ДИАЛОГ СЕДЬМОЙ

– Не нашли?

– Нет, Пал Палыч. Джип на месте, дом пустой, дрова раскиданы, натоптано везде, и у колодца все в крови. Кровь вчерашняя, подсохлая, но пятен, как на скотобойне, – и на траве, и на колодезном срубе, и на бачке для воды. Словно свиней кололи…

– Хмм… Ты, Толян, не увлекайся, давай без аналогий. Что еще?

– Еще следы, Пал Палыч. Тачка подъезжала, «жигуль» или «Москвич», протектор в грязи отпечатался. И кроссовки! Шастали от колодца в лесок, а там – к пруду… Даже не пруд, а полынья в болоте, глубокая и с топким берегом… Отпечатки ясные, будто тащили тяжелое и не раз.

– Тяжелое, говоришь? Хмм, тяжелое… И какие мысли у вас с Сашком зародились?

– А что тут рожать, Пал Палыч? Подвалил мужик на тачке, угробил наших и сбросил в прудик. Потом отвалил. Может, с бабами, может, один.

– Гирю угробил и четверых бойцов? С оружием? Плохо верится, Толян!

– Не верите, а зря. Если тот, что со склада утек, так очень может быть. Мы его с Сашком тащили – на ощупь бациллистый, а как он Гирю приложил! И Коблова с Петрухой! Такому убить, что пива выпить!

– Боишься?

– Боюсь, Пал Палыч! Я ведь не из Гириной бригады, к крови непривычен… И свою жаль!

Долгое молчание.

– Вот что, Толян… Ты фокусника того на рожу помнишь?

– А как же! С Сашкой везли, в подвал к Мураду кантовали… Как не запомнить!

– Знаешь кабак на Фонтанке? Бар, откуда Ерчуганова вышибли?

– Знаю. Возил туда спиртное.

– Ерчуганов там поблизости ошивается, следит. Сказал, заявился тип какой-то, тощий и с огромным молотком. Не пьет, а усадили на почетном месте… Ты прогуляйся вечерком, в окошко загляни. Вдруг узнаешь?

– А если он меня узнает?

– Я что сказал, лохастый недоумок? Я сказал, в дверь не лезь, в окошко загляни! Окна там широкие, большие… Понял, чмо?

Вздох. Потом с сомнением:

– Ну, ежели в окошко…

– Иди, Толян, иди… И во дворе не ошивайся, в город езжай, на склад. Устал я от тебя…