Ариф сидел в глубоком кожаном кресле, прикрыв рукой глаза. Роскошный салон командира «Валькирии» был слабо освещен парой коричневатых бра на стене, и по углам помещения залегли глубокие тени. Круглый стол, стоявший в метре от освещенной стены, был плотно заставлен пустыми чашками из-под кофе и рюмками с недопитым коньяком, в одном из свободных кресел валялся инъектор с последней оставшейся в нем дозой стабилизатора. За бортом спящего линкора начинался рассвет.

Роберт выбрался из своего кресла, подошел к столу и приподнял огромный неостывающий кофейник.

– Налей и мне тоже, – попросила Кэтрин.

Лорд-наследник кивнул и придвинул к себе ее чашку. Ариф потянулся в кресле, болезненно поморщился и вновь сунул в рот сигару.

– Нет, тут ничего иного не получается, – хрипло сказал он, гоняя ее зубами. – Ни-че-го! Только так, и вылетать нам надо немедленно. А вам, Гордон, все-таки придется рискнуть. Модуль «Киссела» нужно отправить с Бифорта немедленно.

– Что делать с командой? – устало спросил Лейланд.

– Это же свидетели, старина… за борт, конечно. Больше, чем мы знаем, нам уже и знать не надо. Теперь их нужно достать, а сделать это на аврорском этапе операции можем только мы сами, потому что ни один из моих аврорских агентов не пойдет на диверсионную акцию в отношении секты космонитов. Это я могу сказать совершенно точно.

– Вы-то хоть представляете себе всю степень риска?

– А никакого риска для нас нет. В своей руке я уверен, не сомневайтесь. Мы снесем к чертям всю их общину и благополучно вернемся домой. Следов мы не оставляем, вы же знаете…

Роберт прошелся по салону, глотая на ходу горячий кофе.

– Итак, – сказал он, повернувшись к столу, – ты, Кэт, сегодня же, с утра, приходишь к Галланду и заявляешь, что тебе известно…

– Дайте мне фору времени, – взмолился Говард, – это же не шуточное дело! Хотя бы до полудня.

– Ваш полдень – это столичный вечер, – зачесался Роберт. – Но… хорошо, пусть так. Кэт, ты поймаешь Галланда под конец рабочего дня и расскажешь ему, что по имеющимся у тебя данным, в орбитальном терминале болтается грузовой «хвост» удравшего с планеты «Киссела», на котором находится куча свеженького зелья. Галланд, конечно, «хвост» немедленно снимет… дальше – по полной программе. Не настаивай на том, чтобы дело поручили тебе, пускай его ведут старшие офицеры твоей лавочки. Намекни Галланду о Графе, он поймет, в чем дело. По моим прикидкам, за двое-трое суток они раскрутят получателей, а дальше все пойдет по цепочке, и к тому моменту, когда мы приступим ко второму этапу операции, весь Бифорт уже будет стоять на ушах.

Ариф вынул сигару изо рта:

– Хорошо… Нина будет здесь через час. – Он тяжело выбрался из кресла и повертел уставшей шеей. – Я пойду поваляюсь в бассейне… не могу больше.

Проводив улетевшего в порт Лейланда, Роберт и Кэтрин поднялись наверх, где ее ждал коптер, готовый к полету в столицу. Створки дека были распахнуты, и просторное помещение освещалось уже взошедшим солнцем. Кэтрин поежилась от холода и вдруг порывисто бросилась на шею Роберту.

– Помни, – прошептала она, – пожалуйста, помни, что у тебя есть я…

Роберт прижал к себе ее тело, и оно вдруг показалось ему хрупким и миниатюрным… он погладил ее плечи и раскрыл рот для ответа, но почувствовал, что сказать ничего не может – да и не надо было. Он молчал, вдыхая пыльный аромат ее волос и понимал, что так близки они не будут уже никогда.

Отпустив ее, он медленно вошел в тесную кабину лифта и прислонился к гладкому пластику стенки: отчаяние одиночества, ставшее за долгие годы привычным и едва ли не родным, радушно приняло его в свои ледяные объятия. Какой-то важный, возможно, решающий кусок жизни закончился, и он знал, чувствовал, что решение так и не было принято. Виноватых тут не было…

Нину он встретил с рюмкой коньяку в руке:

– Мы летим на Эндерби, миледи. Я предоставляю вам шанс на месть. Сколько сахару вы в нее насыплете – решать вам. Ответ нужен немедленно.

Скулы девушки заострились:

– Лорд Артур летит вместе с нами?

– Вы будете его вторым пилотом.

– Ответ положительный, милорд.

Массивные двери командирского салона разъехались в стороны, и в помещение вошел Ариф – мокрый и уже бодрый. Белый халат был накинут на обнаженное тело и не запахнут; увидев Нину, он без тени смущения на лице завязал на бедрах свисавший до пола пояс и щелкнул пальцами:

– Баркхорн на «Пуме», наш катер под трапом.

– Ты так и полетишь? – поинтересовался Роберт.

– А начхать, – дернул плечами Ариф, – один черт мои тряпки пропылены насквозь. На «Пуме» есть все, что необходимо для жизни. – Он наклонился к столу, вытащил из темной деревянной коробки сигару и щелкнул зажигалкой, обнаружившейся в кармане его халата. – Вперед, вперед, господа! Клянусь дьяволом, мы покроем свои благородные имена неувядаемой славой.

Выпустив к потолку жирную струю дыма, лорд Ариф хрипло захохотал, и от его громового смеха на одной из бра зазвенели хрустальные подвески. Роберт не стал выдавливать улыбку.

– Идемте, – сухо сказал он, не выпуская из рук почти полную рюмку.

Готовая к старту «Пума» находилась в сотне километров от острого носа линкора. Садясь с правого борта в командирский катер, Роберт бросил короткий взгляд на исполинский гладко-черный конус, нависавший над плитами космодрома в двухстах метрах от трапа. Назад смотреть было страшно – блестящая черная стена казалась бесконечной, и отсюда кормовые мотопилоны были даже не видны, они терялись в холодном утреннем тумане…

Пассажирский отсек катера был набит людьми из их боевой команды, и Ариф предложил расположиться в ходовой рубке. Роберт молча пожал плечами, до разведчика было рукой подать, да и вообще – ему было безразлично. Когда катер опустился под распахнутым шлюзом миниатюрного корабля, Роббо первым выбрался из рубки и все так же молча взошел по трапу на борт.

Он уснул сразу же после старта и спал почти шесть часов – его разбудил Ариф, бесцеремонно ввалившийся к нему в каюту.

– Дядя, нам нужно поговорить, – произнес Ариф, садясь на крохотное подобие диванчика в углу узкого пенала каюты.

– Ты пьян, – констатировал Роберт без тени удивления.

Ариф задумчиво покачал головой.

– Мне очень странно, – заметил он, – что ты трезв.

Разъяряясь, Роберт привстал на койке и замер, наткнувшись на пустой, как у покойника, взгляд Арифа.

– Лем Тройл, – отчетливо проговорил Кириакис, – Лем Тройл мертв. И виноват в этом ты.

Роберт спустил ноги на пол, всунул их в свои щегольские сапоги и уселся в единственное в каюте кресло. Его рука зашарила по карманам висящего на его спинке камзола, отыскивая портсигар.

– Зачем ты это сделал? – спросил Ариф.

Роббо сунул в зубы сигару и сейчас только увидел, что его друг дрожит в своем мешковатом, не по размеру, темно-синем комбинезоне с болтающимися на плечах полковничьими погонами. Столкнувшись с ним взглядом, Кириакис вытащил из набедренного кармана объемистую гнутую флягу и протянул ее Роберту.

– Пей, – сказал он. – Пей, чистоплюй. Мы слишком давно не теряли друзей, да? Ты решил исправить ситуацию, так ведь?

– Прекрати, – выдохнул Роберт, обжегшись крепчайшим виски.

– Прекратить? Я-то запросто… но вот для бедняги Лема прекратилось уже все. Все на свете, понимаешь?

– Как это произошло?

– Глупый вопрос, – Ариф запустил пальцы в лежавший на столике портсигар, – Я бы сказал – идиотский. Ты же его подставил, дядя!.. Элементарно подставил. Конечно, Франкитти они с Дитцем выкинули. К чертям. Но мстить-то кому-то надо? А кому? Ухлопать Дитца – это полный кукан, такое ни одному Франкитти в голову не придет. А вот Лема, парня беззащитного – это запросто… и знаешь, что интересно, – Ариф раскурил сигару и откинулся на подголовник диванчика, прикрыв глаза, – я ведь точно знаю, о чем ты думал, когда принимал свое на редкость изящное решение. Ты думал о том, что если можно решить вопрос без крови и без грязи, то именно так его и следует решать. В который уже раз ты гадишь под себя? Сколько я могу твердить одно и то же – наши дела нужно делать резво и, главное, без негативных последствий… а ты все стремишься остаться с чистыми лапками. Носи, черт тебя возьми, перчатки!

Роберт глотнул виски, закусил доброй порцией сладкого сигарного дыма и опустил голову.

– Мне больно, дядя, – сказал он.

– Не поверишь, – ответил Кириакис, – но я рад.

– Нет, – усмехнулся Роберт, – я не только об этом… меня терзает ощущение какой-то обреченности, безвариантности всего происходящего. Раньше этого не было, поверь – и намека!.. А сейчас вариантов вроде бы куча, но всегда и везде одно и то же – выбор делаем не мы…

– А ты и есть обреченный, – произнес Ариф без всякого выражения. – Ты обречен своей властью, своей ответственностью, которую ты не хочешь ни понимать, ни видеть. Ты все время пытаешься делать вид, что от тебя ничего не зависит, ты подсознательно хочешь казаться этаким простым парнем… но ты никуда от себя не денешься! Ты намертво закован в бастион своей власти, своей необходимости принимать решения. Ты хочешь остаться чистеньким? Но ведь не получится, дядя. Любое решение – это выбор… любой выбор – это отказ. В тебе бурлит так называемая мораль, но принимая решение в ее, будь она проклята, пользу, ты убиваешь! Зато остаешься в сознании того, что ты поступил бла-ародно, как поло-ожено, и никто не посмеет тебя упрекнуть в аморальном поведении.

– Ара, прошу тебя, – вздохнул Роберт.

– И не проси! – Выкрикнул Кириакис. – Пойми: или ты начнешь менять свое отношение к жизни прямо сейчас, пока еще не поздно, или все это закончится очень и очень плохо… Что ты делаешь с людьми? Что ты делаешь с женщиной, которая тебя любит?

– Что же?!

– Каждым своим словом, каждым своим жестом ты даешь ей понять, что тебе рано или поздно предстоит стать тем, кем ты должен стать по рождению… она стремится к тебе, она закрывает тебя собой, а ты возвышаешься над ней словно небоскреб – и наверняка в тебе бурчит все та же мораль – щелк… она мне не пара… щелк… она мне не пара… ты всегда одинок, у тебя вечно потерянный вид – почему? А все мораль… И действительно, у тебя нет вариантов, ты должен понять и признать единственно верный путь, ведущий к самому себе – и тогда наконец ты станешь свободным.

Ариф замолчал. Роббо тоже не хотелось говорить, он был слишком подавлен и известием о смерти Тройла, и – в неменьшей степени – всем тем, что вывалил на него старый друг.

Ариф пожевал губами – видно было, что он хочет что-то сказать – но сдержался, и махнув рукой, все так же молча вышел из каюты. Роберт встал вслед за ним, задраил изнутри сдвижную дверь, вернулся в кресло и тяжело опустил голову на сплетенные ладони.

– Господи, почему? – прошептал он.

Эндерби – вторая планета небольшой желтой звезды, классической представительницы того, что принято было называть «земным классом», не имела и намека на какие-либо сооружения системной защиты. Воевать Авроре было не с кем, и ее правители нисколько не заботились об охране своих колониальных рубежей. «Пума» вошла в систему никем не замеченная, и начала торможение уже в непосредственной близости от планеты. Прежде чем она окончательно сбросила скорость, из ее поджарого брюха выпрыгнула крохотная звездочка – и помчалась, обгоняя корабль, к небольшой зеленой планете.

То был разведывательный зонд. Ни на одной из имевшихся в корабельном мозге карт не была обозначена община космонитов святого Сайласа, расположенная на небольшом острове, затерянном среди огромного северного океана планеты. Зонд сделал один виток, передал на борт требовавшуюся хозяевам информацию и нырнул вниз, чтобы благополучно сгореть в верхних слоях атмосферы, не оставив после себя никаких следов.

«Пума» приближалась. Увидеть с планеты ее было невозможно – опытный Баркхорн заходил на финиш, прячась за обратной стороной одного из двух небольших спутников Эндерби. В тесной ходовой рубке корабля шел военный совет.

– Только так, – сказал Ариф, – только так, и никак иначе. Нашу железяку мы посадим вот здесь, – его палец ткнул в висящую над пультом объемную голографическую карту общины, – на этом пустыре. Башни ближнего боя разнесут окрестности и расчистят дорогу атакующей партии. Цеха, похоже, вот, – он указал на длинные крыши каких-то одноэтажных сооружений, – потому что ничего иного, напоминающего производственные помещения, я здесь не вижу. Пушками мы их не достанем, нам помешают холмы. Но это не страшно, так или иначе, мы до них добежим. Дальше уже дело техники. Фузионный заряд превратит всю эту красоту в порошок.

Баркхорн куснул ноготь и опасливо покосился на Роберта, но тот молчал, погруженный в какие-то размышления.

– Если бы можно было шарахнуть прямо с орбиты… – пробормотал пилот.

– Увы, – жестко ответил Ариф. – У нас нет возможности сбросить заряд с требуемой точностью, у нас дальний разведчик, а не атмосферный бомбовоз. Если мы шарахнем, как вы предлагаете, с орбиты, заряд упадет в океан… вероятность – почти стопроцентная. А зависнуть над целью мы тоже не можем – сами понимаете.

– Надо начинать, – произнес Роберт, бросив взгляд на свой хронометр, – там уже начался закат.

– Да погоди же, черт возьми! – возмутился Ариф. – У нас еще бездна времени! Надо все обсудить…

– Надо начинать, – повторил Роберт, не глядя на него. – Лорд Артур, начинайте эволюционный разгон. Огибайте эту каменюку и приступайте к спуску в атмосферу. Наше время пошло.

Развернувшись, он молча вышел из рубки. Баркхорн бросил на Арифа недоуменный взгляд и пожал плечами.

– Выполняйте приказ, – сказал ему Кириакис.

Час спустя, стоя перед дверями шлюза в тесном, плотно забитом людьми коридоре, он вдруг поймал себя на мысли, что Роббо слишком болезненно воспринял его слова о необходимости перемен, и сейчас, влекомый духом внутреннего противоречия, ищет способ избавиться от накопившейся в нем горечи. Ариф вздохнул и глубоко затянулся своей сигарой. Из всех, кто стоял в коридоре, курил он один – его солдаты понимали, что делать этого нельзя, а Роберт, казалось, не замечал вообще ничего вокруг себя.

«Пума» коснулась грунта столь мягко, что толчок вышел почти неощутимым. Над головами столпившихся в коридоре людей гулко загрохотали башни ближнего боя, выдвинутые перед самой посадкой. Грохот сливался с нудным завыванием редукторов поворота, и в этой какофонии можно было сойти с ума: от непереносимого шума не спасали даже задраенные боевые шлемы, он, казалось, пронизывал все тела, норовя разодрать его в клочья.

Баркхорн дал команду на прекращение огня тогда, когда Ариф уже хотел вызывать его по внутреннему каналу. Обе двери шлюза ушли в свои пазы, и Кириакис прыгнул вперед, забыв захлопнуть забрало шлема.

В лицо ему ударило пламя. Вокруг корабля горело все, что могло гореть: зеленые прежде холмы, отделявшие пустырь от цехов, полыхали сваленными на них пластиковыми болванками – вывороченная огненным бешенством земля перемешалась с кипящей темной массой, и все это было объято ревущим, тонущим в жирном черном дыму пламенем.

Ариф загерметизировал снаряжение, превратив его в подобие боевого скафандра, и бегло огляделся. Люди не нуждались в его командах – в наушниках металась холодная скороговорка Роберта:

– В обход справа, туда, где нет огня! Арьергард, держим прикрытие!..

Их было человек двадцать, и они мчались вслед за Робертом, огибая крайний справа холм, на котором гореть было нечему. Двое самых рослых, несшие в руках продолговатый контейнер заряда, бежали в середине колонны, замкнутые в традиционный четырехугольник охранения.

Первые противники встретились на спуске с развороченного холма: над плоскими крышами длинных, выстроенных в ряд строений, заговорили решетчатые башни с лазерами. Они были к этому готовы. Укрывшись в лощине, Ариф вскинул свой тяжелый четырехствольный «Нокк» и выдернул из казенника плоскую рамку прицела. На секунду ему показалось, что вращающаяся на верхней площадке конструкция слишком уж массивна и непохожа на известные стационары, но задумываться над этим было некогда, он загнал сверкающий белый глаз в перекрестье и нажал на спуск. «Нокк», выставленный на стрельбу всеми стволами сразу, исторг гремящий фонтан голубоватого пламени, и лазер на башне вспух пронзительным шаром взрыва. Ариф развернулся, целясь в следующую башню, но выстрелить не успел – они уже падали, исковерканные ураганным огнем залегших по ямам и лощинам людей.

– Внимание! – выкрикнул Роберт. – Живая сила противника на двух часах! На двух часах!

Ариф повернулся, привстал на одно колено, его большой палец скользнул по казеннику, переводя излучатель на последовательную стрельбу, а нижняя челюсть привычно нащупала в шлеме сенсор поиска противника. Электроника тотчас прорисовала алым несколько десятков полуодетых фигурок, бегущих от корпусов. Стволы заговорили по кругу, и они начали исчезать одна за другой, теряясь в шквале возникшего на их пути пламени.

– Ара, прикрой сзади! – крикнул Роберт.

Прикрывать сзади было не от кого, скорее уж – с флангов. Вместе с Арифом посреди дымящихся ям остались еще два человека, остальные рванулись вперед. Они резво забежали в центральный – насколько можно было понять – корпус, и несколько минут Ариф слышал только изумленные восклицания солдат и неразборчивую ругань Роберта. Он забеспокоился… и тут в уши резанул отчаянный крик:

– Их тут тысячи, милорд! Тысячи!!! – и резкая, беспорядочная стрельба.

– Оставаться здесь! – крикнул Ариф своим людям, срываясь с места.

Под высоким потолком огромного корпуса метались голубые молнии выстрелов… метрах в сорока от входа начинались какие-то темные, похоже, зачехленные сооружения, и между ними судорожно метались фигурки людей в имперских комбинезонах, совершенно неразличимые невооруженным взглядом из-за мимикрии снаряжения.

– Роббо, что у вас? – спросил Ариф, подбегая к Роберту, укрывшемуся за углом прикрытого тканью агрегата.

– А ты посмотри, и послушай, – посоветовал тот. – Я не могу понять, что все это значит…

Ариф опасливо высунулся в проход. Сперва он просто ничего не понял: все их люди уже не метались по корпусу, а стояли или лежали, укрывшись, как и их командир, за странными зачехленными агрегатами, и безостановочно палили вглубь помещения. Присмотревшись – тьма не была ему помехой – Ариф не поверил своим глазам. Прямо перед ним, буквально в нескольких метрах от его лица, тяжко шевелилась, плеская белыми огнями выстрелов, какая-то темная неоднородная масса. Через секунду он понял – то были люди, тысячи обнаженных людей, мужчин и женщин, многие были с оружием. Передние ряды уже давно превратились в омерзительное пережаренное месиво, и уцелевшие, казалось, плясали на бруствере из трупов своих товарищей – раз за разом выметаемые убийственным огнем залегших по укрытиям солдат.

– Да они все под кайфом! – понял Ариф и почувствовал, как по спине ползет волна липкого пота, вызванного ужасом и отвращением.

– Безусловно, – согласился Роберт с каким-то непонятным равнодушием. – Вся беда в том, что через десять минут у нас выйдут боеприпасы. Проклятье, тут нужен танк, и не один!

– Закладываем бомбу прямо здесь, – решил Ариф, – и давай сматываться. Дальше мы явно не пройдем, мы и так уже влипли. Тебе не кажется, что эти штуки, – он ткнул прикладом в агрегат, за которым они прятались, – до боли напоминают синтезаторы и молекулярные миксеры высокого давления?

– Я тоже так думаю. Но где мы ее спрячем?

Ариф не без труда приподнял тяжелый край плотного чехла и заглянул внутрь. Его взору предстала какая-то глубокая выемка с грязными, в потеках, металлическими стенками. Находившийся в их распоряжении портативный заряд вполне мог там поместиться.

– Давай, наверное, сюда, – сказал он. – И – рискнем, поставим небольшое замедление. Даже если эти параноики успеют бомбу найти, то уж вынести ее они точно не успеют, это с гарантией. Да и вообще, какая разница, где она грохнет? С этакой-то мощностью…

Роберт молча хлопнул его по плечу и вызвал минеров. Когда люди с зарядом смогли подползти к ним, из всех стрелков продолжали бой лишь три человека – у остальных кончились боеприпасы. Ариф стремительно расстегнул продолговатый кофр и откинул крышку таймера.

– Я ставлю три минуты, – сказал он.

– Все в корабль! – приказал Роберт, – Срочная эвакуация!

– Давай, – хрипло выкрикнул Ариф.

Вдвоем они приподняли чехол и, напрягаясь изо всех сил, вперли тяжеленную сосиску в темную нишу. Оборачиваясь, Ариф увидел, как к воротам – спиной вперед – отбегают последние прикрывающие. Думать было некогда. Едва чехол, хлопнув, упал вниз, они с Роббо дернули с места, как на стометровке.

Они уже не видели, что происходило в цеху. Спотыкаясь на спекшихся валунах вывороченной пушками земли, диверсанты стремительно миновали холм и один за другим начали запрыгивать в распахнутый шлюз звездолета. У них было несколько раненых – Роберт помогал забрасывать их внутрь; в корабль он влетел последним. В коридоре началась жуткая каша. Это было очень тяжело – что есть духу бежать по тесной пластиковой кишке и на бегу тащить пятерых беспомощных, окровавленных людей.

Лифт рванул вверх, и в этот момент «Пума» стартовала. В ту минуту, когда кабина, в которой люди находились вповалку в несколько слоев, наконец остановилась на гравитационно безопасном экипажном уровне, Ариф ощутил какой-то внутренний толчок, словно второй таймер, близнец того, что сидел в бомбе, все это время неслышно тикал в его голове: он понял, что заряд сделал свое дело. Общины космонитов Эндерби больше не существовало, а вместе с ней провалился в преисподнюю и единственный наркокомплекс неведомых горган.