если угодно, алгоритм, но какой? Об этом он не сказал ни слова! Даже мне!
Миллер возмущенно фыркнула и умолкла. Ее интерес к Тревельяну был иного рода, чем у Анны; он подогревался жаждой информации, а не стремлением к близости. «Не соперница», – подумала Анна и, успокоившись, промолвила:
– Будьте снисходительны, Нора, он ведь торопился. Вернется на базу, и мы все узнаем.
– Сомневаюсь, – пробормотала Миллер. – Что-то он выведал такое, о чем не хочет говорить. И не скажет! – Покраснев еще больше, она отвернулась от Анны, будто желая спрятать лицо, и спросила: – Вы не догадываетесь, что он скрывает? Возможно, вы…
Анна расхохоталась. Кажется, доктор Миллер полагала, что вулканолог Веронезе связана с координатором столь тесными узами, что может рассчитывать на откровенность даже в служебных делах. Мнение лестное, но – увы! – беспочвенное.
– Простите, Нора, не сердитесь… я не над вами смеюсь, над собой… Координатор не удостоил меня своим доверием. Между нами произошел серьезный разговор, но он не имеет отношения к даскинам и порталу.
– Однако произошел, – заметила Миллер. – Могу я узнать, о чем?
Она шла к своей цели с упорством кибера. Проглотив резкий ответ, Анна призналась:
– Меня мучают сомнения. Понимаете, Нора, я не уверена, что наша работа так благородна и полезна, как утверждается в уставе ФРИК и как нас убеждали в Академии. То есть цели, безусловно, благородны, но вот полезность… Все хорошо, пока мы учим, помогаем и внедряем мельницы и ткацкие станки или способствуем книгопечатанию. Но это ли главное? Хотим мы того или нет, нам приходится вмешиваться в местные конфликты и решать, кого мы поддержим, а кого накажем, кто прав, кто виноват… В результате мы подменяем естественный процесс развития моделированием истории, взяв собственное прошлое за образец. Последствия такого вмешательства неясны, и наши действия могут быть губительны… – Почувствовав волнение, Анна смолкла, глубоко вздохнула и сказала: – Об этом мы говорили с Тревельяном. Собственно, я спросила: зачем мы здесь?.. Здесь и в других мирах?..
– Вопрос глобальный и потому наивный, – откликнулась Миллер. – Ну, не стоит огорчаться, моя дорогая, все глобальные вопросы таковы. Что есть пространство и время? В чем цель существования Вселенной? Почему она то расширяется, то сжимается? Если Вселенная конечна, что лежит за ее границами? И, наконец, главная проблема минувших веков: стоит ли Земля на трех слонах или на спине черепахи? – Она сухо рассмеялась. – Может быть, со временем узнаем… Но обратите внимание: с черепахой и слонами все уже ясно, но вопросов меньше не стало.
Больше они не произнесли ни слова. Однако до самого конца пути Анну не покидало ощущение, что ее собеседница права – и, вероятно, не только в том, что проблема слонов и черепахи так или иначе разрешилась. Что-то Тревельян нашел в даскинских подземельях, что-то такое, о чем не собирался сообщать коллегам. Что-то услышал или увидел?.. Встретился с кем-то или с чем-то удивительным?.. «Представим, – думала она, – что врата соединяют Равану с тысячью других миров и даже с другими Галактиками, с огромной сетью подпространственных тоннелей, что пролегли в необозримых далях. Кто мог явиться из этих пространств?.. Наверняка не чудовище, не жуткий монстр, ведь Тревельян, вернувшись, выглядел таким спокойным, таким… – она поискала нужное слово, – умиротворенным… С кем же он встретился? И о чем говорил? Только об управлении порталами? Или пытался выяснить еще какие-то вопросы? К примеру тот, что был для нее самым главным: зачем мы здесь?.. что мы творим?.. чем завершатся наши усилия – добром или бедой?..
Он бы спросил об этом, – решила Анна, – спросил бы обязательно. Вдруг он повстречался с некой силой, с мудрецами, сотворившими тоннели и порталы, – может быть, с самими даскинами? Он спросил бы их…
Но получил ли ответ?..»
Уже на протяжении тысячи лет мы знаем, что Вселенная пульсирует, сжимается и расширяется, и на фоне этих глобальных перемен идут другие, не столь масштабные процессы: кластеризация Галактик, рождение и гибель звезд, формирование планет и, наконец, появление жизни, а в ряде случаев – и разума. Но роль этого последнего фактора в общей картине мира до сих пор неясна. Возникает ли разум спонтанно или это закономерное явление? Каковы его возможности – например, способен ли он охватить ментальным полем всю Вселенную или ее значительную часть? Что произойдет в случае такого объединения и сотрудничества многих высокоразвитых рас? Не являются ли циклы сжатия и расширения Метагалактики своеобразным эволюционным процессом, который должен привести, после ряда неудачных попыток, к полному контролю разума над слепыми силами природы? И если это свершится, какая потом произойдет метаморфоза, каким будет мир, управляемый не только физическими законами, но также волей разумных созданий?.. В рамках заявленной темы все это может показаться слишком глобальным, фантастическим и потому далеким от конкретных задач. Но данная точка зрения изменится, если предположить, что прогрессорство является первым этапом – или скорее прелюдией – к упомянутому выше полному контролю. Ведь в конечном счете смысл наших усилий заключается в выравнивании потенциалов существующих рас и всемерном ускорении этого процесса.
Абрахам Лю Бразер «Введение в ксенологию архаических культур». Глава 9. Сотрудничество в Галактике – возможно ли оно?
