Интермедия 3

ГЕРЦОГ (говорит на итальянском). Их было двое, Живодер. Один убит, другого упустили. Порка мадонна! Ловок, дьявол! Давно я таких не встречал. Помню, во время похода в Ломбардию…

ЧУРИКОВ (говорит на итальянском свободно, но с заметным акцентом). Не время предаваться воспоминаниям, твоя милость. Кто убитый?

ГЕРЦОГ. Обычная пища. Малолеток. Бамбино. Наш коротышка таких обожал.

ГРАФИНЯ (говорит на итальянском). Я допросила девицу, с которой Харви развлекался. Она запомнила имя – Петр Дойч, Забойщик. Кажется, мы о нем слышали?

ЧУРИКОВ. Разумеется, матушка. Новодевичье кладбище, Вертикальный банк, Дзюба, Земской, Вивьен Дюпле и прочее, и прочее. Совсем недавно – налет на «Дозу». Убил там одну из моих близняшек.

ГРАФИНЯ. Сочувствую. Кстати, та девица поведала массу интересного. Дойч ей очень не понравился. От нее я узнала, зачем он приходил.

ГЕРЦОГ. Мы непременно выслушаем вас, Эльжбета. Но сейчас хотелось бы выяснить – не зачем он пришел, а как проник в Башню. К сожалению, стражи его не запомнили.

ГРАФИНЯ (с ядовитой улыбкой). Где уж запомнить при этаком сборище! Сколько явилось любопытных? Кажется, четыре сотни? А все из-за ваших затей, Чезаре! Дуэль, традиции, древний кодекс… Ad honores! Jure usus!.. Какие у Вомбы и Джавдета понятия о гордости и чести? Я бы просто оторвала голову любому из них! А лучше обоим!

ГЕРЦОГ (с улыбкой не менее ядовитой). Там, в Нижней Камере, вы, мадам, были совсем не против поединка. Даже вспоминали прецеденты – Мориарти и Джек-потрошитель, Бисмарк и Нойбургер…

ГРАФИНЯ (сварливым тоном). А что прикажете, герцог? Мы вынуждены подыгрывать друг другу, иначе власть захватят выскочки и самозванцы вроде Форда и этой шлюхи Винтер. Но должна заметить, что…

ЧУРИКОВ. Хватит! Напомню тебе, матушка графиня, что хоть я не из выскочек, но тоже в некотором роде самозванец. (Поворачивается к герцогу.) А ты, милостивый мой государь Цезарь Александрыч, гляди в корень. В корень гляди! Как этот голубь сизокрылый в Башню проник, не столь уж важно, но вот почему его не признали… Он был среди нас, но ни ты, ни я, ни мадам графиня не учуяли пищу… пищу, что разгуливала среди наших сестриц и братков! Никто не учуял! Он был как мы, был неотличим от нашего рода-племени… Вельми удивительно! И как такое получилось?

ГЕРЦОГ (после долгой паузы). Дьявольщина! Ты сам сказал, Живодер: он был как мы. Вот и ответ!

ЧУРИКОВ. Тогда другой вопрос: кто его инициировал? И зачем? Кому такая мыслишка пришла? Голубок-то наш из Забойщиков!

ГРАФИНЯ. Забойщики злы и свирепы, так что он мог переродиться сам. До сих пор неизвестно, как пища возвышается до нашего уровня.

ГЕРЦОГ. Если он стал как мы, он к нам придет. Ему просто некуда деться. Гильдия его не пощадит.

ЧУРИКОВ. Вот он и пришел, твоя милость. Пришел, голубок! Пришел и снес коротышке башку! Нет, не станем мы ждать, пока он снова явится… Пошлю я за этим… как у нынешних-то говорят?.. за информатором. Узнаем, где обитает наш голубь, возьмем тепленького и учиним допрос… Попытаем! Как говорил Иосиф, наш великий вождь, попытка – не пытка… (Хихикает.) В той же каморке допрос учиним, где он с коротышкой разбирался. Там инструмент вельми подходящий!

ГЕРЦОГ (мечтательно). Да-а, инструмент… Дьявол! Давно я не практиковался!

ЧУРИКОВ. Вот и вспомнишь былое, отец родной. А теперь графинюшку послушаем. Что еще та девка говорила? Чего наш голубок приперся?

ГРАФИНЯ. Казнили мы Забойщика из его друзей. Так он спрашивал…

ЧУРИКОВ. Погоди-ка, матушка! Ты не про Кольку Вырия ли толкуешь? Не про того ли, кого святоши нанимали?

ГРАФИНЯ. Про него. Было названо это имя, девица помнит. А Забойщик спрашивал, кем посланы ликвидаторы.

ГЕРЦОГ. И что коротышка?

ГРАФИНЯ. Сказал.

ЧУРИКОВ. Выходит, ему про нас известно. Ну, ничего, ничего! Черт не выдаст, свинья не съест! Поймаем голубка! Сейчас я распоряжусь насчет этого… как его… информатора. (Выходит и быстро возвращается.) Свяжутся с ним мои опричнички, адресок узнают и наведаются. Сюда велел притащить. Тут он у нас разговорится!

ГРАФИНЯ. Это еще не все.

ЧУРИКОВ. Ну так дальше сказывай, матушка.

ГРАФИНЯ. Он спрашивал о тайном.

ГЕРЦОГ. Порка мадонна! Снова любопытство у людишек разыгралось! Меня, случалось, умоляли… помню, однажды в Болонье…

ЧУРИКОВ(укоризненно). Цезарь Александрыч! Помилуй, батюшка!

ГЕРЦОГ. Пардон!

ЧУРИКОВ. Выходит, он Тайной интересовался? А коротышка об этом знать не знает! Такое вышло разочарование! Полный афронт!

ГЕРЦОГ. Не буду про Болонью вспоминать, но в этом городе тоже не первая попытка. Святоши здесь очень активны и упрямы. Как говорят у русских, хоть кол на голове теши!

ЧУРИКОВ (подхватывает с ухмылкой). Осиновый!

ГРАФИНЯ (раздраженно). Вы мое мнение знаете, господа. Я полагаю, что Тайну сию давно пора открыть. Легализации это пошло бы только на пользу.

ЧУРИКОВ. Твои резоны, матушка, нам известны. Может, и пошло бы, устрашило пищу, а нас возвысило… Да только граф против. Нравится ему в тайны играться.

ГЕРЦОГ (высокомерно поднимает брови). А что нам граф? Мы с Дракулой почти ровесники! Он меня старше всего-то лет на семьдесят, и потому…

ЧУРИКОВ. Чего годами считаться, отец родной? В нашем-то возрасте что семьдесят лет, что два века – все едино. Я графа Влада не за лета уважаю, а за лютость. Я тоже лютоват, но до него мне далеко. Потому я был малый лютый, а он – великий…

ГРАФИНЯ. Как вам угодно. (Пожимает плечами.) Теперь насчет Дойча, Забойщика… Он ведь может домой не явиться. И где тогда его искать?

ЧУРИКОВ. Найдем! У нас не один информатор в полиции, так что объявим розыск. На всякий случай! Девку коротышкину я еще расспрошу, вдруг она что вспомнит.

ГРАФИНЯ (усмехается). Не вспомнит. Нет уже девицы.

ЧУРИКОВ. Скора ты, графинюшка, скора! Ну да ладно. Что у нас еще?

ГЕРЦОГ. Ввести Джавдета в права владения.

ЧУРИКОВ. Введем, непременно введем. Как он черного-то заломал! Бугай этот Пича, а все с Джавдетом ему не сравняться! А почему? А потому, что Джавдет хоть из туркменцев, а все же наш советский человек! Тридцатые годы пережил, сороковые, пятидесятые, войну, целину, застой, перестройку… Все пережил и закалился в лютости! Уважаю! А этот Пича…

ГЕРЦОГ. Кстати, насчет него. Труп может пригодиться, клянусь Сатаной! Пусть его вынесут из Башни и…