Ариф почти не спал уже несколько суток. Молчание «Валькирии», ужасное и необъяснимое, не давало ему покоя: он извелся в ожидании кодового сигнала о возвращении, он ждал его днем и ночью, метаясь, словно зверь в клетке, по комнатам и залам своего замка. Верить в гибель корабля ему не хотелось. Он прекрасно знал, что «Валькирия» и в самом деле почти несокрушима, он знал, что опытнейший Баркхорн способен выбраться из любой неприятной ситуации – но сигнала не было.

Происходившие на Бифорте события – целый шквал громких ночных арестов – оставили его равнодушным. Он знал, что происходит именно то, что должно было произойти рано или поздно. Все его домыслы, изложенные в Арминвилле перед удивленным Лейландом, оказались, по-видимому, чистейшей правдой. Лорда Торварда и его присных должно было, по идее, обеспокоить отсутствие на планете Роберта, явно завязанного во всей этой истории – но, как ни странно, никто и не подумал пригласить Арифа в высочайшую резиденцию для дачи пояснений. Его никто не трогал. Складывалось впечатление, что происшедшее вообще не волнует ни лорда-владетеля, ни его супругу.

Ариф пытался пить – не получалось. Шатался по портовым кабакам и борделям, посетил однажды заведение «мамочки» Лулу, но ничто не могло отвлечь его от постоянной, выворачивающей душу тревоги.

В конце концов он вернулся в белый Арминвилльский замок и попытался собрать в кулак остатки своего мужества. Требовалось продумать свои действия на тот случай, если «Валькирия» не вернется из этого отчаянного рейда. Что он мог сказать отцу Роберта, человеку, который качал его на руках почти тридцать лет тому назад? Какие слова он должен был подобрать?

Он не знал.

Полуденное солнце просвечивало сквозь полосатый тент. Легкий ветер с моря теребил его черные локоны, приятно холодя обнаженную грудь. Ариф задумчиво вертел в пальцах стакан с ромом и вспоминал те дни, когда они сидели здесь вшестером, ломая голову над загадочной головоломкой, в которую оказались впутаны, лениво препираясь с леди Андерсон и попивая виски. Ему очень хотелось верить в то, что скоро они опять соберутся на белой воздушной площадке, Ариф подаст к столу жареное на углях мясо и вся компания примется вспоминать события, которые свели их вместе – события уже минувшие…

Коринна Андерсон благополучно добралась до Объединенных Миров, и пока с ней все было в порядке. Ариф не сомневался, что она справится со своей задачей: ее легенда была продумана до мелочей, и спецслужбы ОМ не могли не поверить одному из своих ведущих специалистов. С этой стороны Ара не ждал проблем. Он знал, что Кори посадит на кол всю сволочь, продавшуюся горган за призрачную надежду возвыситься в своем параноидальном мирке, и спокойно вернется на Бифорт.

Ему было трудно сказать, любит ли он эту женщину, но чехарда событий, прокрутившаяся вокруг него за последнее время, неуловимо изменила его взгляд на вещи. Ариф вдруг почувствовал необходимость иметь возле себя человека, способного понять и поддержать его в критической ситуации, не дать ему свалиться в пьяную муть очередной депрессии, которая могла навалиться на него в любой миг: последние годы он начал испытывать необъяснимые приступы мрачного, подавленного состояния. Виски, коньяки и ром помогали все хуже и хуже. Коринна, с ее тонким умом, эмоциями и зрелым пониманием жизни подходила ему гораздо больше, чем все юные развратницы, строем прошагавшие через его молодость.

Ариф одним глотком допил свой ром, поставил стакан на столик и потянулся за сигарой, дымившейся в пепельнице.

В кармане его халата завизжал фон.

– Да! – почти выкрикнул он, поспешно включив аппарат.

Это был Патти Слим, и его голос звучал виновато и даже испуганно:

– Милорд, Кэтрин Раш арестована…

– Ч-что?! – Ариф сперва просто не понял, о чем идет речь. – Кем, когда?

– Людьми УВР, сегодня утром… мы узнали об этом не сразу – они взяли ее прямо из департамента, и увезли через верхнюю площадку здания, мы просто не видели их. Потом мы некоторое время выясняли, кто ее брал. Сейчас мы знаем все, что нам нужно…

– Какого черта? Кто отдал приказ?

– Милорд, этого никто не знает. Не можем же мы спросить у маршала Мерсара!.. Но мы вычислили людей, которые с ней работают.

– Так возьмите их, черт побери!

– Милорд… – Патти явно замялся, подыскивая нужное слово, – это старшие офицеры УВР… мы не можем решиться на такое дело. Нас же сожрут!..

– А… ладно, – понял Ариф. – Ждите меня, я буду в столице через час. Встретимся у Снупса.

Подскочив, он едва не опрокинул свое легкое креслице и, не замечая ничего на свете, бросился в башню. В голове творилось что-то нехорошее. Арест несчастной Кэтрин не укладывался ни в какие логические рамки. Во-первых, он не мог понять, какая зараза могла додуматься схватить подругу лорда-наследника: если бы она понадобилась лорду Торварду или леди Энджи, ее просто пригласили бы вечером в какую-то из резиденций для беседы, и не более того. Во-вторых, было странно, как этот загадочный инкогнито вообще решился идти на столь явный конфликт с Робертом, прекрасно зная, что тот может разъяриться не на шутку и нарубить таких дров, что только держись.

Ариф торопливо оделся, набросил на плечи темное пальто и бегом пробежал к расположенному в дальнем углу двора ангару, где стоял его спортивный «Эрроу», способный покрыть расстояние до столицы за час с мелочью. Серая дверь-жалюзи мгновенно прыгнула вверх, открывая взгляду пыльный, давно не убиравшийся бокс.

«Эрроу», почти заросший плотным слоем мелкой серой пыли, запустился с пол-оборота. Плавно дав газ, Ариф выплыл из ангара и тотчас же резко рванул штурвал на себя. Правая рука задвинула массивную рукоять акселератора в красный сектор полной нагрузки. Довольно заворчав, мощнейшие движки швырнули легкую машину в небо.

У кого же достало ума совершить такую глупость, напряженно думал Ариф, держа курс на Форт-Джастин. Мерсар? Но ведь сам он и перднуть не смеет. Черт, неужели это все-таки лорд Торвард? Но он никогда так не поступал, да и зачем, зачем ему пачкаться? Дьявол… неужто лорд-канцлер? Ровольт в принципе мог, чувство меры ему в последнее время явно изменило, он возомнил себя слишком большой шишкой, спорит со всеми подряд, доказывает какую-то чушь… ходят слухи, что он упорно пытается переориентировать вектор бифортской политики с Орегона на Аврору, не считаясь с грядущими убытками. Ариф закурил и нервно глянул на курсометр. Черт, лететь еще больше сорока минут!.. Ровольт, Ровольт… если так, то вытащить Кэтрин будет проще простого – прилетев, Роббо свяжется с матерью, а та уж найдет способ вкрутить лорду-канцлеру мозгов. Он всю жизнь ее побаивается, знает, кому принадлежат все те идеи, что легли в основу бифортской экономики и за несколько лет привели ее к процветанию.

Если Роббо прилетит.

Ариф ударил кулаком в переборку и выматерился. Когда он прилетит? Кэтрин нужно было вытаскивать немедленно, Ровольт вполне способен отдать приказ на зондирование, и тогда они ее погубят.

Он мог освободить Кэтрин, по крайней мере двумя способами – или пойти к леди Энджи, или, что быстрее, просто надеть пыльный мундир, вломиться ночью в блок первичного содержания (а где еще ей быть?), и запугать весь наряд до кондрашки… в конце концов, на Бифорте его реальный вес был чуточку выше, чем у лорда-канцлера: его семье принадлежала если не половина, то, по крайней мере, треть всего Содружества.

Сколько у меня людей в столице? – подумал он. – Дьявольщина, мало. Слишком мало, даже не напугаешь тех уродов, с которыми сейчас придется разговаривать.

Он не хотел впутывать в такое щекотливое дело посторонних – а потому, поразмыслив, решительно набрал номер своего двоюродного брата Джу Артиоли, специализировавшегося на подпольном гладиаторском тотализаторе. Джу держал в столице большую школу гладиаторов, и всегда имел неограниченное количество устрашающих ублюдков.

Артиоли ответил сразу.

– О-оой! – обрадовался он. – Ара, дорогой! Как дела, как жизнь, почему давно не заезжаешь?

– Жизнь – дерьмо, – честно ответил Ариф. – Слушай, братишка, мне нужна твоя помощь. Дело у меня скользкое, а людей сейчас мало, и подтягивать некогда. Надо человек двадцать «солдат». Организуешь?

– Скользкое? – хохотнул Джу. – Решил устроить переворот? Сам приеду! Говори, куда.

– Давай дуй к Снупсу. Я уже на подходе. И постарайся, чтоб мордовороты были помрачнее.

– Понял, Ара, все понял! Сейчас все сделаем!

Джу Артиоли, представитель аврорской ветви семьи, был обязан ему с головы до ног – на Авроре он крупно вляпался, и Арифу в свое время пришлось немало потрудиться, чтобы вывезти его за пределы Федерации. Если бы не помощь Роберта, Джу уже давно болтался бы в петле. Притащив парня на Бифорт, Ариф ввел его в семью и отправил в свободное плавание – и не прогадал, Джу очень быстро поднялся в столичной криминальной среде, зарабатывая хорошие деньги и ничем уже не позоря фамилию: с «залетами» юности было покончено.

Ариф был доволен, он никогда не отказывался от перспективы иметь возле себя верных людей, а тем более родственников. Если Кори приживется со мной, ей придется перенести маленький шок, подумал он. Знакомство с нашим славным семейством может довести ее до сердечного приступа: лорды-то мы лорды, да только у нас, куда ни плюнь – то гангстеры, то адвокаты, то финансово-промышленные шишки вроде Ив… клан, одним словом.

На дисплее курсографа заморгала красная линия предупреждения, и Ариф поспешно перешел на ручное управление. Отдав штурвал от себя, он бросил коптер вниз, снижая одновременно скорость. В серости осеннего вечера прорезались ранние огни Форт-Джастина.

Ара вошел в один из верхних аэрокоридоров, промчался над окраинами мегаполиса и снизился над центром, привычно выискивая глазами воздушную пятку самого шикарного столичного ресторана. Заведение господина Снупса было когда-то единственной приличной обжоркой в том захолустном городке, которым был Джастин тридцать лет тому. Деньги, пришедшие сюда вместе с танками Торварда Неукротимого, превратили ресторанчик в ультрароскошный кабак, соперничающий с самыми респектабельными заведениями бифортского космопорта.

«Эрроу» мягко опустился на воздушную площадку претенциозного, «а-ля седая старина» четырехэтажного строения с башенками и гранитными, заросшими компостированным мхом стенами фасада. Не обращая внимания на двух служащих, бросившихся ему навстречу, Ариф почти бегом прошагал к лифту и спустился в общий зал.

Слима он увидел сразу – тот сидел за столиком возле самых дверей. Чуть дальше обнаружился и квадратный, под брови заросший легкой небритостью Джи, который, видимо, уже успел подцепить себе пару девушек. Коротко кивнув своему офицеру, Ариф подошел к брату. Они обнялись.

– У тебя порядок? – спросил он.

– У меня всегда порядок, Ара, что ты!

– Ай, не зарекайся. Надо попугать пару охламонов из УВР – не боишься?

– Чего? – засмеялся Артиоли. – Чего нам с тобой бояться? Здесь все принадлежит нам!

– Тоже правильно… бросай девок, пошли. Где твои красавцы?

– Ждут за углом.

Забрав с собой Слима, они покинули ресторан.

– Ну, рассказывай, – потребовал Ариф, прикуривая новую сигару. Они стояли под каменным «козырьком», нависавшим над светящимся подъездом ресторана, прячась от мелкого противного дождя, заморосившего к ночи. Слим выглядел очень недовольным. Он прекрасно знал, что ругать его не за что, но все равно ощущение невыполненной работы заставляло его переживать.

– С ней работает флаг-майор Гай Гамбино из четырнадцатого отдела, – сказал Слим. – Он же ее и брал со своими лейтенантами. Его начальник – полковник Фредрик Бокман…

– Бокмана я знаю, – перебил его Ариф. – Ну да ладно: сперва поедем к Гамбино. Где твои парни?

– Вон, – махнул рукой Слим, указывая на приткнувшийся перед поворотом большой антиграв.

– Сейчас выедем мы, а потом ты двинешься вперед, станешь показывать дорогу. Пошли, Джи. Надо браться за дело.

За перекрестком Артиоли ждал роскошный лимузин, следом за ним у обочины стоял неприметный автобус с затемненными стеклами и полустершейся эмблемой одной из принадлежищих столичной мафии спортивных школ. Джи с улыбкой распахнул перед братом дверцу машины:

– Садись, Ара.

Ариф подобрал полы своего пальто и залез в приятно пахнущий салон лимузина. Рядом с ним пристроился Артиоли.

– Вот за той шаландой, – приказал он водителю, махнув сигарой в сторону машины Слима.

Непрозрачная стеклянная перегородка степенно поднялась вверх, отделяя салон от водительского отсека, и Артиоли, нагнувшись, выдвинул из-под огромного кожаного дивана серебряный ящичек с ледяным игристым вином. В салоне зазвучала негромкая музыка. Ариф расслабленно вытянул ноги, принял из рук брата наполненный вином бокал и беззвучно усмехнулся. Джи прилетел на Бифорт оборванцем, у него не было даже приличного камзола. За все это время он ни разу не попросил у Арифа ничего, кроме возможности познакомиться с авторитетными в столице людьми. Джи был крепким парнем, и он умел чтить традиции своей семьи.

– Жениться не надумал? – спросил его Ариф, прихлебывая вино.

– Надо бы, – озабоченно кивнул Джи, – но, сам посуди – на ком? Не могу же я жениться на шлюхе! Что о нас люди подумают? А все «приличные» девахи – это о-оо, просто караул, ну, хоть мама кричи. Я с такой свихнусь в один момент.

– Это точно, – согласно кивнул Ариф. – А что тетя Эдна, она еще не заморила тебя своим подбором невест?

Джи раскатисто заржал.

Тетушка Эдна, мать Ивонны, считала, что его давно пора женить – причем в приказном порядке – и терзала несчастного Джи бесконечными сватаньями и смотринами. Джи терпел этот балаган с достойным стоицизмом, но остановиться на ком-либо не мог, он просто слишком любил женщин вообще. Оптом, как он сам говорил.

– Я слышал, что ты поругался с Ив? – осторожно спросил Артиоли.

– Не поругался, – боднул головой Ариф. – Просто поставил ее на место. Сестрица стала слишком много о себе думать, мне не может это нравиться.

Джи не решился возражать – Ариф был старшим в семье, да к тому же его давняя дружба с высочайшим семейством изрядно прибавляла ему авторитета в глазах брата.

Лимузин остановился. Артиоли опустил перегородку и посмотрел через лобовое стекло. Машина Патти, шедшая в десятке метров впереди лимузина, встала, и из нее быстро выскочила сутулая из-за дождя фигура офицера.

Ариф опустил толстое боковое стекло. Подбежав к двери, Патти всунул голову в салон и быстро произнес:

– Вот этот дом. Похоже, он сейчас один. Жена с детьми подъедет через час, не раньше, я навел о них справки: в это время она возит детей на спорткомплекс.

– Хорошо, – кивнул Ариф. – Идем, Джи. Ты, Пат, уберись пока за ближайший перекресток.

Он вылез из машины через левую дверь. Джи, что-то коротко приказав водителю, выбрался на тротуар с противоположной стороны и посмотрел на свой автобус: из того уже выпрыгивали жутковатого вида амбалы с оружием под широкими пальто.

Ариф коротко осмотрелся – они находились в тихом окраинном районе, застроенном среднедорогими семейными коттеджиками в два-три этажа. Что бы тут ни происходило, звать полицию никто из соседей не станет. Ариф хорошо представлял себе психологию обывателя такого класса. Раз дело с гладиаторами – значит, это отнюдь не хулиганы; а связываться с криминальными кланами не станет ни один идиот…

Калитку он вышиб сам.

Услышав негромкий треск, флаг-майор Гай Гамбино высунулся в окно и в очередной раз проклял все на свете, чувствуя, как предательски начинают трястись ноги. У него, конечно же, имелось в доме табельное оружие, но через забор деловито лезли по меньшей мере два десятка жутких бандитов из той породы, что зарабатывает на жизнь, сражаясь на арене! Вели их, судя по всему, двое: хорошо одетый квадратный громила с заросшей черной бородой физиономией, и довольно изящный, явно породистый молодой джентльмен с ухоженными черными локонами и тонким, немного смуглым лицом. Его стоило бояться в первую очередь – особенно потому, что он показался Гаю чем-то неуловимо знакомым…

Нужно было спасать дверь, и он поспешил распахнуть ее перед незваными гостями, не дожидаясь, пока ее выломают. Смуглолицый джентльмен молча оттеснил его в глубь холла. Гамбино стоял у стены, глядя, как помещение заполняется громилами.

– Ты понял, да? – неожиданно спросил его джентльмен.

– Д-да, – заикаясь, ответил Гамбино. – Но я ничего не знаю.

Бородатый равнодушно воткнул в его живот огромный, как гиря, кулак. Гай сложился надвое и всхлипнул:

– Бокман… сказал мне вечером, что послезавтра к ней приедет очнь важная шишка… я не знаю зачем. Го… господи… у меня дети…

– Кто? – бесстрастно поинтересовался смуглолицый.

– Лорд… лорд-канцлер…

– Ты уверен?

– Как я могу быть не уверен?

Ариф сунул в зубы сигару и повернулся к брату.

– Свяжите его – так, чтобы он мог дышать, но не мог орать. Спасибо, Джи. Я не забуду…

Проклятый Ровольт, подумал он, неторопливо выходя на улицу. Вот ведь сукин сын. Ладно, завтра мы решим все эти проблемы. С утра я лично наведаюсь к леди Энджи, а потом полюбуюсь на длинную рожу этого ублюдка. На всех хитрецов у нас так или иначе находится болт с левой резьбой…

Его разбудили посреди ночи: в спальне стояла молоденькая служанка, которую Ариф под настроение использовал в качестве грелки. Сегодня он лег один, и лишь нечто из ряда вон выходящее могло заставить девушку разбудить хозяина.

– Лорд-владетель, – почти шепотом сообщила она, – немедленно требует вашу милость в столичную резиденцию. Не-мед-лен-но… он прислал машину.

Через пять минут Ариф уже садился в огромный черный коптер с бифортскими орлами на борту. В небе над спящим замком парил еще один, такой же точно – это был эскорт, соответствующий рангу лорда Кириакиса, и, следовательно, срочный вызов не был арестом: то было вежливое приглашение, вызванное некими неординарными обстоятельствами, требующими его присутствия.

Час спустя коптеры опустились в вязком предрассветном тумане, окутавшем роскошные парки столичной резиденции лорда-владетеля. К своему удивлению, Ариф не увидел на площадке ни одной машины кого-либо из высших должностных лиц страны. Он был один.

Поправляя прицепленный к бедрам меч в золоченых ножнах, он поднялся по широченной лестнице, прошел через холл, где на резной костяной колонне скалилась под прозрачным колпаком забальзамированная голова лорда Хайнца Хэмпфри, бывшего владетеля Бифорта и бывшего кровника Торварда Неукротимого, и остановился перед высоченными черно-золотыми дверями.

– Лорд Ариф Аполлон Кириакис оф Бифорт! – звучно выкрикнули внутри помещения.

Двери медленно распахнулись. Ариф шагнул на толстый ковер совещательного зала и едва не уронил челюсть, увидев Роберта, утомленно сидящего в кресле у стены. Друг не поднялся ему навстречу. Повернувшись, Ариф подошел к стоящему посреди зала лорду Торварду и приготовился было доложить о себе по соответствующей церемониалу форме, но владетель остановил его мягким взмахом руки:

– Привет, Ара. Садись… хочешь выпить?

– Не откажусь, милорд. Роббо, – он с недоумением повернулся к своему другу, – ты не желаешь со мной здороваться?

Голос Роберта прозвучал скрипуче, словно несмазанная дверь:

– Здравствуй.

Теряясь и недоумевая, Ариф взял из рук владетеля высокую рюмку с виски и присел на краешек кресла неподалеку от Роберта. Лорд-наследник выглядел не просто уставшим: он показался Арифу вдруг постаревшим на добрый десяток лет.

– Роббо привез нам войну, – неожиданно четко проговорил Торвард.

– Что? – не понял Ариф. – Войну?

– Ахерон требует немедленной оккупации всех планет и территорий Объединенных Миров, – объяснил лорд-владетель. – Роберт прибыл на Бифорт на ахеронском разведчике.

В зале повисла напряженная тишина. Арифу подумалось, что стоит сейчас чиркнуть зажигалкой – и она взорвется.

– Мы не можем воевать, – продолжал лорд-владетель, – но, тем не менее, мы должны воевать, у нас просто нет иного выхода.

Роберт вытащил из кармана своего камзола сигару, неторопливо прикурил и поднял глаза на отца. Они не понимают, подумал он. Они ни черта не понимают, а у меня нет времени им что-либо доказывать. Я обыграл Ахерон, я вырвал у него банк, и сейчас нам нужно действовать, а не разводить очередную болтовню И, черт меня побери, я буду действовать!

– Отец, – негромко, но твердо произнес он, – вызывай сюда Канцелярию. У нас действительно нет времени.

Ариф не стал слушать его речь… он понимал все лучше, чем кто-либо.

Он не мог понять одного: что могло так изменить его друга, который вернулся из этого полета другим человеком? Он сидел в смежной с совещательным залом комнате, не обращая внимания на доносящийся оттуда гул, и курил одну сигару за другой. Жизнь заканчивалась. Вместо нее начиналась какая-то иная эпоха, непохожая на все то, что было раньше, и он не знал, хорошо это или дурно.

Десять лет. Десять лет они вместе с Роббо строили свой, особый, не всегда законный, зато честный мирок, этакий мир в мире, Бифорт внутри Бифорта. Они многого добились: они оказались способны сокрушить самую страшную из всех известных истории тайную «семью», разнести ее по кирпичику, тихо и почти незаметно. Они, мафия!

Все было кончено. Серое утро сигарным дымом уносило в раскрытую форточку веселую и беззаботную юность, и вместе с ним улетала в туман какая-то частица души Арифа Кириакиса. Наверное, та, с которой ему не хотелось бы расставаться.

Совещание завершилось через два часа. Шум стих, Канцелярия начала выползать в мокрый утренний парк на перекур. За спиной Арифа негромко хлопнула дверь. Он поднялся из кресла, недоумевая, кто мог нарушить его покой, и дернулся от неожиданности: на него смотрел Роберт.

– Идем, – сказал он.

Ариф вышел вслед за другом, не совсем понимая, куда тот его тащит.

– Роббо, – сказал он на ходу, – у нас тут неприятность. Зараза Ровольт арестовал Кэтрин, ее нужно вытащить, а то в этой кутерьме о ней могут забыть. Она очень ждала тебя…

– Что? – с холодным удивлением спросил Роберт.

– Кэтрин, – повторил Ариф, – В УВР, в предвариловке…

– Заткнись, – перебил его Роберт. – Ты думаешь, о чем ты мне сейчас говоришь?

Ариф посмотрел на него расширенными от ужаса глазами. Он не хотел верить…

Дворецкий распахнул перед ними тяжелые двери парадного подъезда, и они почти одновременно шагнули на широкую мокрую лестницу, под которой толпились, окутанные дымом и скороговоркой вечных дискуссий, министры Национальной Канцелярии. Ариф машинально поправил опять съехавший на бок меч, но он мог бы этого и не делать: на него никто не смотрел.

Все смотрели на Роберта.

На человека, который принес войну.

Он стоял на мокром мраморе верхней ступени, бледный от усталости.

Он стоял, стиснув челюсти так, что на щеках проступили бугры желваков.

Он, лорд-наследник Роберт Королев Бифортский, отныне навечно закованный в ледяных бастионах своей власти, недоступный и непобедимый. Для него кончилось все.

Потому что на свете нет дорог, имеющих начало, зато каждая дорога имеет конец…