– Вы, все – искать Каана! – орал Иллари, запрыгивая на коня. – Встречу назначить «У плешивого кота» за час до заката! Передайте ему, что дело не терпит никаких отлагательств! Ута, с нами! Скорее, скорее!

Мы вылетели на улочку и галопом понеслись прочь, в сторону восточных застав.

– Нам нужен Энгард, – прокричал он мне, когда столичный шум остался наконец за спиной и копыта наших лошадей застучали по брусчатке королевской дороги, – только он может подать документы в нужные руки!

– Как мы попадем в Град? – изумился я.

– Ты молись, чтобы эти клоуны еще не удрали к лавеллерам! А в Град нас приведет Каан, у него всегда есть ключи от нужных дверей.

– Не пойму, почему они не могут просто арестовать принцев…

– Да потому, что ты до сих пор многого не понимаешь! Арестуют – дальше? А дальше их придется выпускать: представляешь, какой скандал? Нет, для них ситуация совершенно безвыходная…

– Но как, будь я проклят, можно устроить мятеж силами одного полка?

– За деньги, Мат, в Пеллии можно все. А деньги тут потрачены такие, что о них страшно даже подумать. Тем более что такой король, как наш, и впрямь никому не нужен. Кроме нас, пожалуй.

Вот наконец и знакомый мостик. Впереди замаячила какая-то коляска, довольно резво влекомая парой черных, как я видел, злобных жеребцов. Иллари, ругаясь, пошел обгонять ее справа, а мне пришлось взять левее. Когда мы поравнялись, я едва не выпустил от неожиданности повод – в коляске сидел мастер Накасус.

– Лина, стоять! – завопил я.

Актер повернул голову и резко натянул вожжи.

– Какое счастье! Господин Маттер! Наконец-то вы вернулись! Вы нашли господина графа?

– Что? – тревожно ощерился я. – Почему я должен был его «найти»? Он что, пропал?

– Я уже второй раз за сегодняшний день еду в этот проклятый Воэн, – всплеснул руками Накасус. – Дело в том, что еще вчера в обед они с Теллой отправились на представление в театр князя Эллоя и до сих пор от них ни слуху ни духу. Я, конечно, все понимаю, но можно было, по крайней мере, послать ко мне посыльного с запиской!

– Стало быть, утром они не появились и здесь?

По моей спине пополз неприятный холодок.

– Я уже был тут утром! – раздраженно сообщил Накасус. – Никто ничего не знает. Может быть, эта парочка обосновалась в городском доме господина графа, как вы считаете? Но мне почему-то неудобно…

– Никогда бы он не повез Теллу к своему братцу, – вполголоса буркнул я. – Езжайте за нами, да поскорее!

Вскоре конь Иллари влетел в узкий тупик, заканчивающийся воротами нашего особняка. Я осадил Лину у калитки, спрыгнул на землю и вдруг замер. Посмотрев на меня, Иллари потащил из седельной кобуры карабин. В доме что-то происходило – я совершенно отчетливо слышал звон бьющегося стекла и какие-то невнятные выкрики.

– Назад, – прошептал я, ощущая, как затряслись руки, – с тыла… быстро… там калитка.

Мы объехали квартал по кругу – Накасус сел на круп лошади Уты – и затаились в общинном саду, начинавшемся почти сразу за забором усадьбы. Отсюда, к сожалению, мы могли видеть только конюшни да каретный сарай, зато слышимость была приличная. В доме шла какая-то возня…

– Кажется, их немного, – сказал опытный Иллари. – Надо рискнуть, звать Стражу некогда, да и неизвестно, чем для нас это кончится. У вас сколько пистолетов, мастер?

– Один, – немного растерянно отозвался Накасус.

– Держите вот еще. Значит, так – врываемся все разом, и ты, Мат, отстреливаешь всех, кого не узнаешь.

– А вы? – нервно фыркнул я.

– А мы тебя прикрываем.

– А если там как раз Стража и бушует?

– Вот уж не думаю… будь это Стража, они выставили бы дозоры со всех сторон. Мы просто не смогли бы подъехать к дому! Нет, это кто-то другой, причем очень, как я понимаю, наглый. Вероятно, нахалы рассчитывают, что переворот спишет все грехи. Итак, готовы?..

Мы забрались в дом через приоткрытую дверь кухни, и я сразу же наткнулся на труп посудомойки, здоровенной бабищи, сжимавшей в руках мясницкий тесак.

– Хорошая смерть, – прошептал Иллари, прислушиваясь.

Крики и стук – звона я уже не слышал, доносились со второго этажа. Иллари поднял руку и сделал знак указательным пальцем – «за мной, по одному». Я решительно просочился вперед, одним броском миновал коротенький коридорчик и оказался внизу, в зале. Здесь было пусто, но рядом, в чулане, кто-то плакал – тихо, словно котенок. Повернувшись, я осторожно открыл заклеенную обоями дверь и увидел двух девчонок из «свиты» Дайниз. Они были связаны, во ртах – кляпы.

Приложив палец к губам – всхлипывания моментально прекратились, я разрезал на обеих путы и вытащил обрывки тряпок из ртов.

– Сколько их? – прошипел я.

– Пятеро, – вращая от избытка чувств глазами, пискнули девчонки.

– Где Дайниз? Где Энгард?

– Никого нет… хозяйка с утра уехала в город, а господина графа и не было. Они Боно убили… и Лайла тоже…

– Бегом через кухню, – скомандовал я, – ждать в саду, сидеть, как мыши!..

– Они где-то наверху, – сказал у меня за спиной Иллари.

– Они в библиотеке, – уверенно подтвердил я. – Вот что… Ута, обойди дом и запрыгивай в окно угловой комнаты второго этажа… вот смотри, я рисую, видишь… – и я принялся водить пальцем по стене, показывая, в какое окно ей следует забираться, – сразу же после первого выстрела, ясно? И еще – одного надо оставить…

– Это и креветке понятно, – нахмурился Иллари. – Коридор длинный?

– Не очень. Сперва посмотрим…

В коридоре было пусто, из-за дальнего поворота доносилась грязная ругань и какие-то глухие удары.

– Там, – коротко пояснил я.

– Ну, по воле пресветлого Минна! – выдохнул Иллари и бросился вперед.

Ута вломилась в окно (нам здорово повезло – рама была открыта настежь!) сразу же после первого выстрела Иллари, который пробил горло худощавому типу в черной накидке, потрошившему мое любимое кресло. Я попал в живот другому налетчику, занятому проламыванием стены возле камина. Следующий мой выстрел выплеснул мозги из его подельника, который зачем-то ковырялся в книгах, разбросанных подле перевернутого шкафа. Все было кончено за несколько секунд, Ута лишь раз успела взмахнуть своим ужасным палашом, а Накасусу стрелять так и не пришлось. Последний, крепкий седой мужчина, чем-то похожий на аристократа, медленно опустился на пол в углу и, отшвырнув свой пистолет, с вызовом уставился на Иллари.

– И что мы тут искали? – спросил я, поражаясь тому, насколько спокойно звучит мой голос.

– Папку, – пожал плечами налетчик, – бумажки. Сказали, вот там, в стене возле шкафа. Тайник нашли, а там ничего.

Я метнулся к известному мне месту, по локоть засунул руку в темную нишу и сразу же нашарил то, что искал, – сдвигающуюся дощечку, за которой открывался глубокий металлический ящик. Папка была на месте.

– Вот эту, что ли? – спросил я и вдруг почувствовал, что взмок так, словно пробежал миль пять.

Седой взорвался руганью и уронил голову на грудь.

– Искали… – просипел он, – полчаса ищем, все уж перерыли, думали, может, в книгах или еще где…

– Такие идиоты, – вздохнул Иллари, садясь на край перевернутого кресла, – могли бы и камин развалить… Ну и кто нас послал?

– Понятно кто, – совершенно буднично, словно в кабаке, ответил налетчик, – его милость, господин Сульфик собственной персоной. Мы ведь у него в охране служим.

– С-сульфик?! – подскочил Иллари. – И какого?..

– Погоди, – перебил его я, – граф Дериц – у него? Ну, отвечать!!!

– Граф? – от моего крика седой побледнел и вжался в угол. – Какой граф? Там у них мальчишка какой-то в складу на Озерной стороне… какой граф, ваша милость?.. Я ни про каких графьев слыхом не слыхивал.

– Ой, – вдруг тихо произнес Накасус и схватился за правую ногу, – колет что-то…

В разгромленной библиотеке воцарилось молчание. Старый актер осторожно присел на поваленный шкаф и уставился на меня белыми от ужаса глазами.

– Почему Сульфик? – отстраненно поинтересовался Иллари.

– Я могу только догадываться, – медленно проговорил я. – Он следил за Энгардом, его люди, мы должны ехать к Каану, прямо сейчас, срочно, может быть, они еще не убили его!

Иллари поднялся, спокойно выстрелил в лоб седому и посмотрел на Накасуса.

– Мы должны успеть, – сказал он ему. – В самом деле, зачем им убивать вашу дочь? Вы сможете ехать? Здесь должны быть верховые лошади.

– Ута, спустись в сад, позови девчонок и прикажи вывести коня. Поможешь им оседлать, мне нужно забрать кое-что, это буквально минута. Иллари, не спускай со старика глаз, ему, кажется, плохо. Я… сейчас.

Через пару минут я уже стоял внизу, глядя, как Ута и девушки седлают флегматичного серого жеребца для Накасуса. В моей верной сумке лежали бумаги, привезенные от Мордира, а также послание Джардеша, перехваченное у Такео Лоррейна. Ута слишком долго, как мне казалось, затягивала подпругу, я пританцовывал на месте – сейчас все мои мысли были поглощены Энгардом и Теллой.

Как попали они в руки проклятого Сульфика? Да, Каан говорил, что торговец почуял слежку, наверное, пока я носился по Йошу, он сумел вычислить Энгарда и теперь, в преддверии близкого переворота, решился захватить его для допроса. Я подумал о том, что про бумаги Энни мог рассказать только под пыткой и, сжав зубы, коснулся рукояти меча. Ах, только бы успеть!

– Ну, все?! – нетерпеливо выкрикнул я, видя, что Ута уже помогает Накасусу вдеть ногу в стремя. – Так, вы, девочки, – навести здесь порядок и сидеть ждать хозяйку! Не высовываться за ворота, что бы ни случилось! Вечером я пришлю посыльного или приеду сам. Все, скорее!

Возле таверны «У плешивого кота», располагавшейся в узком закоулке неподалеку от рыбного порта, я с невыразимым облегчением увидел коней наших офицеров. Значит, Каана они нашли сразу и, судя по тому, что перед коновязью жевали сено еще несколько лошадей, а поодаль стояла большая черная карета, он уже ждал нас. Бросив повод Уте, я буквально вбежал в зал и был тотчас же остановлен парой мрачных молодых парней в кожаных куртках.

– У нас занято, – без предисловий объяснили мне, но я уже увидел Каана, сидящего за длинным столом в окружении моих людей, и замахал руками. Кланяясь, стражники тотчас же отступили в сторону.

Каан поднялся мне навстречу, коротко пожал руку и повернулся к вошедшему следом Иллари.

– Срочно всех людей, какие есть, – произнес тот, – чем больше, тем лучше.

– Понял, – прищурился Каан, – куда?

– Склад Сульфика на Озерной обложить полностью. Всех впускать, никого не выпускать, вплоть до Стражи. Если мы опоздаем, дело начнется сегодня ночью. Или, может, завтра… но не позже, это я тебе точно говорю.

– Так ты решил втравить меня в заговор? – отшатнулся Каан. – И ты думаешь, что меня интересует судьба этой трухлявой короны? Да я…

– А твои денежки тебя интересуют? – зашипел Иллари, вдруг хватая Каана за шиворот и встряхивая. – А ведь я знаю, что там не только твои, приятель! Даже знаю, чьи именно! И что же, ты думаешь, что если дело прогорит, то тебе удастся отмазаться заговором? Да ты будешь висеть на ближайшей придорожной осине – вверх ногами, вот так вот!

– Пр-роклятие! – Каан вывернулся из его пальцев и провел рукой по бледному лицу. – Да, ты снова прав… хоть сдохни…

– Сдыхать ты можешь не спешить. Если бы я знал, что у нас нет ни малейшего шанса, я сам помог бы тебе удрать к Белым Шапкам. Но шанс у нас есть, причем шанс золотой, это я тебе говорю! Нужно только скорее, скорее!

– Понял, – нотариус громко хлопнул в ладоши, и к нему подлетели несколько человек. Я уже не слушал, что он им говорит. Я уселся за стол и схватил бокал с вином.

– Он нашелся сразу, ваша милость, – доложил мне один из офицеров, – на Плетельщиках. Я сказал, что дело срочное, и господин нотариус не стали медлить…

– Налей еще, – я протянул ему бокал и глубоко вздохнул.

Успеть бы…

– Через час на Озерной будет полсотни человек, – сообщил Каан, подходя к столу. – Через полтора – человек двести, может, больше. Хватит для начала?

– Хватит, – кивнул Иллари. – Дело в том, что у Сульфика сейчас граф Дериц. А без него мы… в общем, сегодня же, если он еще жив, конечно, ты должен будешь открыть ворота Града. Как угодно… иначе – дупло. Для всех сразу, понял?

– Час от часу не легче, – фыркнул Каан. – Может, сразу спальню его величества?

– Не будь идиотом, Каан. У нас есть бумажки, которые наверняка завалят всех принцев одним залпом. Причем прямо сегодня, сейчас. Основания для ареста, понял? Железные, ни один суд не оправдает.

– Ничего себе… нет-нет, как и откуда, это мне не интересно. Если ты сказал, значит, так оно и есть. Хм, выходит, нам понадобится господин конюший левой стороны и, крайне желательно, господин второй канцлер. Это люди решительные. Но кто к ним пойдет – Маттер?

– Граф Дериц. Он знает все детали и может все объяснить. К тому же ты сам понимаешь – хороший род и все такое. Князю Лоттвиц-Лоер, имеющему весьма сомнительное происхождение, будут задавать слишком много вопросов, а время не терпит.

– Ничего оно у меня не сомнительное, – буркнул я в бокал.

– Хорошо, – тряхнул головой Каан, – сейчас я этим займусь. Выезжаем минут через сорок, так что я все успею…

С этими словами он вытащил из-под стола свой черный саквояж, щелкнул мудреными пряжками и разложил на столе письменные принадлежности.

– А ну, не подглядывать! – цыкнул он на моих офицеров. – Много будете знать, до петли не доживете!..

– Скажите, чтобы мне дали пожрать, – ворчливо распорядился я, с трудом скрывая бешеное волнение, – да живее, скоро ехать!

Пока я ел, в зал таверны то и дело влетали страшно озабоченные люди – подскочив к нотариусу, они получали какие-то короткие команды и исчезали. Потом появились двое посыльных, которым он вручил свежезапечатанные письма и прошептал что-то на ухо. Иллари нервно посматривал на хронометр.

– Все будет в лучшем виде, – немного рассеянно сообщил ему Каан. – Сегодня ночью нас будут ждать… я понаписывал там такого, что кишки повылазят.

– Едем, – тревожно пристукнул по столешнице Иллари.

Нотариус сверился со своим хронометром, пожевал губами, что-то прикидывая, и согласно кивнул.

– Собственно, время я брал с хорошим запасом… сбор! – громко крикнул он в зал. – Поехали!

Я оттолкнул недопитый бокал и резко вскочил. Иллари дернул подбородком, и тотчас же вокруг меня выросли четыре могучие фигуры. Сзади, не отставая, шли парни с «Брина».

– Князя в карету! – сказал Иллари, едва мы вышли на улицу.

– Моя лошадь! – запротестовал я, но Каан подтолкнул меня в спину:

– В карету!

– Погодите… снимите с лошади деревянный ящичек, вон он, видите? Это лекарства. Да осторожнее, болваны! Лошадь отправьте на конюшню, и смотрите мне… – Я помахал встревоженной Лине рукой и нырнул в темное кожаное нутро экипажа. Следом за мной впихнулись мои сопровождающие, Каан, Иллари и Ута запрыгнули на лошадей, рядом с ними то же самое проделывали еще два десятка людей.

Возница оглушительно свистнул, четверка взяла с места, и мы полетели по улицам. Один из моих телохранителей сразу же опустил стекла и задвинул все шторки на окнах. Я понимающе хмыкнул:

– Огня.

К моей трубке приблизился горящий фитилек, я выпустил густое облако дыма и принялся перебирать содержимое своего ящичка. Все было на месте, даже маленькая фляжка с винным спиртом, положенная в него относительно недавно, перед отъездом в Йош. Я еще раз проверил остроту пары ланцетов, переложил повыше хирургические нитки и вздохнул. Бедняга Энгард. О небо, хоть бы он был еще жив!

В животе было холодно, и я поймал себя на малодушной мысли – хорошо бы нам ехать подольше… Энни, Энни… что там с Энни?!

Моим мечтам не суждено было сбыться – минут через десять карета повернула направо и неожиданно остановилась. Я ринулся было к дверце, но меня мягко удержали на месте – двое парней высунулись, внимательно осмотрелись по сторонам и только после этого позволили мне выбраться на воздух.

Мы стояли возле каких-то ворот. Правая их створка оказалась приоткрыта, был виден мощеный двор с несколькими подъемными талями, справа темнело приземистое здание. Каан и Иллари были уже рядом, беседовали с угловатым молодым парнем в длинном черном плаще.

– Так что за тип, на стреме стоял, что ли? – услышал я голос Каана.

– Д-да, говорит, д-друг этого, графа то есть, – неуверенно отвечал молодец. – С ним еще трое и бабенка, по виду вроде из благородных. Вон там сидели, – он махнул рукой, указывая на соседнее строение, похожее на полузаброшенный то ли цех, то ли амбар, – двое на чердаке, а остальные вокруг лазили…

– Давай его сюда, – приказал Иллари и повернулся к другому филину, подошедшему со стороны дороги:

– Себя не проявили?

– Там все в подвале, – тот сплюнул и сунул в рот какую-то палочку, – человек двадцать. Недавно еще орали сильно, теперь тишина. Ну, мы тоже не высовываемся…

– Обложили по кругу?

– Спрашиваете! Мышь не проскочит.

– Хорошо. Что с подвалом?

– Да плевое дело, аж смешно становится. Там решетки деревянные, и лет им поболе, чем мне, а за талью, вон, аккурат бревна разложены. Хрясь – и нет решеток. Так что, начинаем?

– Готовь людей. О-па!

К нам вели скрученного Бэрда! Увидев меня, он рванулся, но лишь получил по затылку и застонал. Я махнул рукой – парни мгновенно отпустили несчастного лейтенанта и тот, выругавшись, принялся растирать запястья.

– Я ж вчера с ними был, – сказал он. – Да только меня взять не смогли, я ушел… потом следил, куда повезут. Сперва к Сульфику в дом, а потом, под утро уже, сюда. Сульфик сам только утром и приехал, его и ждали, видно. Я выбрался в город, отправил к Дайниз скорохода, она примчалась с парнями, но вот мало нас пока. Ночью должны были еще подъехать – раньше никак не получалось, да еще дознаватель ее знакомый, а тут, смотрю – ваши. Ну, я сразу все и понял…

– Где их взяли?! – завопил я.

– Рядом с театром. Они сели в карету, и тут их с другой строны потащили – там экипаж стоял, впритык, никто ничего и не увидел. Я сперва бросился, но вижу, там человек десять, а у меня один пистолет. Несколько за мной, ну, я их у Рыбного положил, смотрю – этот самый экипаж мимо меня едет. Ну, тут уж я понял, что надо за ними. Сперва бежал, потом на извозчика на ходу вскочил, вперед, говорю, туда вот…

– Ты видел, что они с ними делают?

Бэрд помотал головой.

– Не поймешь. Крики были, да, но чьи и как – не понял. Тут недавно еще кто-то подъехал, так я лица не разобрал – мужик какой-то в плаще и со слугой.

– Все готовы, – сообщили сзади.

– Тогда поехали, – обернулся Бэрд, – тех, кто в самом подвале, ну, где мальчишка, тех не трогать, ясно?

– Справимся, – насупился угловатый.

– Ящик нести за мной, – приказал я и, оттолкнув Иллари, шагнул за ворота.

Решетки и впрямь вылетели в два удара, и через нижние окна посыпались сразу человек пятьдесят, не меньше, я даже поразился, откуда они тут взялись, словно из-под земли выросли. Я подождал, пока затихнут вопли и выстрелы, и, выдернув из ножен меч, нырнул в боковое окно, в котором ярко горел свет.

Я не ошибся дверью…

В углу большого помещения, прижатые обнаженными саблями к стене, стояли несколько солидных господ – впрочем, узнал я только одного, а именно барона Вилларо, у которого мелко тряслись губы. Остальные, конечно, выглядели не лучше, но меня они сейчас не интересовали. Меня интересовал здоровенный мраморный стол, окруженный яркими масляными лампами.

На столе, прихваченный крепкими кожаными ремнями, лежал раздетый до пояса Энгард и смотрел на меня распухшими от слез глазами. Его грудь и живот были сплошь покрыты кровью, сочащейся из десятка мелких, но болезненных порезов.

Крови было не очень много, однако я прекрасно понимал, что к полуночи жизнь уже ушла бы из его тела.

Увидев меня, Вилларо вдруг дернулся и зашевелил губами, словно бы силясь сказать что-то.

– Где мой ящик, бараны?! – заорал я, как только пришел в себя.

Кто-то – кажется, Бэрд – услужливо сунул мне его прямо в руки, и я бросился к Энгарду. Ремни уже разрезали, над столом стояли несколько парней, один из них поспешно рвал собственную шелковую сорочку.

– Прости меня, брат, – плача, сказал я. – Прости, это все из-за меня… сейчас я. Сейчас. Ты живой? Живой?

– Живой, – сипло отозвался Энгард. – А ты-то здесь при чем?

– Ну а кто же? Раньше ведь надо было… ах, знать бы…

Он вскрикнул, когда я принялся протирать порезы спиртом, и я, хлопнув себя по лбу, замахал руками – вина, скорее! Говорить я почти не мог, так мне перехватило горло. Филины мягко, но крепко схватили Энгарда за плечи и принялись вливать в его горло крепчайшее красное. Опростав три фляги, Энни обмяк – тогда я достал иглы.

– Придется терпеть, – сообщил я. – И сильно пьянеть нельзя.

– Почему это? – скривился он.

– Потому что ночью нам надо быть в Граде.

– Это еще зачем?

Ответить я не успел – в подвале вдруг появился Накасус. Растолкав парней, сгрудившихся вокруг стола, он наклонился над Энгардом и прошептал:

– Где… моя дочь? Где Телла, ваша милость?

Энгард отвернулся, и я почувствовал, что он опять дрожит.

– Они зарезали ее, когда запугивали меня, – наконец выговорил он. – Случайно… хотели пустить кровь, но палач у них… неопытный, полоснул по шее. Хотели спасти, но все уже, поздно было.

Накасус издал короткий вопль и оперся о край стола. Я опустил иглу. Старый мастер несколько раз шумно глотнул воздух, потом оттолкнул пытавшегося помочь ему Бэрда и шагнул в сторону. Его пошатывало.

– Погоди, Энни, – начал я, но не успел.

– Ты! – от крика актера у меня едва не зазвенело в ушах. – Ты, это все ты, я знал это с самого начала, еще когда увидел тебя в доме Монфора!

– Нет! – рявкнул Иллари, бросаясь наперерез, однако времени у него уже не было: тяжелый «Вулкан» полыхнул выстрелом – голова Висельника дернулась и ударилась о каменную стену. Несколько секунд Вилларо еще стоял, недоуменно глядя на Иллари, запоздало придавившего актера к полу, потом медленно опустился и затих.

– Что ж вы натворили, мастер!.. – простонал Иллари, поднимаясь. – Ну, вставайте, что вы там… а? А? Мас-стер?..

Я упал на колени, схватил его запястье, но сердце старого актера уже не билось.

Накасус был мертв – так же, как его жертва. Я вспомнил про боль в его правой ноге и застонал – слишком много было сегодня боли, слишком много слез, у меня уже не оставалось сил, а на столе лежал Энгард, требующий моих рук и моей иглы.

И еще нас ждал Град.

– Дайте мне… – я вздохнул, мне требовалось некоторое время, – рому… каплю… да быстрей же, что там у вас в голове!

Что-то яростно заорал Каан. Я почти не слышал его – кто-то поднес мне флягу с «Удачей корсара», я сделал пару глотков, поднялся на ноги и вернулся к столу. Энгард мелко трясся, закрыв лицо изрезанными руками. Узколицый юноша – тот, что изорвал свою сорочку, пытаясь остановить кровотечение, – осторожно перевернул его на спину, чьи-то пальцы подали мне иглу.

Через полчаса все было кончено. Энгард, белый как мел, сидел на краю стола и рассматривал свежие швы, обильно политые бальзамом. Я заклеил наиболее глубокие раны специальным бинтом, пропитанным вязкой заживляющей смесью, и сел рядом с ним. Мои молчаливые помощники, все это время то подававшие мне иглы с нитью, то державшие орущего графа, стояли рядом, и в их глазах я видел сложно сочетаемые эмоции – и сочувствие, и преданность.

– Вы запачкаете свои штаны кровью, князь, – наконец произнес один из них.

– Начхать! – честно ответил я. – Набейте мою трубку, ребята. У меня, кажется, трясутся руки.

Мне подали зажженную трубку, я сделал пару затяжек и протянул ее Дерицу, но тот отказался.

– Знаете, – произнес он, разглядывая короткий шов на груди, – а ведь здорово! Теперь девки меня любить будут – вы и не поверите! Этакий граф Дериц, весь изрезанный, как сетка… хоть рыбу лови, а?

Его слова мгновенно сломали напряженную тишину, повисшую в сыром подвале.

Парни захохотали, посыпались шутки, кто-то протянул флягу, клянясь, что в ней самое лучшее вино западных островов. Энгард вдруг посерьезнел и поднес к губам правую ладонь.

– Этак вот просто и не снимешь, – прошипел он, слюнявя пальцы. – Так, это тебе, – и он, содрав с безымянного пальца перстень с огромным рубином, протянул его юноше, который первым ринулся стирать с него кровь своей рубашкой, – а это, – и на его ладони появилось кольцо с несколькими мелкими бриллиантами, – вам. Пропейте за мое здоровье.

Филины затихли. Я взял флягу, сделал несколько глотков и посмотрел на мучительно улыбающегося Энгарда. Я видел, как ему сейчас больно. Но мое право на боль подходило к концу.

– Господина Иллари ко мне, – приказал я уже властным голосом, – и господина нотариуса. Так… бумаги я забрал, Энни. Воэнское поместье они разнесли, убили кухарку, кучера и конюха. Дайниз с Бэрдом где-то здесь. Сейчас мы едем в Град… к господину конюшему левой стороны.

Энгард встрепенулся и забрал у меня флягу.

– Я сдал им бумаги. И тебя тоже.

– Я понимаю, – кивнул я. – Нам повезло, мы примчались в поместье как раз в тот момент, когда ублюдки Сульфика рылись в библиотеке. Представляешь, они не смогли найти папку! Двое девочек… они остались живы.

– А…те? !

– Ну что – те? Понятное дело… нас было четверо.

– Что теперь?

– Дело закончено. Нас ждут в Граде, папка у Иллари, остальные бумаги у меня. Мне предстоит принять решение…

– Какое?

– Мы плывем в Йош, и у меня еще есть в запасе время. Главное – Град, Энни. Тебе нужно продержаться, совсем немного. Там, у них…

– Я понял.

Он сполз со стола, осторожно распрямил руку, застонал и повернул ко мне бледное лицо:

– Я не знаю, где моя одежда. Как глупо, а?

В подвале появились Иллари и Каан. Академик мельком оглядел Энгарда, покачал головой и сказал:

– Времени еще около часа. Нужно переодеться и…

– …и ехать, – с раздражением заявил Каан. – Туда не опаздывают, ты слышал?

– Забирайте его, – распорядился я. – Да найдите ему хоть плащ, что ли!

Каан увел раненого, и мы остались одни. Иллари потер лоб, криво усмехнулся и понюхал чужую флягу, так и оставшуюся на столе.

– Все, – коротко сказал он.

– Торг, – отозвался я.

– Да, – кивнул он.

Я забрал у него вино и двинулся к выбитому окошку.

– Все это стоило крови? – произнес я, не оборачиваясь. – Стоило Теллы?

– Ты давно не мальчишка, – негромко проронил Иллари.

– К сожалению, – согласился я и вылез наружу. – Бэрд, Дайниз! Где вы?

Во дворе суетилось довольно много народу. Из склада до сих пор вытаскивали трупы, их грузили в большой темный фургон, стоящий посреди двора. Я присел на валявшееся под окном бревно, втянул носом еще теплый вечерний воздух и вновь приложился к фляге. Из-за ворот появились знакомые фигуры.

– Бэрд, ты отправляешься на «Бринлееф» вместе с нашими офицерами. Дайниз, тебе следует вернуться в Воэн и навести там порядок… тебя проводят.

– А граф Энгард? – встревоженно спросила женщина.

– Он покидает столицу. Мы вернемся через месяц – может, раньше, может, нет.

– Князь, – нетерпеливо позвали меня, – господин нотариус ждет вашу милость!

– Распорядись насчет порядка, – кивнул я Бэрду и поднялся на ноги.

Карета неспешно въехала в ворота, и я услышал, как гулко опустилась за ней тяжелая старинная решетка. Кучер натянул вожжи, чьи-то руки тотчас же распахнули левую дверцу, в лицо мне ударил яркий желтый свет лампы. Двое гвардейцев в высоких шлемах с орлиными крыльями почтительно, но твердо вытащили нас наружу.

Лампа поднялась повыше. Прищурившись, я сумел разглядеть высокого сутулого мужчину, закутанного в белый плащ. Держа свет над головой, он внимательно оглядывал наше оружие.

– Пистолеты оставить здесь, – безапелляционно приказал он, и мы опустошили кобуры.

Энгард поправил роскошную шляпу с парой алых перьев; человек в белом коротко двинул головой, и наряд гвардейцев, сомкнувшись вокруг нас, двинулся в сторону величественной квадратной башни, возвышающейся над довольно тесным двором. Гвардейцы остались в холле, а нам пришлось подниматься на второй этаж.

Я слышал тяжелое дыхание Энгарда – ему было уже получше, но волнение, хорошо мне понятное, давило графу на грудь. На меня, как ни странно, мрачное величие действа не производило особого впечатления. Наверное, потому, что я уже видел себя в уютной кают-компании «Бринлеефа», который разводил сейчас пары.

Наш провожатый остался перед высоченными дверями, черными, с зеленым лаковым узором. Двери распахнулись. Энгард набычился, шагнул на сверкающий паркет и остановился. Я встал рядом с ним.

Посреди затянутого в тяжелую зеленую ткань зала недвижно стояли двое – приземистый седобородый мужчина в бархатном сюртуке с толстой серебряной цепью на груди и молодой, коротко стриженный парень, кутающийся в длинный плащ, полностью скрывающий его фигуру.

– Ну, что там у вас, граф? – довольно раздраженно спросил бородач. – Судя по тону письма, речь идет об интересах короны. Поверьте, у меня совсем не так много свободного времени, как хотелось бы…

Энгард шагнул вперед и молча протянул ему папку.

Человек с цепью распахнул ее, скользнул глазами по первому листу… вот лист полетел на пол… следующий… и я увидел, как он нервно облизнул губы.

Его молодой спутник, заглянув к нему через плечо, звонко щелкнул пальцами – теперь бумажки сыпались на пол стремительно, одна за другой.

– Немыслимо… – засопел молодой.

– Хокана сюда! – рявкнул седобородый. И он, захлопнув папку, повернулся к нам.

– Ваши заслуги перед короной, господа, будут оценены наивысшим образом, – слова, похоже, давались ему с трудом: он был очень взволнован.

Энгард вдруг пошатнулся и оперся на мое плечо.

– Что с вами, граф, вам плохо?

– Он после пытки, – коротко объяснил я, ища глазами хоть что-нибудь, похожее на кувшин.

– Пытки?! Пытки?!

– Умоляю, ваша светлость, – прохрипел Энгард, – не обращайте внимания.

– Да найдите же вина, канцлер! – рявкнул бородач, и молодой, скользнув по паркету, подлетел к нам с невесть откуда взявшимся хрустальным графином.

В зале уже появились люди; все листки, упавшие на пол, были мгновенно собраны и уложены в папку, которая исчезла вместе с молодым канцлером. Конюший левой стороны стоял рядом с нами, гладя Энгарда по плечу и спрашивая, не нужно ли доктора, – Дериц наконец оторвался от графина, горько вздохнул и прикрыл глаза:

– Мы хотели бы попросить разрешения удалиться…

– Вы будете вызваны, – деловито сообщил нам бородач, от раздражения которого уже не осталось и следа. – В ближайшее же время. Насколько я понимаю, вы, граф, имели желание получить соответствующий патент? А вам, князь, никак не повредит орденская лента на шею – она весьма красит молодых людей ваших амбиций…

– Через месяц, – устало улыбнулся я, – если будет угодно вашей светлости.

– Вы очень благоразумны, юноша, – понимающе усмехнулся конюший. – Примите мою благодарность, господа…

Удивительно, но Энгард нашел в себе силы отвесить прощальный поклон.