Глава 13
Лагерь экспедиции. Ххешуш,
Блистающий Принц
«Мне еще рано писать мемуары. Возможно, лет через семьдесят, окруженный детьми и внуками, я предамся этому занятию. Устроюсь в саду под кронами яблонь где-нибудь на Тхаре или Гондване и буду диктовать, заполняя памятный кристалл словами и картинами, — и так день за днем, неделя за неделей. Внуки и внучки рассядутся кругом, внимая воспоминаниям деда, а моя любимая Алиса Виктория принесет нам кувшины с соком, выжатым из свежих яблок. Принесет и потребует, чтобы выпили при ней, ибо сок полезен старикам и детям.
Сто чертей в реактор, как говорит мой предок! Неужели когда-нибудь я превращусь в старика, а моя Алиса — в старушку?..
Если так, из нее получится самая прелестная, самая милая старушка во Вселенной. Но это случайная мысль, а сказать я хочу о другом:
Никогда не вел дневников, ничего не писал, кроме научных статей, докладов и отчетов. В этом не было нужды; я помню все, что случилось в моих экспедициях, помню в мельчайших подробностях или могу припомнить — как любой язык, который усвоил в молодые годы.
Профессиональная память! Она для меня — рабочий инструмент, не менее важный, чем записывающий кристалл или установка инкарнологов, позволяющая изменять обличье.
Но произошедшее вчера я все же решил записать. В моей жизни были странные встречи, граничащие с чудом, и до сих пор я полагал, что самое удивительное — контакты с Первым Регистратором. Это существо или искусственное творение не только пробудило мой дар к телепортации — это, я думаю, меньшее из сделанного им. Уверен, его подарок мне бледнеет в сравнении с тем, что он сказал о нас, обо всем земном человечестве: вы, люди — новые Владыки Пустоты.
Дорогого стоят эти слова! Я вспоминаю о них в минуты тоски, уныния и неуверенности, я слышу его тихий мелодичный голос, и эта память придает мне сил. Мы — Владыки! И мы отвечаем за все, что происходит в Мироздании!
Повторю опять: я считал эту встречу самой удивительной, и так было до вчерашнего дня. Теперь моя оценка чудесных событий несколько изменилась. Первый Регистратор был рожден — или, возможно, сотворен — в далеком прошлом, к чему я никак не причастен; я не наблюдал акт его создания и не знаю, кем были те, кому он обязан жизнью. С Принцем все получилось иначе. Он возник на моих глазах — вернее, в моем ментальном видении, но сущность его и цель были непонятны. Человек или псевдочеловек?.. Безобидная тварь или чудовище?.. Монстр, способный сокрушить планету?.. Я был обязан разобраться с этим, и потому…»
Фрагмент из личных записок Ивара Тревельяна. Опубликован не был.
* * *
Он ничего не сказал Алисе о своих видениях. Ни Алисе, ни Сигеру'кшу, ни помощникам и ассистентам. Обсуждать случившее с Обной Шетой он тоже не испытывал желания. С одной стороны, она была причиной обуревавшей Ивара тревоги, с другой, он чувствовал себя обязанным провидице — без нее самый важный феномен на Лиане-Секунде остался бы в забвении. Взвешивая первое и второе, он еще не пришел к определенному выводу. Как часто бывает, вред и польза разделялись слишком тонкой гранью, и впоследствии их роли могли перемениться.
«Остерегайся очевидного», — говорил пророк кни'лина, и это означало, что только будущее определит, где полновесные зерна и где гнилые.
Ни Алисе, ни Сигеру, ни другим обитателям станции… Но утаить от Советника что-то серьезное было так же невозможно, как от собственной души. Выслушав Тревельяна, дед разразился проклятиями, а успокоившись, пробормотал:
«Ведьма… говорил тебе, ведьма… Мало, что всех взбудоражила, еще и гомункула сотворила! Ну, что будешь делать, голубь сизый?»
Тревельян пожал плечами.
«Думаю, надо его навестить. С целью приватных переговоров».
«В яму на Ххешуше отправишься?»
«Придется».
Командор испустил ментальный вздох.
«Я бы с этой тварью тоже побеседовал, да аргументов мало — одни зонды со взрывчаткой… Но в скором времени будет здесь кое-что посерьезнее. Наш адмирал, сокрушитель дракона, отправил сюда корабли, транспорты и крейсеры».
Ивар встревожился.
«Это еще зачем? Неполадки с защитным экраном?»
«Нет. Нильхази объявились, знакомцы наши. Три корыта, вроде бы спасательная экспедиция. Требуют совместных действий в планетарном пространстве — так, на всякий случай… В общем, уговорили Лодо! А щит… Что с ним будет, с этим щитом? Как стоял, так и стоит».
«Как стоял, так и стоит… — повторил Тревельян и перевел дух. — Это хорошая новость, дед. Можно сказать, отличная!»
«Вот и я о том же. Ты пообщайся с этой тварью, подергай за усы, выясни, чем дышит… Будешь в сомнении, так вылезай из ямы, а мы в нее пальнем. Во имя покоя и процветания лльяно! Как-никак, они теперь под нашим патронатом, и всякие чудища в их мире не нужны».
«Палить — это слишком», — возразил Тревельян, получив в ответ краткую сентенцию:
«Аннигилятор, мой мальчик, решает все проблемы».
С тем Командор и отключился.
Ближе к полудню тучи затянули небо и хлынул дождь. На открытых пространствах континента ливни были сокрушительными: вода струилась стеной, размывала почву, превращая ее в липкую грязь, переполненные ручьи и реки выходили из берегов. В лесах, под кронами деревьев, особых бедствий не наблюдалось — листва хх'бо задерживала потоки, а воду, что падала на землю, с жадностью поглощали огромные корни и мхи.
Лльяно, не любившие дождей, отсиживались в своих древесных жилищах, ели, спали и слушали сказания о предках, обитающих теперь на Желтой луне. Обычно ливень шел не дольше суток, и мох после него поднимался в рост человека.
Покинув жилой купол, Тревельян, стараясь двигаться потише, проскользнул во двор. Здесь было сухо — станцию защищал энергетический экран, но что-то увидеть за его пределами казалось невозможным. Пелена дождя скрывала лес и море, даже близкие кусты, в небе висели тучи, и ни один корабль сервов не поднялся с острова. Наверняка Помощники Торговца и Надзирающие За Грузами сейчас сидели в шаттлах и, подобно лльяно, развлекались анекдотами и сказками — если не о собственных предках, то о своих Хозяевах.
Усмехнувшись при этой мысли, Ивар растворил двери ангара и направился на склад полевой амуниции. Там он натянул термокостюм, подвесил к поясу бластер и лазерный резак, прикрепил датчики к запястьям и визору шлема. Бросив взгляд на контейнеры, шкафы и полки, он на секунду призадумался, потом решил, что термоизлучатель не нужен — в крайнем случае, ход на дне ямы можно расчистить резаком. Льды Ххешуша всплыли перед его мысленным взором, льды, торосы, сумрачный свет и огромная воронка на засыпанной снегом равнине. Видение было ярким и отчетливым; а в следующий миг, когда он шагнул в портал, оно превратилось в реальность.
Он очутился там же, где в первый раз — на дне ямы, выжженой взрывами в ледовом панцире. В сотнях метров над ним ревел ураганный ветер, кружили вихри и профильтрованный облаками тусклый свет падал на пустынные поля Ххешуша. Пробитый Иваром шурф до половины завалило снегом и обломками льда. Он потянулся к лазерному резаку, но вдруг подумал, что место здесь ничем не хуже мира, затаившегося под его ногами. Все здесь было реальным, лед и снег, холодный воздух, ветер, облака — пусть унылая, тоскливая, но неизменная картина. А внизу, в обители псевдожизни, деревья могли обернуться драконами, травы — скопищем ядовитых пауков, и не исключалось, что горный хребет рассыплется в пыль и с фальшивых небес хлынет кислота. Эти страхи не слишком пугали Тревельяна, но почему-то ему казалось: там, где он пожелает, с ним и будут говорить.
Опустив веки, он сосредоточился. Доля секунды, и бездну с ярким пятном и вращением искр сменило лицо человека, похожего на него — не копия, но облик брата или близкого родича. Волосы были другими, светлыми, но твердая линия рта, выпуклый высокий лоб, чуть выступающие скулы, форма носа — все это принадлежало Тревельяну. Его потомок или предок мог иметь такую внешность, почти такую же, если бы не глаза — большие, с непривычным разрезом, вытянутые к вискам… Нечеловеческие глаза!
Ментальный импульс коснулся сознания. Мысль Ивар уловить не мог, но с эмоциями разобрался без труда: его приглашали. Вежливо, дружелюбно и настойчиво.
— Нет, не стану я спускаться, — произнес он вслух. — К тебе залезешь, так назад не вылезешь — с транспортировкой будут проблемы. Хочешь говорить, приходи сюда.
Молчание. Потом морозный воздух всколыхнулся, подернулся туманом, начал уплотняться и темнеть, обретая форму человеческой фигуры. Происходило это быстро — Тревельян едва успел отступить к стене кратера. «Портал! — мелькнула мысль. — Вот как выглядит перемещение, если наблюдать со стороны… делаешь шаг, и…»
Додумать не пришлось. Существо, возникшее из пустоты, было чуть выше Ивара и шире в плечах. С плеч до самых щикотолок спадал плащ, отливающий то темно-синим, то лазоревым — точь-в-точь такой, как был у Первого Помощника Торговца. Пришелец кутался в свою мантию, Ивар не видел ни рук, ни ног, но, кажется, ступни его были голые. Он спокойно стоял на обжигающем холодом льду, и в его светлых волосах уже поблескивали первые снежинки.
Прошла минута, две, три… Ивар, не мигая, уставился в серые огромные глаза. «Блистающий Принц, — крутилось в голове, — существо, слепленное из черной жижи… воплощение женских грез…»
— Ты смотришь и пытаешься понять, кто перед тобой, — раздался звучный голос. — Сейчас, Ивар Тревельян, я человек. Человек! Мужчина.
— Тебе известно мое имя? — пробормотал Тревельян. — Откуда?
— Она сказала. Ей захотелось, чтобы я походил на тебя. Прости, если это тебе неприятно.
Ивар пожал плечами.
— Внешность человека в некотором смысле достояние общества. Всякий, кто видит его, может приобрести такое же обличье. Наши медики очень искусны, брат.
Брат! Слово вылетело как бы само собой. Странно! Ни братьев, ни сестер у Тревельяна не имелось, и он никогда не сожалел об этом.
Был Командор, была Алиса, были коллеги и друзья… Вполне достаточно для человека, чья жизнь проходит в вечных странствиях.
Брат! Какое хорошее слово! Какое теплое!
Пришелец склонил голову.
— Благодарю. Сотворив меня, Другая Связь не сказала, что я могу стать твоим братом.
— Лучше называй ее Обной Шетой, ей это будет приятно, — заметил Тревельян. — Говоришь, она тебя сотворила?.. Я верю этому, зная о ее талантах, широте души, отличном вкусе и прочих достоинствах. Сотворила, и что же дальше? Поведай мне, как мужчина мужчине и брат брату: что тебе нужно от нее?
Глаза Блистающего Принца вспыхнули, щеки порозовели.
— Я ее люблю!
— Прекрасное чувство! — откликнулся Ивар, ничуть не удивленный. — Обна Шета — умница и красавица, достойная самой пылкой любви. Как я понял, в ваши планы входит вечное путешествие по Галактике. Не смею возражать! Хотя Обна Шета находится здесь под моим покровительством и защитой, я не могу препятствовать зову страсти и соединению любящих сердец… — Ивар сделал паузу. — Ее корабль ждет на астродроме. Когда вылетаете?
Лицо пришельца исказила судорога. Он закусил губу — точно, как пребывающий в растерянности человек, его глаза погасли, лоб покрылся испариной. «Борение чувств и горечь печали, — отметил Ивар, анализируя его ментальную волну. — Словом, полный раздрай».
— Я не могу… не могу улететь… — с тоской промолвил Принц. — Я должен оставаться тут и сделать… сделать… защитить…
— Что? — спросил Тревельян, раздувая ноздри. — Что сделать? От чего защитить?
Голова Принца запрокинулась, взгляд метнулся к серому небу.
Казалось, он пытается что-то вспомнить — его губы снова дрогнули в мучительной судороге, в горле булькало и хрипело. «Блок?.. — подумал Ивар. — Ментальный блок, не позволяющий говорить?.. Или он просто забыл?..»
— Я только часть… часть, встроенная в систему… Я был частью среди многих частей и остался ею — даже теперь, когда мне дарована иная сущность… — Его невнятное бормотание оседало в воздухе кристалликами льда. — Я не могу улететь и не могу сказать… Не могу без тех, что дремлют внизу подо льдами… Вместе мы знаем, вместе можем действовать… Но не я, не я! Мое назначение — связь с другими разумными, если будет в том нужда… Так повелели Творцы!
— Тех Творцов уже нет в Галактике, давно нет. — Тревельян глубоко вздохнул, избавляясь от напряжения. — Творцы теперь другие.
— Я помню, — с тоской произнес его собеседник, — помню, о чем мы говорили в прошлый раз. Ты сказал, что Творцы исчезли, и ты — новый Владыка. Но что это меняет? — Многое. Я могу даровать тебе свободу. Улетай! Ты человек, и выбор за тобой. — Вскинув руку к небесам, Ивар повторил: — Улетай, братец! А те, что дремлют там, внизу, пусть продолжают дремать. До скончания Вселенной!
— Человек… я — человек… — Чудные глаза Принца закрылись и распахнулись вновь. — Но у человека есть обязанности — у тебя, у меня, у других людей… Разве ты, брат мой, свободен от этого?
Разве ты смог бы уйти, бросив беззащитных? Смог бы отринуть свое назначение?.. Никогда, никогда! — Он покачал головой. — Нелегко быть человеком, и теперь я это понимаю.
«У него нет ментального блока, — подумал Ивар, — и он не страдает провалами памяти — нельзя забыть то, чего не знал. Он — устройство связи с другими разумными… был таким устройством, пока Обна Шета не превратила его в человека. В прошлом, в далеком прошлом, этот кластер запрограммировали, внедрив приказ о воле Творцов — не покидать и защищать планету. Теперь, после свершившейся метаморфозы, команда для искусственного мозга стала императивом для человека, целью и смыслом его существования. Так в чем же разница и есть ли она?.. Конечно, есть: подчинение приказу, тупое и бездумное, превратилось в сознательный выбор. Выбор между любовью и долгом… то, что порождает смятение души… то, что делает человека человеком…»
— Ты прав, — сказал Тревельян, — прав, и я не буду больше тебя мучить. Последний вопрос: там, внизу, целый мир — небо, облака, растительность, животные… Для чего все это? Чтобы поддерживать плазму в активном состоянии?
Принц покачал головой.
— Нет. Чтобы реальность стала более живой и привлекательной. Под льдами только холод и тьма, тьма и холод… Даже в прежнем моем состоянии не очень приятный пейзаж. Но при избытке воды плазма растет стремительно, запасает энергию, и из нее можно создавать что угодно — дерево, траву, живую тварь… — Он запнулся. — Человека тоже, если кто-то сильно пожелает.
— Плазма текуча и изменчива, — промолвил Ивар. — Желаю тебе держать форму и навсегда остаться человеком. Хотя бы ради Обны Шеты.
Открыв портал, он сделал шаг и очутился под крышей ангара, на складе полевой амуниции.
* * *
Струи дождя по-прежнему били в защитный экран, и каждая капля воды перед тем, как соскользнуть на землю, вспыхивала на мгновение алмазной искрой. Полдень уже миновал, но караваны туч все еще тянулись в вышине, наползали со стороны моря, строили в небесах причудливые замки и дворцы. Но ненадолго; башни и стены рушились, меняли форму, превращаясь то в лица бородатых великанов, то в чудовищных зверей с раскинутыми по небу крыльями. Эти метаморфозы напомнили Ивару черную субстанцию, из которой был слеплен подземный мир. Как сказал его недавний собеседник, для приятности и оживления пейзажа.
Не покидая двор, Тревельян глядел на падавшие с неба потоки и размышлял о его сущности. Часть, встроенная в огромную систему, контактный кластер, чье назначение — связь с обитателями планет… Пожалуй, этот фрагмент артефакта Древних, пусть лишенный индивидуальности, приближался к человеческим представлениям о разуме и эмоциональной сфере. Шанс обрести собственное «я» был для него вероятным, более высоким, чем у других частиц полиморфного мозга, и вот результат — Блистающий Принц… Пока безымянный, но имя пусть дает провидица… Или у деда позаимствовать? Олаф Питер Карлос… целых три… может поделиться…
— О чем это я?.. — вслух промолвил Тревельян. — Об именах?.. Что за чушь!
Но мысль о Принце уже соединилась с Командором, и словно наяву он услышал хриплый голос деда: «Меморандум Хейли-Чавеса… Есть досье Секретной службы… Фаата высшей касты в ментальной связке с некой квазиразумной тварью… встречаются в мирах, где побывали когда-то Древние… бинюки их разыскивают и дрессируют…»
«Фаата! — подумал Ивар в мгновенном озарении. — Вот что они делают! Ищут кластеры, способные к контакту! Ищут и дрессируют… Но что еще дед говорил об этом досье?..»
Он повернулся к шлюзу жилого купола и произнес:
— Встречаются в мирах, где побывали Древние, большей частью за Провалом… Что ж, пора туда наведаться! Давно пора!
В жилом блоке царила тишина. Ивар направился в свой отсек, но Алисы Виктории не было ни в спальне, ни в кабинете. Он вышел в кольцевой коридор и заглянул в кают-компанию. Там обнаружились Нильс Захаров и Сирад Ултаим. Они сидели у стола над большой доской, расчерченной сложными узорами, и двигали разноцветные фигурки. «Игра, — решил Тревельян, — какая-то игра терукси — шитль-шатль или что-то в этом роде. А где же Алиса?»
Он вернулся во двор, пересек его и растворил дверь лаборатории. Там кипела работа: на полу был разложен скелет местного динозавра — очевидно, из раскопа номер два, и Сигеру'кшу занимался его реконструкцией. Шиза'баух подносил кости из груды, сваленной в углу, Хутчи'гра, ползая на коленках, пристраивал их в нужное место, а Инанту Тулунов скреплял быстротвердеющей пеной. Сам Сигеру устроился на прочном табурете и, почесывая шишки, давал указания. Увлеченные делом исследователи даже не заметили Тревельяна. Он задержался на пару минут, с интересом наблюдая, как Сигеру погоняет ленивых пасеша, детей беззубых куршутов, и покинул лабораторию. Алисы здесь тоже не было.
Нет там и нет тут… Оставалось только одно место.
Ивар остановился у двери Обны Шеты, склонил голову к плечу и прислушался. Тишина… Впрочем, это ничего не означало — шумоизоляция в жилом куполе была превосходной. Он активировал вокодер внутренней связи, затем произнес:
— Здесь, милорд консул, глава экспедиции. Где моя супруга леди Алиса из Королевского Дома Тхара?
— Благородная леди занята, — раздался голос провидицы.
— Занята, хмм… — Тревельян почесал в затылке. — Могу я войти?
— Нет. У нас девичьи посиделки.
— Весьма сожалею. Кстати, я побывал на Ххешуше и кое с кем повстречался.
Молчание. Потом:
— Можешь войти, милорд консул.
Дверь открылась, и он переступил порог.
Алиса и Обна Шета, обнявшись, сидели на диване. Алиса — в чем-то полупрозрачном, воздушном, в наряде палевых оттенков, явно из гардероба провидицы. Обна Шета была в зеленом, ее опоясывал шарфик цвета морской волны, в черных волосах сверкала изумрудная диадема.
На лице — ни серебряных звезд, ни зеленых узоров, щеки мокры от слез.
Глаза Алисы тоже подозрительно блестели.
— О чем грустим? — спросил Тревельян, опускаясь в кресло.
Алиса Виктория провела под глазами кружевным платочком.
— Обна Шета скоро покинет Лиану, а она так привязалась к нам… Я ее утешаю.
— Могу я включиться в этот процесс? — поинтересовался Ивар. — На севере нашу гостью помнят, любят и ждут. Обещают осыпать поцелуями и носить на руках по всему Млечному Пути. Вдоль и поперек.
Обна Шета тоже достала платочек и вытерла мокрые щеки.
— Как он, Ивар? Понравился тебе? — Ее голос прозвучал по-детски тонко и беспомощно.
— Очень представительный мужчина! Настоящий кавалер, но пока без имени. Питер тебя устроит? Или лучше Карлос?
— Ромео, — сказала Обна Шета, вытирая покрасневший носик. — Только Ромео! Помнишь, ты посоветовал мне прочитать Шекспира… Я это сделала, и вижу теперь, что страсти земных людей сильнее, чем у терукси. Мой Ромео — мужчина Земли!
— Это я уже понял, — сказал Тревельян. — Немного от серва, немного от хаптора, но в общем и целом твой возлюбленный — землянин. И такой упрямый! Я пытался уговорить его, убеждал отправиться с тобой в простор Галактики… Но он не может. Долг превыше всего!
Алиса и Обна Шета переглянулись.
— Долг! — заметила одна. — Главный мужской недостаток!
— Они не понимают, что есть лишь один долг — перед своей женщиной, — шмыгнув носом, добавила другая.
— Вот и я о том же, — сообщил Тревельян. — Улетайте, и тут воцарятся мир, покой и порядок. Мы продолжим изучение лльяно, лльяно будут торговать с сервами, а тот, кто спит, никогда не проснется. Чудная перспектива!
— Но, с другой стороны, — промолвила Обна Шета, подняв томный взгляд к потолку, — преданность обязательствам украшает мужчину. Долг исполнен, и любовь — награда герою… Это так романтично!
— Это как взрыв в серых буднях, — поддержала ее Алиса. — Экстаз, освежающий чувства! Восторги первых дней, пережитые заново!
Тревельян тяжело вздохнул.
— Кажется, только что мы выяснили, что главный долг мужчины — перед любимой женщиной. Теперь вы говорите совсем иное. Милые девушки, это нелогично!
— Фи! — Провидица погладила щечку Алисы. — Смешно, не правда ли, дорогая? Где он ищет логику?
— Даже самые мудрые из мужчин уверены, что есть только их логика, — заметила Алиса Виктория. — Вот хотя бы Йездан… Он сказал: За горами — горы… А там, может быть, не горы, а озеро с пляжем или банановая роща.
— Какая замечательная мысль! — восхитилась Обна Шета. — Намек, что в мире все неоднозначно и сложно… Нет, я не буду просить Ромео, чтобы он сегодня же улетел со мной. Пусть выполнит свой долг! Иначе он будет ощущать вину и душевный надлом… Мне этого не нужно! Я хочу чистой любви, без отрицательных эмоций!
«Мне с ними не справиться», — решил Тревельян и поднялся.
— Простите, что нарушил ваши посиделки. Чувства мои освежились, и теперь я удаляюсь в поисках экстаза и восторгов первых дней.
Алиса хихикнула.
— Зачем искать, милый? Просто подожди до вечера.
С этим обещанием он и покинул гнездышко провидицы.
Остановился у ее двери и пробормотал:
— Значит, дорогая, жизнь наша — будни… Да еще серые! Ну-ну! Посмотрим, что ты скажешь, когда отправимся в Провал. У фаата тебе скучать не придется!
Но эта мстительная мысль не согрела Ивара. Стоя в коридоре, он размышлял над тем, что все его старания избавиться от Принца, а заодно от Обны Шеты были безуспешными. Ромео выполнит свой долг, тварь с Ххешуша воспрянет от сна, и чем это кончится для мира лльяно, пока неясно — может быть, рухнут горы и расплескаются моря, а возможно, все обойдется мелким дождиком. Такая неопределенность тревожила Ивара.
Заверения сервов, что здесь ничего не случается, он в расчет не принимал, зная по собственному опыту, что беды приходят, когда не ждешь. Сказано у Йездана: «Будущее бросает тень перед собой, но не каждый способен прочесть его знаки…» Сейчас знаки были явными — можно сказать, не прятались в тени.
Мог ли он что-то сделать? Вздохнув, Ивар покачал головой и произнес:
— Принимайте неизбежное, как песок принимает воду…
Это тоже было записано в Книге Начала и Конца.
