Глава 1. Пик Шенанди

В не столь отдаленном прошлом, когда юный практикант Ивар Тревельян стажировался на Раване, местная база ФРИК была сравнительно скромной: небольшой лабораторный корпус, несколько домиков для персонала миссии, искусственная речка и парк, состоявший из шести сосенок, двух берез, дуба и розового куста. За прошедшие годы многое переменилось. На месте незатейливых строений поднялась хрустальная башня о шести этажах, похожая на замок лоона эо , слева и справа от нее располагались ангары для киберов и транспортной техники; речка наполняла широкий бассейн с проточной водой, облицованный гранитом; парк, который украшали беседки и копии античных статуй, был теперь достоин своего названия – в нем росла как минимум сотня деревьев, в том числе – хтаа с Роона и цветущая кайсейра с Данвейта. Еще здесь имелась прелестная лужайка для пикников, ядовито-зеленый колючий кактус, гондванская хвойная пальма и три скамейки из настоящего дерева – вероятно, сооруженные каким-то заскучавшим умельцем. Если вспомнить о духоте и зное, царивших на этой неприветливой планете, база была настоящим раем, снабженным к тому же гравитационной установкой. Это являлось большим удобством – не всякому понравится жить при тяготении на треть больше земного.

Тревельян добрался сюда на грузовом корабле, чтобы принять руководство миссией Раваны – или Пекла, как неофициально называли этот мир. Вообще-то после трудов праведных на Осиере и Сайкате ему полагался отдых, но местная ситуация была критической: Серый Трубач перешел Поднебесный Хребет, считавшийся неприступным, и со дня на день мог обрушиться со всем своим воинством на города и страны, находившиеся под патронатом ФРИК. Для разрешения этой проблемы миссия нуждалась в опытном координаторе, не планетологе или этнографе, а человеке, способном вплотную заняться дикарями шас-га и, при нужде, снять с их предводителя голову. Ивар Тревельян, социоксенолог и разведчик-наблюдатель Фонда Развития Инопланетных Культур, кавалер Почетной Медали, Венка Отваги и Обруча Славы, как раз являлся таким специалистом. Во всяком случае, так полагали члены Консулата ФРИК и непосредственный шеф Тревельяна консул Юи Сато.

По пути с Сайката Ивару пришлось задержаться в Провале , у светила, не описанного в Звездном Атласе и других компьютерных базах. Там была странная планета, мир неведомых существ, уничтоженных даскинами, но не лишенных надежды на возрождение, ибо гены этой расы сохранились и сохранился искусственный разум, способный активировать биологическую ткань. Правда, сей биоморф нуждался в руководстве, и Тревельян оставил ему компаньона, своего спутника и дальнего предка, чей интеллект был заключен в памятном кристалле .

Печальное событие! Предок являлся его неизменным спутником во многих странствиях и, хоть не обладал телесной оболочкой, был мудрым собеседником, умел ободрить и снабдить советами. Жаль, что пришлось с ним расстаться… Жаль! Это с одной стороны, но с другой – на базе Раваны Ивару не грозило одиночество, как на Сайкатской станции среди кни'лина, и собеседников тут оказалось хоть отбавляй. Здесь обитали настоящие люди – по крайней мере девять из двенадцати. Да и трое инженеров-терукси, входивших в штат миссии, ничем не отличались от землян.

Транспорт, доставивший Тревельяна, ушел вчера, и прошлый день он посвятил ознакомлению с раванской базой. Четверо из штата миссии были его сокурсниками, закончившими Ксенологическую Академию, и с ними он встречался год, или десять, или двадцать лет назад. С Энджелой Престон, планетологом и экс-координатором, он когда-то крутил роман, ее заместитель этнограф Юэн Чин учился на параллельном потоке, а супруги-океанологи Петр и Лейла Исаевы были его старыми друзьями, и в их доме под Самаркандом он гостил не раз. С остальными, почти с каждым, включая трех терукси, Ивар быстро нашел контакт; он обладал счастливой способностью внушать симпатию людям, да и нелюдям тоже – дар, совершенно необходимый для ксенолога.

На это утро он назначил общий сбор и совещание. Для таких мероприятий предназначалась аудитория на первом этаже, но, по мнению Ивара, ее строгая обстановка и изобилие экранов привели бы к лишнему официозу – скажем, к необходимости надеть мундир. Поэтому встретились в его апартаментах: Энджела и Юэн Чин присутствовали здесь лично, остальные – в голографическом виде.

Штат миссии состоял из групп: шесть планетологов (двое из них занимались вулканами и двое – океаном), три этнографа и три инженера-терукси – эти последние были специалистами по терраформированию и управлению погодой. Обычно люди трудились в разных концах планеты, возвращаясь изредка на базу, но сейчас здесь присутствовали все. Положение казалось слишком серьезным; никто не знал, куда двинутся кочевники, какие города и веси они начнут жечь и громить. Орда Серого Трубача была сравнительно небольшой, тысяч тридцать всадников, но для малонаселенной Раваны это являлось огромным войском. Трубач мог разделить свои отряды, обрушиться на Кьолл и порты востока и запада, мог даже захватить корабли и с помощью мореходов ядугар и туфан перебраться на другие континенты. Тревельян предпочитал не рисковать, пока не выяснит задачи и пункты дислокации каждой из исследовательских групп.

– Начнем, – сказал он, когда последний участник совещания вулканолог Пардини возник из серебристого тумана голограммы. – С вас, Джакомо, и начнем. Где вы в данный момент работаете?

– В центральном районе хребта, координатор. – Пардини вызвал карту и обозначил место лагеря. – Я там с Маевским и Веронезе. Они изучают планетарную кору, состав магмы в кратере Рыжего Орка и газовые выбросы, а я веду наблюдения за его активностью. Это, знаете ли, прелюбопытнейший вулкан… под ним – возможно, в оливиновом поясе – ртутное озеро… во всяком случае, я полагаю…

На эти темы Пардини мог распространяться бесконечно, и Тревельян, слушая его, поглядывал на двух планетологов, Йозефа Маевского и Анну Веронезе. Маевский – смуглое лицо, ястребиный нос, пронзительные маленькие глазки под густыми бровями – походил на престарелого пирата, но, несмотря на внешность, был добрейшим стариком и на досуге занимался светоживописью. Что до рыжей зеленоглазой Анны, то она блистала юностью и красотой. На совещание девушка явилась в бикини – лежала в шезлонге под гондванской пальмой, грациозно изогнувшись и попивая манговый сок. Было незаметно, чтобы ее угнетало расставание с Рыжим Орком, огненной лавой и раскаленными тучами сернистых газов.

– Благодарю, Джакомо, – молвил Тревельян, когда вулканолог иссяк. – Вам, а также Йозефу и Анне, придется побыть здесь. Отложите ваши исследования. Центральный район слишком близок к стану шас-га.

Пардини всплеснул руками.

– Но они не могут проникнуть на эту территорию! Высота минимум девять тысяч метров, разреженный воздух, потоки лавы и ядовитые пары в атмосфере… Там невозможно дышать, даже имплант не помогает! Мы работаем в скафандрах!

– Утихомирься, Джакомо, – сказал Маевский. – Ивар прав.

– Но я хотел бы понять, что нам угрожает!

– Неизвестность, – отозвался Тревельян. – Мы не знаем, как Серый Трубач и его банда преодолели горы. Пока это не выяснится, вы трое останетесь здесь.

Анна Веронезе отодвинула бокал с соком и улыбнулась ему. Она явно предпочитала бикини скафандру.

– Этот довод перевешивает все остальные, – строго вымолвила Престон. – Я имею в виду нашу неосведомленнось о маршруте кочевников. Напомню, что все группы отозваны на базу по распоряжению Консулата.

Энджела была яркой брюнеткой с синими глазами, и за двадцать лет, прошедших со времени студенчества, почти не изменилась. Тревельян остался для нее другом юности, но, похоже, о былом романе она не хотела вспоминать. Как и сам Ивар; даже в молодые годы Энджела казалась ему слишком серьезной, а он предпочитал девушек с более легким характером.

– Теперь послушаем океанологов. – Его взгляд переместился к сидевшим рядом Лейле и Петру. – Если не ошибаюсь, ваш лагерь – на Безымянном архипелаге?

– На архипелаге Исаевых, – поправила Лейла. – Мы, Ивар, первыми высадились там, и по традиции он носит наше имя. Там четыре островка: Петр, Лейла, Зульфия и Гюльчетай.

– Ничего не имею против традиций, – пробормотал Тревельян. – А кто такие Гюльчетай и Зульфия?

Петр ухмыльнулся.

– Наши дочери, конечно! Старшей восемнадцать, младшей – пять… Время бежит, Ивар!

– Поздравляю от всей души. – Тревельян уставился на бывших сокурсников. Надо же, две дочери!.. – мелькнуло в его голове. И старшей уже восемнадцать… Да, Петр прав, время бежит! Бежит, а у него, кроме наград, почетных венков и обручей, ничего! Хотя, если разобраться, если припомнить всех женщин, даривших его благосклонностью, то, может быть…

Лейла прервала его мысль.

– Наш архипелаг в Южном океане, Ивар, очень далеко отсюда. От Поднебесного Хребта нас отделяет все пространство Хиры, а это Кьолл, пустыня и прибрежные плоскогорья. Семь тысяч километров по суше, две тысячи по морю…

– Я понял, Лейла. До вас эта шайка не доберется, так что возвращайтесь на свой архипелаг. Кстати, чем вы там занимаетесь?

– Очень интересным делом, – откликнулся Петр. – Понимаешь, рыболовство в этом мире не очень развито, а при скудости местных пищевых ресурсов океан – великое сокровище. Если его освоить, выйдет великолепный эстап! Ну а мы… как бы это сказать попроще… мы выясняем, что из океана можно выловить и съесть, не рискуя жизнью. В нем полно ядовитых тварей, но кое-что… В общем, приходи вечером, пальчики оближешь!

– Непременно приду, – пообещал Тревельян, поворачиваясь к Юэну, главе этнографов. – Что за дела у тебя, дружище? Помнится, ты занимался торговыми культурами.

– Да, ядугар и туфан, они перспективнее Кьолла. Теперь у меня есть помощник. – Юэн Чин кивнул на Тулунова. – Мой практикант, стажер Академии… Он уже побывал в Негерту и Саенси. Как видишь, ему легко гримироваться.

Юный стажер Инанту Тулунов взирал на Ивара с благоговением – примерно так, как мусульмане в старину глядели на священную Каабу. Он был эскимосом почти чистой крови, что само собой казалось удивительным – смешение народов и рас в колониях и на Земле редко позволяло выделить древние генетические линии. Инанту в этом смысле повезло – узкоглазый, плосколицый и темноволосый, он в самом деле походил на представителей народа туфан. У тех, конечно, волос было побольше, кожа посмуглей и внешность позвероватее, но полное сходство являлось делом косметики, а не биопластики.

– Нам, думаю, придется посидеть на базе… – начал Юэн Чин, однако Нора Миллер, еще один этнограф, прервала его.

– Вам, а не нам. Я работаю на континенте Раху и не вижу повода прерывать свои исследования!

– Да, доктор, само собой! На Раху вы можете лететь хоть сейчас! – воскликнул Тревельян, отлично сознавая, что на Норе Миллер его власть координатора кончается. Во-первых, эта худощавая дама за восемьдесят отличалась крутым характером и редкостным упрямством, а во-вторых, была крупнейшей фигурой во многих областях, специалистом по археологии, этнографии, антропологии и лингвистике, профессором и доктором едва ли не всех планетарных университетов Земли, Венеры, Марса, а также систем Сириуса, Проциона и альфы Центавра. Имелись также «в третьих» и «в четвертых», но все причины и поводы рассматривать не стоило – хватало того, что на отдаленном континенте Нора Миллер будет в полной безопасности. Конечно, от дикарей Трубача, но не исключалось, что туземцы Раху сами решат, четвертовать ли ее или обезглавить.

Доктор Миллер выключила свой голопроектор и исчезла. Пожав плечами, Тревельян обратился к инженерной группе, в которой было трое: Джикат Ду, Теругга и Кафингар Миклан Барахеш. Все – терукси, очень красивые мужчины внушительного роста и телосложения. Внешне они ничем не отличались от землян, да и в генетическом смысле тоже; их метаболизм был практически адекватен человеческому, и скрещивание рас давало вполне жизнеспособное потомство.

– Ваши эксперименты надо приостановить, коллеги. Особенно те, которые проводит Кафингар Миклан Барахеш.

Этот инженер-терукси был специалистом по управлению погодой, изучавшим проблему орошения Кьолла с помощью искусственных дождей. Джикат Ду и Теругга занимались терраформированием.

Кафингар мягко улыбнулся.

– Называйте меня Кафи, координатор. Мы восприняли земной обычай сокращать длинные имена. Если позволите… – Он пригладил светлые мягкие волосы, падавшие волной на левое плечо. – Возможно, я сумел бы справиться с нашими затруднениями. В горах, у вулканов, и в Великой Южной Пустыне есть мои установки.

Великолепно говорит на земной лингве, отметил Тревельян. Приятный человек, улыбчив и контактен, как все терукси. Правда, его соплеменники Джикат и Теругга улыбок не расточали, что, вероятно, объяснялось запретом, наложенным на их исследования.

– У вас есть предложение, коллега Кафи? – поинтересовался Тревельян.

– Да, координатор. Думаю, я мог бы загнать этих дикарей шас-га обратно в северную степь.

– Каким же образом?

– Скажем, устроив песчаную бурю. Землетрясение тоже подойдет… потоки лавы, выброс вулканических бомб, удушающее облако сернистых газов… Если хотите, я даже могу вызвать циклон направленного действия.

– Мы это уже обсуждали, Кафи, – с мягкой улыбкой произнесла Энджела Престон. – Я ведь тебе объясняла, что любые меры, повлекшие массовую гибель разумных существ, негуманны и потому исключены.

– Помилуй бог, как говорят у вас! – воскликнул специалист по управлению погодой. – Нужно ли из-за этого тревожиться, Энджи? Ведь шас-га – каннибалы, почти животные! И они идут на Кьолл! Да они его просто съедят!

– Тем не менее Энджела права, – возразил Тревельян. – Способ, который вы предлагаете, по сути аналогичен применению оружия. Если бы все решалось так примитивно, сюда прислали бы не меня, а боевой фрегат. – Он отступил к хрустальной стене, коснулся ее плечами и, оглядев своих сотрудников, произнес: – Вот что, коллеги… Похоже, скоро мне придется отлучиться, так что я назначаю заместителями Энджелу и Юэн Чина. Океанологи и доктор Миллер пусть возвращаются в свои лагеря, остальных прошу оставаться на базе. Можете заняться анализом собранных материалов или принимать солнечные ванны… – Тут Ивар покосился на планетолога Веронезе, соблазнительно изогнувшуюся под гондванской пальмой. – Вы должны быть здесь не только потому, что это гарантирует вашу безопасность. Возможно, мне потребуется помощь… возможно, в помощи будет нуждаться Кьолл или поселения на западе и востоке… Но что бы ни случилось, я рассчитываю на вас. – Повернувшись к стене, за которой висели два солнца, белое и алое, он закончил: – Пока все. Работайте, отдыхайте, наслаждайтесь прохладой, видом деревьев и запахом зелени… Энджела и Юэн, прошу уделить мне еще немного времени. Нужно поговорить.

Девять голограмм погасли одна за другой. В просторной комнате остались трое.

Небо за прозрачной стеной было темным – пик Шенанди поднимался в стратосферу, и здесь, на высоте шестнадцати километров, воздух практически отсутствовал. Но на территории базы дышалось свободно – накрывавший ее силовой экран удерживал живительный газ и предохранял от жесткого излучения Асура и Ракшаса. Первое из этих солнц являлось красным гигантом, чей диск казался раза в четыре больше светила Земли, второе, горячий белый карлик, выглядело ослепительным прожектором, подвешенным на невидимой нити. В этой двойной звездной системе доминировал Асур; Равана обращалась вокруг него за 748 суток, а сутки, если измерять их относительно красного солнца, состояли из двадцати восьми с половиной земных часов. В данный период астрономической истории сутки, отсчитанные по восходам Ракшаса, были почти такими же, но белое солнце раньше вставало и раньше садилось, так что день на планете был в среднем на 77 минут длиннее ночи. Два восхода и два заката порождали в атмосфере красочные эффекты, но наблюдать их на пике Шенанди не представлялось возможным; тут висели в темных небесах алое и белое светила да виднелась редкая россыпь далеких звезд.

– Что ты намерен делать? Собираешься загнать шас-га обратно в степь? – раздался голос Юэн Чина, и Тревельян оторвал взгляд от неба и струившихся внизу облаков с торчащими над ними горными вершинами. Зрелище было великолепным, и не верилось, что под облачным покровом царят духота и жуткий зной.

– Загнать обратно? – повторил он. – Да, разумеется, но не сейчас. В данный момент у нас другая задача.

– Чтобы вернуть их на прежнее место, надо понять, каким образом они преодолели горы. Нам это не удалось, – промолвила Престон, и Ивару показалось, что в ее голосе сквозит напряжение.

Он кивнул, подумав, что Энджела всегда отличалась прагматизмом и ясностью мышления. Без этих качеств ей не доверили бы пост координатора, и не ее вина, что ситуация на Пекле накалилась. У каждого свои задачи, и специалисту по вулканам трудно разобраться в психике и побудительных мотивах диких племен.

– Да, ответ на этот вопрос – первостепенная проблема, – подтвердил Тревельян. – Считается, что перебраться через Поднебесный Хребет невозможно. В одних местах – активная вулканическая деятельность, потоки лавы, трещины в почве и ядовитые облака в ущельях и на склонах гор. В других, более спокойных в этом отношении, неприступные скалы и перевалы, лежащие на высоте восьми-двенадцати километров. Нам известно, что контакты между степью и более цивилизованными районами за хребтом все же происходили, но осуществлялись по морю и были очень редкими. Никто не мог представить, что с севера явится целое войско… Но раз это случилось, значит, произошли изменения. Какие? В горах открылся разлом после сильного землетрясения?.. Шас-га отыскали цепочку пещер, соединяющих северный и южный склоны?.. Или в районе какого-то перевала, расположенного на доступной высоте, заткнулся вулкан?..

– Нет, Ивар, нет. – Энджела покачала головой. – Такие феномены мы бы не пропустили. Все эти предположения обсуждались не раз, и все они – ты уж не обижайся – лежат на поверхности.

– Никаких обид, – сказал Тревельян и вызвал карту центрального континента. Она раскинулась в воздухе, точно серо-желтое покрывало, пересеченное темным барьером гор.

На Пекле имелись пять материков, занимавших добрых две трети планетарной поверхности, так что водные бассейны были представлены в основном проливами, мелкими и очень солеными внутренними морями и двумя небольшими океанами у полюсов. Пекло открыла и исследовала экспедиция Сокольского-Шенанди, и, по решению ее координаторов, солнца Асур и Ракшас, планета Равана, естественный спутник Гандхарв и континенты Хираньякашипа, Вритра, Шамбара, Раху и Намучи получили названия, взятые из древнеиндийской мифологии . Самый крупный материк, Хираньякашипа или Хира, превосходил по площади земную Евразию вместе с Африкой и распадался в меридиональном направлении на несколько зон. На севере – степи и пустыни, в которых кочевал народ шас-га; эта обширная равнина была ограничена горами, что поднимались от западного моря до восточного. В центральной части этот Поднебесный Хребет достигал десяти-шестнадцати тысяч метров; такие огромные высоты плюс крутые склоны гор, разреженный воздух и обилие вулканов делали его неодолимым препятствием для кочевников севера. Хребет задерживал облака, заставлял их проливаться дождями и порождать ручьи, орошавшие южный склон. Правда, вода была плохой, насыщенной сероводородом и другими примесями, но все же ее хватало для поддержания жизни в сотнях оазисов, находившихся между предгорьями и экваториальной пустыней. Их цепочка тянулась почти на четырнадцать тысяч километров, и в этом поясе, получившем название Кьолл, а также в торговых городах восточного побережья и поселениях западного, был центр местной цивилизации. К югу лежала Великая Пустыня, где бродили разбойничьи племена, и там, в районе экватора, стоял невыносимый зной. Местность постепенно повышалась, и пески сменял камень плоскогорий, выходивших к Южному полярному океану гигантскими обрывами. Там тоже обитали какие-то дикари, очень немногочисленные и пока не изученные эмиссарами ФРИК. Что неудивительно – Фонд трудился на Пекле только шесть десятилетий, и основное внимание в этот период уделялось странам Подножия Мира, то есть баронствам Кьолла и центрам морских народов туфан и ядугар. Теперь все усилия земных цивилизаторов были под угрозой. Раз кочевники проникли на южную сторону хребта, от Кьолла и прибрежных городов останутся одни руины, а от их населения – груды костей.

– Они примерно здесь. – Тревельян коснулся точки на востоке горной цепи. – Когда-то я бывал в этих местах, искал сладкую воду в обличье хишиаггина. Их лагерь между двумя владениями – барона Оммиттахи и этого… как его…

– Волосатого Инкагассы, – подсказал Юэн Чин. – Инкагасса давно скончался от старости и обжорства, но Оммиттаха жив-живехонек. Только сильно одряхлел.

Тревельян в задумчивости уставился на карту.

– Полагаю, Серый Трубач разграбит эти оазисы и, возможно, ряд соседних. Этому мы не успеем помешать. Чтобы подобраться к Трубачу и внедриться в его окружение, мне нужно дней двадцать. Но главное – выяснить, как он проник к Подножию Мира… Это тоже требует времени.

– Отправишься в степь? Ты уверен, что это хорошая идея? – спросила Энджела Престон. Теперь в ее голосе звучала тревога.

– Других кандидатур пока не имеется. Шас-га нашли проход, войско перебралось в южные предгорья, но в степи остались их женщины, дети, стада и какое-то количество мужчин – пастухи и воины, не успевшие к общему сбору. Надо проследить миграцию запоздавших. Очевидно, они будут стягиваться к проходу в горах.

– Это можно сделать с помощью спутника, – заметил Юэн Чин. По правилам ФРИК, любой патронируемый мир снабжался сателлитом наблюдения и межзвездной связи, на орбите Пекла тоже имелась такая станция. Тревельян об этом не забыл.

– Я уже подключился к спутнику, Юэн. Я привез с собой Мозг, устройство с искусственным интеллектом, и сейчас он анализирует передвижения групп кочевников. Думаю, к красному закату все будет завершено. Утром я возьму флаер и вылечу в степь. А сейчас… – Ивар почесал в затылке. – Кто у вас занимается биопластикой? Мне нужно сделать лицо и поставить пару имплантов – боевой и дополнительный медицинский, для быстрой адаптации.

– Этим займусь я сам, – промолвил Юэн Чин. – Твою плоть, дружище, я никому не доверю. Таким красавцем тебя изображу! Степные дамы будут в восторге!

Этнограф ухмыльнулся, и Тревельян ответил ему кислой улыбкой. Женщин он любил, но от степных дам, как и от всех прочих обитательниц Пекла, его слегка подташнивало. Сказать, что они были уродливы, значило сделать им комплимент, причем весьма изрядный. В его карьере ксенолога были моменты, когда приходилось странствовать по раскаленным пустыням, окунаться в ледяные воды, пить жуткое пойло, закусывать инопланетными червями или чем-то совсем уж противным земному метаболизму, но с такими неудобствами справлялся медицинский имплант. Однако на женщин – там, где они попадались, – действие импланта не распространялось. Женщин Ивар предпочитал изящных, симпатичных и, желательно, чистых. Таких, как милая Анна Кей, с чьим изображением он познакомился на транспортном судне во время полета к Раване.

– Пойду подготовлю аппаратуру, – сказал этнограф. – Это не займет много времени.

– Подожди. Во время моего отсутствия пусть делами миссии управляет Энджела. Ты, Юэн, будешь на связи со мной. И еще одно… Твой практикант Инанту достаточно опытен, чтобы послать его в торговые города?

– У туфан, как я тебе сказал, он бывал не раз. Что нужно сделать?

– Проверить их боеспособность. Городские укрепления, численность и состав гарнизонов, вооружение и все такое… Заодно пусть поищет шас-га и выяснит, откуда они взялись. Помнится мне, что у туфан и кьоллов есть рабы-северяне.

– Это ему по силам, – сказал Юэн Чин, поднимаясь. Они с Престон направились к дверям, но у порога Энджела вдруг остановилась и спросила:

– Что с тобой произошло на пути к Раване? Мы получили сообщение от Консулата, что ты задержишься в Провале на несколько дней. Были какие-то неприятности?

– Нет, – ответил Ивар и насупился, вспомнив о своем потерянном спутнике и предке, славном командоре Тревельяне-Красногорцеве. – Никаких неприятностей, Энджи, только сложности… Будет время, расскажу.

С тихим шорохом сдвинулась дверь, и он остался в комнате один.

Четвертый этаж башни был жилым. Ниже находились лаборатории, выше – резервные помещения, а на самом верху – солярий, бассейн и небольшой цветник. В круглом холле жилого этажа тоже имелись растения – огромный куст генетически модифицированных пионов. Повинуясь неведомому для Энджелы ритму, на нем распускались то белые, то розовые, то багряные цветы, наполняя воздух нежным, приятным ароматом. Сейчас куст выбросил белые бутоны, самые любимые. Энджела остановилась, чтобы полюбоваться ими.

В холл выходили восемнадцать дверей личных апартаментов, и столько же в запасе на пятом этаже; при необходимости штат миссии можно было увеличить втрое. «Такую группу мне не доверят», – подумала Энджела. Собственно, нынешний персонал ей не доверили тоже… Обидно! Хотя справедливо.

Вздохнув, она направилась в свой жилой отсек. Там, у прозрачной стены, выходившей на запад, сидел Кафингар Миклан Барахеш, и лучи Ракшаса золотили его длинные волосы. В его глазах было столько нежности, что сердце Энджелы замерло.

Он поднялся и обнял ее.

– Ты расстроена, моя чатчейни?

Чатчейни – маленькая пушистая птичка с его родины… Так мужчины-терукси обращаются к возлюбленной. Энджеле нравилось это слово, как и губы Кафи, искавшие ее губ.

– Нет, – пробормотала она, задохнувшись от поцелуя, – нет, милый…

Конечно, она была расстроена, и Кафи, с присущей терукси чуткостью, это заметил. Она не справилась, и Юи Сато прислал Ивара… Не кого-нибудь, а Ивара Тревельяна, словно, не подозревая о том, хотел напомнить ей о сделанной ошибке. Все могло повернуться иначе, будь она в те годы уступчивей – возможно, у них с Иваром было бы сейчас пять сыновей или хотя бы две дочери, как в семье Исаевых… Но юности присущ максимализм. Все или ничего! Ничего и не осталось…

Теплые губы Кафи напомнили ей, что это совсем не так. Улыбнувшись, она села в широкое кресло у окна, и Кафи, как обычно, устроился рядом.

– Почему он здесь? Именно он? – спросил Кафингар. Энджела знала, что его вопрос не продиктован ревностью, ибо терукси не были знакомы с этом чувством; просто ее возлюбленный понимал – что-то здесь не так.

– Ивар один из лучших разведчиков Фонда, – произнесла она. – Неудивительно, что его отправили к нам. Его опыт и решительность…

Энджела смолкла. Кафи взял ее ладонь, принялся перебирать и поглаживать тонкие пальцы. Эта ласка успокоила ее.

– У вашего Фонда много опытных и решительных разведчиков, – произнес он. – Чем Ивар лучше других?

– Не лучше – удачливей, – сказала Энджела. – Ты ведь слышал про Осиер? Слышал, что он отыскал там парапримов?

– Новую расу, которая, как и мы, занимается прогрессорством? Да, знаю. Кажется, к ним направили корабль с эмиссаром ФРИК?

– Направили, но дело не в этом. Подумай, часто ли мы находим цивилизации чужих?.. Я думаю, для этого нужно особое везение.

– Ну, вы нашли нас, – возразил, подумав, Кафингар. – Нашли чужаков-терукси.

– Вы не чужаки. – Энджела прильнула к его плечу. – Ты мне не чужой. Может ли быть иначе?

Наступила тишина, прерываемая лишь тихим дыханием и звуками поцелуев. Наконец Энджела прошептала:

– Я догадываюсь, почему его прислали… я заглянула в архивы миссии… Он был здесь, Кафи, был! Давно, совсем юным… таким же стажером, как Инанту… Я об этом не знала. Это случилось после того, как мы разошлись и очень обиделись друг на друга.

– Ты и сейчас обижена на него, чатчейни?

– Нет, конечно, нет! Если на что и обижаться, так на судьбу… мы были такими молодыми, такими глупыми…

– К счастью для меня. Вы, земляне, нашли терукси, а я, недостойный, нашел свою любимую, – с нежностью произнес Кафингар. Потом спросил: – Значит, Ивар здесь стажировался… И что же дальше?

– Сейчас, когда мы беседовали в его отсеке, он упомянул, что знает район у владений Оммиттахи и Кадда, наследника Инкагассы. У него есть опыт, ему знакомы местные условия… и он не раз имел дело с дикарями… даже с такими жуткими, как эти шас-га… – Голос Энджелы дрогнул. – Он хочет к ним отправиться. Представляешь, полететь в пустыню к этим убийцам, этим людоедам! Я такое и представить не могу!

– У тебя другая специальность, – напомнил Кафингар. – Ты планетолог.

– А ты? Ты бы смог?

Он отбросил прядь волос с плеча и совсем по-земному покачал головой.

– Вряд ли. Мое занятие – погодные установки. Вот если бы вы разрешили устроить небольшой ураган… ну, совсем-совсем крохотный…

Улыбнувшись, Кафингар Миклан Барахеш махнул рукой.