Глава 5
– Итак, капитан Матье Лафрок… – Берков почесал левое ухо. – Вам не мешает моя сигара?
Утро выдалось на удивленье теплым и ярким для середины здешней зимы, и мы завтракали в уютном закутке на крыше отеля под дымчатым полароидным навесом. Метрах в пяти почтительнейше скучала охрана в лице четверых мускулистых орлов с абсолютно пустыми физиономиями.
– Сигара нам не мешает, – жуя, ответил Фишер. – Итак, капитан Матье Лафрок. И что этот Лафрок?
– Старший офицер отдела экономических преступлений при Центральном планетарном управлении. Я его знал. Хитрая тварь…
– Не надо эмоций, – поморщился Фишер. – Я прекрасно понимаю, что любить его не за что…
– О'кей… Человек со связями. Крупный вымогатель, большой мастер по «склеиванию» фиктивных дел о всякого рода махинациях с налогами и акцизами. Терроризировал многих законопослушных предпринимателей, имел обширный рэкет, неоднократно выдвигал «левые» обвинения в отношении нас. Все эти его «дела» держались на абсолютно бредовых свидетельствах и до суда, само собой, не доходили. Но тем не менее многие люди платили ему откупные, чтобы избежать скандала или повышенного внимания финслужб.
– Колоритная фигура, – не удержался я. – Прямо-таки герой нашего времени…
– Возможно… Педераст, огромные деньги тратил на мальчиков из секс-салонов. Всегда в долгах, так как жил на широкую ногу – даже рэкет его не спасал. Были скандалы с запугиванием кредиторов, но всегда выходил сухим из воды. Последние полгода… в общем, за его голову была объявлена крупная награда, но никто не решался.
– Он об этом знал?
– Разумеется. По слухам, он имел каких-то высоких покровителей в Метрополии. Насколько я знаю, у Лафрока вообще не было чувства страха.
– Вот как? – Фишер бросил на меня многозначительный взгляд. – И кто же эти покровители? Имена, должности?
– Абсолютно ничего, – боднул головой Фишер.
– Быть может, среди гомосексуалистов? – подсказал я.
– Так там таких половина, – хохотнул Фишер. – Но это уже нечто. А здесь?
– Последнее время – ничего необычного. Традиционный круг общения. Коллеги, обеды с таможенными рэкетирами, все как всегда.
Фишер посмотрел на часы, глотнул вина и отодвинул тарелку.
– Нам пора, Алекс. В общем, шуруйте дальше. Все, что сможете раскопать. Особое внимание уделите его последним контактам с Метрополией. Я понимаю, что это почти нереально, но вдруг…
В лифте во мне неожиданно проснулся тот давешний червячок, только теперь он неимоверно разъелся – это уже был не червячок, а целый дракон. Он настойчиво трепыхался в подсознании, не просто сигнализируя об опасности, нет! Он орал, рычал, как дюзы корабля: «Алекс, Алекс, со вчерашнего дня счет времени пошел на секунды!» Счет пошел на секунды, а опытнейшего Фишера словно усыпили, он никуда не спешит, у него какие-то свои соображения, мне непонятные.
Оказавшись у себя в номере, я связался с портовым складом милорда Харриса и потребовал немедленно соединить меня с командиром «Газели». Пока они там суетились, я снял с себя плотный халат, в котором завтракал, и успел натянуть галифе и ботфорты. Наконец в трубке раздался мягкий голос Марининой. Я поспешно схватил телефон.
– Ариана? Это я, Королев… давай без идиотских докладов, мне некогда. Фишер вывалил приказ сто сорок «б». В рамках этого мероприятия даю дополнение: по экипажу готовность один. И учти – пункт «б». Экипаж вооружить, запустить генераторы и быть готовыми к немедленному взлету, также приготовиться к подъему башен ближнего боя.
– Там у вас горячо? – тревожно спросила Маринина.
– Я пока не могу понять. В любом случае за последствия отвечаю я. В общем, все процедуры по пункту «б» сто сорокового приказа.
Мои действия не укладывались ни в какие логические рамки. Узнай об этом Фишер, он был бы изрядно удивлен. Но я чувствовал: речь идет ни много ни мало о моей шкурке. Что-то уж больно лениво развивались события… для такого экстраординарного дела. Я прекрасно понимал: если на Кассандане нашлись люди, которые угрохали самого Фаржа, то уж нас-то они прихлопнут запросто – даже странно, что этого не произошло до сих пор. Хотя, конечно, достаточно и того, что мы зажаты в тиски – стоит нам начать настоящую атаку, как мы тотчас очутимся в перекрестии прицела, я это чувствую…
Странный беспредел: мафия ничего не может поделать с полицией, оная отвязавшаяся полиция лезет в какие-то заговоры на уровне Метрополии… Хор-рошенькая картинка!
* * *
…Фаржи здесь были практически все. Дамиан и Лукас – сыновья генерала, оба кадеты кассанданской Академии ВКС, его брат Томас – владелец транспортной компании, и двоюродный дядя Эверест фон Бюлов – командующий десантным корпусом «Вервольф», примчавшийся на личном рейдере аж с Корэла. Женскую половину представляла безутешная миледи Эвелин, ее сестры (с мужьями, естественно) и тетка Мирей в мундире полковника ВКС. Помимо родни, на похороны генерала съехалось немало народу. Прилетело огромное количество посланцев от целого ряда известных торгово-гангстерских семей. Сверхбыстроходные корабли нашлись у многих. У меня рябило в глазах от роскошных камзолов и обилия драгоценностей.
Гроб пришлось нести (как я и подозревал) нам с Фишером в компании Иоахима Касьяна и милорда Виккерса с Дайамонд-Тир. Следом за гробом шествовал фон Бюлов в щеголеватом темно-зеленом мундире с мечом на поясе в окружении сыновей покойного. За ними нестройной толпой плелись все остальные. Оркестр десантников с эмблемами «Вервольфа» истово наяривал «Звездную пыль». Гроб с останками генерала был покрыт огромным имперским стягом, поверх которого лежали офицерский меч в ножнах и парадная фуражка.
Дойдя до разверстой могилы на краю небольшого фамильного кладбища Фаржей, мы осторожно опустили гроб на землю и отошли в сторону. Настал черед прощальных речей. Их было сказано немало: и печальных, и торжественных… а я стоял и думал о том, что прославленный генерал, легендарный диверсант, могучий воин пал от руки гнусного копа. Человек, тысячи раз смотревший в глаза смерти, нашел ее не в поединке с врагом, а был подло, трусливо расстрелян в упор оравой оторвавшейся швали. Как я мог смотреть в лицо его сыновьям, я, человек в черном мундире? Что я мог им сказать? Что они, будущие офицеры, вступают в мир, полный гнусной грязи, и что даже меч имперского офицера, даже шпага лендлорда не смогут защитить их от тех, кто не имеет ни лица, ни имени?
Мне было горько. Горько от сознания собственного бессилия. Горько от понимания того, что только крепкая рука и верный ствол могут защитить меня и мое достоинство. Мое. А их? На моих глазах начал рушиться привычный мне мир. Да, мы их найдем. Да, мы нанесем такой удар, что содрогнутся даже видавшие виды и убеленные сединами. Мы отомстим! Но для того ли мы от века умирали в дни войны и годы мира? Для того ли мы безропотно клали свои жизни на алтарь мощи и славы Империи? Для того ли мы молча шли на смерть, чтобы нас начали убивать свои же подонки?
Немало речей было сказано над укутанным флагом гробом. Я молчал. Мне сказать было нечего. За меня скажут стволы моего «нокка», и слово их будет весомо. И я думаю, что все согласятся с красноречивыми стальными ораторами. Их слаженный квартет поставит точку в прощании с Яргом Максимилианом Фаржем – воином моей Империи, кем бы он там еще ни был…
Наконец выговорились все, кто имел что сказать. Оркестр взял нижнее ми, хрипло взревел барабан, и над кладбищем поплыл боевой гимн Империи, гимн человеческой расы, бросающей вызов Вселенной. И тогда все, у кого было оружие, вытащили стволы. Гроб медленно пошел вниз, и вслед ему оглушительно грохнул нестройный троекратный залп.
Поминки, разумеется, носили характер светского фуршета. Так уж у нас принято. Фишер сразу потерялся среди сверкающих камзолов и синих мундиров (у Фаржа, оказывается, было много друзей в ВКС), а я оказался в компании милорда Касьяна и Томаса Фаржа.
– Дядюшку доставят только послезавтра, – сообщил мрачный мастер Томас. – Господи, двойные похороны, такого семья не знала даже в войну…
Он тяжело вздохнул.
– Неужели вы их не найдете, мастер Алекс?
– Найдем, – твердо ответил я. – Найдем и накажем. Но… мастер Томас, я понимаю ваше состояние, но все же: не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
Томас поднял на меня измученные глаза.
– Конечно, что вы… Спрашивайте.
– Скажите, генерал не мог иметь каких-либо конфликтов с местными правоохранительными силами? Быть может, какие-то вопросы относительно деловой жизни семьи? Вы понимаете, о чем я.
– Но… – мастер Томас удивился, – он нечасто бывал здесь, вы же знаете. Само собой, он был в курсе всех моих дел, но, поверьте, мои отношения с местной юстицией вполне безоблачны. Да и у всех остальных… нет, здесь не было никаких проблем.
– В последнее время не казался ли он вам чем-то озабоченным или удивленным?
– Да нет… я бы даже сказал – наоборот. Он был весел, постоянно пропадал на охоте с сыновьями и, по-моему, никаких сложных дел не вел. В эти дни он даже не пользовался спецсвязью. Он выглядел совершенно безмятежным, я не думаю, чтоб его что-то тревожило.
К вечеру я успел познакомиться с двумя десятками мафиози и таким же количеством генералов. К некоторому моему удивлению, очень часто упоминалось имя полковника Детеринга – всегда с некоторым, я бы сказал, трепетом. Мафиозные деятели знали его как родного. Все считали его личностью в высшей степени незаурядной и непостижимо смертоносной. Кое-кто, оказывается, краем уха слышал и обо мне – как о новой креатуре Детеринга, само собой. Я подозревал, что знакомства эти могут весьма пригодиться мне в будущем, тем более что общался я в основном со своими сверстниками – большинство семей прислало сюда младших сыновей.
Фишер вырвал меня из толпы прямо посреди разговора – я еле успел извиниться перед собеседниками. Рядом с ним мчался донельзя серьезный милорд Касьян.
– Мотаем, Алекс, быстро…
– В чем дело? – по спине моей вдруг пополз холодок.
– Борман, – ответил Фишер. – Борман, похоже, нашел того, кто звонил Майкрофту.
– Абонента Майкрофта?! И кто?..
– Пока ничего не понятно. Какой-то местный педик. Главное – он связан с Лафроком.
Пилот с ходу погнал во весь дух. Коптер мчался в темнеющем небе на предельной скорости. Милорд Касьян нервно поглядывал на часы.
– Я надеюсь, Борман все сделал чисто, – выдавил он.
– Какого черта!.. – махнул рукой Фишер. – Это уже не имеет значения. Важно, что это рыло нам сможет рассказать. В любом случае ему одна дорога…
До отеля мы добрались меньше чем за час. Пилот не глушил двигатель. Фишер вынырнул из кабины и исчез в лифтовой башенке. Вернулся он через три минуты с плоским чемоданчиком в руке, и коптер снова поднялся в небо.
Машина промчалась над деловыми кварталами, снизилась где-то на окраине огромного мегаполиса, и темным призраком, без единого огня опустилась на территории чьей-то усадьбы. Шасси еще не коснулось дерна, а Фишер уже сдвинул вбок дверь салона и спрыгнул вниз. На желтой пожухлой траве стоял Росс Борман в окружении нескольких молодых парней.
– Все нормально? – быстро спросил Фишер.
– Порядок, босс, – довольно осклабился Борман. – Идемте.
Мы быстро миновали темный старый сад и вошли в большой, сложенный из серого булыжника дом времен начала бума. Борман провел нас в комнату на втором этаже и включил свет.
На роскошном ковре валялся коротко стриженный молодой мужчина с мягкими чертами лица типичного примерного сыночка. Лицо его было в синяках и кровоподтеках, дешевая одежда в стиле «мальчишечка» – широченные брюки, цветастый свитер и короткий приталенный пиджак – изодрана. По рукам и ногам он был довольно профессионально опутан прочной клейкой лентой.
– Развяжите этого красавца, – скомандовал Фишер, бросая на туалетный столик фуражку и стягивая с рук перчатки. – Зачем вы его так избили?
– Так получилось, – пожал плечами Борман, – орал громко.
– У тебя всегда так получается… рассказывай.
– Этот Тим – довольно известный тип, живет на содержании у своих любовников… м-мм, да. Одно время он жил с Лафроком.
– Короче, – оборвал его Фишер.
– В тот день его видели в порту, возле центрального блока гражданской дальней связи… где-то за полчаса до разговора. Когда я об этом услышал, то сразу насторожился. Решил проверить. Сперва никто из служащих ничего путного сказать не мог – там, само собой, миллионы людей проходят… ну а потом его вдруг совершенно точно вспомнила одна дама из бюро кредитов. Он требовал связь с Метрополией в кредит и при этом ей нахамил.
Фишер кивнул.
– Ладно… пойдем самой простой дорогой. Усадите его в кресло и держите. Крепко держите.
– О Боже, – полным слез голосом произнес Тим, – что вы со мной хотите делать, офицер?
Фишер молча раскрыл свой чемоданчик и достал из него сверкающий пистолет-инъектор. Зарядил в него какую-то ампулу и подошел к пленнику.
– Держите ему голову.
Двое амбалов прижали брыкающегося Тима к креслу.
– Голову, олухи, держите! Вот так…
Инъектор прижался к шее. Клацнул. Фишер вынул пустую ампулу и уложил аппарат обратно в чемоданчик.
– О, – вдруг медово пропел Тим, глядя на меня, – а ты мне нравишься. Ты милый парень, верно? Хочешь меня? Я буду нежным, как маленький мальчик…
– Чего это он? – удивился Борман.
Я испытал дикое желание врезать Тиму ботфортом в пах.
– Дайте свет, – приказал Фишер. – Свет ему в глаза.
Кто-то принес яркую лампу. Фишер встал перед креслом, пощупал пульс допрашиваемого, потом медленно, с расстановкой спросил:
– Ты знаешь милорда Майкрофта Фаржа?
– А-аа, дядю Майка?.. Конечно. Я был тогда еще мальчиком, нежным мальчиком… я в него страшно влюбился… я так плакал тогда… а он меня не хотел любить… а потом я ночью пришел к нему… а он был с бабой… с противной бабой… а потом она ушла… и я его соблазнил… и он меня любил… и любил еще несколько раз… и делал мне подарки… такие дорогие подарки… а потом… он… уехал…
– О чем ты с ним говорил по телефону?
– А… это Матье мне сказал… он чем-то недоволен… он сказал, что у меня будут неприятности… я его боюсь…
– Что тебе приказал Матье?
– Он… он сказал, я должен поговорить с дядей Майком… чтобы дядя Майк никому ничего… не говорил… а иначе я дам интервью газетчикам… расскажу… как я его любил… и он меня любил…
– Что именно никому не должен был говорить дядя Майк?
– О… что шкип Олаф и прокурор Лемберг встречались здесь с Эгоном… обо всем этом… а он… он сказал, что не понимает, о чем я… ему говорю… сказал… не знает никакого Олафа… а я тоже не знаю… а я сказал, что если он не знает, то я иду к этим… к газетчикам… я все расскажу, мне… мне так Матье сказал…
– Кто такой шкипер Олаф?
– Это Матье… он так и сказал: шкип Олаф, с Эгоном и Лембергом… я их не знаю…
– Когда это было?
– Я… не знаю… так сказал Матье…
Фишер выпрямился и вытер вспотевший лоб.
– Все, больше мы от этого придурка ничего не добьемся. Труп упрячьте с концами – ну да вы сами знаете… Милорд! Мне нужно видеть всех – милорда Харриса, Беркова, всю нашу команду. Не на вилле, разумеется.
Мы быстро покинули дом и сели в коптер, который тотчас оторвался от земли.
– Что-то многовато сюрпризов, – пожаловался Фишер, – подумать только: милорд Майкрофт, соблазненный мальчишкой! Дурдом какой-то. Я, конечно, сто раз такое видел, но тем не менее… никогда бы не подумал. Но вот кто этот Олаф? И что это они могли придумать в компании с Лембергом, Миллером и этим Лафроком?
– Лемберг – это тот самый Элиас Лемберг, помощник по прессе в Генпрокуратуре Метрополии? – спросил я.
– Да, – кивнул Фишер, – и меня это не удивляет. За ним водились кое-какие грешки, и мы его держали на мушке… но вот эту историю, видишь, прохлопали. Но о каком же Олафе речь? И какого ж черта милорд Майкрофт… суть-то по-прежнему ни хрена не понятна! Ну молчал бы, коли дело плохо. Что-то здесь не так. Что-то не так, джентльмены.
Вернувшись наконец в номер, я заказал бисквиты и вино, а в ожидании заказа вытащил кофр, достал свой «нокк», проверил прицел и загнал в гнездо тяжелый сдвоенный магазин на триста выстрелов. Вошедший с подносом официант, увидев меня – голого по пояс и с массивным оружием в руках, – слегка побледнел.
– Все в порядке, – успокоил я его, – решил вот проверить.
Попивая отличное старое вино, я снова и снова прокручивал в голове складывающуюся картинку. Если один из высших чиновников Генпрокуратуры водит дружбу с местными чинами… и с каким-то коммерческим шкипером… пиратский клан они учудить, что ли, собираются? Некисло. Но неправдоподобно. Нет, здесь игра покруче будет, не те здесь ставки. О чем же прознали Фаржи? Впрочем, конечно, все это вопрос времени. В Метрополии сейчас возьмут за жабры этого Лемберга, а мы возьмем Миллера… и можно писать отчет о проделанной работе, а также присылать сюда ораву дознавателей с целью ликвидации полицейской кормушки. Фишер запишет себе в актив еще одно громкое дело, копы всей Галактики начнут пугать его именем своих детишек, а я… а я навещу Натали. То есть, тьфу, Ольгу. Даже если она сдерет с меня за визит по элитарным расценкам. Думаю, что, если мы наведем здесь порядок, милорд Харрис не забудет нас своей милостью.
Я глянул на часы. Пора. Рубашка, галстук, китель, «сбруя». Ха, цивильное так и не пригодилось. Не страшно. Хорошо, что, похоже, не пригодится и боевое.
Я прошел по коридору, спустился на пол-этажа вниз по боковой лестнице и свернул направо, где располагался полароидный «фонарь» крохотного бара. Сейчас, конечно, его выпуклая наружная стена была угольно-черной. В помещении горел мягкий свет, за стойкой хозяйничала мисс Минарди, так как все служащие остались снаружи. Фишер, как ни странно, уже присутствовал – он сидел перед стойкой на высоком табурете и меланхолично тянул виски. Рядом с ним стоял Берков. Борман, Гречко и Касьян сидели за одним из столиков. Ждали, вероятно, милорда Харриса.
– Ага, – ухмыльнулся Борман, узрев мою скромную особу, – вот и он. Что это вы так понравились мастеру Тиму, а, дорогой кавалер?
– Дружище Борман, – любезно улыбнулся я. – Вам когда-нибудь пробивали голову?
– Ну-ну, – отшатнулся он. – Я ж шучу, ты что, юмора не понимаешь?
– Так он, вероятно, тоже пошутил, как ты считаешь?
– Да ну его, – заржал Гречко, – а то точно бубен разнесет, знаю я его… Таких, как ты, Бор, он на завтрак ест.
– Что вы к парню пристали? – оторвался от стакана Фишер. – Подумаешь, делов куча – ну приглянулся он покойнику. Вы б зато видели, какие дамочки его лобзали – вам, шпане, такие и не снились.
В бар вошел милорд Харрис.
– Итак, – Фишер слез с табурета. – Леди и джентльмены! Дело близится к концу. По крайней мере его кассанданский этап. В ближайшее время будет произведен ряд арестов – я в данный момент жду официального приказа, – и некоторым чинам правоохранительных сил Кассанданы будет предъявлено обвинение…
Черная стеклянная стена брызнула во все стороны фейерверком осколков. Так как я смотрел на Фишера, то в первые секунды именно Фишера я и видел. Он упал на стойку с развороченной грудью… на лице его застыло выражение полнейшего безразличия к происходящему. А следующий выстрел разнес его голову в куски.
Через вынесенную стену в бар деловито запрыгивал народ в полицейских комбинезонах. Надо сказать, шока у меня не было: я кубарем кувыркнулся за стойку и быстро, как на полигоне, превратил в кровавые лохмотья тех, кто оказался у меня на линии огня. А оказались все. Получив пару секунд на размышление, я осмотрел поле боя. Харрис, Гречко, Борман и Минарди были убиты еще при проломе стеклянной стены, вместе с Фишером. Касьян, каким-то чудом успевший укатиться за угол, изысканно матерился у меня под ногами, пытаясь перезарядить свой бластер.
– Хана, – простонал он. – Слышишь стрельбу? Они, похоже, везде. Нам не уйти.
Налет был произведен тактически грамотно: полицейские смяли внешнюю охрану раньше, чем она успела поднять шум. Пытаться от них отстреливаться я не имел желания. Если это таки полиция, от них не отобьешься. Их много. Только здесь я укокошил четырнадцать человек. А сколько их по всему отелю? Конечно, боеприпасов у меня, пожалуй, хватит, чтобы отправить в преисподнюю всю полицию столицы, но потом?..
– Что с вами? – спросил я у Касьяна.
– Нога, – ответил он, – выше колена.
Мне было совсем не до его ноги, поэтому я схватил милорда за шиворот и осторожно выглянул в коридор. Тотчас из противоположного конца по мне ударили три ствола. Мой «тайлер» стоял на стрельбе очередями, и я, недолго думая, врезал по обидчикам длинной искрящейся струей огня. Ответом было истерическое верещание. Я подкинул добавки и подождал. Тишина. Волоча за собой милорда, я почти бегом добрался до своего номера и бросился к сейфу. Одеваться не было времени – у меня вообще не было ни намека на свободное время, я отчетливо понимал, что тут сейчас начнется. Поэтому я надел шлем, схватил «нокк» и защелкнул кофр.
– Вам придется тащить мой чемодан, – сообщил я Касьяну, – потому как я потащу вас. Сознание не потеряете?
– Нет, – поморщился он, – а что там, в чемодане? Драгоценности?
– Там мое снаряжение, – ответил я. – Без него я голый.
Убедившись, что в коридоре наступило затишье, я выволок из номера милорда, который вцепился в кофр, как в спасение души, и быстренько поволок его к лифту. Это было форменным идиотизмом, но иных вариантов я в тот момент не видел. Лифт вынес нас наверх… дверь его ушла вбок, и тут настал черед моего доброго друга по имени «нокк-601». Куча копов на крыше меня, конечно, не ждала. Да еще с таким фейерверком. Недаром я засадил двойной магазин. Четыре ствола ударили слаженным квартетом, сметая с плоской крыши всех и вся. Это было забавно. Копы вообще хороши только тогда, когда имеют подавляющий огневой перевес, а противник их – испуган и деморализован. Здесь же перед ними находился какой-никакой, а имперский рейнджер, вполне готовый к любому поединку и абсолютно уверенный в своей правоте. И в руках он держал не жалкую пукалку из магазина, а сгусток самой передовой военно-технической мысли, рассчитанный на моментальное и безоговорочное поражение весьма громоздких целей.
– Ага! – заорал я. – Получи, сучье племя! Нравится вам такая игра?
Зрелище, конечно, было жутковатое. Крыша была почти не освещена, поэтому я – в шлеме – их всех видел, а копы меня нет. Я бил короткими прицельными очередями, и спасения от них не было. По мощности моя пушка не уступала иным стационарам, и людей просто рвало в клочья, сносило с крыши пачками. Кто-то пытался спрятаться за стоящим на посадочной площадке коптером, но вот и он полыхнул ослепительно белой вспышкой, разлетаясь на мелкие кипящие фрагменты… Тут почти на голову нам упал еще один полицейский аппарат, который я не успел заметить – а не успел потому, что не было времени толком настроить шлем. Из него полезли разного рода малосимпатичные люди, которые чрезвычайно плотно палили во все стороны, и поэтому я почел за благо оттащить Касьяна в какую-то яму рядом с башенкой лифта. Там мы и залегли. Стрельба утихла, и я услышал очень любопытную беседу.
– Где эти говнюки? – хрипло вопрошал один.
– Черт поймет, – отвечал второй, – они где-то здесь, дайте свет с коптера!
– Там, похоже, у кого-то тяжелая машина, я такого погрома даже и не видел, – говорил третий.
– Так добейте этого урода! – требовал хриплоголосый. – И вызовите лейтенанта. Тут черт знает что творится, а он в воздухе болтается.
Я уже успел сменить магазин, и ждал, когда голоса отойдут чуть дальше. Признаться, меня переполняла бешеная ярость – такая, что аж дыхание перехватывало. Только что на моих глазах погиб мой товарищ, погиб от руки этих гнусных мерзавцев – за что? А остальные? Ну, получите же!
Я поднялся, высунулся из-за угла и одной длинной очередью отправил всю гоп-компанию к праотцам. Однако они были не одни. Целая толпа в своих бумажных комбезах ринулась прямо мне под выстрел.
– Да сколько ж вас?! – взревел я, нажимая на курок.
Ураган, брызнувший из четырех стволов «нокка», убрал их словно порыв ветра. В лицо мне полетели руки, ноги, кишки и прочие запчасти. Короткий вскрик нескольких глоток резанул уши – и все. Тишь да гладь. Я быстро прошелся сканером по окрестностям на предмет поиска противника. Пусто. Коптер я вроде не зацепил. Прекрасно, вот он-то нам и поможет.
Я выдернул постанывающего Касьяна из укрытия, дотащил его до коптера, забросил вовнутрь и швырнул следом кофр – и откуда силенки-то взялись? Штурвал на себя, газу, газу! – и вперед.
– Сзади, Алекс!
Чуть выше нас, почти точно в кильватер, мчались два таких же, как и наш, аппарата. На переднем полыхнула малиновым огоньком пушка.
– Касьян, держись, мужик! – заорал я.
Отстреливаться от атаки я не мог. Руки заняты. Оставалось маневрировать, чем я и занялся. Управление машиной не вызвало вопросов, ну а крутить в воздухе петли на пределе возможностей – этому меня, слава Богу, долго и нудно учили. Мои былые педагоги – спасибо им, мудрым и терпеливым! – хорошо понимали: когда-нибудь мне смогут спасти шкурку различные экстремальные знания и навыки, простым смертным ненужные, а потому недоступные. Сейчас я уже не был элегантным офицером в золоте погон – о нет, я был разъяренным зверем, умело и изобретательно уходящим от погони. Понимали ли это мои преследователи?
В носовую часть кабины приполз Касьян.
– Я не могу справиться с кровотечением, – прохрипел он.
Я быстро содрал с себя портупею и протянул ему. Хрипло матерясь, милорд туго перетянул ею простреленную ногу и с облегчением отвалился на тыльную сторону правого кресла.
– Куда мы летим, Алекс?
– В порт, – ответил я. – Уже недалеко… но эти сволочи и не собираются отставать. Верно, думают атаковать нас при посадке. Милорд, у вас уцелел телефон?
– Уцелел… а что?
– Я свой где-то выронил. Свяжитесь с портовым терминалом и срочно потребуйте связь с командиром моей «Газели».
Я глянул в экран заднего обзора. Два коптера неотступно следовали за нами. Правда, стрелять уже не пытались. То ли поняли, что достать меня не удастся, то ли выбили боекомплект. Скорее – второе: еще две минуты назад они гвоздили более чем активно.
– Держи, – Касьян протянул мне телефон.
Я снял правую руку со штурвала.
– Ариана? Это опять я… Срочно выходите на поле и запускайте двигатели. Бегом! Экипажу – команда «ближний бой» на все башни. Через пару минут я буду у вас.
– Что ты задумал? – спросил Касьян.
– А что я мог задумать? В порту стоит мой корабль. У меня что, есть варианты? Или у тебя?
– Но я не могу покидать планету, я должен спасать семью!
– А кто об этом говорит? Или кто-то видел, чтобы «черные» уходили не отомстив? Нет, дружище. Нам просто нужно оторваться от этих ублюдков.
Касьян выругался – изысканным матом старого флотского мена – и схватился за телефон.
– Не звони никому, – остановил его я.
– Как? Какого черта?
– Не стоит.
– Ты хочешь сказать, что…
– Именно. Посмотри на экран задней полусферы. Они отстали.
Милорд Касьян просунул голову меж спинок пилотских кресел.
– Ах-х… Теперь я все понял…
– Я тоже. Но слишком поздно. Они весьма лихо прослушивают наши телефоны. И, конечно, уже поняли, что субрейдер – это не патрульный коптер, а я – совсем не шутник. Ни один человек в здравом уме не полезет под огонь башен ближнего боя. А жаль.
Внизу появились ограничительные прожекторы окраины порта.
– Прямо и направо, – скомандовал Касьян. – Заходи по аэрокоридору, это километров восемь отсюда.
Четко выдерживая аэромобильный коридор, я долетел до терминала «Харрис корпорейшн» и сразу же увидел «Газель» – она стояла на взлетной мишени в феерическом одеянии бледно-зеленых искр от запущенных двигателей. Из спины ее хищно щурились в небо стволы ближнего боя. Жаль, жаль, что мерзавчики убрались от греха подальше. Сейчас бы я им показал… Стоило лишь отдать команду, и небо раскололи бы яростные молнии Ф-пушек, превратив моих преследователей в облачко расплавленного металла пополам с кипящим кровавым желе.
Возле наглухо задраенного субрейдера торчали несколько служащих терминала. Я посадил полицейский коптер рядом с правой передней «лапой» корабля и поспешно выбрался на металл мишени – с Касьяном на закорках.
– Врача сюда! – крикнул я, опуская его на платформу.
– Где мне искать тебя? – спросил Касьян.
– В поместье миледи Ольги Роллинз… при подлете пусть позвонят, обязательно. Мы ведь не знаем, насколько серьезно за нас взялись… Я отдам приказ расстреливать любого, кто приблизится к границам. А ты?..
– Обо мне не беспокойся. Я справлюсь.
– Уверен?
– Алекс, – слабо улыбнулся Касьян, – мы ведь тоже не дети. Началась война… похоже на то по крайней мере. Ну что ж, мы к ней готовились. И помни, – добавил он, протягивая мне руку, – я твой должник.
– Ерунда. Я же на работе.
В борту «Газели» открылся люк, упала вниз легкая суставчатая лесенка. Я выхватил из салона коптера свой любимый кофр и, махнув рукой лежавшему на носилках Касьяну, вскарабкался наверх.
В шлюзе стояла майор Маринина и смотрела на меня совершенно квадратными глазами.
– Господи, девочка, – выдохнул я, – можно я тебя поцелую?
– Если можно, потом, – отстранилась она. – Что с вами?
Я посмотрел на свою грудь и понял, почему у нее были такие глаза. Мундир, совсем недавно пошитый у лучшего портного и из лучшего материала, был испорчен – причем окончательно. Китель был изорван и заляпан кровью, на Рыцарском кресте повис обрывок чьего-то уха, галифе и сапоги пребывали в почти аналогичном состоянии. А фуражку я просто где-то потерял. Вид у меня был самый тот.
– Подержи мою пушку, – попросил я. – И идем к тебе в салон.
– Она заряжена? – опасливо спросила Ариана.
– Да, в магазине еще что-то есть. Держи, не бойся. Не могу же я тащить этот хренов сундук, шлем да еще и мясорубку. У меня рук не хватает.
Мы миновали длинный коридор, поднялись в лифте на два уровня и вошли в боевую рубку командира корабля.
– Связь, – попросил я.
Маринина кивнула и тронула один из сенсоров на необъятном пульте.
– Внимание! Говорит пассажир борта флаг-майор Александр Королев. Экипажу слушать меня. Штурманская – готовность к расчету атмосферного маневра. Пилотам – готовность к выполнению. Командорам – уничтожать любой атмосферный объект при попытках преследования борта. При попытке атаки разрешаю использовать все средства бортового вооружения вплоть до главного калибра. Офицеру связи – подготовить башню ДС к работе со стандартным штрих-кодером.
Я распахнул кофр и достал свой служебный терминал.
– Ариана, нужно подключить эту штуку к штурманскому «мозгу». Отсюда можно?
– Можно. Частота?
– 001 001, субкод «Е». Я, дело в том, что… ну, в общем, я не знаю, куда лететь. Но сейчас мы это живо узнаем.
Развернув дисплей, я принялся тыкать пальцами в сенсоры. Вот оно. Гм… получается около пяти тысяч километров к юго-востоку… посреди гор.
– Штурман, координаты ясны?
– Ясно, шеф. Но там какие-то горы, скалы… – ответил мне ехидный девичий голосок.
– Ну, значит, я сам сяду за руль. А, пилоты?
– Пилоты в порядке, командир. Справимся, птичка у нас маленькая.
Я сел в командирское кресло и помассировал виски.
– Поехали помаленьку. Отбой… если вдруг что – вызывайте. Ариана, у тебя есть какой-нибудь стабилизатор в таблетках? Я дьявольски устал, не пойму даже, от чего. Фишер мертв, кстати…
– Его убили?
– Да. Не стой столбом… так что ты уж прости мертвеца, девочка.
– Я не держу на него зла. – Маринина подала мне прозрачную капсулу и стакан сока. – А вы? Вы-то хоть не ранены?
– Со мной все в порядке. Это у нас работа такая… Ах-х, будь оно все проклято!
Я проглотил капсулу, запил ее манговым соком и откинулся на спинку кресла. Ариана осторожно присела на край пульта рядом со мной и достала сигарету.
– Можно, я закурю?
– Конечно, – не открывая глаз, ответил я. – Раскури и мне.
– У меня легкий сорт.
– Не важно.
Она вложила мне в губы горящую сигарету и спросила:
– Куда мы летим?
– К одной женщине… больше мне деваться некуда. Ты отличный офицер, Ариана.
– Спасибо.
– Это не комплимент. Это констатация факта… Возможно, этот рейс повлияет на твою карьеру. Я не знаю, сколько времени продлится все это безумие. О, кажется, я начинаю приходить в себя.
– Мы над финишем, – сообщил пилот.
Я посмотрел на экраны. Почти прямо под нами находился очень старый, сложенный из здоровенных булыжников псевдоготический замок. Такие постройки были модны в первые годы освоения планеты. Строение имело узкий и высокий центральный донжон и два широких жилых крыла.
– Пилоты, мы сможем сесть на лугу перед центральным входом? – спросил я. – Или спалим? Места, по-моему, должно хватить.
– На малой тяге не спалим, – уверенно отозвались из ходовой рубки.
«Газель» начала снижаться. Пилоты тщательно прицеливались, чтобы попасть двухсотметровой иглой субрейдера точно на аккуратно подстриженную поляну, отделявшую дом от нетронутого леса, со всех сторон обступившего усадьбу. Тем временем в доме вспыхнул свет, загорелись два прожектора на крыше, ярко осветив вход и окрестности. Из замка выбежали люди. Я добавил разрешения экранов. Народ носился взад-вперед, размахивал руками и пялился в небо. Ясное дело, грохот идущего на посадку корабля был слышен на многие километры.
Субрейдер выбросил свои суставчатые «ноги» и мягко опустился на лугу прямо напротив входа в дом, глубоко вдавив в землю пятки опор. Дрожь его бронированного тела утихла, двигатели смолкли.
– Трап с правого борта, – скомандовал я. – И дайте внешний свет.
Из своих каверн повылазили стояночные прожекторы, развернулись и залили все вокруг нестерпимо ярким светом фотонных ламп. Я смотрел на экран. Метрах в десяти от горячего еще корабля стояла кучка людей, кое-кто с оружием, и впереди всех – она, закутанная в отороченный мехом халат, с развевающимися на пронзительном ветру пепельными волосами, мучительно щурящаяся от яркого света бортовых огней.
– Приехали, – я встал из кресла, привычно вскинул на плечо «нокк». – По экипажу готовность два. Комендорам – один, посменно. Никого сюда не подпускать. Если кто-то появится, сперва связать их со мной. Если вдруг появится полиция – валить без вопросов.
– Это приказ? – подняла брови Ариана.
– Это приказ. Радиус десять километров, уничтожение любой воздушной цели, движущейся к усадьбе. Кофр мой занесите в дом, распорядись.
Я вышел из рубки и медленно двинулся к шлюзу. Вот я и прилетел туда, где меня ждут…
