Часть IV
НЕЧЕЛОВЕК

Воскресенье началось отвратно – снова похмельная тупость, вялость и апатия. Тим лежал в постели, обняв подушку, и размышлял, звонить или не звонить все-таки Самохину в его Институт. Теперь, когда момент принятия окончательного решения подступил вплотную, протянуть руку и снять трубку было особенно тяжело.

Некоторое время Тим, ворочаясь с боку на бок, склонялся к «звонить». Потом к «не звонить, авось пронесет». Наконец возникла подленькая мыслишка – а не подождать ли день-другой? Еще раз все обдумать, взвесить, разложить по полочкам. И тогда уж… На этой мысли Тим надолго завис. Все-таки он так и не убедил себя в том, что доверяет Самохину.

«В конце концов, что я знаю об искусственно форсированных сенсах? Вдруг у Самохина энергетический рисунок поддается корректировке? Думает человек одно, а аура его показывает другое? И вообще, я не детектор лжи. Я только еще учусь «видеть правду». Кстати, Самохин это знал. Между прочим, очень уж он подозрительно старался в разговоре со мной не «щелкать» и вообще быть паинькой.

Кругом одни загадки. А услужливое мое сознание вовсю этим пользуется, тело похмельное бережет, чтобы оно меньше двигалось. Нельзя так». Наконец раздираемый противоречиями Тим принял компромиссное решение. Он поднялся и, спотыкаясь, отправился на кухню залить чем-нибудь пересохшую глотку.

Утолять жажду пришлось водой из чайника, даром что кипяченой. Тим принял душ, с трудом позавтракал и, закурив, обратился к наиболее простой на сегодня дилемме – идти за пивом или нет. Посмотрел за окно, счел, что погода хорошая, день весенний и прогуляться можно. А там, глядишь, озарение найдет, и все проблемы разрешатся одним мощным всплеском интуиции. Всплеск был в принципе необходим. Вечером Тиму должны были звонить двое перспективных клиентов, и нужно было разбираться: давать им от ворот поворот в свете поездки в Институт или пока оставить все, как есть.

Тим лениво оделся, похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли деньги, документы и ключи. И уже перенес ногу через порог, когда телефон грянул. Выругавшись, Тим вернулся и снял трубку.

– Тимофея позовите, будьте любезны, – попросил совершенно незнакомый мужской голос.

– Слушаю вас, – процедил Тим неприязненно, соображая, кого еще нелегкая принесла на его голову. «Слава богу, хоть не этот… вчерашний. Кажется, я ему гадостей наговорил. А каких? Не помню. Опять нажрался, трус несчастный. Сколько можно в водке от жизни прятаться? Утону ведь однажды…»

И тут следящий контур сухо затрещал. Тим еще не понял, что он, собственно, делает, а его пси, восприняв тревожный сигнал, чисто механически, используя телефонную сеть как опорную систему, уже «принюхалось» к звонившему.

И унюхало такое, что у Тима задрожали поджилки.

– Вам просили сообщить, что сегодняшняя встреча в Институте отменяется. Позже вам позвонят, – быстро проговорил незнакомец и дал отбой.

Некоторое время Тим стоял, до боли в кулаке сжимая трубку. Потом опустил ее на место и сел, безвольно уронив руки на колени.

Он сидел неподвижно, прикрыв глаза и почти не дыша, до упора разогнав следящий контур во все стороны. Плавно «щелкая» глубже и глубже, Тим сканировал пространство в поисках интереса к его, Тимофея Костенко, персоне. И поймал легкий отголосок… На самой грани восприятия. Почти неразличимый, слабый, затухающий. Даже не биоинформационный материал, а его тень. Тень очень неприятного, дурного, злого внимания. И источник этого внимания гнездился в старом добром направлении – где-то на северо-западе.

А у звонившего была черная метка.

Тим еще сам не сообразил, что же ему удалось понять и какое он принял решение. Но руки уже вытащили из кармана пачку купюр и перелистали ее. Двигаясь как сомнамбула, он встал, прошел в кабинет, вытащил из «нычки» еще немного денег и пристроил их в другой карман. Достал из шкафа кожаный рюкзачок, из-за которого Тиму когда-то завидовала добрая половина факультета журналистики. Аккуратно упаковал и уложил в рюкзачок две смены белья, джинсы, легкие кроссовки и свитер. Выгреб из ящика стола несколько пачек сигарет. Зимние кроссовки, которые были на ногах, сменил на удобные демисезонные башмаки. Закинул рюкзак за спину, потоптался на месте и решительно двинулся на выход.

У метро он придирчиво учинил смотр бабушкам-торговкам и через несколько минут стал богаче на две бутылки водки, одну пива, буханку хлеба и пару банок тушенки. Все, кроме пива, упихал в рюкзак, а с пивной бутылки зубами сорвал пробку и проглотил напиток в один присест. Нырнул под землю, сел в поезд и через полчаса выскочил наружу в искомой точке. Уже спокойный и готовый к тяжелой работе.

Тим шел по улице, аккуратно обходя лужи и подставляя лицо весеннему солнышку, а в голове заново рассматривал уже решенную задачу. И, как всегда, найдя выход из ситуации интуитивно, за доли секунды, ни в чем не мог себя упрекнуть, проверив интуицию логикой.

Эмоция, которую ему удалось засечь, имела к звонку непосредственное отношение. Звонок, якобы по просьбе Самохина (в том, что это «засада», у Тима не было ни малейших сомнений), имел какую-то четкую цель. Скорее всего – удержать объект дома. А поскольку объект – лентяй и домосед, то для этого достаточно освободить его от необходимости куда-либо ехать. Максимум, на что объект способен, это выскочить на полчаса за водкой.

Тим отдавал себе отчет в том, что, возможно, утрирует ситуацию. Но привычка не соглашаться на то, к чему принуждают, взяла верх. Он давно понял, что, если тебя загоняют в угол, а потом говорят: «Ну, сам решай», нужно лезть вверх. За двадцать с небольшим лет, прожитых во враждебном мире, Тим поступал так неоднократно и ни разу потом не пожалел. Он «косил» от армии, пока не понял, что сможет это выдержать, и ушел служить в девятнадцать лет, прожив на воле очень важный для себя год. Сломав, подмяв под себя женщину, с которой можно было после этого комфортно существовать как минимум полжизни, – отвернулся от нее, наплевав на общее мнение, что это будет отличный брак. В мире сенсов всегда был котом, ходившим где вздумается, гулявшим сам по себе. Ушел с факультета, бросил газету… Да мало ли он ломал стереотипов, чужих и собственных. И теперь, оказавшись в двадцати километрах от дома, поворачивать оглобли не собирался.

Тима не волновало даже то, что его будет искать Ольга. Переживет как-нибудь. Ему было наплевать на клиентов, больных людей, остро нуждающихся в помощи. Пусть загибаются, их проблемы. А мысль о том, что Самохин, похоже, «спалился» и его сейчас, вероятно, расстреливают из психотронной пушки, Тим приветствовал злорадным рыком. С момента, когда он час назад почуял опасность, Тим инстинктивно запустил привычную с детства модель поведения.

И вот уже час он чувствовал себя удивительно комфортно. Глухая круговая оборона – это было то, что надо! Одиночество вдруг стало благом, злоба на весь свет – залогом безопасности, а здоровый жизнерадостный цинизм – единственно возможной формой отношения к жизни. Умом Тим понимал, что это нехорошо. Но душа его пела так, как не случалось ей петь уже очень давно. Это был верный признак стресса, но Тим приказал себе о таких вещах не думать. Его пытались загнать в угол – и он в ответ перестал быть человеком. Зато приобрел возможность из угла взлететь прямо вверх.

Солнце шпарило вовсю. Люди на улице были теплые и доброжелательные по случаю выходного дня. Следящий контур ничего особенного не фиксировал. Навстречу пробежала стайка очаровательных в своей юной невинности старшеклассниц с блудливыми весенними глазами. Тим хищно скалился, улыбаясь, и думал о том, как жалко, что высокие моральные устои не позволяют ему поймать такую вот нимфетку и поиметь ее со всех сторон. С нынешними его способностями это было бы чертовски легко, но, к сожалению, поперек совести.

На ходу он перетянул рюкзак под мышку, слегка приоткрыл его, свернул крышку на одной из бутылок и сделал из горлышка пару хороших глотков. Закурил и ощутил почти физически, как в груди закипает веселая молодая злоба. Поймал несколько летевших мимо бубликов и, проглотив их, зафиксировал отчетливый прилив энергии. Внимательно просканировал все контуры своей ауры и улыбнулся еще шире прежнего. «Товарищ председатель Государственной Комиссии! Трижды Герой всего на свете младший сержант Костенко к полету готов!»

Все отлично. День прекрасный. Впереди большая драка. И Кремер, как ему и положено, сидит дома.

Цепляя по пути всю свободную позитивную энергетику, Тим осторожно подошел к двери Кремера и, глубоко «щелкнув», забросил внутрь квартиры луч-пробник. Он еще не представлял себе, получится ли задуманное, но чувствовал такую уверенность, что заранее рассчитывал на идеальный результат.

Захваченный лучом, Кремер инстинктивно вздрогнул, но решил, наверное, что ему почудилось, и «щелкать» не стал. Тим аккуратно перенастроился и «взял» Кремера плотнее, еще плотнее и наращивал давление вплоть до блокировки двигательных функций. Раньше ему не приходилось так агрессивно обращаться с сенсами, но все получалось отлично, и Тим едва успевал ставить плюсы в воображаемой таблице эксперимента.

Кремер застыл как изваяние, сидя за кухонным столом. Тим с расстояния метров в пять безмятежно, стараясь не удивляться своей силе, начал глубокое сканирование.

Следящий контур подал сигнал – какая-то старая развалина неопределенного пола из соседней квартиры решила выйти. Машинально Тим легким толчком, не отвлекаясь, загнал развалину под кровать.

Зажатый в кулак чужого поля, Кремер едва дышал. Тим отметил, что с Николаем за последние месяцы произошла разительная перемена. Это уже не был прежний запуганный и побитый человечишко. За столом сидел крепкий и уверенный в себе сенс в расцвете сил. Яркая здоровая аура без малейшего следа былых «пробоев». Никакой черной метки. Тим еще раз похвалил себя за выбор места. «Вот у тебя, Коля, друг старинный, мы и спрячемся. Либо ты уже один из операторов Проекта, либо как-то откупился. А поэтому у тебя мне безопаснее всего».

Четкой информации о том, куда Кремер собрался, Тим нащупать не смог, да на такое он и не рассчитывал. Но главное – буквально через полчаса Кремер должен был уйти и вернуться только завтра к полудню. Это Тима устраивало полностью. Несколько минут он потратил на то, чтобы со всей возможной мягкостью «отпустить» сенса, и затаился в своем углу.

Кремер легко вернулся к жизни и принялся активно поедать яичницу. Тим вкатил себе еще один жирный плюс и приступил ко второму акту трагедии. Теперь, имея четкое представление о волновой структуре Кремера, он получил шанс эффективно от этого человека «закрыться».

Тим аккуратно заэкранировался и, стоя в ожидании, отметил, что на потрясающую, невозможную даже на взгляд сенсов работу затратил совсем немного сил. Он еще был в состоянии без подпитки извне убить (или даже серьезно вылечить) с десяток человек. Конечно, за этим последовала бы энергетическая кома, но Тиму пока не нужно было ни убивать, ни врачевать. Он просто стоял и ждал, намереваясь провернуть старый фокус, которым иногда баловались на показательных выступлениях мэтры вроде Лапшина или Васнецова.

С обычным человеком такой фокус проходил, как правило, на ура, и для этого даже не нужно было быть сенсом. Но все сенсы старой формации были немножко фокусники и слегка шарлатаны поневоле. Общество слишком плотно внушило им, что экстрасенсов не бывает. Поэтому «старички» зачастую подстраховывались бессознательно психотерапевтическими методами. На самом деле бессознательно. Просто от недостаточной веры в свои пси-способности.

В частности, большинство из преподавателей «Центра Новой Медицины» вовсю применяли эриксонианский гипноз и другие подобные штучки, одной из которых был «уход». Внимание объекта на мгновение переключалось, а когда он возвращал глаза назад, стоявший до этого перед ним человек вдруг оказывался у объекта за спиной. Сейчас Тим собирался отколоть этот номер в самом невообразимом варианте. Ему нужно было из узкого коридора проскочить в тесный дверной проем, из которого выйдет не просто человек, а мощный сенс. Никакие фокусы в такой ситуации помочь уже не могли.

Тим проверил свой экран, и тут мощный сенс, бросив посуду в мойку, встал и направился к двери. Тим «щелкнул» до упора и снова мягко ухватил Кремера за бока. Тот, ничего не почувствовав, оделся и, позвякивая ключами, открыл дверь.

Тим сжался в комок, направляя внимание человека мимо себя. Дверь распахнулась полностью. Кремер, уставившись перед собой невидящим взором, шагнул из квартиры наружу. Тим бесшумно скользнул внутрь и нырнул за угол. Дверь захлопнулась, в замке повернулся ключ. Кремер пошел по коридору, и Тим отпустил его. Лязгнули двери лифта. Тим глубоко выдохнул, открыл рюкзак, прошел на кухню и поставил на стол початую бутылку водки. «Дело сделано, господа. На какое-то время я от вас ушел».

Квартиру Кремер снимал крошечную, однокомнатную малогабаритку. На взгляд Тима, который тратил на аренду значительную часть бюджета, – от жадности. На взгляд Кремера – из практичности. Он хронически копил деньги, якобы на машину. Собственно, из-за этого друзья и разошлись. Не то чтобы совсем поссорились, но вместе работать перестали. В какой-то момент Кремер начал неоправданно задирать цены на пустяковые сеансы. Тим его пристыдил, Кремер уперся. Тогда Тим, успевший тоже подкопить деньжат, в обрез на жилье, забрал своих клиентов и ушел.

В итоге проиграл Кремер. Тим несколько месяцев ходил в старье и внаглую объедал родителей. Но зато он основательно повысил квалификацию и приобрел клиентуру, готовую хорошо платить за качественное лечение. Поэтому, работая с ограниченным кругом больных и не перенапрягаясь, он зарабатывал даже немного больше Кремера, который в поте лица «гнал вал» и каждый вечер падал без сил. Разумеется, все свободные деньги Тим расходовал на водку, такси и цветы для девушек. А Кремер все копил, откладывая в матрас валюту и страдая энергетическим голоданием. Через год он совсем отощал, покрылся на нервной почве сыпью и начал потихоньку терять клиентуру. Если бы не Васнецов, который с подачи Тима провел с Кремером воспитательную беседу, Николаю пришлось бы вернуться на «Скорую помощь», откуда он в свое время сбежал в экстрасенсы.

«А ведь Коле уже тридцать», – с непонятной себе горечью подумал Тим, разглядывая убогую обстановку кухни. Пробившись в квартиру, Тим вдруг расслабился и невольно стал мягче реагировать на жизнь. Впрочем, он тут же заключил, что Кремер сам выбрал свой путь и его, Тима, это не касается. Волоча за лямки рюкзак, он прошел в комнату и осмотрелся.

Комната была энергетически нейтральна. Никаких следов чужого негативного присутствия. Никаких остаточных явлений психотронной атаки. Тим бросил рюкзак в кресло и «щелкнул» поглубже. Вроде бы все в порядке. Что-то светится под кроватью, это мы сейчас проверим. И, кстати, спать мы устроимся, уж так и быть, на кушетке для приема клиентов. Из соображений безопасности… Тим рассеянно посмотрел на потолок и вдруг ощутил укол легкого беспокойства.

Прямо над кроватью на побелке отпечаталась россыпь темных квадратиков. Правильные такие квадратики, сложный, но вполне гармоничный рисунок. Особенно гармоничный на взгляд сенса, который в данный момент включил на полную мощность свое пси.

Тим несколько раз крепко сморгнул и потер глаза ладонью. Привычка использовать глаза в работе с клиентами привела к тому, что он всегда напрягал зрение, «щелкая». Даже целиком погружаясь в реальный, не человеческий, мир тонких излучений, тело сенса делало вид, что смотрит на него глазами. И зрачки уставали от фантомной перегрузки.

Тим просканировал квадратики на потолке. Почти ничего, но какое-то остаточное излучение есть. И оно что-то общее имеет со свечением под кроватью. Тим встал на четвереньки, сунул руку и нащупал под кроватью объемистый картонный ящик. Вытащил его, раскрыл и обомлел.

В ящике лежал солидный моток проволоки – медной, с лаковой изоляцией. Несколько больших комьев смятой алюминиевой фольги. Какие-то магнитики и кусочки металла сложной конфигурации. И десятка полтора деревянных пирамидок из детского игрушечного набора. На одной из граней у каждой пирамидки виднелись засохшие остатки клея и штукатурки. Тим подбросил одну пирамидку на ладони и брезгливо уронил обратно в ящик. Пирамидка, в свое время тщательно «заряженная» Кремером, много дней и ночей работала на искривление тонких излучений. Почти до полного истощения. Она побывала на психотронной войне.

– Бедный Коля, – сказал Тим вслух. – Талантливый Коля.

Кремер действительно был талант. Из сенсов нового поколения Тим его уважал больше всех. И всей этой дребеденью, валяющейся сейчас без дела в ящике, Кремер пытался экранироваться от психотронной атаки. Все методы, смутно памятные Тиму из учебника по биолокации, Кремер взял на вооружение и активно применял, защищаясь.

– Глупый Коля, – пробормотал Тим. – Боролся до конца. И молчал… Молчал, дурак. И они тебя сломали…

Он снова заглянул в ящик и фыркнул. Разгреб мятую фольгу и вытащил «краснушку» – дешевую икону для бедноты, прозванную так за специфический цвет. Тим «принюхался» и презрительно фыркнул опять. Совсем недавно икона, написанная в начале века, была бездарно, через пень-колоду, заново освящена. И тоже здорово покорежена безжалостным микроволновым «сверлом» Проекта. Тим положил икону на место, пихнул ящик под кровать и горестно склонил голову набок. Кремер никогда не был религиозен, скорее даже наоборот. И то, что он пытался защитить себя иконой, показывало степень его отчаяния. Теперь у Тима сомнений не было никаких. Экстрасенс-целитель Николай Кремер сдался Проекту.

Двадцать часов до возвращения хозяина прошли совершенно без происшествий. Тим уполовинил свой запас съестного, «проглотил» под водочку несколько детективов из кремеровской библиотеки и неплохо выспался. Николай явился около десяти утра, сильно помятый, усталый, с безвольно погасшей аурой. Проскакивая мимо него в дверь, Тим заметил характерные следы энергетической разрядки – за время своего отсутствия Кремер успел изрядно поработать по специальности. За дверью Тим было притормозил, собираясь «обнюхать» Кремера всерьез, но, услышав, как тот прямо в пальто и грязных сапогах грузно валится на кровать, передумал. Все равно он собирался вернуться и учинить приятелю допрос с пристрастием. Сейчас же ноги сами бежали к дому.

День был такой же солнечный и яркий, настроение по-прежнему боевое, но уже без вчерашнего надрыва. Отлежавшись в безопасности, Тим слегка успокоился. Эмоции больше не хлестали через край. Ситуация не требовала мгновенных решений, и можно было не подогревать в себе злость, а смотреть на мир почти добрыми глазами. Во всяком случае – до своих дверей, за которыми, возможно, притаился враг.

Однако врага не оказалось. Тиму не подложили бомбу, не оставили письма, даже следов чужого присутствия в квартире не обнаружилось. Придя к такому выводу, Тим вошел домой и приступил к более тонкому осмотру. Первым делом он прошел в спальню, «принюхался» и тут же с размаху сел на кровать, обхватив голову руками. Некоторое время он, раскачиваясь из стороны в сторону, утробно рычал. Потом нашел силы подняться, ушел на кухню и, повалившись в кресло, принялся сопоставлять и анализировать.

Спальню «трогали». Конечно, до «сверла» не дошло. Просто энергетический зонд большой мощности искал в кровати Тима, не нашел и исчез. Такой отчетливый фон постороннего вмешательства не смог бы оставить живой человек – например, злонамеренный сенс. А вот сенс, возможности которого были на несколько порядков усилены микроволновым генератором, наследил в спальне выше крыши. Скорее всего он не подозревал, что его визит можно обнаружить по остаточному излучению. Или не знал истинных возможностей Тима. Но Тим и сам их не очень-то представлял. Он просто «обнюхал» спальню и моментально увидел следы. К сожалению, он ничего не мог сказать о личности оператора. Но это можно было выяснить потом. То, что с операторами Проекта ему предстоит еще немало встреч, Тим больше не сомневался.

Он сидел и трясся от бессильной злобы. Все пошло насмарку. Месяцы аутотренинга, тщательного уговаривания себя на невмешательство, сидение тише воды и ниже травы были угроблены зря. Как он старался убедить себя в том, что все кончилось! Как он себе доказывал, что сам полез в пекло головой вперед и фактически натравил на себя Проект! Сколько дней подряд он закрывал глаза на очевидное и отрицал познанное на опыте… А правда жизни въехала в дом на холодном голубом луче, не дожидаясь приглашения.

У Тима снова был смертельно опасный враг, и позиционную войну этот враг вести не собирался. Он был намерен атаковать. А Тим совершенно не представлял, что делать. Кроме одного – сдаться он не мог. Он уже видел Кремера, который приполз домой поникший и обмякший – явно ведь с работы пришел. И превратиться в такую же аморфную массу Тим не хотел ни в коем случае. Подпрыгивая от злости в кресле и скрежеща зубами, он поймал себя на мысли, что судьбы человечества в данном контексте его совершенно не волнуют. Пусть Проект хоть всю планету изнасилует. Сейчас имело значение только личное выживание Тимофея Костенко. Только его одного. Любой ценой. Он слишком долго ждал нового удара Проекта, а того все не было, не было… И в итоге, когда Проект наехал на него опять, Тим к этому оказался не до конца готов. Его раздирали звериные эмоции, а в голову не шло ничего, кроме матерных ругательств.

– Достали… – прошипел Тим, глядя в потолок. – Совсем. Достали.

Следящий контур не фиксировал ничего интересного. Никто за Тимом не наблюдал, пространство вокруг было совершенно чистым. Тим помылся, наспех перекусил и с тяжелым вздохом покинул дом.

Из автомата он позвонил Ольге и в путаных выражениях наврал ей про больного отца, к которому якобы на несколько дней переберется. Ольга была полна впечатлений от поездки и относительно легко ему поверила, хотя и явно огорчилась. Клиентов Тим уговорил подождать до конца недели. Прикупил на всякий случай еще провианта и отправился по прежнему адресу. Да ему больше и деваться было некуда.

По пути Тим напряженно размышлял, отчего, добравшись до места, здорово упал духом. К искомой двери он подошел мрачный и ожесточившийся, разводить сантиментов не стал и выдернул Кремера из кровати, словно котенка за загривок. Кремер отворил ему, сомнамбулически глядя в никуда. Тим с отвращением послал его обратно спать, а сам прошел на кухню, налил себе граненый стакан водки и принялся хлебать ее маленькими глотками, чтобы поскорее окосеть.

За окном темнело. Кремер, видимо, сумел-таки подняться и что-то сделать по дому, потому что посуда оказалась чисто вымытой, а сам хозяин лежал в кровати уже без пальто и даже совсем голый. Спать он собирался до утра, а днем опять уходил на свою вахту.

Когда водки осталось совсем мало, а Тим почувствовал серьезное облегчение, он пришел в комнату, завалился на кушетку и принялся разглядывать и «обнюхивать» спящего Кремера. Тот улыбался во сне. Аура его уже основательно подпиталась и выглядела почти нормально, но только для обычного человека, не для сенса. Тим посмотрел на часы – около полуночи. «Если я правильно все понимаю, – подумал он, – скоро мы кое-что увидим. Генераторы уже включены на прогрев».

На всякий случай Тим заэкранировал себя. И вовремя. Комнату вдруг начал заполнять жидкий голубой блестящий туман. Кремер во сне что-то пробормотал и заворочался. Тим, «принюхавшись» к туману, подправил свою защиту. Это была филигранная работа – с одной стороны, он хотел остаться невидимкой, с другой – сохранить возможность эффективно «нюхать», не выдавая своего присутствия.

Туман стал гуще. Тим отметил, что здесь используется не направленный луч и не четко оформленный энергетический кластер. Судя по всему, «туман» приплыл к Николаю по его индивидуальной настройке, полученной с согласия объекта, по доброй воле. От досады Тим закусил губу. Ему чертовски хотелось оттяпать кусочек тумана и посмотреть, что там такое Кремеру досталось. Но Тим боялся обнаружить себя. Туман скручивался вокруг кровати, становясь все плотнее. Кремер снова что-то буркнул и перевернулся на спину. Выражение лица у него было сосредоточенно-просветленное, как во время медитации. Тим осторожно «щелкнул» на половинную мощность, сквозь туман всмотрелся в ауру Кремера и восхищенно цыкнул зубом. Поле Николая буквально на глазах наливалось теплым и мягким на ощупь светом. Это была уже полноценная энергетика сенса, и с каждой минутой она становилась все мощнее.

Туман накрыл Кремера полностью, образовав вокруг его тела призрачно мерцающий саркофаг. Тим, скрестив ноги, уселся на кушетке, продолжая наблюдать. Аура сенса зарядилась, видимо, полностью – немного лучше, чем то, что видел Тим вчера. Судя по всему, Проект аккуратно наращивал подпитку день ото дня, стараясь не вызвать характерного для некоторых сенсов отторжения при передозировке. И Кремера, и Тима от перекачки чужой энергии сверх нормы всегда начинало мучительно тошнить, и потом случалось по нескольку часов, а то и по полдня отлеживаться.

Тим подпер кулаком подбородок. С подпиткой все было ясно. Но, памятуя о том, что сотрудникам Проекта снятся какие-то чудесные сны, он хотел увидеть главное. Ему интересно было узнать, что получил Кремер в награду. «Это наверняка должно как-то проявиться внешне, пусть Коля и спит, – рассудил Тим. – Не будет же Проект напрямую раздражать ему центр удовольствия! Там же чистая эйфория, она не дает большого эффекта, если человек не в курсе, откуда она берется. Его нужно сначала разбудить и сказать: вот, чувак, сейчас мы тебе устроим кайф… А сейчас-то он спит! И, как ни крути, неотъемлемая часть сна – генерирование мощных визуальных образов. По идее, должны они ему зарядить какую-нибудь сказочную картинку. А нервишки у Кремера расшатаны. Так что либо он проболтается, либо начнет руками махать».

И Кремер проболтался, едва Тим успел об этом подумать.

– Ох… – прошептал он, и тело его в голубом саркофаге выгнулось дугой и принялось конвульсивно извиваться. Тим присмотрелся и увидел, что легкое одеяло над бедрами сенса явственно оттопырилось.

Кремер застонал от восторга, судорожно вцепившись руками в простыни. Тим машинально сполз с кушетки и осторожными шажками пошел в сторону кухни. Всякий интерес к происходящему у него мгновенно пропал.

Это была для Тима вполне естественная реакция. Он давно уже отметил, что в порнографических лентах его привлекают исключительно лесбийские сцены. В глубине души он вообще мужчин недолюбливал. Когда Тиму случалось подолгу с кем-то из них поддерживать тесные дружеские отношения, это была, как правило, инициатива другой стороны.

Тим уселся на кухне и налил себе еще немного водки. В спальне Кремер то затихал, то снова принимался исходить криком. Тим отхлебнул из стакана, закурил и принялся нервно барабанить пальцами по столу.

Сканирование ауры Кремера опять не дало ему ни малейшего намека на то, что конкретно Николай делает в Проекте. А допрос, на который Тим надеялся, пока состояться не мог. Он и сам забыл об одной существенной детали. Для того чтобы разговорить Кремера, ему пришлось бы сначала явиться перед ним во плоти. А провести затем полную «чистку памяти», от которой Коля и думать забыл бы, что видел старого приятеля, Тим был не в состоянии. Точнее, мог бы, но Кремер после такого энергетического шока выпал бы в осадок минимум на неделю. Он был опытный сенс во всеоружии методов пси-защиты, которые наверняка применил бы даже бессознательно. И чтобы сломать защиту, пришлось бы очень сильно на него нажать. А оставить Проекту еле дышащее тело оператора – все равно что на нем расписаться.

По часам Тима Кремер трясся в перманентном оргазме уже полчаса и, похоже, отдыхать не собирался. Тим долго смотрел на циферблат, уважительно хмыкнул, покопался в рюкзаке и добыл из него тушенку. Меланхолично жуя, он старался не прислушиваться и размышлял о том, сам ли Кремер заказал себе такое удовольствие или это вычислил кто-нибудь из психологов Проекта, которых там наверняка более чем достаточно. Для себя Тим выбрал бы что-нибудь другое. Он слишком ценил так недавно обретенную им истинную радость секса, чтобы подменять ее пусть и сверхъестественным, но иллюзорным экстазом. А вот Кремер, судя по доносившимся из комнаты звукам, был вполне доволен.

На сорок пятой минуте Тим всерьез пригорюнился – то ли водка взяла свое, то ли бредовая ситуация. И тут он понял, что бояться и прятаться ему надоело. Это ведь тоже тупик, еще один вариант угла, в который его пытается загнать Проект.

«Нужно действовать, – подумал Тим. – Да, я все понимаю. Проект не возьмет в операторы человека, который не сломлен. Поэтому они и решили по новой меня прижечь. Что ж, придется ответить. Нужно так им врезать, чтобы отстали навсегда. Или пусть бросают свои игры и выходят на прямой контакт немедленно. Все, я так решил».

Тим собрал вещи, оделся и зашел к хозяину попрощаться. Он больше не чувствовал неприязни к Кремеру, скорее только жалость. «Еще одна марионетка Проекта. Что ж, все мы люди, все мы имеем свой предел. Это не моя заслуга, что я оказался такой сильный. Да и то – всего лишь по энергетике. Как человек я слаб. И до сих пор держусь только потому, что у меня хватает мощности пси». Тим вздохнул. Ему вдруг захотелось сделать для Кремера на память что-то такое… Хорошее.

В комнате одуряюще пахло свежим потом и спермой. Некоторое время Тим стоял над кроватью с «саркофагом», невольно притопывая ногой в такт кремеровским содроганиям. К горлу вдруг подступил комок. Все-таки с этим человеком они когда-то много хорошего сделали вместе. А теперь их разделил голубой туман, и произошло это по глупости и слабости того, кто сейчас ловил психотронный кайф, а в предыдущую ночь, возможно, жег кого-то микроволновым лучом. Тим нагнулся, сунул руку под кровать и нащупал в картонном ящике край иконы.

Отвернувшись от сенса, который в очередной раз бурно кончил (Тим аж присвистнул) и малость притих, Тим взял икону в две руки и несколько секунд подстраивался к ее энергетическому рисунку. Потом он сосредоточился, отрешился от мира и на какое-то бесконечное мгновение нырнул в покой и тишину. И, глубоко «щелкнув», одним мощным импульсом зарядил икону. Тепло, доброта, всепрощение, самое лучшее, что смог только найти в своей душе. А чего не нашел – выдумал.

Икона засветилась оранжевым, мягким и теплым. Совсем еще молодая, она теперь излучала так, как могут только хорошо «намоленные» доски, к которым несколько столетий кряду множество людей обращалось за помощью и поддержкой. Тим улыбнулся. Это было красиво.

За спиной шевельнулся и пошел на очередной виток экстаза Кремер. Тим оглянулся через плечо. Лицо бывшего друга, такое знакомое и совершенно чужое сейчас, было уродливо перекошено. В нем проглянула вдруг нездоровая злоба, а руками Кремер совершал движения, будто кого-то душил. Одеяло давно валялось на полу, и обнаженное тело сенса в недрах «саркофага» отливало мертвенной синевой. Тим словно вдруг очнулся. Он внезапно почувствовал, что от Николая во все стороны течет безумная и бездумная пещерная злоба. А резкие и острые запахи, наполнявшие комнату, неожиданно слились в воображении Тима в один – запах крови…

Он сам не понял, зачем сделал это. Но он крепче сжал икону и с силой ударил ее о колено.

«Краснушка» была написана на цельной доске и с треском лопнула по кривой на две почти равные части. Тим выронил обломки, подобрал свой рюкзак и, прихрамывая, вышел.

До дома еще оставалось метров сто, когда следящий контур Тима засек во дворе «топтуна». На секунду Тим замешкался, думая, не попросить ли таксиста остановиться. Но тут же сообразил, что подкрадываться к врагу со спины будет неправильно. Раз уж решил играть в открытую, устроить демонстрацию силы – прятаться нечего. Наоборот, теперь умнее заходить в лоб. Пусть это всего лишь филер. Начать можно и с малого. Зато не надорвешься.

Такси нырнуло во двор, и метров за тридцать-сорок до своего подъезда Тим скомандовал водителю «стоп». Потрепанные «Жигули» «топтуна» затаились в тени, на краю зоны, освещенной дворовыми фонарями. Протягивая таксисту деньги и распахивая дверь, Тим успел подумать, что вернулся домой вовремя. Если за ним рискнули установить наблюдение, значит, Проект серьезно обеспокоен его отсутствием. И решающее столкновение буквально на носу.

Такси задом вырулило со двора. Тим закурил, развернулся лицом к противнику и небрежно «обнюхал» его. Тот залег на передних сиденьях, подглядывая за Тимом в зеркальце, которое осторожно высунул над приборной доской. Оружия у противника не наблюдалось. А вот черная метка была. Еще противник явно находился в глубоком замешательстве. Он совсем не ожидал, что на него обратят внимание.

Тим неспешными шагами двинулся к машине. На ходу он начал потряхивать ауру меченого «топтуна», все усиливая и без того охватившую беднягу панику. Левой рукой Тим на всякий случай зацепил два подвернувшихся шарика, а в правую сбросил излишки собственной негативной энергии. Голова почти сразу же прояснилась, и на душе стало легко-легко. И весело.

Остановившись перед капотом машины, Тим криво ухмыльнулся и, жуя сигарету, принялся раздумывать, что бы такое выкинуть поэкстравагантнее. При этом он продолжал трясти горе-шпиона, и тот уже буквально весь ходил ходуном.

Тим выставил перед собой ладонь, выдавил на ее поверхность шарики и без труда заставил их светиться в видимой части спектра. Теперь в его руке танцевали белые пушистые огоньки.

«Топтун» не выдержал и сел. За лобовым стеклом появилась неясная растрепанная тень. Тим продемонстрировал ей шарики и поманил – выходи.

Противник, разглядев шарики, начал тихо всхлипывать, но наружу высунуться не захотел. Тим состроил удивленную гримасу и нажал на «топтуна» посильнее. Тот взвыл, мгновенно вывалился из машины и встал, прислонясь к ее борту. Несчастного била крупная дрожь.

– Страшно? – поинтересовался Тим, поднося шарики «топтуну» под нос.

– Ы-ы… – выдавил тот.

Тим плотно «взял» свою жертву и вывел на свет. При визуальном осмотре соглядатай оказался мелким и неприметным мужичком лет сорока. Несмотря на ночной холод, он обливался потом и так хрипел, будто только что сошел с марафонской дистанции. Здорово его напугали белые огоньки в ладони объекта слежки.

Тим решил дать секретному агенту отдышаться, снова прислонил его к машине, втянул шарики обратно в руку и для начала внимательно обследовал карманы меченого. Кроме сигарет и прочей ерунды, там обнаружились водительские права на имя уроженца города Саратова товарища Балагурова и техпаспорт на машину, принадлежащую ему же. Тим почесал в затылке и выплюнул сигарету под ноги.

– Так кого пасем, Балагуров? – спросил он.

Агент не реагировал, тупо моргая и упершись пустым взглядом Тиму в грудь. Черная метка в его ауре неподвижно зависла над теменем, парализованная энергетической атакой Тима.

– Зачем ты здесь? – упростил вопрос Тим.

– Меня прислал доктор Самохин, – пробубнил меченый. И замолк. Тим широко раскрыл глаза. Невольно он сделал шаг назад.

– Ты что-то должен мне передать? – спросил он осторожно.

Меченого снова заклинило. Он только моргал и таращился.

– Доктор Самохин передал для меня сообщение, – раздельно произнес Тим, наращивая давление, чтобы до меченого лучше дошло. И тот среагировал.

– Доктор Самохин просит о встрече, – отбарабанил он. – В четверг в пятнадцать тридцать.

– Место встречи! Адрес!

Меченый, почти не разжимая губ, доложил казенным голосом адрес и снова умолк. Тим разочарованно цыкнул зубом. Он знал эту улицу, на ней не было никаких учреждений, только жилые дома. И хотя это было то самое проклятое северо-западное направление, задача ничуть не упростилась. Даже если предположить, что Самохин не «спалился» и страхи Тима были продиктованы его собственной развивающейся паранойей.

Заложив руки за спину и устало ссутулившись, Тим задумался. Он допускал, что внезапное психотронное вторжение в его квартиру могло оказаться простым совпадением. Но сам факт того, что сообщение от Самохина привез меченый, доказывал обратное. Кроме того, Самохин не знал ни телефона, ни адреса Тима. Хотя это можно было выяснить и через отца… Тим покачал головой, ему не хватало данных для анализа. Он шагнул к меченому вплотную.

– Откуда ты знаешь, как я выгляжу?

– Мне описали внешность.

– Почему ты сразу не вышел ко мне?

Молчание.

– А, ч-черт! Ты, робот хренов! – Тим нажал на меченого с такой силой, что аура бедняги покрылась мелкой рябью и даже черная метка уменьшилась в размерах. «Не убить бы дурака», – подумал Тим.

– Твоя задача на сегодня выполнена?!

– Нет, – ответил меченый, не раздумывая.

– Здрасьте, пожалуйста, – пробормотал Тим. – Докладывай задачу.

– Прибыть на место, установить наблюдение, при появлении объекта пропустить его, следовать за ним в здание, войти в контакт в подъезде или лифте, передать сообщение, о выполнении немедленно доложить, перейти на запасную позицию, оставаться на месте до смены, – отрапортовал меченый.

– А-а-а!!! – радостно взревел Тим, машинально хватая «топтуна» за грудки и встряхивая. На некоторое время он потерял дар речи. У «топтуна» начали закатываться глаза, и Тим поспешно его отпустил. «Удалось-таки! Не мытьем, так катаньем», – подумал он. Еще по опыту общения с жертвами психотронных атак он вычислил, что в разговоре с зомби четкая постановка вопросов играет ключевую роль. Даже если в зомби проснется шизофреник, в ответе все равно будет содержаться нужная тебе информация. В потоке слов, который на тебя обрушится, ты увидишь либо «да», либо «нет». А этот зомби еще не псих. Он пока что исправно функционирует. Только четко формулируй вопросы.

Тим постарался успокоиться и поискал тот самый вопрос, безукоризненно правильный.

– Кому ты подчиняешься? – спросил он, грозно наставив на меченого указательный палец.

Меченый вдруг закрыл глаза и начал сползать по машине вниз. Тим подхватил его и внимательно «обнюхал». Черная метка ожила. Тим «держал» агента все так же крепко, но метка вновь двигалась. Вздохнув, Тим подпитал ауру своей добычи, ослабил энергетическое давление, слегка отстранился и закурил, давая меченому время частично прийти в себя.

Через минуту тот открыл глаза и снова уставился в пространство. Тим поморщился. Находиться рядом с этой говорящей куклой было неприятно.

– Кому ты подчиняешься? – повторил он свой вопрос.

Будто по команде, меченый снова начал терять сознание. Чертыхнувшись, Тим опять притер его к машине и снова вкатил бедолаге солидную порцию живительного тепла. Ситуация оказалась сложнее, чем он думал. Похоже было, что Тим наткнулся на глубоко внедренную в сознание зомби установку на «выключение». Скорее всего – блок от допроса под гипнозом. А как его обойти, Тим даже представить себе не мог. На этот раз Проект его перехитрил.

Теперь зомби очнулся минуты через две. Тим решил больше не рисковать и зайти с другого бока.

– Кто такой я? – поинтересовался он.

– Объект «Стальное Сердце», – заявил агент, не моргнув глазом.

– Чего? – машинально спросил Тим. – Ты сдурел, мужик?

Агент Проекта стоял молча, безвольно уронив руки по швам, и по-прежнему не моргал.

– Мужик, ты обезумел, – пробормотал Тим обескураженно. – Не бывает таких рабочих имен. Я же знаю. Клички даются в одно слово. Что за бред? Кто я такой?

– Объект «Стальное Сердце», – отчеканил агент.

Тим присел на капот машины и так уставился на зомби, будто тот продекламировал ему Шекспира в подлиннике.

– А ты кто такой? – спросил он брезгливо.

– Агент Воробей, – доложил зомби.

– Оно и видно, – пробормотал Тим, критически оглядывая агента с ног до головы. – Что ты знаешь обо мне?

Наверное, вопрос оказался некорректным, потому что зомби промолчал.

– Стальное Сердце, – пробормотал Тим. – Стальное Сердце… Да, мужик, я тебе от души соболезную. Начальники-то твои – сумасшедшие…

Через двор пробежала крыса, Тим машинально повернул голову на звук и отметил, что слишком нервничает. Настолько, что уже не доверяет своему пси. Ведь следящий контур не фиксировал опасности… Допрос нужно было завершать, чем скорее, тем лучше. А потом идти и спать. Но заснуть сегодня без поллитры вряд ли удастся…

– Сумасшедшие твои начальники, – повторил Тим. – Ну ладно.

Он встал и задал меченому еще с десяток вопросов, но, видимо, слишком волновался, потому что зомби не реагировал никак. Разве что на вопрос: «По какому телефону ты должен докладывать?» – снова попытался отдать концы. В очередной раз «починив» агента, Тим оставил его в покое, снял контроль и, плюнув напоследок мужику под ноги, утопал к подъезду. Но на полпути Тима разобрала злость, и он вернулся.

Меченый тер лицо руками и озирался по сторонам. Тим подошел к нему уже почти вплотную, поигрывая в раскрытой ладони белыми огоньками, когда агент поднял на него глаза.

Реакция меченого Тима развеселила. «Правильно я сделал, что вернулся. Вот сейчас поставлю гада на уши – и спать буду гораздо спокойнее». Агент Проекта, сжавшись в комок, отползал задом, судорожно цепляясь за борт машины. Глаза его были прикованы к огонькам, свободно порхающим над ладонью Тима.

– Что, агент Воробей, очко на ноль? – ласково спросил Тим.

У агента Воробья отвалилась челюсть. Он вытаращился на Тима и встал относительно прямо.

– Помнишь, что сейчас было? – продолжал Тим.

Агент вяло помотал головой.

– Врешь, – безошибочно определил Тим. – Помнишь. И не забудь начальнику рассказать, как ты его во всех подробностях мне заложил. И скажи, я к нему в гости наведаюсь. Попозже, не сейчас. Когда настроение будет. Понял?

– Вы меня за кого-то не того принимаете, – слабым голосом выдавил зомби. Выглядел он уже почти нормально, и черная метка вовсю резвилась в его поле.

– Давай заводи, пока я добрый, – посоветовал Тим.

– А в чем, собственно, дело? – удивился зомби. Он оживал прямо на глазах.

– Да ни в чем, – ответил Тим безмятежно и слил из правой руки, где по-прежнему гнездилась негативная энергия, несколько кластеров агенту в ноги. Колени у зомби мгновенно подкосились, он мешком рухнул на грязный асфальт и притих, затравленно глядя на Тима снизу вверх.

– Видишь? – спросил Тим, присаживаясь на корточки и показывая агенту раскрытую ладонь.

– Ага… – испуганно хрюкнул тот.

– Держи, – Тим провел энергетический удар в область переносицы, и агент, взвыв, схватился руками за лицо и принялся кататься по асфальту.

– Следующий удар будет по яйцам, – пообещал Тим.

– Не на-а-до… – простонала жертва. Тим представил себе, как сейчас у агента Воробья горит огнем физиономия, и перспектива удара в пах понравилась ему еще больше.

– Нет, бу-удет, – промурлыкал он. – Сейчас бу-удет. Ты погоди, тебе понравится.

Но агент Воробей, судя по всему, рассудил иначе. Он перекатился на брюхо, подобрал под себя конечности и прямо на четвереньках галопом рванул вперед. Метров через десять ему удалось встать на ноги, и он, согнувшись в три погибели, дал такого деру, что осталось только широко открыть рот и провожать беглеца изумленным взглядом.

Тим с кряхтением распрямился, сунул руку за сигаретами и обнаружил в кармане документы злосчастного Воробья. Тот уже скрылся за углом и, судя по топоту, сбрасывать темп не собирался. Тим подошел к машине агента и задумался. «Может, устроить на прощание мелкую пакость?» Тим уселся за руль. Ключи оказались в замке. Швырнув права и техпаспорт в «бардачок», Тим завел двигатель. С машинами он не имел дела много лет – когда-то отец всему его научил, а потом, с тех пор как сыну стукнуло четырнадцать, упорно не пускал за руль. Однажды он честно признался, что из Тима никогда водитель не получится. Правда, у сына имелось другое мнение на этот счет. Но денег на свою машину все равно не было и не предвиделось даже в самой отдаленной перспективе. Поэтому Тим утешал себя мыслью о том, что зато он может постоянно разгуливать пьяный – и никто ему не машет полосатым жезлом и не заставляет дышать в трубочку.

С преувеличенной осторожностью неопытного водителя он тронулся с места и, прокатившись шагов тридцать, аккуратно «запер» машиной агента ворота неохраняемой стоянки на два десятка боксов. То, что поутру стоянка выезжала со двора в полном составе, обещало агенту Воробью интереснейшее приключение на весь остаток ночи.

Следящий контур засек Воробья на значительном удалении. Агент топтался на месте и, судя по всему, был полностью деморализован. Злорадно хихикая, Тим дернул ручку открывания капота и вышел из машины. Отстегнул крышку трамблера и сорвал ее заодно с высоковольтными проводами. Запер машину и обошел ее вокруг, вывинчивая из колес золотники. Двор огласился душераздирающим свистом испускающих дух покрышек. Но дом спал. Тим подбросил на ладони ключи от машины и, решив не становиться окончательным садистом, зашвырнул их на стоянку. Туда же забросил электрооборудование – подальше, в тень, чтобы Воробей не разглядел. «Если агент сам не справится, пусть хоть местные все это хозяйство найдут, они же ни в чем не виноваты». Золотники Тим небрежно уронил в лужу.

– Ты уж извини, – сказал он машине.

Дома опять не оказалось ни бомбы, ни письма, только свежие отметины психотронного щупа по всей квартире. Черные пятна – растерянность, беспокойство, злоба. Тим походя затер их, сам удивляясь тому, насколько возросли его силы.

Спохватившись, он выпустил за окно так и не пригодившиеся шарики и долго смотрел, как они возносятся в небо. А потом соорудил громадную яичницу, откупорил бутылку водки, купленную у таксиста, и принялся отдыхать.

Он снова пил водку маленькими глотками и радостно наблюдал за тем, как сознание обволакивает мягкая пелена алкогольного опьянения. Сейчас он был готов на что угодно, лишь бы не думать о серьезных вещах. В частности, о безумной, невозможной, сумасшедшей кличке, которую услышал от агента Воробья.

К рассвету Тим под хорошую музыку и интересную книжку бутылку прикончил и, когда буквы стали двоиться в глазах, рискнул добраться до спальни.

Он двигался к кровати, натыкаясь на стены, роняя мебель, разбрасывая одежду по полу и что-то сердито бормоча. За окном поднималось солнце, а во дворе раздавался жуткий мат.

Тим проснулся в полчетвертого дня и вопреки обыкновению не стал залеживаться, а поднявшись, не бросился на кухню опохмеляться.

В куче мусора под ванной нашелся пакет с окаменевшей морской солью. Тим открыл горячую воду и, треснув несколько раз пакетом о косяк, отколол порядочный кусок. Пока ванна наполнялась и в ней растворялась соль, Тим стоял рядом и критически рассматривал себя в зеркале. «Довольно приятное лицо. Не красавец, но вполне… Чувствуется порода. Нельзя с таким лицом работать в Проекте. С кремеровской прыщавой рожей оператором быть можно. Эх, Коля… А с моей – исключено. Во всем должно быть единство стиля. Так-то, господа».

Остатки алкоголя соленая горячая водичка оттягивала из организма прямо на глазах. Покореженная водкой энергетика плавно восстанавливалась, и предметы вокруг постепенно обретали привычную расцветку и интенсивность полей. С сухим треском развернулся до максимума следящий контур, еще минуту назад работавший вяло и нечетко. Во дворе болталось несколько бубликов, Тим подтянул их и проглотил. Тело, как по мановению руки, наливалось силой и жаждало движения. У него, шаловливого, даже наступила эрекция. Тим с интересом наблюдал за этим процессом, стараясь отнестись к нему нейтрально. У него получилось, и организм разочарованно дал отбой.

Прохладный душ разогнал остатки сна. Тим оделся и занялся подготовкой к ночной бойне. В том, что она состоится, Тим даже и не сомневался. Скорее наоборот, он бы расстроился, возьми Проект сегодня выходной. Потому что ситуация представлялась Тиму патовой, и помериться силой с Проектом означало внести в нее хоть какую-то ясность.

К восьми часам позиция уже была укреплена по всем правилам. Биополе функционировало, как швейцарские часы. Настроение Тим взвинтил до злобного. На всякий случай опять собрал рюкзак. В углу спальни нашел подходящую рабочую площадку и обозначил ее диванной подушкой.

Теперь следовало позаботиться о боеприпасах. В течение часа Тим, усевшись по-турецки на подушку и глубоко «щелкнув», тянул из прилегающих квартир всю свободную энергетику и забивал ею кухню. Это было непросто – шарики и бублики, даже зашибленные энергетическими ударами Тима, висеть спокойно не хотели, а молнии так и порывались учинить драку. Кроме того, шевелящийся клубок ярко во все стороны излучал. Тим забеспокоился. Ему вдруг пришло в голову, что такая мощная аномалия может привлечь внимание оператора Проекта. А если тот долбанет по ней «сверлом»? Как вороны, разлетятся все эти шарики, бублики и груши. И окажутся потеряны. Тим нахмурился. Потом его осенило. Он «отщелкнул» на несколько уровней вниз и застыл с раскрытым ртом.

– Ни фига себе! – произнес он в глубоком изумлении.

Он хотел выскочить на один из простейших уровней пси-восприятия, когда становятся видны полупрозрачные голубые стенки глобальной сети Хартмана. Тим давно уже на этом уровне не работал, потому что натыкаться через каждые три шага на стену, пусть и неосязаемую, удовольствие маленькое. Но теперь на этом уровне стенок не оказалось.

Закусив губу, Тим плавно «отщелкнул» ниже, потом еще ниже, но сети так и не увидел. Внезапно его охватил страх. Длинно выматерившись, Тим рывком перевел себя в «человеческий» режим восприятия реальности. И обалдел совершенно. Потому что сеть Хартмана появилась.

Тим присмотрелся, именно присмотрелся, а не «принюхался» к окружающему миру. Все то же. Блекло, смазанно, неразборчиво, но все те же тонкие излучения. Правда, способность управлять ими на этом уровне Тим почти утратил. И граница поля зрения оказалась совсем рядом. Но даже не прикладывая ни малейших усилий, Тим все равно видел мир в истинном свете. Слабо, без привычной остроты ощущений, но он все равно «нюхал».

Страшно захотелось немедленно выпить. Несколько минут Тим сидел, опустив голову и переваривая новообретенное знание. Выходило, что за последние дни он снова очень серьезно нарастил мощность, причем незаметно для себя. Теперь он понимал, что ему давно уже не приходилось по-настоящему «щелкать». Он и так все время находился в состоянии «на полщелчка». А неумеренное потребление бубликов и прочей свободной позитивной энергетики довершило дело. Тим окончательно и бесповоротно ушел в глубокое пси.

Скорее всего он больше не был способен видеть мир одними только глазами.

Глаза на эту мысль отреагировали мгновенно – они затуманились. Тим затрясся и разревелся в голос, как обиженный ребенок.

К десяти вечера он уже взял себя в руки. Правда, в душе словно появилась дырка – где-то посередине груди зияла холодная пустота.

По-прежнему сидя в спальне, Тим перетаскивал с кухни свой «боекомплект», сортировал его и аккуратно распределял вдоль силовых линий сети Хартмана. Расположенное вдоль них беспокойное хозяйство почти не отсвечивало. Кроме того, это оказалось еще и удобно – выяснилось, что к голубым стенкам шарики, бублики и груши можно легко прицепить и заставить висеть в относительной неподвижности.

В одиннадцать Тим съел бутерброд, выпил немного крепкого чая и, закурив, устроился на кухне. Тим сидел, немилосердно жуя сигарету, и размышлял, не стоит ли, пока есть время, наладить контакт с геопатогенной зоной, притаившейся в кабинете. Обычно Тим само наличие этой зоны глухо игнорировал, чтобы не тянуть на себя ее миазмы. Но в критической ситуации зона могла оказаться серьезным подспорьем. Тим прикинул, что если с ней заранее «договориться», то он даже при последнем издыхании сможет превратиться в ретранслятор и закачать в поле врага столько энергетической отравы, что тому мало не покажется.

«Господи, ну и мысли! А с виду обычный человек».

Он зажег новую сигарету от окурка и стал размышлять дальше, о другом, о разном, обо всякой ерунде, о каких-то глупостях. Он даже пытался думать о сексе, но у него уже не получалось, так он был расстроен. Только не хотел себе в этом признаваться. А в голову так и лезли слова, оформившиеся в ней той страшной ночью, когда Тим забрался в самую душу информационного поля Проекта и узнал о «Программе Детей».

Нелюдь. Мутант. Урод.

И еще два слова.

Стальное Сердце.

– С-с-с-суки… – прошипел он.

И тут следящий контур подал сигнал. Что-то зашевелилось там, все там же, на северо-западной окраине города. Тим резко выпрямился, раздавил окурок в пепельнице и пошел воевать.

По пути он заскочил в кабинет и наспех «обнюхал» геопатогенную зону. Теоретически подключиться к ней было нетрудно. Но на установление «ствола» для перекачки энергии ушло бы не меньше часа. «Слишком поздно догадался». Тим мысленно сплюнул и ушел в спальню. Сел на подушку, спиной привалился к стене и постарался расслабиться, но не успел. Следящий контур зафиксировал чужую активность. Тим вздрогнул и даже сам не заметил, как заэкранировался. Все больше действий, связанных с управлением пси, он производил инстинктивно, не задумываясь. С одной стороны, это его пугало. А с другой – нравилось. Тим мощно «щелкнул» и увидел, как в дальнем углу спальни завис под потолком большой темно-синий шар.

Шар висел, слегка перекатываясь в воздухе из стороны в сторону, будто примериваясь. Потом медленно выдвинул иглы сканирующих лучей. Тим смотрел, как иглы превращаются в плавники, затем в широкие треугольные плоскости, вершиной упирающиеся в шар… И тут ему наскучило смотреть. Не дожидаясь, пока чужой его заметит, он двинул вперед собственный луч. Упаковал сознание до размеров крошечной точки, поместил на конец луча и вонзил его в самый центр шара.

И оказался буквально в голове у хорошо знакомого человека.

Тим даже не удивился. На это не было времени. Он был занят тем, чтобы установить «соглашения», которые помогли бы ему преобразовать в чужой голове свои мыслеобразы в отчетливую речь. И трансформировать чужую речь в мыслеобразы. Контакт наладился удивительно легко.

– Здрасьте, Сергей Борисыч, – сказал-подумал Тим.

Директор «Центра Новой Медицины» Лапшин мысленно взвизгнул, а физически подпрыгнул в своем кресле, чуть не повалив его.

– Ага-а! – заорал Тим. – Я лучшее в мире привидение с мотором! Дикое, но симпатичное! Сейчас я вас настигну, и вот тут-то нам будет весело!!!

Лапшин выпал-таки из кресла и на четвереньках полез под стол. Синий шар в спальне Тима закувыркался, теряя сканирующие плоскости, которые тут же распадались в мельчайшую энергетическую крупу. В сознании Лапшина гомерически хохотал Тим. Ему было действительно весело. Он высчитал индивидуальный энергетический рисунок Лапшина, прочно заякорил за него свой луч, и Лапшин с этого момента невольно фокусировал его на себе. Этот прием Тим подсмотрел, когда «принюхивался» к зомби на бульваре в памятный день, завершившийся ударом по голове и лежанием на помойке.

Синий шар разбух, потерял форму и с гулким хлопком лопнул. Осколки со скрежетом распороли воздух, и из соседней квартиры донесся жуткий вопль злосчастной кошки. Несколько осколков ударили было в Тима, но проскочили насквозь, будто его и не было. С острия луча-иглы Тим оглянулся и увидел, что база, которой сейчас Тиму служило его тело, излучает, как солнце в зимний полдень, – яростно и холодно. Он таки подготовился к встрече с добрым хорошим дядей Лапшиным, учителем и защитником.

Учитель и защитник под столом трясся от ужаса. Он был в центре небольшой комнаты, плотно заставленной аппаратурой не вполне ясного Тиму назначения. Тим «щелкнул» глубже и пришел к выводу, что аппаратура контрольно-измерительная. Он заметил несколько компьютеров разной мощности, почуял какие-то датчики и сканеры, нацеленные на Лапшина, но главного – самого генератора – не нашел. Генератор был, и где-то недалеко. Но заполнявшие комнату излучения так перепутались, что уловить, какие из них соединяют Лапшина с его усилителем мощности, Тим не мог.

Через комнату к Лапшину шел еще один человек, в котором Тим опознал Кремера. Тим горестно вздохнул, подтянул к себе с базы десяток шариков, подстроился к рисунку поля Кремера и выпустил шарики ему навстречу. Кремер успел добраться до Лапшина, когда шарики обступили его и разом шандарахнули со всех сторон. Секунду-другую Кремер, покачиваясь, держался на ногах, а потом ноги у него подломились и он, как мешок с костями, грохнулся об пол. Аура сенса поблекла, и Тим потерял ее из виду.

Он еще раз прошелся лучами-пробниками по комнате, но только окончательно запутался в хитросплетении ее энергетики. Тогда он вернулся к Лапшину. Тот уже пришел в себя и опасливо выглядывал из-под стола, «щелкнув» до предела своих возможностей и сканируя пространство на таких низких частотах, что Тиму стало немного смешно. А потом даже противно. С легкой руки Проекта он настолько превзошел учителя, что тот в его глазах выглядел почти обычным человеком. И даже выводные контакты микроволнового генератора, к которым Лапшин подкрадывался, не дали бы ему над Тимом решающего преимущества.

– Будем разговаривать? – учтиво осведомился Тим.

Лапшин опять подпрыгнул, затравленно озираясь.

– Да сядьте вы! – сказал Тим брезгливо. – Сядьте, поболтаем.

Лапшин осторожно сел. Некоторое время он корчил странные гримасы – видимо, пытаясь совладать с перекошенным от страха лицом. Наконец это ему удалось, он напустил на себя величественно-отстраненный вид, откашлялся и суровым тоном сообщил:

– Вы меня очень напугали, Тимофей. Нехорошо.

– А на Проект вкалывать хорошо? – мгновенно окрысился Тим.

– На что?..

– Вы еще мне скажите, что я знаю больше вашего!

– Тимофей, это очень даже возможно. Я вас вообще что-то не понимаю… – Тут Лапшин оглянулся на лежащего без движения Кремера. Вскочил, бросился к пострадавшему и упал перед ним на колени.

– Оставьте вы его… – посоветовал Тим. – Оклемается.

– Да он не дышит… – прошептал Лапшин. – Ох… Совсем не дышит… Нужно «Скорую», реанимацию… Ох, твою мать…

– Да бросьте вы мне лапшу на уши вешать! – рявкнул Тим. Он изо всех сил пытался рассмотреть, что там происходит с Кремером, но нужные частоты оказались слишком плотно забиты проклятой аппаратурой.

– Твою мать! – заорал Лапшин и бросился из комнаты вон. Тим настолько растерялся, что даже и не подумал его остановить. От нечего делать он попытался что-нибудь в комнате испортить, но обнаружил, что все имеющиеся в ней энергетические связи ему абсолютно не по зубам. Они стояли как влитые и, сколько Тим о них ни бился, даже не шелохнулись. Тим опять вздохнул и запомнил на будущее, что бороться с машинами смысла не имеет, а бить надо только в сердце – по оператору. Это заключение вернуло его мыслями к Кремеру.

– Коля! – позвал Тим. – Эй!

Кремер не отзывался. Чертыхнувшись, Тим начал было «отщелкивать», чтобы хоть разглядеть, где лежит тело. Даже полумертвое, оно должно было излучать. Но уже на пятом уровне вниз Тим почувствовал фантомное жжение в переносице и ломоту в висках. Это сказывалась железная мощь работающего вхолостую генератора, против которой не попрешь. Тим поспешно «щелкнул» обратно.

«Обидно будет, если я переборщил с шариками и ударил Кольку насмерть. Странно, что он так скопытился. Я вроде бы точно все рассчитал…» Тим отметил, что в этом вопросе им движет простое любопытство. Он совершенно не хотел убивать Кремера. Напротив, он скорее намерен был, если удастся, освободить его от власти Проекта. Но раз так уж вышло… Ничего, кроме легкой обиды на судьбу, Тим не ощущал. К этому новому Кремеру, отдавшемуся Проекту, он уже относился как к врагу. И шариками расстрелял именно врага. Пусть и друга в прошлом. Но в очень далеком прошлом, которое теперь ничего не значило.

В комнате появилось несколько фигур. Одна четко различимая – Лапшин и несколько почти незаметных – люди. Незаметные быстро исчезли, странно изменив форму, и Тим догадался, что они волокут тело Кремера. Стараясь об этом не думать, Тим снова «зацепился» за Лапшина.

– Ну что? – спросил он.

– Ты его убил! – выкрикнул Лапшин. Тиму даже показалось, что он видит направленный на себя грозный указующий перст. Энергетический рисунок Лапшина покрылся мелкой рябью, изменился и выдал отчетливую картину страха.

Тим мысленно перекрестился, отдавая последнюю дань Кремеру, и тут же приказал себе о нем навсегда забыть.

– Могу и вас, – сообщил Тим. – Запросто.

– Господи! – Лапшин упал в кресло и обхватил голову руками. – Во что же ты превратился, Тима! Вот как ты платишь людям за дружбу, за доверие, за помощь…

Тим усмехнулся. На самом деле Лапшин не знал, куда деваться, как объяснить свое и Кремера присутствие в комнате, и вообще, как ноги унести подобру-поздорову. Это выдавали его мыслеобразы. Сейчас, в своей бесплотной ипостаси, Тим буквально видел учителя насквозь. Он только подозревал, что не сумеет эффективно допросить его в этой перенасыщенной излучениями среде. Кроме того, у Лапшина могли стоять те же блоки, что и у агента Воробья.

– И чем же вы тут с ним занимались, друзья мои, конфиденты и помощники? – язвительно осведомился Тим.

– Мы проводили эксперимент! – гордо задрал подбородок Лапшин. – Важнейший! И, между прочим, ты бы мог работать с нами! Но ты выбрал другой путь! Ты продал наши идеалы за деньги желтых газет! Я лично столько сил положил на то, чтобы воспитывать сенсов в духе…

– Заткнись, – попросил Тим. Лапшин послушно закрыл рот.

Несколько мгновений Тим раздумывал. Видно было, что допроса не получится, максимум, на что Тим был способен, это физически удерживать Лапшина на месте. Поэтому он отцепил от сети Хартмана еще десяток шариков, «подсветил» их в видимой части спектра и аккуратно развесил в воздухе у Лапшина перед носом. Тот мелко задрожал и попытался вскочить, но Тим прижал его к креслу.

– Видишь, да? – спросил Тим. Да, Лапшин увидел шарики. Сначала «унюхал», а потом и увидел.

– Коля получил десять сразу. А в тебя я их буду по одному запихивать. Что скажешь?

– Садист… – прошипел Лапшин. – Ты безумный садист…

– А то! – ответил Тим, влепил один шарик учителю под ребро и оборвал контакт.

Ему понадобилось довольно много времени на то, чтобы вернуться на «базу», переключиться, освоить двигательные функции тела и встать на ноги. На кухне он жадно выпил неразведенной чайной заварки. Закурил и, привычно жуя сигаретный фильтр, отправился в кабинет, общаться с геопатогенной зоной.

Навести устойчивый мост удалось за полчаса. Довольно ухмыляясь, Тим вернулся на место и снова вышел на связь. Теперь, когда Лапшин не был подключен к генератору, на это потребовалось время. Сначала нужно было сформировать энергетический фантом, настроенный на волну Лапшина, затем отправить его на поиски объекта и уж потом, используя фантом как якорь, перебросить в искомую точку прямой луч.

Лапшин как раз приходил в себя, кашляя и держась за живот.

– Значит, решай, – предложил ему Тим. – Либо будешь колоться, либо повторим экзекуцию. Поведешь себя разумно – уйдешь домой на своих ногах. Станешь юлить – тебя унесут. А если будешь чересчур упираться рогом, я тебя вместе с твоей шарашкой взорву. Осознал?

Лапшин осознал. Но не поверил и решил юлить и упираться рогом. Тим выругался.

– Я серьезно, – попытался он внушить Лапшину. – Я ведь сделаю.

Лапшин все равно не поверил. Наверное, в его сознание с трудом укладывалась даже мысль о том, что Тим в состоянии так плотно «держать» его. Подсознательно он воспринимал происходящее как ночной кошмар. Тим выругался снова, на этот раз матом.

– Тупица! – рявкнул он. – Да пойми ты, я теперь все могу! Все!!!

Но Лапшин не понял.

– Ладно, – вздохнул Тим. – Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому.

Вокруг Лапшина вдруг засуетились неясные тени. Люди. Вроде бы три человека. Увидев повисшие в воздухе шарики, они встали как вкопанные. Настроиться на них с такого огромного расстояния было чертовски трудно, но Тиму это удалось, и на глазах Лапшина он дал шариками пять неприцельных выстрелов. Две тени мгновенно растворились, еще одна бросилась наутек. А Лапшин заорал дурным голосом и принялся биться в истерике.

Тим прислушался к своим ощущениям. По-прежнему пусто. Словно дырка в душе. Будто сердце действительно стальное. «Что же вы со мной сделали, подонки?..» Он вдруг почувствовал, что комедия ему надоела. Устало ссутулил несуществующие плечи и нащупал в пространстве отверстое жерло геопатогенной зоны.

Минут десять он настраивался, тщательно экранируясь, чтобы самого не прижгло. За это время к окончательно потерявшему рассудок Лапшину пару раз наведывались тени людей, но шарики по-прежнему несли вахту, и тени спасались бегством. Наконец Тим построил устойчивый «ствол» и был готов к ретрансляции.

– Прощайте, Сергей Борисович, – подумал он. Лапшин не отозвался. Он лежал в кресле, обессиленный припадком, и с подбородка у него капала слюна.

Тим забрал сознание на «базу», наладил «ствол» к операторской, печально завел невидящие глаза к потолку и откупорил геопатогенную зону. Будто пробку выдернул.

Он не предполагал, что отдача будет так сильна. Его буквально размазало по стене, и на мгновение от удара даже помутилось сознание. А когда Тим пришел в себя, белый сверкающий поток, рвущийся из дыры «геопатогенки», бился в его экран и, отраженный, уносился вдаль, прямо в сердечник микроволнового генератора.

Тим отполз в сторону, оставив на месте экран, и поток не сместился. Ощупав спину, Тим решил, что синяк на хребте заработал изрядный. Но и тарарам в операторской тоже будет ничего себе. «Компьютеры точно размагнитятся к чертовой матери. А если еще и генератор пойдет вразнос…»

От этой мысли Тим инстинктивно вскочил, перепрыгнул через белый поток и кинулся было к окну. Но на полпути затормозил и от души расхохотался. Визуальный инстинкт сбил его с толку. Тим и так отлично видел, как далеко на северо-западе встает громадное, в полнеба, белое зарево.

К окну Тим все-таки подошел, но горизонт был черен и угрюм. «А хорошо бы взорвать их осиное гнездо! – подумал Тим. – Ох, как это было бы здорово». Он оглянулся, и его опять разобрал смех. «Ну чего ты оглядываешься, балбес! Ты же у нас лучший из Детей, ты форсированный экстрасенс, объект «Стальное Сердце»! Так что привыкай глядеть спиной». Но глядеть спиной все-таки было еще не очень удобно. Куда сложнее, чем даже расшифровывать сигналы от следящего контура. Тим решил позже натренироваться, а пока дать волю инстинктам. Поэтому он повернулся всем телом, подошел к «стволу» и глубоко над ним задумался. Геопатогенная зона казалась неистощимой, но Тим понимал, что под землей все совсем не просто. Крестовина сети Хартмана, вокруг которой образовалась «геопатогенка», неудачно попала на центральную часть водоносной жилы. И энергетика зоны тоже влияла на силы, породившие ее. Если вычерпать зону до дна… «А что будет? – подумал Тим. – Фонтан в подвале забьет? Вряд ли. Но все равно, не я делал, не мне и ломать. Только я так спешил, что, как откупорить зону, догадался, а вот как заткнуть…»

Он повернулся к жерлу зоны и принялся осторожно скручивать его края. За несколько минут интенсивной работы ему удалось-таки свести поток энергии до минимума, а потом и вовсе остановить его. Тим почувствовал усталость и добыл из «боекомплекта» несколько бубликов. Вышел на кухню, сел и закурил.

Невидимый пожар так полыхал, будто намеревался спалить всю Москву. Тим представил, что творится сейчас в генераторной и операторской, и непроизвольно вскочил. «Шарики! Мои шарики! – пронеслось у него в голове. – Там же осталось еще несколько… Я совсем забыл о них! Черт! Получается, я их бросил! Они доверились мне, пошли ради меня на опасное дело, так мне помогли! А я их бросил…» Лицо Тима искривилось в страдальческой гримасе. Он на полном серьезе чувствовал себя последним негодяем. Пушистые белые шарики, смертельно опасные для живого, были сейчас ему милее всех людей на свете. И даже по отношению к ним он поступил как подлец и бессердечная скотина.

Тим в сотый раз за день тяжело вздохнул и пошел одеваться. Ему срочно нужно было залить наркозом чувство стыда. Водка в доме кончилась, но неподалеку был ночной магазин.

Вервольф, хрипло взрыкивая, шел на него по коридору. Тим, распластавшись по стене, медленно отступал, выставив перед собой топор. Длинная ярко-красная рукоятка была скользкой от пота, и топор предательски выскальзывал из ладоней. Колени у Тима дрожали, глаза застилал туман.

Вервольф скалил клыки, будто ухмыляясь, и мелкими шажками наступал. Он был чуть пониже Тима, но гораздо шире и массивнее. Страшные когтистые лапы тянулись вперед, сжимаясь и разжимаясь. На плечах зверя расползался по швам белый лабораторный халат, под которым трещала и рвалась еще какая-то одежда. От чудовища омерзительно несло зверем и гнилью.

Внезапно оборотень резко прыгнул вперед и тут же ушел в сторону, пытаясь обойти человека. Тим, пусть и напуганный дальше некуда, понял маневр правильно и не опоздал с ударом. Тупое лезвие с хрустом распороло чудовищу правую лапу, и на пол хлынула черная кровь.

Вервольф заорал так, что у Тима заложило уши, и мгновенно нырнул под занесенный для нового удара топор. На этот раз Тим промазал. Рукоятка топора, опускаясь, раздробила противнику ключицу. Зверь, как заправский регбист, поддел Тима раненым плечом, сбил с ног и буквально размазал по бетонному полу, припечатав своим весом.

Сидя на поверженном человеке, вервольф задрал морду к потолку, ухватился здоровой лапой за раненое плечо, и коридор огласился ужасным воплем. Внизу Тим яростно ворочался, пытаясь стряхнуть зверя с себя, и никак не мог это сделать, потому что противник оказался чертовски тяжел и силен. Это было ужасно обидно, ведь Тим уже сообразил, что зубастая скотина вовсе не умна, до крайности самонадеянна и, судя по всему, очень даже смертна. Тиму уже не было страшно. Скорее наоборот. Он плотно сжал, напряг и согнул пальцы на правой руке, и в нем вдруг проснулась какая-то снисходительная жалость к недоделанному зверю. Вервольф склонился над ним, и его желтые глаза, казалось, заполнили собой весь мир. Тим яростно закричал, рванулся снова, со всей силы засветил вервольфу костяшками в кадык и скорее почувствовал, чем услышал, глухой щелчок ломающегося хряща. Чудовище всхлипнуло и начало медленно опрокидываться на спину. А в горле у него все щелкало, щелкало, щелкало… Резко извернувшись, Тим стряхнул обмякшее тело с себя и чудом удержался на краю постели. Открыл глаза, увидел перед самым носом свои тапочки и зажмурился снова.

Следящий контур продолжал звонко щелкать, сообщая о наличии чужих за дверью. «Проклятье, это же он пытался меня разбудить! – понял Тим. – Я уже, наверное, с четверть часа стараюсь проснуться, «унюхав» опасность, и не могу! И чертово мое подсознание – радо стараться, мать его так! – опять зарядило мне этот кошмар с вервольфом». На этот раз Тим испугался меньше, чем обычно, но все равно был весь в поту.

В дверь яростно звонили и стучали. Тим со стоном разлепил глаза. Попытался найти часы и обнаружил их на руке. Когда удалось сфокусировать взгляд, оказалось, что стрелки показывают всего-навсего десять. Тим спал меньше пяти часов и чувствовал себя вдребезги пьяным. Ну, может быть, чуть трезвее, чем когда в состоянии битой тушки упал в кровать.

– Откройте, милиция! – рявкнули за дверью.

Тим попробовал оценить происходящее с трезвых позиций, но ничего у него не вышло. Он только сообразил, что с вервольфом в ночных кошмарах надо что-то делать. Его навязчивое появление явно неспроста. «Вдруг это не подсознание барахлит, а? – подумал он. – Вдруг это мое пси выловило какую-то биоинформацию и изо всех сил пытается со мной поделиться? Предупредить о надвигающейся беде?»

Дверь начали пинать ногами. «Убью! – подумал Тим, сползая с кровати. – Разберусь, в чем дело, и… убью».

– Костенко! Откройте! Милиция! – заорали с лестничной клетки, заслышав его шевеление.

– Сейчас! – прохрипел Тим, натягивая халат. Он действительно все еще был пьян, и его здорово шатало. Поэтому он даже предполагать не собирался, какого это хрена нужно от него ментам с утра пораньше. Действительно готов был… ну, если не убивать, то очень и очень пугать. Будить Тима, пока он не выспался, всегда было занятием малоприятным, а иногда даже рискованным.

Держась за стену, Тим дополз до двери и попробовал заглянуть в «глазок». Он уже знал, что на лестнице стоят трое, и один из них, похоже – главный, с черной меткой. Но хотелось все-таки увидеть, как эта компания смотрится на глаз. Так, для порядка. Потому что даже присутствие меченого Тима не волновало. И он знал, почему. «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, ты один мне надежда и опора – великий и могучий Алкоголь! Не будь тебя, как не впасть в отчаяние…»

Перед квартирой Тима нервно переминались с ноги на ногу меченый в штатском с кожаной папкой в руках и двое обычных людей в милицейской форме. Все с оружием, менты держат руки на расстегнутых кобурах, а у штатского, помимо одного ствола под мышкой и другого за поясом, в кармане притаилась еще и памятная Тиму плоская черная коробочка ручного СВЧ-излучателя.

Это наблюдение Тима мгновенно отрезвило. Шататься он не перестал, но голова тут же заработала отменно. Вращая ручку замка, он машинально проверил «боекомплект», вчера забытый в спальне за ненадобностью. Там добра было полно, и Тим в один присест заглотал все оставшиеся бублики, а в каждую руку зарядил по дюжине шариков.

С похмелюги это оказалось нелегко, и, когда Тим открыл дверь, визитеры поспешно отступили. Несколько мгновений Тим, давясь, стоял в дверном проеме с выпученными глазами, надеясь все-таки не сблевать гостям под ноги. Потом что-то нечленораздельно промычал и, оставив дверь открытой, рванулся в туалет. Что интересно, никто его почему-то не преследовал.

Когда он, утираясь полотенцем и жуя зубную пасту, вышел из ванной, дело было сделано. Меченый успел неслышно просочиться в спальню и оставить лишний пистолет в шкафу. «Под белье, наверное, сунул, – мысленно усмехнулся Тим. – Ох, господа из Проекта, какие же вы тормоза! Или у вас горизонтальные связи на фирме нарушены, и правая рука не ведает, что левая творит. Ну знаете ведь, что со мной шутки плохи, – нет же, гоните людей на верную погибель».

Компания ждала его на кухне.

– Костенко Тимофей Сергеевич? – осведомился меченый.

– Угу.

– Уголовный розыск, старший уполномоченный Ханцевич, – меченый сунул Тиму под нос красную пухлую книжечку.

– Угу. – Тим, подвинув одного из ментов, выплюнул зубную пасту в раковину и, открыв кран, прополоскал рот.

– Вот постановление на обыск, – меченый продемонстрировал Тиму какую-то бумагу.

– Вы пораньше не могли прийти? – поинтересовался Тим сварливо. Он с максимальной скоростью прокручивал в голове варианты решения свалившейся на него проблемы. Ситуация была крайне неудобной. «Блокировать милиционеров и допросить меченого? – гадал Тим. – Вряд ли получится, меченого допрашивать – семь потов сойдет, а я еще даже не протрезвел. Да и что с ними делать после? Они ведь обязаны выполнить свое задание. Прогоню этих – других пришлют. Других прогоню – явятся вдесятером, со всех сторон обложат и расстреляют из «коробочек». Нет, пусть уж все идет как идет. И узнаю хоть что-нибудь… Но сначала подстрахуемся». Он подтянул из спальни еще несколько шариков.

– Возражений нет? – спросил меченый с издевательской усмешкой. Тим усмехнулся в ответ. Он меченому сочувствовал, как давеча вервольфу во сне. Потому что вокруг головы меченого роились шарики, настроенные на его индивидуальную волну. Никуда он теперь от них не денется. А стоит Тиму всего лишь захотеть, подумать – и старшему уполномоченному Ханцевичу инфаркт миокарда обеспечен.

– Да мне по фигу, – честно признался Тим. – Я только одеться хочу. Кто со мной пойдет?

– Федорчук, проследи. Конченко, давай понятых.

– Ты в постановление хотя бы загляни, – посоветовал Тиму хмурый, тоже явно с похмелья, сержант Конченко, выходя в прихожую. За ним, хищно приплясывая, улетел персональный шарик. Еще один повис перед носом у лейтенанта Федорчука.

– По фигу, – повторил Тим.

Обыск длился на удивление долго – Тим успел одеться, слопать бутерброд и даже украдкой отхлебнуть коньяка (разумеется, после того, как проверили холодильник. Увидев пять разнокалиберных бутылок, Конченко позеленел и чуть в обморок не упал). Наконец Федорчук обнаружил в шкафу подкинутый меченым пистолет, чем окончательно вогнал в ступор понятых – трясущихся от эмоциональной перегрузки стариков, которых Тим в первый раз видел.

– Так, – заключил меченый скучным голосом. – Пистолет системы Макарова. Федорчук, упакуй. Гражданин Костенко, откуда у вас это оружие?

– Его подложили мне вы, – ответил Тим, радостно улыбаясь и глядя меченому в глаза. Тиму было весело. Он снова окосел, его разобрало, что называется, по старым дрожжам, и на душе было совсем легко. Только, как и вчера, удивительно холодно. Сквозное отверстие в груди не пропало, наоборот, чувствовалось все отчетливее. Тим понимал, что это не энергетическая рана. Просто знак смертной тоски. Но если дырку в ауре он мог залатать мгновенно, то вот залечить тоску не сумел прошедшей ночью даже с помощью шестисот граммов коньяка.

После слов Тима в комнате повисло молчание.

– Вы хотите сделать заявление? – вкрадчиво спросил меченый. – Вы только что обвинили должностное лицо в совершении тяжкого проступка при исполнении служебных обязанностей. Это не шутки, молодой человек!

Тим по-прежнему улыбался, только уже не так радостно. Необходимость стоять рядом с незнакомыми чужими людьми начала его раздражать. За спиной меченого Федорчук, здоровенный краснолицый мужик, наливался кровью и всячески демонстрировал праведный гнев. Индифферентный Конченко прислонился к косяку и прикрыл глаза. Он выглядел лет на сорок пять, и ему тоже, как и Тиму, все было по фигу. Старики таращились на пистолет и, казалось, даже не дышали.

– Что дальше-то? – деловито спросил Тим. Про то, что пистолет подброшен, он ляпнул машинально. И трагикомедия от этого интереснее не стала.

– То есть вы снимаете обвинение в мой адрес? – поднял указательный палец меченый.

– Да, да… – раздраженно ответил Тим.

– Вы не хотите принести мне извинения?

– Нет.

– Вы очень дурно воспитаны, молодой человек.

Тим смерил меченого презрительным взглядом. Внешне меченый, так же как и агент Воробей, был совершенно лишен индивидуальности. Мужчина средних лет, среднего телосложения, невзрачный, серый и тусклый.

– Хорошо, – вздохнул меченый. – Чье это оружие и откуда оно у вас?

– Понятия не имею, чье, а откуда – знаю, но не скажу.

– Ясно. Костенко Тимофей Сергеевич, вы задержаны. Собирайтесь. Понятые, пройдемте со мной. Конченко, очнитесь. Что такое, в конце концов?..

– Устал, – объяснил Конченко, открывая тусклые и красные с похмелья глаза и с трудом отрывая тело от косяка.

– Все устали. Пойдемте. Федорчук, объясни задержанному, что брать с собой, у него первая ходка. Пойдемте, товарищи понятые, нужно подписать протокол.

– Эх, ё…нуть бы тебя сейчас разок-другой, – мечтательно произнес Федорчук, когда они с Тимом остались вдвоем.

– Ё…ни, если так хочется, – согласился Тим. – А потом я тебя нае…ну. Совсем, с концами.

Федорчук задумался. Тим, приходя в себя и набираясь сил, начинал сильно излучать во все стороны, невольно транслируя эмоции окружающим. И Федорчук, хоть и был почти вдвое крупнее задержанного, уже сообразил, что напрасно открыл рот.

– Ну давай, – поспешно сказал он. – Давай собирай белье, щетку зубную, пасту там… Курево тоже, жратву. Ботинки обуй без шнурков, если найдутся.

– Да мне все это не нужно, – отмахнулся Тим. – Я скоро вернусь.

– Ха! Х…й ты вернешься.

– На что спорим?

– Ты из этого ствола человека застрелил.

«Кремера, – догадался Тим. – Кремера мне подсунут с пулей в голове. От Лапшина, наверное, только лужица осталась». А вслух сказал:

– Ты же сам в это не веришь, лейтенант. Вооруженного преступника так не берут – втроем, без бронежилетов и с пистолетиками.

– Мудак, – лениво сказал Федорчук. – Таких, как ты, вот так и берут. Тепленькими. Ладно, пошли.

– А меня сейчас куда?

– Пока что в отделение. А дальше – в следственный изолятор.

– Н-да… Ни хрена себе – Первое мая… С праздничком вас, господин лейтенант.

– И тебе, сынок, тем же концом по тому же месту…

Тим подписал какие-то бумаги и подсмотрел, что они убрались в папку меченого, рядом с постановлением и упакованным в целлофан пистолетом. Потом задержанный надел куртку, удостоился от меченого наручников и отметил, в какой именно карман положили ключ. Квартиру опечатали. Это Тима устраивало меньше, тем более что за процессом вывода задержанного наблюдала в «глазки» вся лестничная клетка.

Во дворе стояла милицейская патрульная машина, но Тима к ней не повели. Меченый сделал Федорчуку знак обождать и открыл перед Тимом заднюю дверь запаркованной рядом черной «Волги» с тонированными стеклами. Тим послушно залез внутрь, дверь за ним захлопнулась, и с ее внутренней стороны не оказалось рукояток стеклоподъемника и открывания замка. Снаружи между должностными лицами завязалась оживленная беседа с богатой жестикуляцией. Тим даже не пытался сообразить, о чем они толкуют. Разговор за стеклом выглядел еще одной частью спектакля. Задержание было проведено крайне небрежно, сопротивления от Тима никто не ждал, и вообще творилась какая-то муть, вникать в которую задержанному было лень. А вот исход ее он видел ясно – меченый забирал его с собой. На растерзание Проекту. На унижения, пытки, издевательства и, как итог, лишение человеческого достоинства.

А после этого будет долгая счастливая жизнь в роли ведущего оператора.

Или долгая мучительная смерть.

Тут вернулся меченый, снова открыл заднюю дверь, отстегнул наручник с левой руки Тима и защелкнул его на дверной ручке. «Умно, – подумал Тим. – Я бы тоже так сделал». Дверь закрылась, меченый сел за руль, швырнул папку на сиденье рядом с собой и завел мотор. Менты уселись в свою машину и поехали со двора. Меченый вполоборота повернулся к Тиму, сунул руку в карман, где лежала «коробочка», и застыл как изваяние.

– Отдай, – приказал Тим.

Меченый деревянным жестом протянул ему излучатель. Это действительно оказалась тяжелая, будто из свинца, плоская коробочка, примерно десять на пятнадцать сантиметров. В одной из граней виднелось забранное мелкой сеточкой отверстие, а из другой торчала одна-единственная кнопка. Правда, с блокиратором от случайного нажатия. И еще, что несказанно обрадовало Тима, излучатель имел сдвижную крышечку. Явно для батарейного отсека. Пломбы на крышечке не было. И не было винтов, она просто сдвигалась пальцем. Тим в который раз подивился наивности Проекта. Сами того не желая, враги ему помогали. С блокированным сознанием меченый не смог бы вести машину. А теперь необходимость в блокировке отпадала.

– Дай ключ от наручников.

Меченый отдал ключ, и Тим убрал его в карман. Вскрыл излучатель и обнаружил батарейку, внешне обычную, но зверски тяжелую. Как только Тим вынул ее, «коробочка» перестала светиться и превратилась в бесполезную железяку. Следящий контур, все это время посылавший относительно «коробочки» тревожные сигналы, с облегчением дал отбой.

Тем не менее вынимать батарейку было нельзя, она составляла больше половины веса излучателя. Пришлось достать сигареты и вырвать из пачки фольгу. Сложив в два слоя, Тим пропихнул ее между батарейкой и контактами. Излучатель остался безжизнен. Тем не менее Тим отвел блокиратор и, внутренне содрогаясь, направил ствол в потолок. Нажал кнопку. Оружие звонко щелкнуло, но не выстрелило. Тим и так знал, что ничего не будет. Но он еще с прошлого раза «унюхал» смертоносную мощь излучателя и боялся его как огня.

Он закрыл «коробочку», сунул ее меченому и заставил положить на прежнее место. Расслабился и «отпустил» врага.

Меченый тряхнул головой, будто отгоняя дурные мысли. Быстрым движением вынул излучатель, направил отверстием на Тима, изобразившего на лице испуг, и нажал кнопку. Излучатель щелкнул. Тим закатил глаза и безвольно откинулся на подушку. Меченый удовлетворенно хмыкнул и отвернулся. Машина тронулась.

День был будний, и меченый решил, видимо, не штурмовать пробки в центре города, а взял курс на Кольцевую дорогу. Тим из-под опущенных век спокойно любовался пейзажем. Все мысли конвоира были на северо-западе. А значит, ехать им по объездному пути хоть и без остановок, но долго. И подходящих мест по дороге найдется завались.

Погода выдалась отменная – солнечная и теплая, в машине было жарко. У Тима даже начали слипаться глаза, но он вовремя спохватился и решил поторопить события. Первоначально он собирался шлепнуть меченого где-нибудь на Кольцевой. Но теперь ему надоело ждать. В любом случае, как ни заманчиво было бы подкатить к дверям штаб-квартиры Проекта, делать это Тим не собирался. Ему было элементарно боязно. И еще – противно.

Конечно, в идеале Тим хотел бы знать, как штаб-квартира выглядит. И ее зрительный образ, отпечатавшийся в сознании меченого, наверное, можно было как-то оттуда вытащить. Но Тим сознавал, что для него это слишком тонкая работа. К сегодняшнему дню он научился всего лишь эффективно убивать и врачевать. Но не более того.

«А вот здесь будет подходящее место. В самый раз». Тим мягко «взял» меченого, не блокируя пока что его волю, только сузив поле зрения. Незаметно достал ключ, тихонько расстегнул наручники. Резко «нажал» и приказал:

– Тормози! Пошел направо между грузовиками. И стоп.

Меченый не сплоховал и мгновенно выполнил команду. Правда, в последний момент у него не хватило сил дожать тормоз до упора, но это сделал за него Тим, сунувшись вперед и продавив вниз обеими руками его правое колено.

Место было во всех отношениях удобным. Машина замерла, уткнувшись носом в бетонную стену. С обеих сторон ее зажимали ржавые грузовики на спущенных шинах. А впереди, за стеной, возносился в небо этажей на двадцать серый остов непонятно чего. Строили это непонятно что уже лет десять, а теперь и совсем бросили. На стройке даже дети не играли, а взрослым здесь и вовсе делать было нечего, потому что все, что можно было отсюда украсть, растащили еще в незапамятные времена.

Тиму стройка была памятна тем, что неподалеку жил Васнецов, и Тим, стоя у него на балконе, однажды поинтересовался – что за небоскреб? Васнецов ответил, что этого толком не знает в округе никто. Тогда же Тим заметил и грузовики. А теперь машина стояла между ними, и единственное ее прозрачное стекло глядело в стену.

Тим отобрал у меченого «коробочку» и удалил из нее фольгу. Следящий контур немедленно на коробочку окрысился, недовольно треща. Через минуту излучатель, наручники и ключ от них были у меченого на положенных местах. Тим взял с переднего сиденья папку, достал из нее бумаги и пистолет (больше в папке не было ничего) и спрятал вещественные доказательства за пазуху. Вынул носовой платок и тщательно вытер папку. Секунду поразмыслил, затем перебрался вперед и, перегнувшись через спинку сиденья, уничтожил все возможные отпечатки сзади. Подумал, не забыл ли чего, опять достал «коробочку», обтер и аккуратно, с помощью изрядно погрязневшего платка, уронил обратно меченому в карман. Обругал себя за расхлябанность.

Меченый сидел как истукан.

– Ты кто? – спросил Тим.

– Агент Сокол, – глухо ответил старший уполномоченный Ханцевич.

– Ух, бля, свалилась птичья стая мне на голову! Я кто?

– Объект «Стальное Сердце». – Тьфу! – в сердцах Тим действительно чуть не плюнул и раздраженно отвернулся.

– И как мне теперь с этим жить? – спросил он наконец.

Меченый, конечно, не ответил. Тим напряженно думал. Агент Сокол был явно не чета «топтуну» Воробью, у него была хорошая легенда, а скорее всего он и был на самом деле оперуполномоченным. Впрочем, от этого его шансы на жизнь в глазах Тима не повышались. Тим должен был обезопасить себя доступными ему методами. Значит, агенту Соколу придется умереть. И убьет его сам Проект. Точнее – блокировка от гипнодопроса, внедренная в сознание агента. Тим подозревал, что Проект и не догадывался о возможности «раскалывать» агентов методами пси. Но прострация, в которую Тим загонял свои жертвы, оказалась, видимо, сродни гипнотическому трансу.

– Доложи задание, – скомандовал он.

И тут агент Сокол доказал, что он действительно птица высокого полета, воробьям не чета. Он дернулся, пустил изо рта слюну, обмочился и умер.

– Эх… – только и произнес Тим. Перегнувшись через мертвеца, он закрыл на кнопку его дверь, свинтил кнопку со своей, выбрался из машины и затер все отпечатки пальцев впереди. Пинком захлопнул дверь, открыл заднюю, с помощью кнопки утопил блокировочный штырь, вернул ее на место и тоже протер. Пнул заднюю дверь, обтер ручку и с трудом перевел дух.

– А непросто быть убийцей, – пробурчал он себе под нос. Закурил и неспешно покинул место преступления. Следящий контур подтвердил – никто Тима не заметил.

Только отойдя шагов на сто, Тим вспомнил, что опять забыл про шарики. Обложив себя последними словами, он бросил назад луч и подхватил белые огоньки, растерянно болтавшиеся вокруг мертвого тела. Шарики радостно бросились домой, в руку, они были так счастливы найти хозяина, что Тиму от них даже стало тепло. Он удивился – раньше агрессивная энергетика шариков была ему неприятна. Но то ли он с шариками сдружился, то ли просто стал такой же злюка, как и они. «Скорее всего последнее», – подумал он с тяжелым вздохом. Вспомнил о шариках, оставшихся прикованными к милиционерам Федорчуку и Конченко до конца их, милиционеров, дней, и махнул рукой – всем не поможешь.

Бумаги он сжег на кострище в лесопарке неподалеку. Пистолет зашвырнул в пруд. Незаметно вышел в город, сел в автобус и всерьез задумался – а теперь куда?

В принципе, он уже несколько дней предполагал, куда ему следует идти. Но это было очень далеко от Москвы, на востоке.

А сейчас он хотел где-нибудь залечь и разработать стратегию и тактику на ближайшие дни. Потому что действительно совершенно не понимал, что теперь делать.

Москва по инерции отмечала День международной солидарности трудящихся, то есть жрала водку и непонятно чему радовалась. Тим много часов бесцельно шлялся по городу, пытаясь упорядочить мысли и тщательно сканируя окружающее пространство на предмет возможной слежки. Несколько раз он заворачивал выпить пива и чего-нибудь пожевать в недавно открывшиеся летние кафе, и каждый раз подолгу сидел, разглядывая пьяный народ на улице, просыпая на штаны сигаретный пепел и борясь с желанием вдребезги надраться.

Слежки Тим не обнаружил, но и ни к каким разумным выводам не пришел. Проект взял его в клещи. К нынешней ситуации Тим оказался не подготовлен. Не умея и не желая прятаться и скрываться, он был со всех сторон уязвим. Его контакты было легко установить, места возможных «лежбищ» поддавались вычислению. Как ни крути, рано или поздно Тим должен был попасться. А разницы между дракой с Проектом сегодня или завтра он не видел. Конечно, для начала он хотел бы проспать часов десять в спокойной обстановке. Но в конечном счете Проект фактически вынуждал Тима вступить с собой в вооруженный конфликт.

Поэтому, выходя под вечер к намеченной на эту ночь квартире, Тим был до предела взвинчен и на редкость плохо владел собой. К тому же перспектива ночевать бок о бок с Марианной, чью сексуальную эманацию он почуял аж за квартал, ни капельки его не воодушевляла. Дырка в груди по-прежнему жгла огнем, и почему-то страшно раздражало упорное желание агентов Проекта убедить Тима в том, что он проходит под безумной кличкой Стальное Сердце.

На очередного меченого Тим наткнулся случайно. Еще один мужчина средних лет и тусклой наружности притулился к телефонной будке и что-то писал себе в книжечку. Просто идиллическая картинка – стоит мужик и стихи в блокнотик пишет… Тиму сразу вспомнился новосибирский агент Лебедев. Только что там было с Лебедевым, Тим не видел. А здесь все оказалось как на ладони – синий луч, упиравшийся в голову зомби, шел из угловой квартиры на верхнем этаже ближайшего здания. «Все как в прошлый раз, – подумал Тим. – Только вот в квартиру я больше не полезу, голову жалко». Он беззаботной походкой миновал сосредоточенно уткнувшегося в блокнот зомби, прошел еще немного и развернулся.

Тим сам не понял, зачем это сделал. То ли сказался недавно пережитый стресс, то ли просто надоело быть умным и сдержанным. А скорее всего, вот уже час приближаясь по широкой спирали к месту назначения, Тим все еще не решил, действительно ли ему стоит туда идти. И оказался рад случайно подвернувшейся возможности стравить пар.

Так или иначе, но он подошел к зомби со спины и тихо сказал ему на ухо:

– А вот и я.

Зомби мгновенно захлопнул книжку и резко обернулся к Тиму. Луч от него не оторвался, наоборот, стал плотнее и задрожал отчетливее.

Тим не использовал угрожающих интонаций, не делал страшное лицо, он просто смотрел на меченого сверху вниз с тоской во взоре. – Почему вы все такие мелкие, а? – спросил он.

– В чем дело, молодой человек? – осведомился меченый, старательно изображая недоумение.

– Понимаешь, – объяснил Тим задушевно, слегка «щелкнув» и сразу увидев, что меченый серьезно испуган, – вы все маленького роста.

– Молодой человек… – начал было возмущаться меченый, но Тим не терпящим возражений жестом заставил его умолкнуть. Он видел совершенно ясно: меченый боялся, и боялся именно его, Тима Костенко.

– Что, – спросил Тим, – фотку мою показывали, да?

– Я вас не понимаю… – пробормотал зомби упавшим голосом.

– Фотку мою показывали, – кивнул Тим. – А сказали, что меня нужно бояться, а? Сказали?

– Оставьте меня в покое, я сейчас милицию позову, – пробубнил меченый. Луч по-прежнему буравил его голову, слегка расплываясь вокруг нее и смешиваясь с аурой зомби. Тим крепко взял меченого под руку. Он не понимал до конца, зачем ему нужно это представление. Более того, догадывался, что ведет себя глупо. Потратив немало сил на то, чтобы разобраться с агентом Соколом и исчезнуть, теперь он нахально обнаруживал себя. Но Тим просто ничего не мог с собой поделать. Больно уж ему надоело убегать и выступать в роли жертвы. Захотелось немножко побыть охотником, загонщиком. Надолго вывести из равновесия и самого зомби, и тех, кто на другом конце луча. Пугалом и страхолюдиной почувствовать себя хоть на несколько минут.

– Не возникай, – посоветовал Тим, «щелкая» еще чуть-чуть, но не настолько, чтобы появился соблазн блокировать и допросить меченого. – В рамочках держись, понял? А то ведь я могу и разозлиться…

– Чего вы хотите? – брезгливо осведомился меченый. – Кто вы такой?

– А ты не знаешь…

– Представьте себе, понятия не имею!

– А это мы сейчас выясним, – ласково сказал Тим. – Мы с тобой сейчас гулять пойдем. Потопаем ножками прямиком к тебе на явку. Туда, где ты с начальством встречаешься… И там я тебя отпущу. Если будешь себя хорошо вести.

– Послушайте! – взмолился меченый, деликатно и безуспешно пытаясь вырваться. Тим действительно был гораздо крупнее его. – Я вас не понимаю! Чего вы от меня хотите? Вы меня с кем-то спутали…

Тим состроил хищную гримасу. Он-то видел, что зомби его отлично понимает. Более того, ему действительно что-то было известно о Тимофее Костенко. Как минимум он видел его фотографию. И совсем недавно, поэтому соответствующий информационный материал был в поле меченого свеж и отчетлив. «А ведь они меня наверняка в милицейский розыск объявили! – подумал Тим. – С них, гадов, станется. На что угодно пойдут, лишь бы мне жизнь испортить».

Луч по-прежнему охватывал голову зомби. Черная метка в ней трепетала и подпрыгивала. Тим подумал, каково сейчас операторам. Он был плотно экранирован от чужих следящих лучей, и операторы вряд ли могли «унюхать» его. Скорее всего их мысленному взору представлялось какое-то размытое пятно, непонятное и пугающее.

– Ты на связи, – сказал Тим. – Можешь передать им, чтоб отключились?

Меченый рванулся сильнее, и скользкая кожанка под пальцами Тима собралась в складки.

– Дай им отбой, если можешь, – посоветовал Тим. – И пойдем.

– Все, я зову милицию, – пообещал меченый и принялся озираться. Но милиции, как на грех, рядом не оказалось. Да и вообще народу на улице почти не было.

Тим сильно «щелкнул», установил с полем меченого «соглашение» и в долю секунды проглотил без малого четверть его позитивной энергетики.

Меченый открыл рот и принялся судорожно хватать им воздух.

– Осознал? – поинтересовался Тим.

Меченый слабо кивнул.

– Они тебя точно убьют, – заметил Тим. – А я – не обязательно. Выбирай, с кем сотрудничать. Будешь умницей, я тебя прикрою.

Зомби по-прежнему разевал рот, глаза его бегали. Агент не знал, как себя вести, насчет подобных случаев его явно никто не инструктировал. И оборвать контакт он скорее всего не мог. В груди Тима закипала безрассудная ярость. Он все еще не понимал, зачем пристал к меченому. Более того, Тим был уверен, что оператор на другом конце луча уже рапортует по команде, что засек объект «Стальное Сердце». Но он не боялся этого. Ему просто надоело, что по улицам родного города шляются среди бела дня зомбированные личности. Он больше не мог этого терпеть. Машинально Тим подготовил несколько шариков к выстрелу.

– Отпусти меня, – попросил зомби. – Отпусти, я никому не скажу. Клянусь.

– Я тебя еще и не брал в руки, – снисходительно улыбнулся Тим. Он «дощелкнул» до необходимого уровня и резким ударом отрубил синий луч от головы зомби. Он и сам не ожидал, что это у него получится.

Меченый дернулся, на глазах у него выступили слезы. Луч плясал теперь, извиваясь, в полуметре от границы его поля. Тим, стараясь не удивляться, крепко «взял» меченого. Еще он ухватил его второй рукой, чтобы тот не упал.

– Ты кто? – задал он ставший уже привычным вопрос.

– Агент Кулик, – прошептал зомби, обмякая в руках Тима.

– Господи, сколько же птицы в Москве развелось! Я кто? Кто я такой, ты знаешь? – потребовал ответа Тим, все еще на что-то надеясь.

– Да…

– Отвечай, кто я?

– Объект «Стальное Сердце»…

– Ой-ё! – Тим в сердцах оттолкнул от себя меченого, и тот чуть не упал, но в последний момент уцепился за телефонную будку и заскреб ногами по асфальту, стараясь встать прямо. Луч по-прежнему мельтешил вокруг его головы, безуспешно пробуя на зуб выставленный Тимом экран.

Тим яростно тер ладонями глаза.

– Беги скорее, ты, мудак! – прошипел агент Кулик, обеими руками пытаясь распустить тугой узел галстука, чтобы хоть немного отдышаться. Тим сильно «укусил» его биополе, и обрыв психотронного контакта тоже не прошел для агента безболезненно. – Тебя же засекли! Сейчас подъедут!

– Ты что, пожалел меня, что ли? – спросил Тим, не отнимая ладоней от лица. – Я же Стальное Сердце, разве нет? Я же чудовище. Мутант.

– Ты мудак!!! – заорал агент и бросился наутек.

Временно утративший душевное равновесие Тим устало проводил его пси-взглядом. И оторопел. Луч, который тянулся за улепетывающим агентом как приклеенный, вдруг превратился в острую иглу. Коротким ударом он легко прошил небрежно поставленную Тимом легонькую защиту, рассчитанную от силы минут на пять блокировки. И ужалил агента Кулика прямо в черную метку.

Ноги бегущего зомби подогнулись, заплелись, и агент Кулик полетел физиономией в растущие вдоль тротуара кусты. Те спружинили, отбросили его назад, и Кулик с глухим стуком повалился навзничь. Аура упавшего свернулась вокруг солнечного сплетения, превратилась в рыжий мохнатый теплый комок, и ярким огненным столбом ушла в небо.

Тим стоял как вкопанный, наблюдая за смертью Кулика. Руки и ноги агента конвульсивно дергались, на брюках расплывалось темное пятно. Синий луч, хищно пританцовывая, втягивался сам в себя, на глазах укорачиваясь, вбираясь в стену дома. Тим шагнул вперед, занимая позицию, слегка приподнял левую руку и зацепил мягким щупальцем конец вражеского луча.

К медленно затихавшему телу Кулика бежали через дорогу какие-то бабушки. Тим отошел за телефонную будку. Луч медленно рассасывался в воздухе, теряя цвет. И когда на месте луча повисла бледно-голубая дымка, Тим нащупал прочный контакт и дал очередь в пять шариков с левой.

Такого эффекта он не ожидал. Видимо, резонанс оказался хорош. На двенадцатом этаже блочного дома что-то глухо бухнуло, и окна угловой квартиры рассыпались стеклянной крупой. С душераздирающим звериным воплем перевалилось через подоконник скрюченное тело, рухнуло вниз и со звонким смачным шлепком разбилось о козырек подъезда.

На улице закричали. Вдалеке послышалась сирена. Следящий контур, уже несколько минут умолявший Тима делать ноги, теперь буквально впадал в истерику. Тим не спеша достал сигареты, закурил, сунул руки глубоко в карманы джинсов, повернулся и скрылся в проходных дворах.

Часом позже он вышел из метро на другом конце города. Купил две бутылки водки, одну запихнул в рукав куртки, вторую откупорил, сделал несколько глотков, утерся рукавом и сунул в зубы сигарету.

От водки его сразу «повело». Он здорово устал сегодня, перенервничал и остро нуждался в отдыхе. Утренние гости не дали ему ни выспаться, ни протрезветь. Остатками сознания Тим понимал, что теряет адекватность и уже начал делать глупости. У Марианны, к которой собирался первоначально, он глупостей мог бы наделать еще больше. Например, размазать ни в чем не повинную женщину по стене. Просто так, за дурость и неприкрытое блядство. Здесь, далеко от Проекта, со свежей водкой в желудке, Тиму стало немного легче. Но он все равно чувствовал себя опасным для окружающих. Неподалеку жил Кремер («Когда он еще жил!» – поправился Тим), и это воспоминание тоже не добавляло радости. Единственным выходом было забраться на ночь в пригородный лес и там затихнуть. Предварительно нажравшись, чтобы не простудиться.

Нужно было только найти таксофон и сделать один важный звонок. Может быть, самый важный.

Ольга взяла трубку моментально.

– Оленька, солнышко! – позвал Тим.

– Господи! – выдохнула она.

– Милая, я люблю тебя, все потом, скажи мне только, где ты завтра, – протараторил Тим на одном дыхании.

– Тимка, что с тобой?

– Где ты завтра?

– Ох, я уж не знаю… Дурак! Я тут на стенку лезу, а ты!..

– Ты дома или где? Олька, я хочу тебя видеть безумно!

– Какая же ты сволочь! – произнесла Ольга с явно различимым облегчением.

Тим резко и сильно «щелкнул». Вспомнил предыдущий опыт и, прокатившись лучом-щупальцем по телефонной сети, без особого труда нащупал в пространстве мягкое и дружественное поле девушки. На мгновение он задохнулся от прилившей чуть ли не к горлу нежности. И холод в груди вдруг отступил.

Линию никто не прослушивал. Тим слегка расслабился, и они с Ольгой проболтали минут десять. Хорошего разговора все равно не получилось – Ольга поняла, что с Тимом беда, и не то чтобы по привычке разозлилась, но как-то отчасти замкнулась в себе.

Тем не менее Ольга сама предложила выбраться завтра, в пятницу, на выходные за город, к ней на дачу. Они назначили место встречи, и Тим, рассыпавшись в извинениях, попрощался.

– Я правда люблю тебя, – сказал он гудкам в телефонной трубке. Глотнул еще водки и пошел вперед, туда, где учуял лес. Зачем-то разогнал следящий контур до упора, накрыв им чуть ли не полгорода. Задумался почему-то о сенсах из «Новой Медицины» – сколько их еще встретится на его пути в обличье операторов Проекта… «А со сколькими из них мне придется воевать? Понятно, отчего я так не хотел идти к Марианне. Ведь двоих наших я уже прикончил. Наедине с ней я бы просто с ума сошел от таких воспоминаний. Эх, Коля…»

И чуть не споткнулся от изумления.

Когда Кремер подошел к телефону и отозвался, Тим подпрыгнул от радости.

– А, это ты… – протянул Кремер. – Давненько не виделись. Я уж думал, Тимка меня совсем забыл. Ты где?

– Десять минут ходу.

– Керосину взял?

– А то!

– Ну… заходи.

– Ничего? – осторожно спросил Тим. Его уже «разобрало» от свежевыпитого, и в душе проснулось нечто вполне человеческое. Он даже подозревал, что у него когда-то были среди людей друзья.

– Давай подваливай. Тебе будет интересно.

– Ну-ну… – протянул Тим, вешая трубку. У Кремера дома сидел еще кто-то, и этот «кто-то» был для него человеком совершенно особого рода. Хотя опасности гость не представлял, а для Тима сейчас другие критерии значения не имели.

Открыв дверь, Кремер рассеянно пожал Тиму руку, смерил его загадочным взглядом и чуть не выронил принятую у гостя бутылку, плотно «взятый» со всех сторон. Тим не мог поступить иначе. Ему нужно было разобраться. Он был невероятно счастлив, что не убил старого приятеля и коллегу. Сильный и талантливый сенс, да еще и заряженный Проектом, Кремер не должен был умереть от удара десятка шариков, и он не умер. Просто впал на несколько часов в энергетическую кому. Но…

Тим застыл на пороге. Он еще из-за двери «унюхал» в квартире слабенького экстрасенса, то ли латентного, то ли недавно инициированного. То ли сильно побитого. Тим думал, что это Кремер.

А сейчас он сенса увидел глазами и слегка обалдел.

Сенс, уютно свернувшись в углу дивана, подобрав под себя одну ногу и невоспитанно болтая другой, тоже рассматривал Тима, и с не меньшим интересом.

Это была девчонка лет пятнадцати, тоненькая, с острыми и четко очерченными чертами лица. Стриженные под длинное «каре» темные волосы спадали ей на плечи, а карие глаза из-под челки так и сверлили Тима насквозь. Чуть вздернутый носик хищно «принюхивался».

Отстранив Кремера, Тим вошел в комнату и, уперев руки в бока, продолжил осмотр. Девице эта игра явно понравилась, но сдержаться ей было тяжело – уголки тонкого рта поползли вверх в ехидной улыбке. Недавно инициированный сенс с мощным потенциалом, она пока еще не умела толком управляться со своим пси, тратила энергию необдуманно, с жутким перерасходом, и от этого в комнате было душновато.

– Что, влюбился? – спросила девчонка тоном издевательским, но не оскорбительным.

Сзади неуверенно хихикнул Кремер. Тим повернулся к девице спиной и, ткнув в ее сторону пальцем, сказал:

– Где-то я ее видел. Не знаешь где?

– Нет, не видел, – покачал головой Кремер. Видно было, что он Тиму уже рад. Скорее всего пришел к выводу, что визит Тима разрешит какую-то непривычно трудную для него проблему. «Господи, Коля, ты же больше не сенс! – с легким ужасом подумал Тим. – И ты ничегошеньки не помнишь… Наверное, они стерли тебе память, обнаружив, что ты потерял свое пси. А может… Может, это и к лучшему?! Ладно, хватит эмоций. Нужно сначала разобраться, что мы тут имеем…»

Тим снова уставился на девчонку.

– Да определенно я ее где-то видел, – пробормотал он.

– Ну иди сюда, поцелуемся, – предложила мелюзга.

– Запросто, – ответил Тим и присел рядом с ней на диван. Девчонка, не ожидавшая, видимо, от него такой прыти, слегка отодвинулась.

– А что мне за это будет? – кокетливо осведомилась она.

Тим мягко улыбнулся. Рядом с ним сидела не девочка-подросток, а уже вполне оформившаяся маленькая женщина, совсем еще глупенькая, излишне самонадеянная, но чертовски привлекательная, хотя и совсем не в его вкусе. И еще – из нее со временем получился бы очень сильный и добрый сенс.

Кремер в дверях переминался с ноги на ногу, соображая, куда идти – то ли на кухню, где виднелся накрытый для чая стол, то ли к гостям, чтобы те паче чаяния друг другу чего-нибудь не сделали.

– Знаешь, что мне по жизни нравится? – заметил Тим, обращаясь к хозяину. – Это когда всякие комплексы прячут за маской напускной легкости нрава. Терпеть не могу кисейных барышень и героических мужиков.

– Сам ты с комплексами… – обиделась девчонка. – Тоже мне… Микки Рурк недоделанный.

– Я что, похож на Микки Рурка? – всерьез обеспокоился Тим.

– Это Нина, – указал подбородком на девчонку Кремер. – Нина Самохина.

Тим вертел головой в поисках зеркала. Наконец он встал коленями на диван и, перегнувшись через спинку, заглянул в стекло книжного шкафа.

– Уф… – пробормотал он с облегчением. – Да ни капельки я на него не похож!

– А чем тебе Микки Рурк не нравится? – удивилась девчонка.

– Опять нажрался, дурак… – устало пробормотал Кремер и вышел-таки на кухню.

– Тебя бы на мое место! – агрессивно рявкнул Тим, не отрываясь от своего отражения. – Да нет, фигня какая… Не похож я на Рурка.

– У тебя глаза хитрые и внимательные. Как у него, – безапелляционно заявила девчонка. – И похож. Отец так прямо и сказал.

– А еще чего он тебе сказал? – пробормотал Тим неприязненно. Сравнение с Рурком его укололо. У этого актера была жесткая и чересчур агрессивная энергетика. Потом до Тима дошло, что мелочь пузатая в подобных тонкостях еще не разбирается.

– Он много чего сказал, – сообщила мелочь пузатая. – Я тебя второй день уже дожидаюсь.

Тим автоматически глянул в сторону кухни. Потом впился глазами в лицо девчонки. «Бедный Коля… Все-таки из Проекта не уходят. Теперь, значит, ты работаешь подсадной уткой». Кто такой «отец», Тим сначала не сообразил. А теперь понял – это распроклятый форсированный экстрасенс и нейрохирург Самохин.

– Папа весточку прислал… – задумчиво произнес Тим. – С девочкой. Наш добренький папочка…

– Значит, так, – Нина повелительно хлопнула ладонью по диванной подушке. Ей еще не надоело играть, но Тим уже достаточно навыпендривался для того, чтобы вызвать к себе негативное отношение. – Я не знаю, что ты там себе навоображал. Но я тебе не девочка, и либо ты меня будешь слушать, либо я тебя заставлю.

От такой наглости Тим вытаращил глаза и застыл. На кухне Кремер, открыв от восторга рот, подслушивал. Сегодня он проснулся утром совершенно разбитый, больной и решил никуда не ходить, а полежать себе дома. Тем более что представления о том, нужно ли ему куда-нибудь, не было ни малейшего. А было как-то все непонятно и совершенно до лампочки. И тут ему на голову свалилась эта… это… существо. С заявлением, что она здесь устраивает засаду на некоего Тимофея Костенко и он, Николай Кремер, будет ей в этом всячески помогать. Потому что дело плохо, и только Костенко может выручить. А он придет, не сегодня, так завтра, не завтра, так на днях.

Кремер не понял, отчего согласился со всем этим бредом. Он просто вдруг ощутил, что так будет правильно и Нине действительно требуется его помощь. Более того, ему вдруг стало так хорошо, как будто он всю жизнь мечтал приютить и обогреть совершенно незнакомую девицу, к тому же не достигшую совершеннолетия. Он накормил ее, усадил перед маленьким телевизором на кухне, а сам вдруг снова почувствовал усталость и прилег. Тут же вырубился, и ему приснилось, что он эту юную прелестницу зверски насилует во всех доступных воображению формах. Проснулся Кремер от поллюции, мокрый, злой и угрызаемый совестью.

Спросонья он был с девчонкой не особенно ласков, недоумевая, какого черта впустил ее в дом. А потом ему вдруг стало с ней комфортно и легко. И он упоенно болтал с Ниной обо всякой ерунде, пока не позвонил Тим.

– Отец сказал, чтобы ты ни в коем случае не звонил ему, – говорила Нина, не глядя на Тима и притопывая ногой в такт словам. – Он сам позвонит, в субботу или воскресенье. На выходные его должны отпустить. Он сюда позвонит, нам нужно быть здесь. Он сказал, что это безопасное место.

– Так, – кивнул Тим, ощущая растущее беспокойство. Он «щелкнул», просканировал ауру Нины, но опять не разглядел никаких аномалий. Следящий контур тоже молчал. Тем не менее Тиму было неуютно. Он чувствовал, что девчонка неумело, скорее бессознательно, чем по злому умыслу, старается подавить его волю методами пси. В этом не было бы ничего удивительного – многие латентные сенсы ведут себя так – если бы не преувеличенная серьезность тона девушки и жесткость построения фраз. Еще несколько минут назад она вела себя естественно. А теперь – нет.

– Я не знаю, как ты к этому отнесешься, – сказала Нина, по-прежнему не глядя Тиму в глаза. – Это не я тебя прошу, это отец просит. А я ему верю, понимаешь? Он хочет, чтобы ты за мной присмотрел. Он именно так и выразился: «присмотрел». Он сказал, что ты все знаешь, все понимаешь и не откажешься. А к выходным он все уладит и свяжется с нами. И все будет нормально. Вот так он сказал. Ты что-нибудь понимаешь? Я – нет. Может, ты мне объяснишь?

– Да-да, погоди… – рассеянно пробормотал Тим. У него уже накопилось слишком много вопросов для того, чтобы еще и слушать, что там лепечет этот ребенок, используя взрослые конструкции и слова. На его взгляд, Нина не была зомбирована. «Но мало ли способов заставить человека делать то, чего он не хочет… Девчонка очень естественно себя повела, когда меня увидела. Ни малейшего испуга, только острый интерес. А вот сейчас с ней что-то происходит. Я уверен, что ее прислал не Самохин. Ее сюда загнал Проект. Но каким образом? И почему именно ее?»

Тут размышления Тима прервал неожиданный звук. В комнате громко пискнуло.

Это отбили час большие электронные часы на левом запястье девушки. Тим машинально посмотрел на свои, задумался, почему у него на часах всего лишь полдесятого, и чуть было не прозевал выстрел.

Тим блокировал двигательные реакции Нины буквально в последний миг – и фиолетовая молния распорола воздух прямо у него перед носом. Некоторое время Тим сидел, тяжело дыша, и даже «принюхаться» не пытался, что там происходит справа, откуда пытались выстрелить из «коробочки» ему в висок. Он был в легком шоке. В комнате пахло озоном.

– Вы чего там притихли? – позвал с кухни Кремер. – Целуетесь уже?

– Я сейчас! – с трудом выдавил Тим, собрался с духом и посмотрел направо – и глазами, и в измерении пси.

Девушка застыла, подняв руку с часами на уровень головы Тима. В торце корпуса часов, между регулировочными кнопками, виднелось отверстие, явно для этого механизма инородное. Тим покачал головой, старательно исследовал часы и по остаточному излучению понял, что стреляли именно они. Это был миниатюрный однозарядный СВЧ-излучатель, настолько компактный, что Тим его просто не «унюхал».

В ауре девушки по-прежнему не было никаких аномалий. Пытаясь установить, что же с Ниной сделали, Тим настолько разволновался, что даже пустил в ход руки, пытаясь мягкими пассами нащупать инородные кластеры в ее волновой структуре. Ничего. Перед ним сидела абсолютно здоровая девушка-сенс, по-прежнему теплая, спокойная и привлекательная, с полем сочных оранжевых тонов.

Тим поднялся и зашагал по комнате взад-вперед, не прерывая контакта с исследуемым объектом и пробуя унять дрожь в коленях. Ему было страшно. Он впервые увидел воочию существо с бинарной психикой и не смог вычислить его опасность для себя методами пси. Скорее всего для программирования этого зомби использовался гипноз. Так или иначе, а на этот раз Тим не «унюхал» беды. Он просто догадался, что дело нечисто. И едва-едва успел спастись.

Тим вышел на кухню и уставился на Кремера. Тот прихлебывал из кружки чай и рассеянно улыбался. Смотреть на этого нового Кремера было жутковато. Тим старательно подавил эмоции. «Истеричен я стал до безумия. Не ровен час, расплачусь. И, в общем, есть от чего. Как же я тебя, Коля, изуродовал! Похлеще, чем бог черепаху. Хотя если вспомнить, как ты от Проекта свое «вознаграждение» получал… Эх, ладно! Не хватало мне еще с Проектом сволочизмом мериться. Главное – ты живой».

Тим налил себе чайной заварки, выпил, погонял ее во рту и с гулким бульканьем проглотил. Страх не улегся и после водки, но Тим надеялся, что она просто еще не подействовала. Тим внимательно «обнюхал» Кремера, и ему слегка полегчало. Какое-то легонькое пси из Николая все-таки пробивалось. Конечно, он пережил сильнейший шок, а потом еще весь день проторчал под мощным, но неприцельным экстрасенсорным воздействием. Это его обработала Нина. Тим представил себе, что девчонка творит с одноклассниками и учителями, и невольно поморщился. Латентный сенс не отдает себе отчета в том, каким образом добивается своего. Он просто знает, как себя вести, чтобы все получилось. Вот и на Кремера девочка наехала методами пси, сама того не подозревая. А в том, что сюда прислали именно ее, ничего удивительного не было. Проект начал расставлять на Тима капканы и брать заложников.

«Ох, проклятье! – Тим, приоткрыв рот, уставился на Кремера. – А как там остальные? Как Заяц, как Володька Гульнов? Да нет, их-то скорее всего не тронули. Проект знает, что я к ним прятаться не пойду. У них семьи, а Проект в курсе, что я не стану подвергать опасности ни в чем не повинных людей. Хотя тут-то Проект, наверное, отстал от жизни. Я теперь кого хочешь на уши поставлю…»

– Ты чего на меня так вылупился? – удивился Кремер.

– Да так… Задумался.

– Что с ней-то делать? Похоже, у нее беда какая-то.

– Трахнуть ее надо, и все тут. Не хочешь? Ладно, шучу. Сиди тут, я разберусь. Понял?

– Угу… – Кремер уткнулся носом в кружку.

– Водку пей, – посоветовал Тим. – Полегчает. Накати полбанки и спать ложись. Завтра встанешь как новенький.

– Да? – Кремер неуверенно глянул на Тима снизу вверх, и тот отвел глаза. Обнаружив, что у Николая остались шансы заново обрести себя, Тим слегка воспрял духом. Но все равно находиться рядом с этим обмылком ему было нелегко. «Да и бежать пора. А то ведь сейчас Проект сюда явится во всей своей красе».

– Ладно, я сейчас. Не забудь насчет водки.

Тим заглянул в комнату и растормозил Нину.

Освободившись от блока, девушка подпрыгнула и принялась затравленно озираться. Увидев Тима, она подскочила вновь и испуганно вжалась в спинку дивана.

– Так, – сказал Тим. – Батарейки сели. Программа кончилась.

Нина широко раскрыла глаза, и Тим отметил, что она действительно очень мила, хотя и совсем еще девчонка. Окажись Тим рядом с такой очаровашкой год-другой назад, пришлось бы крепко взять себя в руки, чтобы не пытаться ее соблазнить. Все-таки несовершеннолетняя…

– Узнаешь меня? – спросил Тим.

Девушка осторожно помотала головой. Похоже было, что у нее действительно кончилась программа. Тим, «щелкнув», зафиксировал ее растерянность, испуг и готовность драться. Он заложил руки за спину, покачался с носков на пятки и пришел к выводу, что все правильно. Оказавшись невыполненной, программа самоуничтожилась. Фиг теперь докажешь, что она вообще была.

– Ты хоть в курсе, как тебя сюда занесло?

– А ты что, следователь? – мгновенно среагировала девчонка. Тим рассмеялся. Вот такую он ее уважал.

– Я сказочный принц. Слыхала о таких?

– Что-то не похож, – презрительно сверкнула глазами девушка. Она по-прежнему озиралась, но сидела уже свободнее и, как заметил Тим, драться больше не хотела. Зато она бессознательно наращивала пси, собираясь взять ситуацию под контроль. Тим уже чувствовал легкое давление. «Интересно, а ей случалось с перепугу отправлять людей на тот свет?» – подумал он, и его тут же скрутило от отвращения. В этом бестолковом и самонадеянном маленьком сенсе он увидел себя десять лет назад, того себя, которого ненавидел и презирал.

– Это я-то на принца не похож? – притворно возмутился Тим, упирая руки в бока.

– Ты не наезжай! – заявил с кухни Кремер, звякая стеклянным. Кажется, он выполнял совет Тима и сейчас наливал себе в стакан.

– Коля! – позвала девчонка. – Иди сюда! Ты чего там спрятался?

Тим усмехнулся. Программа оказалась многослойной. А вот следов ее он по-прежнему не видел. Наверное, это действительно был какой-то сложный гипноз. «Тоже интересное открытие. Я бы над ним поразмыслил, только нужно спешить. Проект с минуты на минуту должен выйти на контакт со своим роботом. Чтобы организовать транспортировку безвольно обмякшего тела некоего Костенко. Или удостовериться в том, что объект «Стальное Сердце» еще не появлялся».

– Ты откуда Колю знаешь? – поинтересовался Тим.

– Да так… А вот откуда вы здесь взялись, принц?

– На серебряном коне прискакал. Ну-ка, красавица, вали отсюда.

– Чего? С какой это стати ты здесь распоряжаешься? Я к Коле пришла, не к тебе, кажется.

– Дуй отсюда, пока цела. – Тим начал всерьез закипать, распаляя себя нарочно. Ему очень хотелось вытолкать девицу за дверь и посмотреть, куда программа ее дальше погонит. На всякий случай Тим мягко блокировал Кремера, чтобы тот не вмешивался.

– Коля! – позвала Нина. – Ну где ты там застрял?! Убери от меня этого психа! Или я уйду!

– Отличная идея, – кивнул Тим, угрожающе надвигаясь. – Давай мотай.

– Да пош-шел ты! – Девушка вскочила.

– Сама пошла, – посоветовал Тим ласково. – И быстро.

Он таки вывел Нину из равновесия. Она уже не пыталась контролировать энергетику ситуации, ей действительно хотелось уйти.

– Умница, – кивнул Тим. – Не останавливайся. Давай быстренько, ножками, пошла на х…й.

Четкое указание направления движения Нину добило. Она проскочила мимо Тима, воткнула ноги в кроссовки, сорвала с вешалки потертую кожанку, сунулась было на кухню, но наткнулась на стеклянный взгляд окаменевшего Кремера и тоже застыла.

– Пошла на х…й, – тихо повторил Тим.

Девчонка повернулась к нему с явным намерением бить, но Тим сделал неприличный жест. Глаза у Нины заблестели от слез, она пулей выскочила из квартиры, захлопнула дверь и с грохотом поскакала вниз по лестнице.

– Тяжело со взрослыми общаться, – вздохнул Тим соболезнующе. Он подпитал следящий контур, быстро просканировал остальные уровни своего поля, нашел, что опасности пока нет, а пси работает нормально, и «отпустил» Кремера, который моментально схватился за стакан.

– Значит, так, отец, – сказал ему Тим, выходя в прихожую. – Ты меня не видел, ничего не знаешь, не был, не участвовал, не привлекался.

– Погоди, Тим! Останься! – промычал Кремер через сигарету, закуривая.

– Я вернусь, – пообещал Тим, внутренне содрогаясь от мысли, что этого не будет. И вышел.

На лестничной клетке он еще плотнее обычного заэкранировался от пси-сканирования. Нырнул в соседний квартирный блок и встал за угол. Потому что по лестнице поднималась Нина. Не заметив Тима, она свернула к двери Кремера и нажала кнопку звонка. Все было ясно. Тим осторожно выскользнул на площадку и пошел вниз.

– Я так и знала, что ты в бегах, – вздохнула Ольга, разглядывая небритую физиономию Тима. – Что же ты делаешь, сумасшедший…

– А у тебя есть другие идеи? – грустно спросил Тим. – Посоветуй.

– Все равно я тебя люблю. Какая же я дура! Но я тебя люблю… – Ольга крепко обняла Тима и спрятала лицо у него на груди. Тим осторожно ткнулся носом в ее пышные светлые волосы, и по телу его пробежала дрожь. Наконец-то рядом был друг.

В электричке Тим мгновенно заснул. Ему так и не удалось выспаться – ночью он попытался забраться к себе в квартиру, но перед домом обнаружил сразу три поста наблюдения, и во всех люди были вооружены «коробочками». Идти напролом Тим не рискнул, он был слишком утомлен для этого, и некоторое время осторожно маневрировал, обходя посты. Пока не наткнулся во дворе на давешний грузовик с надписью «Техпомощь» на борту. Грузовик был накрыт плотным экраном и «на нюх» воспринимался с трудом, что Тима неприятно поразило. Видимо, Проект начинал соображать, с кем имеет дело. Тем не менее Тим погулял вокруг грузовика с четверть часа, установил «соглашения», аккуратно пробил экран и расстроился окончательно. В кузове-фургоне имелся оператор со сканером, куча аппаратуры загадочного назначения и одна вещь, функцию которой Тим осознал мгновенно, хотя видел такую штуковину впервые и вообще не подозревал, что она может быть на свете.

Это оказалось устройство, о котором даже вконец сбрендившие беглые зомби говорили только шепотом. Настоящая, без оговорок, психотронная пушка. Не генератор, нуждающийся в руках экстрасенса, а полностью автоматизированное микроволновое оружие. За его пультом управления вроде бы никто не сидел, но оператор сканирующей установки несколько раз обращался к этому пустому месту и разговаривал с ним, как будто там был человек.

Изумленный Тим буквально прилип к фургону и потратил остатки сил на то, чтобы разобраться, в чем там дело. И пришел к выводу, что за пушкой тоже кто-то есть, но «унюхать» его невозможно. А значит, и поразить – тоже. Цель, которую не брал «на нюх» Тим, не заметил бы и проигнорировал даже шарик. Наконец-то Проект усадил возомнившего о себе экстрасенса Костенко в лужу по всем статьям.

Геопатогенная зона под домом помнила Тима и была к его услугам. Но врезать ее излучением по фургону, чтобы все там внутри к чертовой матери расплавилось, означало тут же впасть в энергетическую кому, столько для этого потребовалось бы усилий. Вконец расстроенный, Тим отступил. Он совершенно вымотался, у него не хватило пороху даже на то, чтобы вломиться переночевать в чью-нибудь квартиру. Ему отказывались повиноваться даже бублики, жизненно необходимые для подпитки следящего контура. Тим был подавлен, у него опускались руки. И он отлично знал причину депрессии. Ему было страшно идти на встречу с Ольгой.

Девчонка-зомби с многослойной психикой ужаснула его так, как не пугали даже ночные голоса, когда он впервые услышал их год назад. Вервольф из повторяющегося кошмара, жуткий зверь, с которым, быть может, Тиму еще предстояло встретиться, не заставлял его так дрожать и бояться. До Тима вдруг дошло, что он больше никому на свете не может доверять. Раз его дар не безупречен, раз некоторые категории зомби не определяются методами пси, то самым разумным для Тима было бы немедленно оборвать все свои прежние контакты и бежать. Желательно – из страны, а еще лучше – на какую-нибудь другую планету.

Потому что теперь в любой момент самый близкий человек мог измениться в лице и ударить Тима сзади по голове. Может, один раз, другой, третий удастся вовремя отскочить. Но однажды «щелчок» следящего контура запоздает. И тогда – психотронная пушка, которую не взорвешь даже сотней шариков, и экранированный человек за ее пультом, которого не «укусишь». И конец всему.

Тим ежился от ночного холода на грязной лестнице в сыром подъезде, грыз ногти и мучительно искал выход. К рассвету он впал в отчаяние. Утром решил – будь что будет. Пришел на вокзал, дождался Ольгу и сказал:

– Здравствуй, солнышко.

А теперь он спал, и его изголодавшееся поле, живущее во время отдыха само по себе, жадно тянуло на себя энергию, откуда только могло. К счастью, ехать нужно было всего полчаса, и энергетический «пылесос» не успел выйти на режим. Ведь ближе всех к нему была та, у кого Тим совсем не хотел воровать энергию. Теплая, сильная и дружественная женщина, которая любила Тима и которой он доверял.

Точнее, рискнул довериться.