Глава 4
Красный Дом
– Бес, говоришь?
– Именно так.
– Так, давай определимся по терминологии. Видишь ли, бесы бывают разные… Не было ли у него рогов и хвоста? В глазах его не отражались врата Обливиона? Не веяло ли серой из его лохматой задницы?
– Папа!
– Отвечай, дитя моё. Если ты так вольно разбрасываешься формулировками, давно вышедшими из обихода, будь готова к странным вопросам.
– Нет, это был человек из плоти и крови. Молодой, лет двадцати – двадцати пяти, не урод, рост выше среднего, крепкий, глаза серые.
– Угу… Итак, уточним. «Бес» – внутренняя терминология, сокращённо от «Бесстрашный» – существо, не подверженное суггестии и обладающее иммунитетом к любым формам психоактивного воздействия.
– Да, это именно тот самый Бес.
– Ну, слава Разуму. А то я уже было подумал, что ты в мистику ударилась.
– И всё? И тебя не смущает, что этот Бес там разгуливал?
– «Смущает»? Хм… Ты намекаешь, что лет этак двадцать пять назад я с мамашей этого Беса…
– Папа!
– В таком случае, почему меня должно смущать появление этого Беса? Дитя моё, ты меня интригуешь.
– Альфред сказал, что последнего Беса исполнили пятнадцать лет назад.
– Верно сказал.
– Ещё он сказал, что с тех пор не было ни одного упоминания о Бесах.
– Вполне возможно. Ему виднее. Видишь ли, я не слежу за слухами о Бесах, у меня других проблем хватает.
– Этот Бес, о котором пятнадцать лет – никаких упоминаний… Он вдруг появляется в тот самый момент, когда я уже почти взяла в плен Мастера Пути… Рубит в капусту моих эмпатов, на подготовку которых я потратила полжизни…
– Не сочиняй, от силы год-полтора.
– Хорошо, пусть так. Но мне их просто по-человечески жаль, это ведь наши дальние родственники, я привыкла к ним, они были перспективными операторами…
– Да ничего, воспитаешь других. У нас тут Доклад или плач Ярославны?
– Извини… Итак, сир Хозяин Дома, я ставлю вас в известность, что у Ордена теперь есть Бесы…
– Но-но, давай без детских обид, мне сейчас не до этого.
– …и, как следствие, наше хвалёное «безусловное ментальное доминирование» над Орденом теперь не более чем звучный термин.
– Не утрируй. Почему ты решила, что это орденский Бес?
– А как иначе?!
– Последний Бес, которого мы убили, не принадлежал к Ордену. Это был изгой. Скажу больше, после Мёртвой Охоты был массовый исход Бесстрашных из Ордена. Причины исхода – это отдельная история, но пятнадцать лет назад мы убили последнего потомка из рода этих самых изгоев.
– Ну, не знаю… Мастер Пути привёл нас к этому Бесу. Отсюда и вывод. Очень трудно, знаешь ли, поверить в такое совпадение. Я, значит, лечу за ним, как привязанная, гоню его на Германа, вхожу в контакт, всё идёт как по учебнику, вот-вот конец операции… И вдруг – бац! Он ни с того ни с сего сворачивает в эти проклятые гаражи и останавливается. И тут же, откуда ни возьмись – Бес с фламбергом!
– Да, вот это действительно странно. С фламбергом… Хм… Сейчас не семнадцатый век, нечасто встретишь на улице смерда с фламбергом. Да и не только смерда, пожалуй… Занимательный Бес. Надо бы отловить его да исследовать.
– Есть ещё вариант…
– Слушаю?
– Фламберг… Может, всё дело в мече? То есть этот смерд вовсе не Бес, а вот меч у него…
– Артефакт?
– Да!
– Слушай, тебе уже двадцать один год…
– Ты же не будешь отрицать, что в мире существуют реликвии и артефакты? Некоторые из них, кстати, есть в наших хранилищах.
– Это всего лишь хорошо инкрустированные железяки. Дитя моё, их «артефактность» сугубо историческая и зависит только от того, насколько знаменит был их хозяин.
– Я всё это прекрасно знаю. Просто предложила как версию…
– Не нужна нам такая версия. В мире нет заколдованных мечей, это не более чем сказка. Хм… Если бы они существовали, один из них наверняка был бы у нас.
– Значит, версия одна: это Бес.
– Да пусть будет Бес, это мало что меняет. Просто теперь эмпатов нужно будет усиливать бойцами, не более того. Кстати… У этого твоего Беса, что – и к пулям иммунитет?
– Н-н-н…
– Как прикажешь толковать твоё мычание? «Не знаю», «не поняла», «не успела проверить»?
– Не успела…
– Ага… А чего глазки прячем? Чувство вины покоя не даёт?
– Я в самом деле виновна в гибели своих людей. Я… Я готова понести наказание…
– Да разумеется понесёшь, куда ты денешься. Так… Угу… Угу… Ну, я всё это вижу таким образом… Давим на репродукцию: ноль эффект… Приходим в ярость по факту неуспеха, бьём наотмашь…
– Ноль эффект. Всё верно…
– Нет, не ноль. Кстати, и по репродукции тоже не совсем ноль. Бесам вполне присуща эмпатия. То есть, при давлении на репродукцию ты в его восприятии стала намного привлекательнее. Можно было это использовать и попробовать решить всё миром. А вот «бить» его не стоило.
– Да, это я уже потом поняла. Он отразил…
– Нет-нет, не так. Бесы не отражают атаку. У них нет «ментального экрана», как наивно полагали многие наши сородичи, павшие от рук этих существ.
– Они поглощают энергию атаки?
– Совершенно верно. Ударив его, ты запускаешь сложный механизм гипермобилизации организма. Ударив вторично, ты педалируешь этот механизм, даёшь ему новый импульс. Проще говоря, Бес на короткое время становится лютым берсеркером. Быстрым. Яростным. Могучим. Неистовым. И абсолютно бесстрашным.
– Но не бессмертным?
– Разумеется, нет. Он человек, и его можно убить. Хм… Можно и нужно. Но! Если он в состоянии «ража», ты можешь изрешетить его пулями и не добьёшься результата. Разумеется, через минуту-другую он умрёт… Но эту минуту он будет продолжать неистово крушить врагов, и вполне может быть так, что положит всю твою команду.
– А если, допустим, отрубить руку…
– Умница моя, правильно мыслишь. Если надо быстро нейтрализовать Беса в состоянии «ража», пока он не натворил бед, нужно бить по «функциональным узлам». Перебить ноги, чтобы тело не держали. Отрубить руки. Заряд рубленой картечи в сердце хорошо лечит от давления. Когда в груди дыра величиной с кулак, а сердце размазано по стенке, в организме стремительно падает давление, и Бес слабеет за считаные секунды. Это, кстати, эффективнее, чем из того же дробовика снести голову. Без головы тело будет работать по заданной программе несколько дольше, чем без сердца.
– Почему результатов этих исследований нет в общедоступном разделе нашей Базы?
– Потому что последнего Беса убили пятнадцать лет назад. И после этого не было ни одного упоминания о существовании Бесов вообще. Мы полагали, что этот вопрос закрыт.
– Вот видишь как! Если бы я знала всё это…
– Очень хорошо, что ты не знала этого. Видишь ли, дитя моё, ты прекрасный пси-оператор, но… никакой боец.
– Я бы поспорила! Я многому научилась у Германа…
– Многому? Это очень необъективная оценка. Не стоит сравнивать себя с Германом и его бойцовыми псами. У тебя нет даже десятой доли их навыков. Конечно, есть небольшая вероятность, что ты одной очередью откромсала бы Бесу обе ноги или вынесла бы сердце. Хм… Но очень небольшая. А скорее всего, это был бы первый и последний опыт такого рода в твоей жизни. Так что я очень рад, что ты поддалась панике и удрала от этого неожиданного Беса. Это ведь была паника, верно?
– Н-н-н…
– Да ладно, не мычи: мы одни, и нас никто не слышит.
– Это была паника. Я… Я хотела поговорить с тобой об этом. Это было впервые в жизни… И ты себе представить не можешь, насколько это ужасно.
– Ну почему же, очень даже могу.
– У тебя была паника?!
– Хм… Нет ли у меня рогов и хвоста? В моих глазах не отражаются врата Обливиона? Не веет ли серой из моей лохматой задницы?
– Папа!
– Дитя моё, я человек. Ничто человеческое мне не чуждо. Да, у меня бывали панические атаки, особенно по молодости. Это нормально, и не нужно этого стыдиться.
– Я бы поспорила…
– Нет, понятно, что не стоит всем подряд рассказывать об этом. Но не стоит делать из этого трагедию. Паника – это тот же «раж», только с обратным знаком. Разум отключается, и твой организм спасает себя, используя наработанные автоматизмы. Видишь ли, Организм значительно древнее Разума. В нём скрыт такой потенциал, о котором мы даже не догадываемся. «Раж», «паника» и ряд других состояний высвобождают этот потенциал. Ну и теперь ты знаешь, как это выглядит. И знание это не академическое, а из собственного опыта. А это дорогого стоит.
– То есть, я так поняла, что ты не собираешься наказывать меня за гибель людей?
– Вот хитрюга… Что ж, я накажу Германа. Силовое сопровождение – это его задача, так что…
– Это я руководила операцией! Он сидел в засаде, а я гнала на него Мастера. Нет вины Германа в том, что его не было рядом в момент появления Беса. Вообще, никто не думал, что Мастер остановится в этих паршивых гаражах. По логике, он должен был проскочить мимо. А он свернул и остановился. Дальнейшее известно…
– Хорошо, я подумаю над этим. А сейчас не смею более задерживать. У меня много дел, а тебе ещё нужно сдать отчёты учёным и разведчикам, отдохнуть и восстановиться перед Экспериментом.
– Когда выезжаем?
– Через полтора часа.
– Боюсь, что не успею восстановиться. Этот Бес, будь он неладен, высосал из меня всю энергию.
– Ну, не знаю… Да, кстати! Спустись в крипту, там тебя ждёт батарейка.
– Батарейка?
– Она самая. По моим оценкам, должна зарядить с тройным запасом, и ещё столько же останется.
– Я не совсем понимаю…
– Что-то ты в самом деле «пустая», неважно соображаешь. Ладно, расшифрую: Алёнка сидит в крипте.
– Ну, наконец-то! Где поймали?
– Не поверишь: сама пришла.
– Ну, надо же…
– Вот и я о том же. Не знаю, что там было, она сейчас не в себе, но энергии в ней столько, что в любой момент может взорваться. Поэтому и изолировал в крипте, пусть в землю искрит. В общем, прошу тебя, «прочитай» её, разберись, зафиксируй отчёт, я на досуге посмотрю. Много времени это не займёт, так что ещё успеешь отдохнуть.
– Хорошо, уже иду…
* * *
Взяв у дворецкого ключ и фонарь, Лиза спустилась в Некрополь – фамильную усыпальницу, расположенную на глубине трёх десятков метров под резиденцией Красного Дома.
Некрополь был выполнен в форме зала с невысоким сводчатым потолком, поддерживаемым массивными колоннами. В ширину зал не превышал семи метров, но длина его была такова, что луч мощного фонаря не добивал до противоположной от входа стены. Можно сказать также, что это был не зал, а широкий коридор или галерея с колоннами.
По обеим сторонам зала, примерно через равные промежутки, располагались арки, ведущие в крипты, большие и малые, в зависимости от численности Поколения, которое упокоилось в этих ритуальных чертогах.
Отец сказал про Алёнку «пусть искрит в землю», но собственно земля здесь отсутствовала. Некрополь был целиком выложен гранитными плитами – пол, стены, потолок – и укреплён гранитными же колоннами.
Электричества в Некрополе никогда не было, хотя ещё век назад сюда можно было протянуть провода. Тем не менее, никто не дерзнул нарушать сформировавшийся в незапамятные времена уклад, и каждый, кто спускался сюда, вынужден был брать с собой источник света.
Истинная Элита, древние предки которой бросили вызов Богам, традиционно придерживается атеистических взглядов и игнорирует любые религии Мира. В Некрополе Красного Дома можно встретить самые разные захоронения: от забальзамированных мумий до урн с прахом, всё зависит от прижизненной воли усопшего. Объединяет же детей Дома одно: по древнему обычаю, каждый из них после смерти подлежит захоронению в фамильной усыпальнице. Если сородич погибает где-то при невыясненных обстоятельствах, Дом ищет его тело сколь угодно долго и тщательно, не считаясь с трудностями и расходами.
Традиция всеобщего захоронения возникла очень давно, в период Объединения Дома. В летописях не сохранилось упоминания о том, кто первым отдал приказ живущим отдельно сородичам достать мёртвых из фамильных склепов и перевезти в общий Некрополь. Известно только, что традиция пошла именно в момент Объединения Дома. Обоснования целесообразности традиции никто не требовал, все воспринимали это как данность. Ты – дитя Дома, значит, ты должен упокоиться под резиденцией Дома. Потому что в любом другом месте твои останки могут попасть в руки Ордена, учёные которого неустанно экспериментируют с живой и мёртвой плотью Элиты. Всё просто и понятно.
Дойдя до конца коридора, Лиза свернула в предпоследнюю слева крипту. Крипту своего Поколения.
В отличие от людских поколений, Поколение Элиты включает в себя четыре ступени Рода: сын, отец, дед, прадед. Лиза, Алёнка и старший брат Андрей – последняя ступень в своём Поколении. Их дети, коль скоро они когда-нибудь родятся, будут первой ступенью следующего поколения. Для их Поколения уже готова последняя крипта в зале. Пока она совершенно пуста, но всё в этом мире неизбежно меняется. Когда следующее Поколение достигнет второй своей ступени, ему придётся удлинять зал и сооружать новую крипту для следующего Поколения. И так будет продолжаться до скончания веков. Придёт время, когда какому-то Поколению нужно будет сделать поворот и основать перпендикулярную галерею, поскольку рано или поздно зал достигнет пределов участка резиденции. Но это будет очень не скоро. Территория резиденции огромна, так что Некрополь в виде длинного прямого зала просуществует ещё долго.
После просторного зала в крипте было тесновато, но по-своему уютно. Поставив фонарь на небольшой мраморный стол, инкрустированный малахитом, Лиза присела на мраморную скамью и устремила подёрнутый туманом печали взор на подготовленный к погребению аркосолий в дальнем углу крипты.
На мраморной плите саркофага, прислонённой к стене, было выбито имя: «Мария Крузенштерн» и дата рождения. Поле даты смерти пока что пустовало.
Здесь должна лежать мама. Пять лет назад её похитили палачи Ордена, и с тех пор о ней не было никаких известий.
В истории Дома не было случаев, чтобы кто-то возвращался из орденского плена живым. Поэтому по истечении года с момента похищения Хозяйку Дома объявили павшей в бою, подготовили для неё саркофаг и, по традиции, приступили к поискам тела.
Спустя некоторое время старший брат Лизы, воин в расцвете сил, принял подвижничество и добровольно обрёк себя на муки, чтобы только узнать о судьбе матери и найти её тело. Пока что его подвиг не дал никаких результатов, но время идёт, всё меняется, возможно, в ближайшем будущем что-то прояснится…
В Некрополе хватает пустых саркофагов и локул (погребальных ниш) с незаполненным полем даты смерти. Псы Ордена денно и нощно охотятся на Элиту, поэтому в каждом Поколении есть не только погибшие, но и пропавшие без вести, чья судьба остаётся невыясненной.
Например, в крипте Поколения Лизы на данный момент не хватает семи тел. По первой степени кровного родства у Лизы в числе пропавших без вести двое: мать и брат. Рядом с аркосолием матери в стене оборудована маленькая погребальная ниша с табличкой, на которой выбито «Виктор Крузенштерн» и дата рождения. Поле даты смерти пустое.
Лиза не знала этого брата. Палачи Ордена похитили его, когда мальчику было три года, а она родилась спустя год. И с тех пор о нём ничего не известно.
Будь проклята эта война. Вечная война между бывшими братьями, между Орденом и Элитой.
«Война никогда не меняется»…
В детстве Лиза играла в великую Игру, созданную людьми, и частенько с восторгом повторяла это изречение.
С возрастом она поняла, что это всего лишь звучный лозунг, рождённый апологетами игровой индустрии и воспринятый множеством доверчивых людей как некое божественное откровение.
Обитатели Некрополя, в той или иной степени являвшиеся родственниками Лизы, в подавляющем большинстве умерли не своей смертью. Элита отличается железным здоровьем, теоретически её представители могут дожить до ста пятидесяти лет. Но очень немногие из тех, кто сейчас здесь лежит, дожили до глубокой старости и степенно почили в собственной постели. По печальной традиции, сформировавшейся за тысячелетия братоубийственной войны, каждый представитель Дома с детства готов к тому, что рано или поздно он падёт от руки врага. И каждый представитель Дома с детства лелеет надежду, что его Поколение станет Поколением Победителей и ему лично выпадет честь убить Последнего Врага Дома.
«Война никогда не меняется» – это не совсем верная концепция. Это ловкая подмена понятий, освобождающая человека от ответственности по факту вроде бы ни от кого не зависящих трагических обстоятельств.
Война – это статусное состояние, положение страны или сообщества, особая форма взаимоотношений между ЛЮДЬМИ и крайнее средство решения ЛЮДСКИХ проблем.
Это набор стратегий и тактических приёмов, используемых ЛЮДЬМИ.
Это местность, в которой ЛЮДИ устраивают свои баталии.
Это орудия уничтожения, созданные ЛЮДЬМИ.
В зависимости от уровня развития цивилизации, всё это очень заметно меняется, трансформируется и подстраивается под условия и обстановку.
Человек – вот кто никогда не меняется.
Он всегда убивал себе подобных, убивает сейчас и будет убивать до Заката Цивилизации, объединяясь для этого в банды, секты, Ордена, Дома и армии.
Лозунг следовало бы сформулировать так: «Человек никогда не меняется».
В комментарии к лозунгу непременно нужно добавить «потому что он Прирождённый Убийца. Это не плохо и не хорошо, это просто факт. Человек – это Боевая Машина Выживания. В вечной Борьбе за Выживание он убивал, убивает и будет убивать, это суть его натуры».
Так что кто его знает… Может быть, всеобщая Аннигиляция, прописанная в Протоколе Ордена как возможный исход Человечества, – это вовсе не Страшная Кара, а просто объективная оценка деяний человеческих…
* * *
Прервав скорбную нить размышлений, Лиза стряхнула оцепенение, поднялась со скамьи и подошла к установленному в аркосолии саркофагу матери.
В саркофаге, свернувшись калачиком, лежала Алёнка.
Обхватив плечи руками и крепко зажмурившись, девочка дрожала, подёргивала ногами и будто бы в лихорадочном бреду шептала: «Нет… нет… пожалуйста! Я хорошая… просто так получилось…»
Некрополь очень хорошо вытягивает энергию.
После посещения крипты Лиза всегда испытывает умиротворение и покой. Непонятно, почему ребёнок до сих пор сохранил кризисную реактивность, хотя сидит здесь уже более двух часов.
Изоляция в Некрополе – это не только жестокая традиция, но и суровая необходимость. Если говорить попросту, Некрополь – это универсальная энергетическая «пиявка», досуха никогда не высосет, возьмёт ровно столько, сколько нужно.
Впервые ребёнок Элиты начинает постигать таинство психотехник в пятилетнем возрасте, и это вовсе не извращённая прихоть иерархов Дома, а сложившаяся веками практика, построенная на точном расчёте.
Именно в этот период, с пяти до десяти лет, формируется будущий мастер пси-воздействия. Если промедлить год-другой и начать обучение, допустим, с семи лет, можно не успеть: взросление пагубно влияет на скорость и качество усвоения учебного материала.
Германа, например, начали обучать в семь лет. Результат всем известен: лучший воин Дома – редкостный болван по части психотехник.
При тренировках пси-оператор тратит колоссальное количество энергии, которая довольно медленно восстанавливается естественным путём. Есть техники, позволяющие восстановить энергию очень быстро, но, за исключением безопасного энергообмена между кровными родственниками, эти методы по ряду причин не подходят для систематического применения.
Так вот, в детстве регенерация энергии происходит намного быстрее, чем в зрелом возрасте, и со значительным избытком. Организм ребёнка быстро приспосабливается к режиму тренировок и при восстановлении создаёт «подушку безопасности», солидный запас на экстренный случай. В результате зачастую случается так: ребёнок ещё не восстановился физически и не в состоянии тренироваться (то есть тратить энергетический запас), а уровень энергии у него уже раза в полтора, а то и в два превышает норму.
И вот этот не выспавшийся, уставший и злой ребёнок, который буквально искрит и едва ли не взрывается от переполняющего его запаса энергии, становится опасен для близких, поскольку в любой момент может впасть в буйство.
По терминологии Дома это называется «Ментальный Криз».
В детстве Лиза неоднократно испытывала такое состояние, но ей было проще. У Лизы была мать, которая чутко реагировала на малейшие проблемы ребёнка и вовремя принимала меры.
Алёнке в этом плане значительно сложнее. Когда она приступила к тренировкам, матери уже не было. И вроде бы такая толпа родственников рядом, но… Все по уши заняты войной с Орденом и поисками знаний прошлых Цивилизаций, до мелких личных трагедий отдельно взятого ребёнка никому нет дела.
Неудивительно, что она удрала в первую же Паузу.
Кстати, надо будет исследовать влияние Пауз на детскую психику. Судя по случаю с Алёнкой, тут Ментальный Криз явно дополнен чем-то большим…
– Алё-Алё!
– Нет-нет… – продолжала бормотать Алёнка, словно бы в сонном бреду. – Пожалуйста… Я не виновата…
– Алё-о! Где там мой могучий эмпат? Хватит прикидываться, выныривай побыстрее!
– Я не хотела… Я не нарочно…
– Алёнушка, девочка моя, выныривай быстрей, не пугай меня!
– Мама! – Алёнка вдруг широко открыла глаза, вскочила, бросилась к Лизе и повисла у неё на шее. – Мамочка!!!
– Нет, солнышко, это всего лишь я.
– Лиза… – В голосе ребёнка явственно прозвучало разочарование. – А мне показалось…
Тут она крепко прижалась к Лизе и заплакала навзрыд, вздрагивая всем телом.
– Всё хорошо, – Лиза горестно вздохнула, поцеловала сестрёнку в макушку и принялась баюкать её, как грудного ребёнка. – Я с тобой. Всё хорошо.
– Нет, не хорошо! – рыдая, крикнула Алёнка. – Они ругают меня! Они злые! Говорят, что я плохая! Что нельзя убегать из Дома! Что от меня не будет никакого толку!
Ну вот, час от часу не легче.
В Некрополе стоит мёртвая тишина.
Это не метафора. Здесь нигде не капает вода, отсутствует движение воздуха и нет ни единого насекомого.
Это во всех смыслах царство мёртвых.
И тишина здесь такая же – мёртвая.
Если человек находится здесь в одиночестве, его восприятие, лишённое привычного шумового фона Поверхности, начинает активно генерировать слуховые галлюцинации. Человек слышит шаги, странные голоса, журчание ручьёв и множество иных звуков, которых на самом деле здесь нет.
У Алёнки свой фирменный галлюциногенный фон. Каждый раз, когда она оказывается в крипте, ей кажется, будто с ней разговаривают духи усопших родственников.
– Ну-ну, не обращай внимания. Они старые, вредные, им здесь скучно… Младшенькая в роду пришла, почему бы не поругать? Будь к ним снисходительна… Сейчас они тоже тебя ругают?
– Нет, сейчас не ругают, – Алёнка вытерла слёзы и прерывисто вздохнула. – Сейчас ты со мной, они все молчат.
– Ну и отлично, – Лиза указала на углубление перед алтарём, засыпанное крупной галькой, – специальное место для сброса энергии. – Почему на месте не сидишь? Зачем, вообще, в саркофаг залезла?
– Хотела с мамой поговорить, – бесхитростно призналась Алёнка.
– Ну и как, по… – Голос Лизы дрогнул. – Гхм-кхм… Поговорила?
– Нет её здесь, – Алёнка с сожалением помотала косичками. – Не слышу я её. Тут полно всяких, но мамы нет…
– Ладно, хорошо, – Лиза села верхом на скамейку и похлопала ладонью перед собой. – Иди сюда, будем тебя читать. Заодно отопью твоей энергии. Не возражаешь?
– Хоть всю забери, – Алёнка уселась спереди, прижавшись к сестре спиной. – Только это… Там у меня стыдные вещи есть. Ты папе не расскажешь?
– У тебя «стыдные вещи»? Тебе ещё девяти нет, какие у тебя могут быть «стыдные вещи»?!
– Ну… увидишь…
– Хорошо, – Лиза обняла сестру и приложила висок к её макушке. – Раскройся, расслабься, впусти меня… Ты готова?
– Да.
– Хорошо. Я вхожу…
