Глава 16

Осторожно, с нежностью, на какую только были способны, они обмыли тело своего учителя, сильное и молодое, несмотря на возраст. Лицо его было спокойным и умиротворенным. Он выполнил свое предназначение - его уникальное боевое искусство, его наследие, осталось жить в тех, кого он воспитал, в кого вдохнул Знание. Он нашел свою смерть в бою, лицом к лицу с врагом, как подобает настоящему мастеру. Его не победил никто. И лишь последний смертельный удар, сломавший шейные позвонки, был нанесен ему сзади, коварно, по-воровски, по-предательски. Это был прием, который назывался орзй, "Поклон". И проделал его настоящий мастер, каким был и сам Оз.

Долго-долго в тяжелом молчании все пятеро стояли возле свежей могилы на вершине холма - последнего пристанища их учителя. Когда солнце исчезло за горизонтом, они отдали учителю последний поклон и молча двинулись вниз по тропе, лишь Кумико осталась стоять неподвижно, словно каменное изваяние. Ее никто не окликнул, позволяя побыть наедине с духом того, кто заменил ей отца, и она была благодарна им за это.

От хижины осталась только яма с золой. Но события дня так подействовали на четверых мужчин, что они легли на землю и окунулись в тяжелое забытье, не чувствуя ни голода, ни холода уссурийской ночи. И это была их последняя ночь в тайге, где в лишениях и опасностях они провели долгих пять лет, закаливших их до твердости отточенной стали.

Они возвращались на родину.

Наследный принц Итиро Иэхиса принимал верного слугу тюнина Осиму Кэсои в своей загородной резиденции, подальше от посторонних ушей, в час крысы, глубокой ночью.

- Значит, ушли четверо, а вернулись пятеро, - в задумчивости произнес он. - Кто эта женщина? .- Ее зовут Кумико, мой господин, хотя наверняка это не настоящее имя. Неизвестно, откуда она родом, предположительно - с Тибета. Она все время находится рядом с самозванцем, не отходя ни на шаг.

- У них что, любовная связь?

- Не знаю, мой господин. Вы можете не волноваться, у заговорщиков нет ни единого шанса. Даже если они попытаются воссоздать свою организацию, она будет неопасна, ведь мы знаем о каждом их шаге.

- Это очень ценно, - проговорил Итиро. - Тайное общество, которое можно повернуть куда угодно. Но женщина…

- Она тревожит вас, мой господин?

- Мне непонятна ее роль. Но ясно, что она появилась не случайно.

- Я проверю, мой господин.

Взгляд ясных глаз Осимы Кэсои не выражал ничего, кроме твердого спокойствия и преданности. «Жалко будет избавиться от этого пса, - думал Иэхиса-сан, - он предан мне до мозга костей, и, кроме того, его шпион среди заговорщиков… Но тюнин знает слишком много, нельзя оставлять такого свидетеля. Жаль, жаль».

«Если женщина действительно шпионка светлейшего князя, - вертелась мысль в многоопытной голове Осимы Кэсои, - то наследный принц мне как гиря на ноге, сам утонет и меня потащит на дно. Придется убить и его, и ее, а свалить все дело можно на заговорщиков». Но от своих людей старый тюнин доподлинно узнал: во дворце дайме о женщине по имени Кумико никто никогда не слышал.

Пламя факелов причудливо искажает мрак гулкого помещения. Сердце бьется трепетно и учащенно, и, хотя колени немного дрожат от волнения, взгляд тверд и решителен. Сегодня особый день. Еще один ученик переступил порог школы.

Холодное лезвие ножа обжигает запястье, и кровь тонкой струйкой вливается в большую чашу - символ верности.

- Клянусь стремиться к совершенству, - раскатывается мощный голос наставника.

- Клянусь…

- Клянусь следовать по пути справедливости и защищать справедливость.

- Клянусь…

- Не бояться ни холода, ни зноя. Не жалеть сил, пота и крови во имя Знания. Быть упорным, преданным и трудолюбивым.

- Клянусь…

- Сохранять достоинство, не быть жестоким.

- Клянусь…

- Сохранять священную тайну Братства и не раскрывать ее ни за щедрые посулы, ни под страшными пытками.

- Клянусь…

И с этого дня для того, кто принес клятву, начиналась другая жизнь, с тревогами и лишениями, неимоверно трудная, полная опасностей и сурового аскетизма. В городах и деревнях, после изнурительной работы в мастерских или на полях, окинавцы спешили в места тайных сборов, чтобы там под руководством наставников превращать свое тело в оружие, перед которым не устоит ни меч, ни копье, ни стрела. Тайные общества вставали из пепла, объединяясь в союзы по всем многочисленным островам, находящимся под гнетом японских самурайских кланов. Волна восстаний прокатилась по стране, и завоеватели вдруг перестали чувствовать себя в безопасности даже под защитой многочисленных охранников. Самураи были опытными воинами, искушенными в боевых искусствах, и шансов на победу над ними было немного, и ее надо было вырвать любой ценой. Годы упорных тренировок, которыми буквально истязали себя члены тайных обществ, превращали их руки и ноги в оружие страшной разрушительной силы. Особый упор делался на их закалку, так как расколоть броню шлема или панциря могла лишь поистине стальная рука. Плотно перевитые соломенные снопы разлетались в пух, и солома заменялась песком, гравием, раскаленным железом. Костяшки пальцев твердели, теряли чувствительность, превращались в подобие самурайского меча-катаны, который нельзя было отобрать или потерять в бою. Крестьяне учились превращать в оружие любой предмет, что попадется под руку - палку, ручку ручной мельницы, мотыгу, серп, цепы для обмолота зерна. Оригинальным оружием, изобретенным в те времена, являлся трезубец-сай, кинжал с двумя боковыми отростками.

Когда и кем был изобретен сай - неизвестно, но распространили его монахи тантрических буддийских сект, где сай, или божественный трезубец ваджра, считался священным символом могущества Пресветлого Непоколебимого бога Фудо Мео.

В те мрачные века подготовка мастеров боевого искусства в лоне тайных обществ и союзов самообороны протекала в условиях строжайшей секретности. И до наших дней история не донесла ни имен наставников, ни даже названий школ.

Но те безымянные мастера жили в удивительное и легендарное время, когда в огне пожаров и лязге оружия в муках рождалось и формировалось одно из самых непостижимых человеческих творений, сохранившее традиции до наших дней.

Рождалось искусство «Пустой руки». Рождалось КАРАТЕ.

Светлейший князь Симадзу Иэхиса состарился и одряхлел за считанные месяцы, будто шарик, из которого выпустили воздух. Он почти не выходил из дворца и целые дни проводил в личных покоях, отослав прочь слуг и телохранителей. Любящий наследный принц Итиро с одного взгляда оценил и неподвижность фигуры, и желтизну и морщинистость кожи, и набрякшие веки старого дайме. Это уже не противник, одна видимость.

- Я стар, Итиро. Мой разум уже не тот. В тебе горит огонь честолюбия, и это нормально. Завоеванные нами земли раздирают заговоры, в протекторатах неспокойно. До меня дошли слухи о том, что тайные общества на Окинаве стали возрождаться, нечестивцы подняли головы.

- Прикажите, отец, и с ними будет покончено раз и навсегда. Мне нужна лишь свобода действий и тысяча преданных солдат.

Дайме слабым жестом остановил его.

- Ты получишь все, что захочешь. А сейчас иди, я утомлен. Стар я стал, стар…

Принц низко поклонился, чтобы скрыть торжествующие искорки в глазах, и скрылся в дверях.

- Вы убедились в правоте моих слов, мой господин? - тихо спросил советник князя Иоро Мацусато. - Этот человек жаждет одного - занять трон наместника.

- Молчи, - спокойно сказал Симадзу Иэхиса. В его голосе не было горечи. В доме было предательство, и князь не мог допустить жалости или растерянности. Он снова стал самим собой - хитрым, коварным, жестоким хищником.

Итиро Иэхиса, молодой, сильный и… глупый… Мановением руки отпустил охранников и вошел в свои личные покои, где его уже ждала красавица Енамутэ, преданная и ласковая, в совершенстве владеющая искусством любви.

- Мой господин, - поклонилась она.

- Налей вина, - велел он, развалясь на широкой постели.

Покачивая продуманно-небрежно приоткрытыми бедрами, она прошла к низкому изящному столику. Вино тонкой струйкой устремилось в чашу.

- Мой господин сегодня весел.

- Да, я весел. У меня все прекрасно, и боги мне покровительствуют. А значит, и тебе тоже. Ты мне нравишься, и я не оставлю тебя своей милостью.

- Вы очень щедры.

Иэхиса-младший опрокинул в рот чашу с вином и сладко потянулся в постели.

- Иди ко мне.

Он обхватил Енамутэ и, смеясь, повалил ее на подушки.

- Вы испортите мне прическу, мой господин.

Великий Будда, о чем думают эти женщины!

Итиро Иэхиса чувствовал себя на коне. Тайное общество, стоящее в центре всего движения заговорщиков на Окинаве, можно превратить в послушное стадо ягнят. Симадзу Иэхиса все еще силен, но торговаться с ним можно - или отречение от трона в пользу законного наследника, или кровавый хаос по всей Окинаве, пожар, грозящий перекинуться с островов на всю Империю.

- Прически для того и созданы, чтобы их портить, - хрипло сказал Итиро, чувствуя, как, все его тело охватывает дрожь нетерпения. Эта женщина умела разжигать. Ее розовый трепещущий язык медленно, как во сне, коснулся его шеи, опустился к соскам, а ее бедра легонько, потом все сильнее стали тереться о его пах.

- И я буду жить во дворце? - прошептала она. - Ты не обманываешь?

- Если не разочаруешь меня.

- О, я постараюсь…

Итиро ощущал, как плоть его отвердела, словно камень. Он закричал от наслаждения, предвкушая, как он войдет в нее, нежную, мягкую, жаждущую, и… и…

- Вы недовольны, мой господин? - удивленно спросила Енамутэ.

Да, он был недоволен. Он, раскрыв рот, смотрел мимо нее, на открытые занавески-шодзи, расшитые драконами. Там спокойно стоял, будто пришедший из дурного сна, его брат, исчезнувший много лет назад, Сэмари Иэхиса. Оуэма Тэдзива. Громко завизжала Енамутэ, но ей тут же зажали рот и отшвырнули к дверям.

- Пошла вон. И смотри, ни гугу.

- Да, да, - прошептала она и ужом скользнула прочь. Мужчины умные и сильные, пусть сами решают свои проблемы.

- Как ты вошел? - в ужасе спросил Итиро. - Где охрана?

Оуэма молча отодвинул ширму. За ней вповалку лежали на полу четверо охранников без оружия и шлемов.

- Ты не мог выжить, - тихо сказал Итиро.

- Да, - спокойно подтвердил Оуэма. - Два маленьких мальчика, выкраденные ниндзя.

- Тебе не удастся ничего доказать. Подумай, сколько прошло лет. Я здесь, во дворце, прожил бок о бок со старым князем всю жизнь, а ты? Кому из нас поверят?

Оуэма Тэдзива улыбнулся:

- Наверное, тому, кто внедрил своего шпиона к предводителям заговора, с тем чтобы использовать «Белый Лотос» как оружие против светлейшего князя, законного правителя Окинавы.

«Это сон, - молил Итиро Иэхиса. - Это дурной, дурной сон, и я сейчас проснусь, и все это наваждение растает как дым. Он не мог так легко раскрыть мои самые сокровенные планы, мои мечты, в которых я боялся признаться самому себе». О них не знал никто - ни преданный Осима Кэсои, ни тот шпион, в которого вложено столько труда. Шутка ли - пять лет среди заговорщиков! И ни у кого не возник вопрос: зачем нужен шпион, внедренный в тайное общество, если само тайное общество уже разгромлено! Итиро предвидел все - и то, что свободолюбивый народ Окинавы не удержать надолго в стальной узде (хотя, какая она стальная? Проржавела насквозь. Старый князь уже не в состоянии влиять на ход событий), и то, что будущий заговор обязательно обопрется не просто на идею восстановления самостоятельного королевства, но на реального человека, наследника трона, прошедшего гонения и нападки, которого посчитали мертвым, а он, как божество Мондзю, возродился из небытия. Одного он не учел. Того, что его оружие повернут против него же.

- Ни мне, ни тебе в одиночку не выдержать.

- Ты прав, - отозвался Оуэма. - Мне необходим надежный щит. Будешь хорошо себя вести - все обойдется. Нет - погубишь и меня, и себя.