Глава 2
Тхар. Тайны и загадки
Лейтенант-коммандер Литвин, скрывавшийся вместе с лейтенантом Макнил и женщиной фаата Йо в одном из тоннелей, где была проложена линия коммуникации квазиразумного интеллекта, утверждает, что перед ним материализовалось существо в облике человека, называвшее себя Гюнтером Фоссом и другими именами (Лю Чен, Умконто Тлуме, Рой Банч, с демонстрацией соответствующих обличий). Фосс представился как эмиссар неведомой землянам звездной расы и предложил свои услуги. Им было телепортировано некое устройство, уничтожившее квазиразум, после чего звездолет фаата прекратил функционирование в качестве целостной системы, его экипаж погиб, а отстыкованные боевые модули взорвались, причинив разрушения ряду населенных пунктов. Фосс перенес Литвина и двух его спутниц, Йо и Абигайль Макнил, в безопасное место и скрылся. Информация, полученная от Литвина, Макнил и, частично, от Йо, единственной бино фаата, оставшейся в живых, тщательно проверена психологами, а также…
Фрагмент из Меморандума Хейли-Чавеса, представленного в Совет Безопасности ООН в сентябре 2088 года, через три месяца после Вторжения
Война с дроми была бесконечной. Ее началом считали 2306 год, когда пять вражеских дредноутов вторглись в земной сектор в районе Новой Эллады. Но, в сущности, такое мнение являлось лишь уловкой, позволявшей объявить вторую половину XXIII века эпохой благоденствия и мира. Последняя, четвертая, война с бино фаата закончилась в 2261 году, дроми атаковали Федерацию в 2306-м, и, значит, сорок пять лет были мирным периодом, временем освоения ближних и дальних миров, эрой контактов с другими цивилизациями – разумеется, с теми из них, которые не питали к землянам отвращения либо зависти. Таких цивилизаций нашлось немного, ровно одна, зато контакты с нею развивались в неизменно дружественном русле. Правда, лоона эо не допускали людей в свои космические поселения и не бывали на Земле, но сервы, их посланцы-биороботы, казались столь же разумными, как представители любой из звездных рас. Сравнение с дроми, хапторами и кни’лина было, пожалуй, в пользу сервов, ибо искусственный интеллект в отличие от созданий из плоти и крови не склонен к деяниям деструктивным и иррациональным.
Если вернуться к эпохе, объявленной мирным временем, то против этого нашлись бы возражения – особенно у тех, кто защищал границы сектора лоона эо. Ни в двадцать втором, ни в двадцать третьем веке Федерация не воевала с Империей Дроми, но представители обеих рас враждовали, так сказать, в частном порядке. Предмет их спора заключался в преимуществах, которые сулил статус Защитников лоона эо. Этот древний, мудрый и очень богатый народ отличался не просто миролюбием, а полной неспособностью вести войну, проистекавшей из их физиологии и психического склада. Что, однако, не означало беспечности в вопросах обороны, включавшей не только защиту сектора, но и сопровождение торговых кораблей. Через посланцев-сервов лоона эо поддерживали связи со множеством галактических рас, отлично понимая, что их чудесная технология, их планеты и астроиды – большой соблазн для агрессора. Выход был найден давно: с целью защиты они вербовали наемников, вооружая их и размещая боевые контингенты в пограничных мирах и космических цитаделях. Но это было лишь одной из предусмотренных охранных мер. Чтобы союзная раса не возомнила о себе и не стала опасным врагом, лоона эо меняли Защитников – обычно каждые два-три тысячелетия. Такой поворот событий не обходился без конфликтов, но нанимателей это не смущало; их прежние и новые союзники сводили счеты на границах сектора, в Голубой Зоне, вдали от обитаемых астроидов.
В самом конце XXI века (по земному счету лет) контракт с дроми, прежней расой-Защитником, был разорван, и лоона эо начали вербовать ландскнехтов на Земле. Это продолжалось полтора столетия; сервы размещали людей на Тинтахе, Данвейте и других мирах буферной зоны, строили базы для патрульных судов и следили за тем, как охраняется граница. Надо признать, что неизбежные схватки с дроми не принесли переселенцам заметного успеха; в те годы Земля сражалась в Войнах Провала, в наемники шли не лучшие бойцы, и среди них не было опытных командиров. Действия землян и их потомков, родившихся на планетах расселения, сводились в основном к обороне, но даже в этом случае потери были велики. К счастью, людям противостояла не вся Империя Дроми, а лишь те ее боевые кланы, которые служили в недавнем прошлом лоона эо и не торопились покинуть приграничную область сектора.
Все изменилось после разгрома бино фаата и сокращения вооруженных сил, предпринятого Федерацией. В Голубую Зону хлынули потоком ветераны, бывшие стрелки и пилоты, десантники и офицеры технических служб; нашлись и полководцы, те, что вели земные эскадры на врага в Третьей и Четвертой Войнах. Противоборство с дроми сразу сделалось более активным и приобрело наступательный характер. В 2266 году наемники провели крупную операцию, захватив космическую цитадель на границе сектора, потом был нанесен ряд внезапных ударов по базам дроми на ближних планетоидах. Лоона эо (точнее, их сервы) снабжали Голубую Зону судами и оружием, и хотя на этих кораблях не имелось аннигиляторов, в бою они были весьма эффективны. За восемь последующих лет ветераны оттеснили противника от Данвейта и прикрывавших планету крепостей; сократилось и число атак на торговые караваны. Во всех этих сражениях и стычках Флот Федерации участия не принимал; считалось, что Земля не воюет с Империей Дроми и что взаимных претензий нет.
Дальнейшие события показали, что это был неверный вывод. Дроми – негуманоиды, и идеи свободы и демократии им чужды, как и понятие о локальных группах населения, не связанных с управляющим центром – иными словами, о людях, за которых правящий центр не несет ответственности. Иерархия в их кланах является очень жесткой, требующей подчинения младших старшим по возрасту; власть зиждится скорее на биологической основе, чем на общественных институтах, и каждый клан с его Патриархом, с сотнями тысяч разумных и миллионами полуразумных членов можно рассматривать как огромную семью. Пожалуй, человечество с его статусной системой, основанной на талантах личности, представлялось дроми чем-то совершенно непонятным и очень удивительным – если бы дроми могли удивляться. Но их эмоциональный мир был беден, и чувственному восприятию они предпочитали факты. Например, такой: люди стали новыми Защитниками и много лет сражаются с дроми. Стоит ли за этим Федерация или нет, Патриархов не слишком интересовало. Они относились к происходящему как к противоборству рас, а не как к схватке между двумя империями Галактики. Собственно, термин «империя» был земным и столь же непонятным дроми, как «государство» или «страна». В таком биологическом подходе к войне отражались их прагматизм и неспособность разобраться в общественной структуре гуманоидов.
С 2274 года начались столкновения Федерации и Империи Дроми, не связанные с Голубой Зоной и защищавшими ее ландскнехтами. Этот период, продлившийся до первых лет двадцать четвертого века, на Земле считали мирным, так как эпизодические конфликты случались только в буферной области, огромном и до конца не изученном пространстве, отделявшем земной сектор от территории дроми. Тем не менее в них был задействован Флот, чьи корабли крейсировали за границами сектора, прикрывая недавно освоенные Миры Фронтира. Эта тихая война длилась около трех десятилетий, пока дроми не попытались захватить Новую Элладу. Все эти годы Совет Федерации надеялся, что ситуацию можно как-то разрешить, но противник ничего не знал о дипломатии и не вступал в переговоры. Впрочем, мудрые лоона эо предупреждали через своих посланцев о малой вероятности мирного исхода. Это их мнение было подкреплено делами: масштабные операции в Голубой Зоне прекратились, а ветеранам-наемникам позволили уйти с Данвейта и других планет. Сотни тысяч бойцов, имеющих опыт сражений с дроми, вернулись на корабли Федерации – бесценный дар, который лоона эо преподнесли Земле. Правда, не за счет своей безопасности: с началом большой войны давление на Голубую Зону ослабло.
Надо заметить, что не лоона эо и политика смены Защитников стали поводом для столкновения двух галактических рас. Истинная причина лежала глубже и коренилась в физиологии дроми, подталкивавшей их к безудержной экспансии. Темп воспроизводства потомства у них был чрезвычайно высок, а способ размножения прост, много проще, чем у земных лягушек или рыб. Они не имели половых различий, и все взрослые особи одного поколения регулярно исторгали тысячи мелких яиц и семенную жидкость. После оплодотворения, происходившего в теплой водной среде, появлялись личинки, и начиналась цепь превращений: сначала – в полуразумную молодь халлаха, затем – в синн-ко, уже имеющих имена и отчасти осознавших свою индивидуальность, и, наконец, в Старших трех иерархий, зонг-тии, зонг-ап-сидура и сидура-зонг – половозрелых, вполне разумных созданий. Большая часть личинок и халлаха погибали, как, впрочем, и синн-ко, а Старшие не отличались долголетием, жили чуть больше тридцати стандартных лет. Однако цикл развития дроми был стремительным, плодовитость расы – колоссальной, так что числом они в пять раз превосходили всех гуманоидов в Рукаве Ориона. Они нуждались в новых территориях, в пище, сырье и месте для бассейнов размножения, в теплых водах и пригодных для обитания мирах. Их флот был огромен, а синн-ко, их бойцы и работники, не ведали страха смерти.
По прогнозам земных аналитиков, дроми, при неограниченной их экспансии, могли заселить Галактику примерно за пару тысячелетий, уничтожив при этом все другие разумные расы. Возможно, полное истребление самих дроми являлось бы наилучшим выходом, но слишком бесчеловечным и жестоким, а потому неприемлемым. Все имеют право на жизнь, даже враг, с которым воюешь; если не этот враг, существо тупое, мерзкое и злобное, так его потомки, ставшие добрее и умнее. Важно, чтобы потомки были, чтобы побежденные не сделались тенью в минувших веках и чтобы совесть победителей не тяготил грех геноцида. Цель высокая, но труднодостижимая. За нее приходилось платить кровью и людскими жизнями.
Война с дроми была бесконечной. Как уже было сказано, ее началом считали 2306 год, и длилась она уже без малого половину века.
* * *
Сиренд, юркая тхарская ящерка, распластался на серой поверхности камня. Его спинка с небольшим гребешком сверкала точно россыпь изумрудов, крохотные янтарные глазки следили за людьми без боязни – если не считать голода в период оккупации, на сирендов не охотились. Зверек грелся на солнце, пользуясь тем, что для желтого месяца день был довольно теплый. Разумеется, по местным меркам – Анте Бранич кутался в теплый плащ.
– Благодать! – промолвил он, оглядываясь. – Воистину vis vitalis… Просто не верится, что были тут разор и пепелище!
– Сорок лет прошло, – напомнил Марк. – К тому же эта роща благополучно пережила лихие времена. Ибаньес был разрушен, а лес уцелел.
– Почему, как вы думаете?
– Наши города дроми не нужны, а любая органика для них – пища. Даже вот это. – Марк наклонился и поднял сухую шишку.
Они гуляли в сосновом бору позади отеля «Мальта» – его остроконечная крыша, похожая на нос космического корабля, виднелась над деревьями. В Ибаньесе бор назывался сосновым, но росли тут еще кедры и ели, голубая марсианская лиственница и можжевельник – все, что удалось адаптировать на Тхаре. Здесь в основном приживались мхи, лишайники и хвойная растительность из земной Сибири.
Бранич поглядел на кровлю гостиницы.
– В вашем городе много испанских названий – авениды Мадрид, Аламеда, Аликанте, Сарагоса… – задумчиво произнес он. Из-за дыхательной маски голос звучал глуховато. – А «Мальта» вроде из другой оперы?
– Из другой. Я знаю, что Мальта – остров в одном из земных морей, но это еще и корабль, на котором я летал. Крейсер! Отель назвали в его честь.
– Вот как! Я не знал. – Анте нахмурился. – Я думал, что вы, брат, служили на «Ваале».
– После гибели «Мальты». Ее сожгли здесь, в системе Гаммы Молота.
Лоб Бранича пошел морщинами.
– А, теперь припоминаю! Экспедиция на Окраину, десятый год! Группировка «Дальний рубеж», крейсер «Мальта», фрегаты «Ахилл», «Гектор» и «Диомед»… командовал эскадрой капитан Самид Сухраб… Но ведь дроми всех уничтожили! Все корабли и экипажи!
– Я был приписан к десантной бригаде и летал на «ястребе», – пояснил Марк. – Меня сбили над Ибаньесом – вернее, над его руинами. Сказать по правде, я уже сел на грунт, но Ибаньес, к счастью, был обитаем – здесь дежурила группа разведчиков, и у них нашелся исправный киберхирург. Меня собрали по частям.
Бранич кивнул с понимающим видом.
– Дальнейшее мне известно: вы стали участником сопротивления и сражались с дроми в Западном Порту под командой Алферова. Едва не погибли, но Флот прислал помощь, корабли, десантников… – Он помолчал, неторопливо шагая рядом с Марком по дорожке. Затем произнес: – Здесь, на Тхаре, была одна боевая триба, еще две на Рооне и две на Эзате. Миллионы дроми… Что с ними сталось, Марк? Вы свидетель тех событий и Судья Справедливости, вы должны знать! Я имею доступ к архиву космофлота, но не нашел там почти ничего.
– И не найдете. Разве только в файлах Секретной Службы… – Марк покачал головой. – Мы уничтожили их, Анте, перебили всех. Жестоко? Да, разумеется… Но напомню, что в Мирах Окраины наши жертвы исчислялись сотнями тысяч, и нас язвили в самое больное место – дроми ведь не понимают, кто такие женщины и дети. Для них существа небольшого роста – халлаха, то есть безмозглые, чья жизнь ничего не стоит… Поэтому тут им мстили с особым ожесточением, убивали в сражениях и мелких стычках, на планетах и в космосе. Как я сказал, погибли все. Почти все.
– Почти? – переспросил Бранич, приподнимая брови.
– Один остался жив. Не могу назвать его военнопленным, у дроми такого понятия нет, и ко мне он пришел сам, на Голой Пустоши, где приземлился мой флаер. Не просто так пришел, а с важной информацией… – Заметив на кедровой ветви белку, Марк полез в карман и бросил в траву горсть орехов. – Этот дроми был Старшим-с-Пятном и, вероятно, не из боевого клана. Мы отвезли его в Никель, на нашу базу, а когда все закончилось, он жил с нами в Ибаньесе, в госпитале – там уцелели подземные этажи.
– С вами? – снова полюбопытствовал Бранич.
– Да. Со мной и Майей, с Ксенией и ее лейтенантом. Я говорил с ним – не с лейтенантом, конечно, а с дроми.
– Говорили с дроми… – недоверчиво протянул Анте. – Простите, Марк, но это из области чудес. Насколько я знаю, голосовой аппарат человека не позволяет…
– С ними все же общаются, с мирными дроми, что живут на Данвейте, – прервал родича Марк. – Отец рассказывал мне, что существует язык-посредник. Вы ведь знаете, Анте, что мой отец служил в молодые годы у лоона эо? Мать, кстати, тоже.
– Об этом я осведомлен во всех подробностях, – промолвил Бранич с загадочной улыбкой. – Упомянутый вами язык как раз и создан лоона эо. Но вам он не знаком, не правда ли? Как же вы с ним говорили?
– Простите, что ввел вас в заблуждение: я не общался с этим дроми при помощи слов.
Бросив на Анте испытующий взгляд, Марк справился с искушением прозондировать родича. Стены стенами, но на всякую стену найдется свой буравчик! Его способности были сильнее, чем у сестры; во всяком случае, он смог бы распознать, поставлен ли защитный блок врачом или предохраняющим сознание имплантом. Совесть, однако, не позволяла заняться такими экспериментами.
– Думаю, вы в курсе кое-каких странностей нашего семейства, – произнес Марк. – Возможно, и вы, братец, как потомок Пола Коркорана… – Он не закончил фразу, но Анте лишь неопределенно хмыкнул, сделав непроницаемое лицо. – Словом, в нас есть чужая кровь, кровь фаата высшей касты, и потому мы одарены талантом к особого рода восприятию… Если угодно, зовите это наследственным эмпатическим даром.
– Что-то такое я слышал, – пробормотал Бранич, стараясь не глядеть на Марка. – Однако, мой дорогой, эмоции не заменяют членораздельной речи. Или я не прав?
– Не заменяют, – согласился Марк. – Но в некоторых обстоятельствах эмоции информативнее. Они не лгут.
Посыпанная песком дорожка кончилась. Дальше виднелся обычный для Обитатаемого Пояса пейзаж: каменистая равнина, поросшая мхом и травой, кольцо деревьев у небольшого озерца и хвойный лес на горизонте. Они прошли рощу насквозь и повернули обратно к гостинице.
Бранич долго молчал, затем произнес с легкой иронией:
– И что же поведал вам этот удивительный дроми? Свою биографию? Воспоминания детства и юности? Или вы обсуждали научные проблемы? Скажем, философию даскинов или маршрут галактических странствий сильмарри?
– У дроми нет понятий о детстве, равно как о философии, – заметил Марк. – Я уловил иные сообщения. Бессмысленность войны, бессмысленность неутихающей экспансии, неограниченного размножения… Это было ему так же ясно, как мне и вам. Он опасался, что его народ исчезнет – не потому, что мы победим и устроим для дроми ночь длинных ножей по всей Галактике, но по причинам более веским. Скажем, из-за неспособности меняться и прогрессировать без влияния других рас – людей, лоона эо, даже хапторов, их древнего врага… Все это, если хотите, можно отнести к научным проблемам, только изложенным без слов. Но была еще и личная просьба.
– Пища? Тепловой режим? Вообще условия содержания? – спросил Бранич.
– Нет. Дроми в отличие от нас, людей, неприхотливы. Он всего лишь хотел отправиться к сородичам на Данвейт. Должно быть, знал об этой небольшой колонии мирных дроми.
– И вы?..
– Месяца через три-четыре его туда отвезли, но без меня. Я уже находился на фрегате «Ваал», в ста тридцати парсеках от Тхара. Об этом существе позаботились Майя с Ксенией.
– Уверен, что заботы большей частью легли на вашу сестру, – произнес Анте с улыбкой. – Как я недавно выяснил, она тоже владеет наследственным даром. И весьма неплохо!
Понял, что его зондировали, догадался Марк и в смущении отвел глаза.
– Хм-м… женское любопытство, Анте… вы не должны на нее обижаться…
– Никогда не обижаюсь на красивых женщин и к тому же родственниц. Им я всегда готов раскрыть сердце и душу. – Бранич улыбнулся еще шире. – Кстати, о родичах… Вы сказали, что этот дроми жил в Ибаньесе с вами, Майей, Ксенией и ее лейтенантом… С Тревельяном-Красногорцевым, я полагаю?
Марк молча кивнул. Обсуждать семейные дела сестры ему не хотелось – тем более что Петр, прежний ее супруг, особой симпатии Марку не внушал. Возможно, из-за того, что сам он никогда не испытывал тяги к приключениям и авантюрам, чего бы они ни касались, схваток с врагами под светом далеких звезд, десантов на неведомые планеты, тайн погибших цивилизаций или, к примеру, интрижек с женщинами. Петр являлся личностью иного склада, из тех, кого одни называют героями, а другие – авантюристами, что, по мнению Марка, было синонимом. Чудилось ему, что и Ксения не питала к мужу особо пылкой страсти, хоть и родила двух мальчишек, носивших теперь его длинную неуклюжую фамилию. Во всяком случае, расстались они тихо и без взаимных претензий, еще до того, как погибли родители Марка и Ксении. Это случилось в 2318-м, в Битве у Голубой Зоны, а через два года Ксения вышла за Ваню Поспелова, инженера-кибернетика, коренного тхара и друга Марка. Они прожили вместе тридцать с лишним лет, отстроили дом, подняли в любви и согласии шестерых детей, и Марк был уверен, что сестра счастлива. Хотя бы потому, что с Иваном она никогда не ссорилась, что при ее независимом нраве можно было считать подвигом. С Петром все получилось иначе – там нашла коса на камень.
– Наш бывший лейтенант теперь в чинах и орденах и в большой славе, – сказал Бранич. – Вы слышали, что приключилось на пятой луне Карфагена, где он сражался врукопашную с сотней дроми? А эта история с коррозионными минами в Провале! Его фрегат погиб, но экипаж он спас… Получил «кометы» и крейсерский мостик, потом «спирали» и сейчас командует эскадрой седьмой флотилии. Герой! Вы с ним видитесь?
– Нет, – отрезал Марк. И добавил с невеселой усмешкой: – Насколько мне известно, Павла и Никиту, своих сыновей, он тоже вниманием не балует.
– Кажется, вспомнив о нем, я допустил оплошность, – виновато промолвил Бранич. – Но все же Командор…
– Почему Командор? – перебил Марк.
– Кажется, так его прозвали на Флоте. Я собирался сказать, что хотя он не Вальдес, не Бранич и не потомок Пола Коркорана, но все-таки член семьи. Его кровь в ваших племянниках, Марк.
– Кровь и фамилия – все, что им досталось, – буркнул Марк в ответ. – С кровью нет проблем, ребята выросли здоровые, а вот фамилия… Вы не находите, что слишком длинновата?
– Можно обрезать, – сказал Бранич.
– Даже нужно. Первую половину либо вторую… Но все равно Вальдес или Бранич звучит пристойнее.
– Procul dubio, – подтвердил Анте.
* * *
Нет, Марк не собирался включать бывшего лейтенанта, а ныне коммодора Олафа Питера Карлоса Тревельяна-Красногорцева в свою семейную хронику. Разве что в качестве примечания – был такой второстепенный персонаж, ставший, волею случая, отцом Павла и Никиты. Гораздо подробнее Марк описывал контакты с дроми, с инопланетным существом, гостившим в кладовке городской больницы, рядом с палатой, где жили Майя и Ксения, пока он восстанавливал семейное гнездо, дом на авениде Мадрид. Для описанных в хронике событий этот Старший-с-Пятном был гораздо важнее, чем первый муж сестры.
Привычно окинув взглядом украшавшие стену полотна, Марк сдвинул контейнер с информ-кристаллами и принялся копаться в документах, разложенных на столе. Тут были его черновые записи, рисунки Майи, копии разных бумаг из архивов Земли, Роона и Тхара, материалы, привезенные Браничем, и еще много всякой всячины. Не без труда он отыскал небольшой альбомчик, помеченный изображением дроми. В нем оказалось больше дюжины набросков, выполненных в старинной манере, не видеокистью и светопером, а угольным и обычным карандашами. Не раз и не два Майя пыталась нарисовать их гостя, но потом бросила это занятие: всегда получался не Старший-с-Пятном, личность конкретная, неповторимая, а просто дроми. Вероятно, думал Марк, по той причине, что Майя не могла, как он сам и Ксения, ощутить эмоции неземного существа, проникнуть в мир его надежд и страхов, симпатий и антипатий, в тот потаенный внутренний космос, что наделяет чуждое, но разумное создание индивидуальностью. На первый взгляд рисунки казались непохожими – разные позы и жесты, разный, то в профиль, то в фас, поворот головы, и лишь одна, но важная деталь объединяла их: отсутствие лица. Лица не было, была морда. Уродливая, страшная, нечеловеческая…
Вздохнув, он закрыл альбом и вернулся к работе. Пожалуй, этот его труд нельзя было считать семейной хроникой – скорее, генетическим исследованием потомков Коркорана. Некоторые из них владели странными талантами или хотя бы отличались особым свойством, которое, по мнению Сергея, отца Марка и Ксении, жизнь им отнюдь не облегчало. Отец называл это свойство «проклятием Вальдесов», но вполне вероятно, что им обладали и Браничи – Марк еще не разобрался с документами, привезенными Анте. Что до информации, хранившейся в контейнере с информ-кристаллами, то большая часть этих данных была засекречена навечно как связанная с тайной личности – тем более такой значительной, даже легендарной, как Пол Ричард Коркоран, герой первых Войн Провала. Прошло почти два века со дня его гибели в бою, но факты биографии адмирала – не той, что служила поводом к фильмам и романам, а истинной – были по-прежнему скрыты в файлах Секретной Службы. В юности Марк слушал рассказы отца, догадываясь, что кое о чем старший Вальдес благоразумно умалчивает – а если так, то можно ли верить всему остальному?.. Но когда он сделался Судьей, архивы Службы для него открылись, подтвердив отцовские истории. Старшего Вальдеса уже не было в живых, и Марк не мог ему признаться, что наконец-то верит в семейные предания. И потому ощущал себя виноватым перед отцом, словно бы что-то осталось меж ними невыясненным, недосказанным, оборвавшимся сразу и навсегда. Не потому ли он начал работать над семейной хроникой? Это, с одной стороны, являлось данью памяти славным пращурам, а с другой – посланием к потомкам, к непоседе Сашке, сыновьям Ксении и их детям. Какое бы имя они ни носили, Вальдесы, Тревельяны или Поспеловы, им надлежало знать о капле чужеродной крови, что может проявиться в них внезапно и самым загадочным образом. Анте Бранич, любитель латыни, в этом случае сказал бы: кто предупрежден, тот вооружен.
Но кроме двух причин, связанных с прошлым и будущим, существовала еще и третья: были моменты, которые Марк желал прояснить для самого себя. Обязанности Судьи не занимали его полностью, так что лет двадцать назад, еще до рождения Сашки, он начал кое-что записывать, не зная даже, обернется ли его работа делом серьезным и важным или станет просто развлечением. Майя с Ксенией над ним подсмеивались, намекали, что на Земле он подхватил литературный вирус или заразился от Алферова, Марк же в ответ говорил, что пишет не роман, а научный труд строгой секретности, из тех, которые следует сжечь еще до прочтения. Шутка, конечно, но с написанным он не знакомил никого, кроме сестры и жены, а кристаллы с данными Секретной Службы запечатал кодом Судьи Справедливости.
Марк повел рукой, и на экране развернулось изображение змеи, вцепившейся в собственный хвост. Ее рубиновые зрачки сверкали, она все видела, все замечала, но не выдавала тайн, что были ей известны. Змея, древний символ мудрости, была эмблемой архива ОКС, самого старого в космофлоте – в нем хранились документы эпохи Вторжения.
Змея исчезла, полыхнув огненным взглядом, появился список файлов, и Марк, коснувшись нужной строчки, вызвал текст. То был Меморандум Хейли – Чавеса, высших военных чинов, представленный Совету безопасности ООН через три месяца после нападения фаата. Две тысячи восемьдесят восьмой год, шестое сентября, отметил Марк и подумал, что Коркоран, его прапрадед, родился примерно через две недели.
На висевшем в воздухе голографическом экране теснились слова: слева – на староанглийском, справа – перевод на современную земную лингву.
«Как выяснилось в процессе вооруженного конфликта с бино фаата в текущем году и в первую очередь во время схватки, поименованной в дальнейшем Сражением у марсианской орбиты, ОКС оказались не способны отразить целенаправленную и упорную космическую агрессию. При этом мы не усматриваем ошибок как в своих общих действиях, так, в частности, в тактике боя, который адмирал Тимохин дал пришельцам. Его результат, полное уничтожение двенадцати боевых кораблей, то есть половины Третьего флота, было бы невозможно изменить концентрацией большей огневой мощи, более успешным маневрированием или ударом лазеров вместо предпринятой Тимохиным ракетной атаки. Мы полагаем, что в любом случае исход был бы тем же самым, поскольку базовый звездолет фаата нес около трех сотен крупных и более тысячи малых боевых модулей с излучателями антиматерии, что на порядок превосходит силы всех подразделений ОКС. Даже без учета фактора неожиданности, также сыгравшего не в нашу пользу, мы не смогли бы одолеть подобную армаду…»
Марк сделал нетерпеливый жест, и строки понеслись быстрее. Добравшись до интересующего места, он приостановил их бег.
«…крейсер «Жаворонок» был уничтожен в районе Юпитера при первом столкновении с бино фаата. Случайно в живых остались лейтенант-коммандер Павел Литвин и двое его подчиненных, лейтенанты Абигайль Макнил и Рихард Коркоран, плененные на корабле пришельцев. Коркоран затем погиб в процессе биологических экспериментов, Макнил же усыпили и подвергли искусственному оплодотворению. Цель этой операции вполне ясна: скрестить фаата и человека Земли и вывести гибридную расу слуг (возможно, воинов). Литвину удалось выбраться из заключения. С помощью найденного им прибора, происхождение которого ему неизвестно, он вступил в контакт с квазиразумным интеллектом (компьютером?.. живым существом?..), выполнявшим на корабле функции управления. Большая часть информации о бино фаата получена Литвиным от этого устройства…»
– Данные устарели и мне не нужны, – произнес Марк. – Дальше! Последний абзац, особое примечание.
На экране появилось:
«Лейтенант Макнил (девятый месяц беременности) в настоящее время размещена в госпитале Лунной базы ОКС. Интроскопия показала, что ожидается мальчик, по официальной версии – сын погибшего Рихарда Коркорана, с которым Макнил состояла в связи. Согласно желанию матери он будет назван Полом Ричардом (в честь Павла Литвина и своего предполагаемого отца). В дальнейшем, если ребенок окажется жизнеспособным, он будет находиться под наблюдением Секретной Службы ОКС…»
В самом конце шли подписи: адмирал Орландо Чавес, командующий Первым флотом, и адмирал Джозеф Хейли, командующий Вторым флотом ОКС. От Третьего, как было сказано в Меморандуме, осталась половина, а прах его командира адмирала Тимохина канул в Великую Пустоту. Эту первую битву с пришельцами, самое страшное и знаменательное событие века, описывали многие историки, и Марка она не очень интересовала. Другое дело – личность пращура…
Он вызвал биографические файлы и прочитал, изумляясь уже не в первый раз, о Гюнтере Фоссе, Клаусе Зибеле и Кро Лайтвотере. Собственно, то был один и тот же человек – вернее, существо-метаморф в обличье человека, тайный посланец неведомой планеты. За три минувших века люди побывали в иных мирах, число которых измерялось сотнями, и встретили восемнадцать технологически развитых рас, способных к дальним перелетам, но соплеменников Фосса-Зибеля так и не нашли. Марк пребывал в твердом убеждении, что поиски бесполезны и что планету метаморфов обнаружат лишь тогда, когда это будет угодно ее обитателям. Такую мысль питали не пустые домыслы, а личный опыт: в юности Марк встречался с Лайтвотером, еще ничего не зная про Фосса, Зибеля и остальные его ипостаси. Кро Лайтвотер был другом старшего Вальдеса, служил с ним на Данвейте у лоона эо и, прилетая на Тхар, рассказывал юному Марку много интересного. Марк не отказался бы снова с ним побеседовать, но это было невозможно: Лайтвотер, как и родители, погиб на «Урале».
Сведения в биографических файлах ОКС излагались кратко и сухо, зато охватывали всю человеческую жизнь от рождения до смерти. О Фоссе, по вполне понятным причинам, гипотез было гораздо больше, чем фактов, но Коркоран, славный предок Марка, все же не являлся столь загадочной фигурой. Хотя как сказать… Марк перечитал его досье, как всегда удивляясь старинному канцелярскому стилю:
«СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА
ЗВЕЗДНОГО ФЛОТА
Досье № 112/56-AF,
объект Пол Ричард Коркоран.
Строго секретно.
Закрыто в 2167 г.
Причина: гибель объекта наблюдения.
ИМЯ: Пол Ричард Коркоран.
ДАТА РОЖДЕНИЯ: 22 сентября 2088 г.
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Госпиталь Лунной базы ОКС.
РОДИТЕЛИ: Абигайль Макнил (см. досье № 122/56-AB), Рихард Коркоран (см. досье № 122/56-AC).
Примечание. Как установлено генетическими экспертизами в 2088 г., сразу после рождения, и дополнительно в 2099 г., Пол Ричард Коркоран не является сыном Рихарда Коркорана. Некоторые особенности хромосомного набора неопровержимо свидетельствуют, что он потомок бино фаата по мужской линии (см. досье № 122/56-AB, пункт «Эксперименты, проведенные над лейтенантом Макнил на инопланетном корабле»). В 2125 г. установлено, что биологическим отцом Коркорана является фаата высшей касты Дайт, Держатель Связи, группа правителей Роона (см. отчеты №№ 762/125—778/125, операция «Ответный удар»).
БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ: Мать – Абигайль Макнил (покойная); жена – Вера Коркоран, дочери – Надежда и Любовь (на 2167 г. жена и обе дочери живы).
МЕСТО ЗАХОРОНЕНИЯ ПРАХА: Отсутствует.
СТАТУС НА МОМЕНТ СМЕРТИ: Адмирал Звездного Флота, командующий Флотом Окраины.
СВЕДЕНИЯ О ПРОХОЖДЕНИИ СЛУЖБЫ:
2105–2111 гг. – курсант Байконурской Космической Академии.
2111–2113 гг. – пилот УИ класса «коршун», крейсер «Тайга», Третий флот ОКС. Присвоено звание лейтенанта в 2112 г.
2113–2114 гг. – Высшая Школа Навигаторов ОКС, Малага. По окончании присвоено звание лейтенанта-коммандера.
2114–2117 гг. – второй навигатор, крейсер «Чингисхан», Третий флот ОКС.
2017 г. – Спецкурсы ОКС, Лунная база. Специализации: «Работа с персоналом», «Стратегия и тактика космических войн», «Применение боевых роботов».
2118–2125 гг. – третий, второй, первый помощник капитана, крейсер «Европа», Третий флот ОКС. Присвоено звание коммандера в 2122 г.
2125 г. – капитан фрегата «Коммодор Литвин», участник операции «Ответный удар».
2126–2133 гг. – капитан крейсера «Марсель», Флот Окраины.
2134 г. – коммодор, а с 2136 г. – адмирал, командующий Флотом Окраины. Занимал этот пост в период Первой Войны Провала, 2134–2152 гг.
2153–2154 гг. – в отпуске по состоянию здоровья. Проживал с женой и семьей младшей дочери в Смоленске. Лечился в Смоленском военном госпитале, а также в госпитале Лунной базы.
2155 г. – вернулся в строй в прежней должности.
2155–2163 гг. – командующий Флотом Окраины в мирный период между Первой и Второй Войнами Провала. Место дислокации – системы Беты и Гаммы Молота.
2164–2167 гг. – до момента гибели оборонял силами подчиненного ему флота пространство в районе указанных выше звездных систем.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА СМЕРТИ: Погиб на боевом посту, при взрыве флагманского крейсера «Темное пламя».
Участие в боевых операциях – см. Приложение A.
Список наград и отличий – см. Приложение B.
Результаты медицинских и психологических тестов – см. Приложение C.
ОСОБОЕ ПРИМЕЧАНИЕ: Знал тайну своего происхождения. В период с 2134 г. по настоящее время считался и считается одним из самых выдающихся военачальников Звездного Флота Федерации. Обладал уникальным паранормальным даром к эмпатии, перцептации и мысленному контакту, который, очевидно, унаследовал от предка-фаата. У дочерей Коркорана подобный талант не обнаружен».
Последнее не очевидно, подумал Марк, сворачивая запись. Дочери Коркорана – Надежда, его прабабка, и ее сестра Любовь – склонности к ментальным экзерсисам не имели, как и дед Николай Вальдес. Во всей своей силе дар проявился у отца, а затем у Ксении и самого Марка; возможно, еще у кого-то из коркорановых потомков – тех, что обитали на Земле. Но способности к ментальному контакту стали не единственным их наследием, и Сергей Вальдес, говоря о семейном проклятии, имел в виду не это. Надежда и Любовь родились в урочный срок, когда Коркорану было чуть за тридцать, что не вызывало удивления. Но затем начались странные вещи – во всяком случае, труднообъяснимые с точки зрения статистики. Надежда вышла замуж в девятнадцать за Иниго Вальдеса из Тихоокеанской Акватории, и сына Николая они прождали добрых два десятилетия. Николай, судя по старинным записям, был крепким и видным мужчиной, но с потомством что-то у него не получалось; наконец он взял в жены юную девицу, но отцом стал только за семьдесят – правда, Анна, бабушка Марка, оказалась плодовитой и родила пятерых. Их первенец Сергей покинул отчий дом, избрав военную карьеру, воевал с фаата в молодые годы, служил на Данвейте, встретил там Ингу, девушку своей мечты, и отправился с нею на Тхар. Дети у них появились не скоро: Сергею было пятьдесят, когда родился Марк, а четырьмя годами позже – Ксения. Марк повторил судьбу отца – Сашку они с Майей ждали тридцать лет. Ксения, однако, не подчинилась этой статистике – Павла она родила через семнадцать месяцев после замужества.
Ну, всякое бывает, размышлял Марк, глядя на пустой экран. Интересно, как там у Браничей? Прав ли отец, утверждавший, что в мужской линии Коркорана дети поздние, и причиной тому – долгая жизнь его потомков и долгое, долгое их созревание?.. Что касается долголетия, то на примере отца и прапрадеда эту версию не проверишь – оба они погибли, старший Вальдес за восемьдесят, а Коркоран в семьдесят девять. Но Надежда прожила сто одиннадцать лет, ее сестра Любовь – сто сорок, а дед Николай – чуть более ста двадцати. Даже для нынешних времен это считалось рекордом! И помнилось Марку, что говорили родичи с Земли про деда Николая: выглядел бодрым мужчиной до последних дней. И никаких ювенильных препаратов и процедур омоложения! Как этому не верить? Вот они, доказательства, перед глазами!
Марк вызвал на экран портреты старших родичей. Все братья и сестры отца благополучно здравствовали, всем перевалило далеко за сотню, но казались они людьми в поре зрелости – как он сам, как Майя, Ксения и Анте Бранич. Дядюшка Алонсо смотрелся будто его ровесник, а тетя Джулия, похоронившая трех супругов, была хоть сейчас под венец. Но дети у мужчин рождались поздно, подтверждая, что проклятие Вальдесов – не звук пустой и не досужий вымысел.
Вот она, кровь фаата! – подумал Марк, добавив к своим близким изображение Йо, сказочной красавицы, подруги коммодора Литвина. Фаата! Чужаки? Нет, чужими их не назовешь… Сходная физиология, тот же репродуктивный аппарат и внешний облик, отвечающий земным понятиям о красоте… Не у всех, конечно, так как фаата высшей касты практиковали инбридинг для выведения странных существ из своих соплеменников, подвергая их селекции и направленной мутации. Но эти существа, выполнявшие строго определенные работы, были, как правило, бесплодными и вряд ли их стоило считать людьми. Что до обычных фаата – или «базовой формы», в терминах космической антропологи, – то их генетика почти не отличалась от земного стандарта. Иными словами, фаата и люди Земли могли породить жизнеспособное потомство – что и было доказано на опыте с Абигайль Макнил.
С другими высокоразвитыми гуманоидами так не получалось. Кни’лина, несмотря на полное отсутствие волос, выглядели очень привлекательно и вполне годились в качестве сексуальных партнеров, но и только; генетические отличия были слишком велики, и зачатия не происходило. То же самое касалось хапторов, не говоря уж о лоона эо, которые, при внешней схожести с людьми, имели четыре пола и размножались с помощью ментальной контаминации. Возможно, думал Марк, когда-нибудь мы встретим расу, во всем подобную земному человечеству и не желающую враждовать; встретим таких созданий и породнимся с ними. Но первыми – ирония судьбы! – мы встретили фаата, братьев по разуму, телу и обличью – и, как бывает меж братьев, злейших недругов…
Отец говорил, что странности Вальдесов – их, фаата, наследие. Что под этим понимать, прояснилось в эпоху Вторжения и Войн Провала – разумеется, не в деталях, но кое-какие факты все же были установлены и послужили основой дальнейших гипотез. Стало известно, что правящая каста, очень малочисленная, владеет даром перцептации и способна к общению с квазиразумными системами, далеким аналогом биокомпьютеров; в Секретной Службе полагали, что мир фаата держался на этих устройствах, как сказочная плоская Земля на трех слонах. Жизнь правителей была долгой, не век и не два, а, по скромным оценкам, половина тысячелетия; впрочем, специалисты Службы не исключали, что данный период нужно удвоить или утроить. Несмотря на эти различия, физиология высшей касты совпадала с земным стандартом по большинству показателей, так что Коркоран мог унаследовать таланты Дайта Держателя Связи, оставив их своим потомкам.
А дальше что? Дальше, по прошествии столетий, чужая кровь должна была бы расточиться и исчезнуть без следа подобно капле в океане. Но временами законы генетики пускались в странные игры, пробуждая память о давно прошедшем и забытом, словно вдруг открывался ларец с древними тайнами или секретный манускрипт. Магическая книга наследственности… Страница – Надежда, дочь Коркорана, другая – Николай, ее дитя, и можно их перелистнуть, так как, кроме долгой жизни, ничем они не отличались. А вот Сергей Вальдес и его дети Марк и Ксения, и тут бы надо задержаться… Остальные страницы пока чисты. Что напишет на них время? Кто будет следующим? Александра?.. Павел?.. Никита?.. Один из Браничей?.. Или их еще не рожденный потомок?..
«Кто будет следующим? – думал Марк, разглядывая лица близких. – Кто прочтет эту хронику, кто ее продолжит? И когда? Через несколько лет или через столетия?»
За окнами стемнело, и он, вздохнув, свернул экран.
– Ужин, коммандер? – заботливо напомнил дон Оливарес.
– Да, пожалуй.
Марк встал и направился на кухню.
