Глава 10
Охота

Кольцевая галерея на нижнем ярусе казалась бесконечной. То был целый технический комплекс, разбитый на блоки: одни предназначались для шлюзования межзвездных кораблей, в других, тоже имевших выход в открытое пространство, хранились транспортные капсулы, кни’линский аналог земных «уток», в третьих, корректируя движение станции над Сайкатом, тихо журчали массивные гравитаторы, а в примыкавших к ним блоках располагались энергетические подстанции, соединенные с генератором Лимба темными щелями энерговодов. Сам генератор находился в центре яруса и, окруженный стенами из керамической брони, был наглухо запечатан и недоступен. Между ним и внешней кольцевой галереей насчитывалась добрая сотня отсеков различного назначения: продовольственные склады, хранилища приборов и запасной техники, сжиженные газы, которые добавлялись в дыхательную смесь, ангары киберов и установки системы жизнеобеспечения. В какие-то из этих отсеков не составляло труда попасть, тогда как другие – например, танки с жидким азотом и кислородом и водные цистерны – не предназначались для посещения: то были просто большие емкости, встроенные в станцию и соединенные трубопроводами с нужным агрегатом. Но и без них места хватало – переходов, отсеков, громоздких конструкций, ниш, технических лазов, темных углов, и в любой такой щели мог затаиться Курс.

– Станция! – произнес Второй Пилот, шагавший впереди. – Ты его по-прежнему не находишь?

– Нет, ньюри, – отозвался искусственный разум. – Пока искомый объект вне зоны видимости.

– Поскупились, – буркнул Третий Вечерний. – Мало камер, мало датчиков! Если бы все пространство было под контролем, не пришлось бы блуждать в этом хаосе.

– Ты не прав, – возразил Тревельян. – Камер вполне достаточно. Даже на боевых кораблях просматривается не каждый отсек. Есть зоны, запретные для наблюдений.

– Например?

– Например, ванная, душ и гальюн.

– Галль-ун? Что это такое?

– Пункт отправления естественных надобностей.

С минуту ботаник молчал, размышляя над услышанным – как всякий человек крупной комплекции, он был нетороплив. Потом согласился с Тревельяном:

– Да, сидеть в таком месте под камерой было бы неприятно. Йездан видит, что временами люди нуждаются в уединении. Но что касается остальных помещений…

– Тише! – оборвал его Пилот. – Кажется, шорох… Станция, что там?

– Прокачивается оборотная вода, ньюри Второй Пилот, работают насосы. – Пауза. Потом Мозг посоветовал: – Возможно, искомый объект в продовольственном складе. Информация о подобных созданиях в памяти отсутствует, но это живое существо, а все живое нуждается в пище.

– Ему нужна не столько пища, сколько питье, – проворчал Пилот, собрав гармошкой морщины на лбу и озирая приземистые туши гравитаторов. Они находились в двигательном отсеке, где сейчас царила полная тишина – криогенный Мозг, скорректировав положение станции, отключил гравипривод.

– Питье тоже на складе, – заметил Третий Вечерний. – Соки и тинтахское вино… он пил много вина, помнишь?

– Разумеется. Осмотрим склад. Гиббех, как туда пройти?

– Если ньюри будет угодно, за следующим отсеком с подстанцией – третья шлюзовая, – почтительно приседая, сообщил слуга. – Из нее можно попасть к воздушному регенератору… туда, где был убит Зотахи… – Голос Гиббеха пресекся.

– Дальше, недоумок! – поторопил Пилот.

– За блоком регенератора – коридор, который ведет к складу. Достойные будут там быстро. Но… – Гиббех замялся, – но склад очень велик. Контейнеры с сублимированной пищей, баллоны с питьем, холодильные камеры, трубопроводы к раздаточным автоматам на верхнем ярусе… Там легко заблудиться.

– Все же мы его осмотрим, – сказал Пилот, направляясь к отсеку с подстанцией.

Поисковый отряд двинулся следом. В пяти шагах за Вторым Пилотом шел ботаник Вечерний, далее – Тревельян, а в арьергарде – Шиар и Гиббех. Пилот, с отобранным у Иутина палустаром, являлся главной ударной силой, ботаник вооружился метателем с усыпляющими капсулами, Тревельян прихватил свой походный топорик, а у слуг были мотки тонких прочных веревок. Все это выглядело весьма внушительно, особенно метатель, похожий на старинную снайперскую винтовку, но, по мнению Ивара, не обещало непременного успеха. Ментальный излучатель был эффективен метров с пятнадцати, сонное зелье могло не подействовать на киборга, а приложить его топором Тревельян не слишком рассчитывал, памятуя о скорости, с которой двигался Курс. Но главное заключалось в том, что обнаружить его в лабиринте нижнего яруса, даже с помощью Мозга, было непростой задачей. Разделиться и устроить облаву охотники опасались; даже впятером и даже с учетом палустара и кожи, надетой Иваром, их шансы в прямом столкновении были не очень велики.

Ментальный излучатель Тревельян изъял прошлым вечером, наведавшись к Иутину. Оружие было отдано без сопротивления и оправданий; генетик лишь заметил, что сберег его от костлявой лапы жрицы или, того хуже, от рук Первой Глубины. Гипноглиф он уничтожил и предъявил в доказательство горсть темных стеклянистых осколков и мелкой пыли. По крайней мере на этот счет Тревельян мог успокоиться, но вообще-то прошедшим вечером он был недоволен – слишком многого не успел, оказавшись внезапно в цейтноте. Не успел просмотреть панорамную запись, изобличавшую убийцу Джеба Ро, а Ифту Кии, что заявилась к нему так неожиданно, тоже не успел расспросить – она рыдала и, похоже, прямиком двигалась к истерике, хотя такое поведение для кни’лина было совсем нехарактерно. Пришлось отвести ее в спальню, уложить в постель и включить Дающий Сон – кни’линский приборчик, которым Тревельян никогда не пользовался, ибо с бессонницей был незнаком. Едва красавица заснула, как с ним связался Пилот и сообщил, что палустар не найден, но это не отменяет ночной экспедиции, в которой примут участие слуги. Пришлось убеждать его, что двоих служителей-добровольцев вполне достаточно, а затем отправляться за оружием к Иутину. На выходе из холла в коридор Тревельян столкнулся с Пайолом, техником бытовых устройств, и отправил его назад – побеседовать с ним времени не оставалось. Вернувшись от генетика, он натянул кожу, а обруч снял, несмотря на яростные протесты командора. Вещь не очень хрупкая, но поберечь ее стоило – в схватке с Курсом всякое могло случиться. Чтобы призрачный Советник не соскучился, Ивар подключил его к криогенному Мозгу, велев проинспектировать тайные хранилища памяти, а заодно последить за красавицей-гостьей – вдруг заговорит во сне и скажет нечто важное.

Выполнив эти неотложные дела, он направился к лифту под номером семнадцать, где Пилот назначил сбор отряда, и спустился со всей компанией на технический ярус. Без деда-командора, чье ментальное присутствие ощущалось почти постоянно, он чувствовал себя одиноким и как бы не совсем комплектным, словно частицу его души изъяли, положив на хранение в глухой сундук.

Оглядываясь, осматривая каждый темный угол, стараясь ступать бесшумно, они миновали отсек с энергетической подстанцией и перебрались в шлюзовую, где перед огромными люками стояли транспортные капсулы, а у потолка висел захват подъемного крана, похожий на многосуставчатую крабью клешню. Возможно, это был тот самый отсек, куда пристыковался «Адмирал Вентури» и где Иутин со слугами ни встретил Тревельяна. Вспомнив Кристу Ольсен, белокурую валькирию, Ивар тихо вздохнул, затем подумал, что один из трех встречавших уже переселился в лучший мир, и вздохнул снова. Принимая это задание вместо отпуска на Гондване, он и представить не мог, в какие вляпается неприятности. Пять человек мертвы, и он, ксенолог и посланник Фонда, выслеживает убийцу в этом лабиринте – вместо полевых исследований, наблюдений за терре и тазинто и подготовки обоснованного заключения! По правде говоря, не своим занимается делом, а куда денешься? Кораблей с начальством и дознавателями как не было, так и нет…

Из третьей шлюзовой отряд переместился в ремонтный блок, где вдоль стен застыли маленькие шестиногие роботы, а посередине возвышался диагностический агрегат. При виде этой кибернетики Третий Вечерний воскликнул:

– Вразуми меня Йездан! На станции сотни роботов! Почему бы не отправить их на поиски Курса?

– Идея, достойная ботаника, – промолвил Пилот. – Это уборщики, грузчики и ремонтники, они не рассчитаны на слежку и поиск, и, насколько я понимаю, их невозможно перепрограммировать. Так, Шиар?

– Ньюри прав, – приседая, ответил техник. – Это автономные механизмы с узкой специализацией и жесткой программой. Убрать мусор, подать еду, что-то починить… На большее они неспособны.

– Но под управлением Мозга они могут… – начал Вечерний.

– Не могут, – сказал ему в спину Тревельян. – Дрова лазерным хлыстом нарежешь, а вот вскипятить воду не удастся, нужен котелок. Так и с этими киберами, ньюри. У большинства даже глаз нет, они ориентируются в электромагнитных полях станции.

Кажется, Третий Вечерний был удивлен.

– Здесь достаточно таких полей, чтобы найти дорогу?

– Разумеется. Их порождает каждый энерговод и каждый кабель, каждый датчик и прибор, а также наши связные браслеты. Без них мы для киберов не существуем.

Они обогнули корпус воздушного регенератора с наглухо задраенными лючками. Следов крови здесь не видно, отметил Тревельян; то ли роботы прибрались, то ли на трупе Зотахи не было открытых ран. Скорее, последнее – ведь Курс свернул ему шею и проломил череп. Он услышал тяжелый вздох шагавшего сзади Шиара.

В стене выступала массивная крышка люка. При их приближении Мозг ее сдвинул, пропуская отряд в коридор. Затем раздался его гулкий голос:

– Ньюри, вы двигаетесь к продовольственному складу. Там нет видеокамер. Возможны только звуковые переговоры.

– Понял, – отозвался Пилот.

Они проникли в коридор – скорее, технологический тоннель, узкий и невысокий, где два человека разошлись бы с трудом. «Если Курс подкрадется сзади, мне конец, – подумал Тревельян. – Пока Пилот разворачивается, он прикончит слуг и, пожалуй, меня… А если не прикончит, мои мозги сварятся под импульсом излучателя». Ивар не сомневался, что Пилот будет стрелять, сколько бы людей ни оказалось между ним и Курсом, а тут их было лишь двое, он сам да Вечерний. Не двое даже, а один с четвертью – волосатый землянин для кни’лина больше четверти не стоил.

К счастью, они миновали тоннель быстро и без происшествий. Склад, что находился за ним, был действительно огромен: трубчатые конструкции тянулись от пола до потолка на десятиметровой высоте и уходили вдаль на неопределенное расстояние. В этих прочных стеллажах слой за слоем висели контейнеры разнообразных форм и размеров – тонны и тонны еды, высушенной, спрессованной и замороженной, которая могла храниться здесь тысячелетиями. Сотни разновидностей грибов, орехов, фруктов, овощей и ягод, съедобные цветы, листья и травы, мед, водоросли, молочные продукты, злаки и крупы – сладкое, кислое, горькое, жгучее и тающее во рту. Чего здесь только не было! Все было, кроме мяса.

Некоторые контейнеры, подключенные к трубопроводам доставки, тихо шелестели и подрагивали, другие были неподвижны и молчаливы. Меж стеллажей темнели неширокие проходы-щели, кое-где мерцал скудный свет, и все выглядело так, что было ясно: людям здесь делать нечего. Во всяком случае, в ближайшую сотню лет ревизия склада не ожидалась.

– Если ньюри желают знать, за этим помещением находится еще одно, пустое, – робко произнес Гиббех. – Оно предназначено для земных продуктов. А здесь, перед нами, секция зенагри’лока.

Зенагри’лока, плоды, подобные фасоли и бобам, но больше размером и с пряным острым вкусом, припомнил Тревельян. Кажется, сто двадцать шесть сортов. Из них готовят локайят, традиционное блюдо похарас – так сообщалось в монументальной поваренной книге Жака Жироду «Кухня кни’лина».

Морщинистое лицо Пилота стало мрачнее грозовой тучи. Оглядев ряды стеллажей и груды контейнеров, он почесал висок кончиком палустара и молвил:

– Мы будем искать его здесь, пока Вторая Луна не свалится на Йездан. Или пока тазинто не вырежут последних терре.

– Другого выхода нет, – заметил ботаник. – По информации Мозга, он вне визуального контроля – значит, прячется в месте, подобном этому.

– Прячется – не совсем верно, ньюри, – произнес Тревельян. – Если Курс уже сообразил, что мы здесь, то он не прячется, а выслеживает нас.

При этих словах Шиар и Гиббех вздрогнули, Третий Вечерний нахмурился, а Пилот помрачнел еще больше. Бросив взгляд на Гиббеха, он спросил:

– Как пройти в секцию, где хранятся напитки? Соки и тинтахское вино?

– Если ньюри пожелает, по этому проходу. – Гиббех показал на одну из щелей между стеллажами.

– Пошли!

– Не торопись. – Тревельян, не двигаясь с места, скрестил руки на груди. – Мы шагаем друг за другом на приличном расстоянии. Если Курс нападет на меня или на слуг и ты применишь палустар, нам придется несладко. Ментальный излучатель не прицельное оружие. Я помню, в зале собраний, когда Зенд Уна выстрелил, у меня помутилось в голове.

– Я поставил излучатель на минимальную мощность, – сообщил Второй Пилот. – Еще сократим дистанцию. Держитесь сразу за мной.

Третий Вечерний передернул могучими плечами.

– Это неприлично. Коно…

– Забудь о коно и приличиях, ботаник! Нам всем грозит смертельная опасность!

– На этот случай у нас есть хорошее изречение, – поддержал Пилота Тревельян. – На войне как на войне.

Они углубились в тесный проход. Слуги, для которых личное пространство не имело особого значения, дышали в спину Ивара, но Третий Вечерний, которому преодолеть инстинкт было труднее, все время отставал от Пилота. Разозлившись, Тревельян подтолкнул его в спину, не рассчитав усилия, которое давала кожа. Гигант-ботаник пролетел пять или шесть шагов, ударился о контейнер и в ужасе обернулся.

– Что?! Курс…

– Это не Курс, это я. Извини, ньюри, случайно получилось. – Ивар присел и вытянул руки. – Сработал мой усилитель мышечной активности.

Третий Вечерний облегченно перевел дух.

– Храни нас Йездан! Мне показалось, что Курс отшвырнул меня и сейчас нападет на Пилота.

– Если так, я готов. – Второй Пилот стоял с излучателем, нацеленным в глубину прохода. Опустив палустар, он заметил: – Мощное у тебя приспособление. Когда мы собрались у тела Зенда Уна и эта костлявая жрица-похарас пыталась нас стравить, ты был с этим устройством?

– Да.

Пилот и Вечерний переглянулись, потом посмотрели на Тревельяна. В их глазах читалась верность мужской солидарности.

– Пожалуй, мы бы не справились с этим волосатым, – усмехнувшись, сказал Пилот.

– Точно, не справились бы, – подтвердил ботаник. – Хотя я могу расколоть токар, стиснув его в кулаке.

– У Найи Акра был парализатор, – напомнил Тревельян.

– Думаю, ты увернулся бы, – все еще улыбаясь, промолвил Пилот. – Большое разочарование для жрицы!

– Хорошо, что не дошло до драки. Хватит, дрались уже в прошлом, – добавил Третий Вечерний. – Иутин, хоть он и зинто, выручил нас. Однако, при зрелом размышлении, его история пахнет тухлыми грибами.

– Ты прав, – согласился Второй Пилот. – Эта Найя Акра, мешок гнилых костей, считает нас детьми или глупцами. Ведь ясно, что Курс мог прикончить Зенда Уна одной рукой, мог метнуть в него любую вещь и разбить череп. Зачем ему клинок землянина? Вот Глубина – дело другое, хотя мне с трудом верится, что валлс все-таки выжили. Хорада признала их клан несуществующим, и уже давно.

Тревельян замер, в растерянности приоткрыв рот.

– Так вы представляете, как было дело? Знаете, что я сказал правду? Что Глубина была в моем отсеке, украла нож и…

– Мы склонны считать, что твоя версия более логична, – прервал его Пилот. – Убить и бросить на тебя подозрение – вполне в стиле клана валлс. Тем более, что всем известно, как эта жрица-похарас ненавидит землян. Вот она в тебя и вцепилась!

– Всем известно… – пробормотал Ивар. – Вам – может быть, а я об этом ничего не ведаю. Не больше, чем о зинто и валлс.

– Найя Акра – отмороженная с Таго, – пояснил ботаник.

– И что это значит?

– Долгая история, и ворошить ее не надо. Йездан сказал: зверь всегда рядом с вами. Если рядом, так пусть хотя бы спит… Пойдем дальше?

Двигаясь тесной группой, они углубились в проход. Контейнеры в форме цилиндров, кубов и шестигранных призм нависали над ними, тянулись вверх и в стороны стеллажи, отбрасывая тень у редких светильников. Шиар и Гиббех не отставали от Тревельяна, будто надеясь на его защиту, ботаник тоже справился с привычкой и шел почти рядом с Пилотом. Они преодолели метров двести или немного меньше, когда Пилот остановился у очередного контейнера. В его корпусе зияла дыра, по краям которой торчали лохмотья пластика, а на полу были разбросаны какие-то мелкие предметы, напоминавшие серую морскую гальку.

– Плоды коукро, – определил ботаник. – Трудно поверить, но он их ел. Ну и челюсти!

Сублимированная пища с полностью удаленной влагой твердостью не уступала камням, но Курса, кажется, это не смутило. Похоже, он нуждался не только в питье, но и в других источниках энергии, хотя Тревельян не мог представить, какой желудок одолеет этот пересушенный компост. Ему подумалось, что Курс обладает более совершенным метаболизмом, чем обыкновенный человек – видно, мудрецы с Тоу хорошо потрудились над физиологией киборга.

– Контейнер пробит кулаком, – заметил Второй Пилот. – Совсем недавно – отверстие еще не успело затянуться.

– После еды он захочет пить, – сказал ботаник.

– Значит, мы двигаемся в верном направлении. За мной! Найдем его и прикончим!

– Погодите, ньюри, – остановил их Тревельян. – Если вы, как и я, уверены, что Курс не убивал Зенда Уна, то, возможно, обойдемся без крови? Возможно, договоримся с ним?

Лоб Пилота пересекла глубокая вертикальная морщина.

– Ты ведь сам сказал, что легче уничтожить, чем пленить. Или я плохо помню?

– Я думал, что вы считаете его убийцей и не измените мнения.

– Он и есть убийца. Он убил Джеба Ро, Первое Лезвие и слуг… как их?.. да, Ори и Зотахи.

– С Зотахи все ясно, но Курс мог находиться в состоянии аффекта после ментального излучателя. А что до Джеба Ро, Первого Лезвия и Ори, то факт убийства не доказан, и я хочу продолжить расследование. Курс пригодится как свидетель. Пусть станция включит громкую связь и сообщит ему, что мы…

Взмахом руки Второй Пилот заставил Ивара умолкнуть.

– Послушай, землянин, мы нуждаемся не в свидетеле, а в убийце, и пусть им лучше будет Курс. Лучше для нас и для тех, кто прилетит на корабле. Ведь корабли когда-нибудь сюда доберутся и доставят важных людей из нашего мира и из твоего… Мы предъявим им труп твари с Тоу и показания этого зинто, но слегка исправленные, и они будут довольны. Когда убивают знатного похарас и не последнего человека из клана ни, носителя Звезды Эрцгаммы, кара должна быть неотвратимой и быстрой. Всем удобнее, если она уже свершилась, ибо никто не хочет лишних сложностей.

– А смерть Зенда Уна? А Глубина?

– Не наше дело. Ею займутся Очи Хорады.

Круто развернувшись, Второй Пилот зашагал дальше по проходу. Третий Вечерний двинулся за ним.

Не хотят выносить сор из избы, подумалось Ивару. Им проще все свалить на Курса – ну, не все, так главное, смерти координатора-похарас и его заместителя, лидера группы ни. Погибшие слуги не в счет, а с Глубиной будут разбираться дознаватели Хорады и, конечно, признают ее виновной – не по его, Тревельяна, свидетельству, а потому, что она из клана валлс, которого вроде бы уже на свете нет. Интересно, знает ли это Глубина? Догадывается, что с ней случится, когда придет корабль?

Знает! – внезапно понял он. Глубина – крутая дама, ей ли не знать! И потому корабля не будет долго, так долго, что лишние свидетели успеют переселиться в мир иной. Что-то она сотворила с дальней связью…

Проход закончился. Перед ними лежала неширокая площадка, от которой расходились лучами новые щели, разделяя склад на секции. Здесь было хранилище соков – разумеется, не жидких, а в виде порошка-экстракта, расфасованного в большие цилиндрические тубы. На каждой емкости – название плода или коктейля: смеси «три сестры» и «пять сестер», «бледная луна», «дети астрала», «кхайритский освежающий» и добрая сотня других.

– Гиббех, где тинтахское вино? – спросил Пилот.

– Ньюри найдет его в центральной секции.

Ботаник потянул воздух носом.

– Точно, в центральной! Пахнет!

Тревельян не чувствовал ничего, но обоняние у кни’лина было острее и тоньше, чем у землян. Действительно, продвинувшись шагов на двадцать по новому проходу, они обнаружили взломанный контейнер, от которого тянуло пряным, похожим на коньячный, запахом.

– Здесь он пил, – произнес Второй Пилот.

– И выпил немало, клянусь Йезданом! – добавил Третий Вечерний. – Один, два, три пустых сосуда… еще пустые места в контейнере… две упаковки он унес с собой.

Во всей Галактике безалкогольное тинтахское вино, как и особого вида мед, производилось только на Тинтахе, планете в секторе лоона эо, заселенной тысячелетие назад выходцами с Земли, из Китая, Индии и Южной Америки. Лоона эо давным-давно покинули свои планеты, поднявшись с их поверхности в астроиды, искусственные космические города; собственно, они уже не смогли бы жить внизу, на планетарных телах, ибо привыкли к значительно меньшей гравитации в своих заатмосферных поселениях. Землян они вербовали для защиты от набегов дроми, расплачиваясь с наемниками правом перебраться в опустевшие, но вполне благоустроенные миры – Данвейт, Тинтах и другие. Разумеется, сами лоона эо и их биороботы-сервы лозу для вина не выращивали и мед не собирали; этим занимались люди, поставляя вино в традиционной упаковке, в бутылях из прочного пластика, что имитировал стекло. Три такие бутылки, опорожненные Курсом, валялись у контейнера.

Второй Пилот уставился в глубину прохода.

– Значит, тут он был, причем недавно… Что за этой секцией, Гиббех?

– Широкие раздвижные ворота в пустой склад для земных продуктов, – доложил слуга. – У стен свалена арматура для монтажа стеллажей, они еще не собраны. Дальше – блоки системы жизнеобеспечения и монолитная переборка, за которой генератор Лимба. Рядом несколько гравиподъемников. Есть лифт, который ведет прямо к централи.

Морщины у губ Пилота сделались резче – он усмехался.

– Ты, Гиббех, техник наружных шлюзов, но отлично знаешь весь нижний ярус. Наведывался сюда, в хранилище? Таскал своим тинтахское и наркотическую травку?

– Достойный ошибается. Шлюзовые камеры расположены по окружности станционного диска, и пройти к тем, что на другой стороне, быстрее по внутренним отсекам и коридорам, чем по кольцевой галерее. Этот слуга достойного делает обход раз в трое суток, как ему приказали.

– Ладно! – Пилот махнул рукой. – Я не против, если ты прихватишь что-нибудь по дороге. Но Шиар пусть проследит, чтобы вы не увлекались тинтахским.

– Шиар услышал ньюри, – раздалось за спиной Тревельяна.

Они вышли к воротам в дальней переборке, раздвинутым во всю ширину, метров на семь. Отряд перестроился: Пилот с излучателем – в центре, Тревельян и Вечерний – слева и справа от него, оба служителя – сзади. Этих двух кни’лина в трусости не упрекнешь, подумал Ивар; идут первыми, слуг на убой не пускают. Он ясно ощущал, что уже определился со своими симпатиями и антипатиями; погибшие Джеб Ро, Первый Лезвие и Зенд Уна вызывали не больше теплых чувств, чем отмороженная ведьма Найя Акра и убийца Глубина, а Пилот и Вечерний ему нравились. Иутин, что набивался ему в друзья, был пока что вещью в себе, а красотка Ифта Кии вообще являлась терра инкогнита, краем непознанным и непонятным. Аристократка похарас, явившаяся к землянину с просьбой о защите! Нарушившая коно, рыдавшая в его объятиях! Что-то в этом было странное, совсем не характерное для сдержанных кни’лина. Он взглянул на таймер, отметил, что сейчас три двадцать семь ночного времени, и представил Ифту Кии спящей в его постели. Вид был приятный, но отвлекал от дела.

За воротами царила тьма. Она казалась такой же непроницаемой и густой, как в Провале, разделявшем две ветви Галактики, Рукав Ориона с земным сектором и Рукав Персея, где лежали владения бино фаата, древних врагов человечества. В Провале Тревельян побывал много лет назад, когда юным стажером Фонда отправился в один из прогрессируемых миров на границе этой галактической бездны. Приятных воспоминаний о том задании и о планете, называвшейся Пекло, у него не сохранилось.

– Станция, – негромко позвал Пилот, – мы перед пустым продовольственным складом. Включи освещение.

– Слушаю, ньюри.

За воротами вспыхнул неяркий свет. Они шагнули внутрь, и Тревельян окинул взглядом просторное овальное помещение, где вдоль стен были уложены трубы и блоки гравиподвесов, с потолка спускались шланги, многосуставчатые лапы погрузчиков и питающие кабели, а в воздухе плавал десяток световых шаров. Прямо под центральным шаром, скрестив ноги и положив ладони на колени, сидел Курс, и перед ним валялись две пустые бутылки. Лицо его было бледным как мел, безволосый череп поблескивал в потоке света, взгляд серых глаз казался застывшим, словно он, забыв о реальности, рассматривал что-то в глубине себя самого, в собственном сердце или памяти.

– Вот и он! – сказал Второй Пилот, поднимая излучатель. – Нашли, хвала Йездану! Ну, теперь…

Случившееся дальше заняло столь мало времени, что Тревельян едва успел вдохнуть. Увидев нацеленный в него палустар, Курс внезапно очнулся – или, быть может, уже пребывал в полной боевой готовности, так как совершенный им прыжок не удалось бы повторить ни одному земному акробату. Оттолкнувшись от пола и подхватив обе бутылки, он взмыл вверх метра на три, после чего один пластиковый сосуд полетел в голову Пилота, а другой – в лоб Тревельяну. Ни крикнуть, ни выстрелить Пилот не успел, рухнул, как подкошенный, обливаясь кровью. Ивара спасла кожа, убыстрявшая реакцию – он увернулся, бутыль со свистом пронеслась у его плеча, и тут же сзади раздался стон Гиббеха. Потом защелкал метатель в руках ботаника, зазвенели, ударяясь о стены, капсулы с сонным зельем, в ужасе закричал Шиар, метнувшийся к Гиббеху, но киборг в этих событиях уже не принимал участия. Тревельяну удалось заметить только тень, что скользнула к дальней стене и растаяла во мраке точно дьявол, вернувшийся в преисподнюю.

Бросив бесполезный топорик, он склонился над Пилотом, вытащил у него из чехла на поясе кибераптечку и приложил маленький аппаратик к виску около раны. Тут же вспыхнули тревожные зеленые огоньки, зажужжал инъектор, замелькали тоненькие манипуляторы, удаляя частицы пластика. Потом ударил фонтанчик спрея, и кровотечение остановилось. Но Пилот по-прежнему лежал с закрытыми глазами.

Огромная ладонь ботаника легла на плечо Тревельяна.

– Что с ним?

– Боюсь, серьезная травма черепа. Бутыль разбилась, и если осколки проникли в мозг, дело плохо. Видишь, в сознание он не приходит.

– Я вызову гравиплатформы. Отвезем его в медицинский отсек. – Третий Вечерний шумно перевел дыхание. – Бесславная получилась битва!

– Это точно, – согласился Ивар, поворачиваясь к слугам. Гиббех, с перекошенным от боли лицом, сидел на полу, Шиар прижимал к его шее аптечку, и на ней горели зеленые огни. На бутылке, валявшейся рядом, следов крови не было.

– Куда его ударило, Шиар?

– В левое плечо. Перелом ключицы. Сейчас введу обезболивающее. Спасибо ньюри, он помнит о своем слуге…

Приборчик на виске Второго Пилота упрямо наливался зеленью. Неважные дела, подумал Тревельян; киборга не достали, Гиббех ранен, а Пилот скорее мертв, чем жив. Полный провал! Не хватает только новых обвинений тощей жрицы – скажет еще, что волосатый подбил двух идиотов ни на эту глупую охоту! С другой стороны, он не мог переубедить Пилота и Вечернего и не мог отказаться. Отказ был бы воспринят как трусость и с гарантией привел бы его коллег к гибели. Анализируя битву – точнее, их стремительное поражение, – Тревельян решил, что если разум Курса поврежден, то на тактических способностях киборга это не сказалось. Курс метнул свои снаряды в самых опасных противников: в Пилота, грозившего излучателем, и в землянина, с которым схватывался уже дважды. Случай? Вряд ли… Но как ни расценивать произошедшее, ясно одно: не будь среди охотников Тревельяна, второй сосуд разбил бы голову Вечернего.

Вероятно, ботаник это понимал – сделав жест благодарности, он поднял палустар и протянул его Ивару.

– Возьми. Не стоило отдавать его Пилоту – он хоть опытен, но немолод, и реакция уже не та. У тебя, по крайней мере, был бы шанс.

– Если он умрет, – Тревельян взглянул на бескровное лицо Пилота, – клянусь, что Курс погибнет от моей руки. Разыщу и убью!

– Цена утреннего дома высока, – сказал Вечерний, согнув колени.

– Высока, – эхом откликнулся Шиар.

Примчались две гравиплатформы. Погрузив раненых, трое уцелевших пошли за ними к ближайшему лифту, поднялись наверх и бегом направились в медотсек. Было без четверти четыре, когда Второй Пилот очутился в саркофаге киберхирурга, и тонкие щупальца замелькали над ним, срезая одежду. Второй хирургический комплекс занялся Гиббехом, погрузив его для начала в сон. Тревельян и Вечерний молча сели на подушки в центре операционной, и расстояние между ними было много меньше положенного коно. Шиар отправился к раздаточному автомату, принес какую-то еду, токары с соком и встал за спиной Тревельяна.

«Сидим теперь как люди, как два настоящих брата-гуманоида, так сидим, что рукой дотянешься, – думал Ивар. – Сколько бед нужно вместе пережить, чтобы дистанция меж нами сократилась? Сколько городов разрушить друг у друга, сколько взорвать кораблей, сколько планет испепелить и сколько уничтожить поселенцев?.. Ну, что было, то было и быльем поросло. Сейчас у нас мир. Худой мир, но все лучше доброй ссоры».

Вообще-то братьев-гуманоидов в Галактике хватало, но проходили они большей частью по ведомству ФРИК, то есть были нетехнологическими расами на стадиях полной или частичной дикости. Скажем, на планете Осиер дикость была относительной, а зверства – умеренными, ибо там еще в древности сложилась сильная централизованная власть, и присматривали за нею, кроме землян, еще и другие прогрессоры. А вот на Пекле одичание казалось полным, и Фонд уже лет шестьдесят прилагал неимоверные усилия, чтобы исправить ситуацию. Такая помощь являлась благородной миссией, долгом перед младшими братьями, прозябавшими в невежестве и склонными по данной причине резать мужчин, насиловать женщин и торговать детьми. Все это было неизбежной частью процесса эволюции, движения от троглодитов, подобных сайкатским, к вершинам культуры, звездным кораблям, роботам, компьютерам, а главное, к осмыслению своей человеческой сущности. Но с теми, кто этого достиг, со старшими братьями-гуманоидами, среди которых земляне справедливо числили самих себя, что-то оказалось не в порядке. Две галактические расы, бино фаата и кни’лина, были так похожи на земное человечество, так совершенны и прекрасны видом, так мудры! Но пришлось сражаться с теми и с другими, словно сходство не просто раздражало их, а являлось поводом для ненависти и яростной агрессии. С этим феноменом историки и психологи Земли еще не разобрались, ибо, кроме туманных и непроверенных гипотез, не было пока теории взаимодействия гуманоидных рас в галактическом масштабе.

Прошло около четырех часов. Гиббех спал спокойным сном в своем саркофаге, на крышке которого успокоительно горели красные огни. Но киберхирург, пытавшийся реанимировать Второго Пилота, все еще трудился; мелькали его манипуляторы, подсвеченные зеленым светом, гудел аппарат искусственного кровообращения, вспыхивали и гасли лазерные скальпели, неслись по экранам цифры и кривые: пульс, состав и давление крови, гормональный обмен, мозговые ритмы, температура в различных телесных полостях и зонах. Механизм – возможно, самый сложный из всех изобретенных людьми и кни’лина – бился со смертью, и его холодный разум пока не желал признавать поражение.

В начале пятого часа блеск скальпелей исчез, гудение смолкло, паучьи лапки манипуляторов поднялись и застыли, экраны погасли. Затем сдвинулась крышка саркофага, и бесстрастный голос произнес:

– Необратимое повреждение мозга. Мозговая ткань разорвана множественными мелкими осколками. Извлечь их полностью не удалось. Восстановить жизненные функции не представляется возможным. Глубокая гибернация бесполезна.

– Кажется, я стал Вторым Вечерним, – угрюмо произнес ботаник и прикоснулся к связному браслету. – Вызову жрицу. Надо провести обряд прощания.

Тревельян встал.

– Я приду в святилище. Приду обязательно, что бы там ни шипела Найя Акра.

Вечерний кивнул, продолжая тыкать пальцем в браслет. Его брови недоуменно приподнялись.

– Странно… Сейчас время утренней трапезы, а жрица не отзывается… Станция! Найя Акра в своем жилом отсеке?

– Нет, ньюри.

– Где же она?

– Вне зоны наблюдения. Контакт с ней отсутствует на протяжении… – Мозг назвал время, примерно равное девяти часам.

– Интересные дела! – Тревельян остановился на пороге. – Куда она могла подеваться?

– Выясним. – Вечерний кивнул Шиару. – Пошли на розыски всех свободных слуг. Пусть будут в контакте с Мозгом и осмотрят парк, а также все коридоры и отсеки, где нет видеокамер. Надеюсь, что пока мы тут сидели, Курс не поднялся на этот ярус и не сломал жрице хребет.

– Думаю, Курс тут ни при чем – жрица исчезла примерно тогда, когда мы спустились вниз. И все лифты были заблокированы, – напомнил Тревельян.

Сделав знак прощания, он покинул медицинский блок и бегом помчался в свои апартаменты. Мрачные предчувствия терзали его: Пилот погиб, Найя Акра исчезла – вдруг Ифты Кии тоже нет уже в живых? Впрочем, думал Ивар, это маловероятно; без его разрешения дверь не откроется, и на станции нет ничего подходящего, чтобы справиться с прочным пластиком. Ни взрывчатки, ни лучевого оружия… Хотя как знать! Протащил же гипноглиф какой-то ловкач…

Он ворвался в свой отсек, схватил лежавший у компьютерного порта обруч и нахлобучил его на голову. Ментальный отклик командора был мгновенным:

«Ну, что нового в нашем гадючнике? Ты, надеюсь, цел?»

«Я цел и Вечерний тоже, но Второй Пилот убит, а Найя Акра пропала. Что с женщиной, дед?»

«С женщиной? Ничего плохого. Выспалась и плещется теперь в бассейне. – После паузы Советник поинтересовался: – Пилот… Кто его прикончил? Курс?»

«Да», – ответил Тревельян, направляясь к арке, что отделяла удобства.

Раздался долгий ментальный вздох.

«Жаль! Этот Пилот был приличным парнем… самым приличным среди плешаков… Говорил я тебе, сопляк малахольный, меня пусти за Курсом!»

«Как всегда, ты был прав», – признал Тревельян и сунулся в ванную.

Ифта Кии, во всей своей соблазнительной наготе, лежала в бассейне, в теплой водичке, и пузырьки воздуха, бившие из донных отверстий, ласкали ее нежную кожу. Она казалась не только живой и здоровой, но и была свежа, как майская роза: зеленые очи блестят, на алых губах мечтательная улыбка, изящный носик задран вверх. Увидев Ивара, она вытянула длинные стройные ножки, изогнула стан и хлопнула ладошкой по воде.

– Утренней радости, ньюри! Иди сюда, тут хватит места для двоих!

– Прости, но я очень устал, так что купайся одна, – сказал Тревельян и, подумав, добавил: – Радоваться нет причины, моя красавица. Этой ночью мы были на техническом ярусе – я, Второй Пилот, Третий Вечерний и двое слуг. Мы искали Курса, а когда нашли, он убил Пилота и ранил слугу. Но это еще не все плохие новости – Найя Акра исчезла. Сейчас ее ищут.

Изумрудные зрачки Ифты Кии засияли еще ярче.

– Ищут! Йездан великий! Может быть, не найдут никогда или обнаружат мертвой! Разве это плохая новость? С тех пор, как Джеб Ро привез меня в эту дыру, я лучше не слышала!

Тревельян вздохнул и направился в спальню. Он бодрствовал больше суток; глаза у него слипались, веки налились тяжестью, а кровать, к счастью, была уже свободна.