Москва 2006 г. н.э.
— ..Ага, значит, я создал вам проблему, – искренне обрадовался Митрохин, – ты погоди, урод, я тебе еще не такую…
Договорить он не успел. Ему внезапно почудилось, что он слышит странное жужжание, словно над ухом вьется назойливый комар. Звук все усиливался, пока его не стало слышно по всей округе.
Теперь Митрохин смог четко различить, что непрекращающееся жужжание доносится с небес и напоминает свист, какой бывает, когда взмахнешь резко прутом. Еще так посвистывал старый чайник на газовой плите, когда Иван Васильевич жил в студенческой коммуналке. Что бы это могло быть?!
Иван Васильевич насторожился. Гул между тем нарастал. Затем и вовсе обратился в яростный рокот…
– Что происходит?! – прорычал рот.
Не слушая его, Иван Васильевич поднялся.
Алексей запахнул ворот рубашки, под протестующие крики живущего у него в груди существа. Застегнул на несколько пуговиц.
Потолок подвала обрушился. Митрохина отшвырнуло ударной волной, приложило о стену, забросало обломками досок и обильно засыпало сухой краской и штукатуркой. Поначалу он орал как безумный, потом скулил, как дворовый пес после трепки. Минут через десять, когда контузия стала не столь ощутима, он нашел в себе силы пошевелиться, проверяя, остались ли целые кости в пострадавшем организме. После недолгого обследования он пришел к выводу, что руки и ноги целы.
Болели ушибленные бока, да и дышалось тяжеловато, но, кажется, ребра тоже не пострадали. Что за удивительная удача! Кряхтя, он полез из-под завала, разбрасывал обломки досок, куски шпатлевки и ругался как сапожник. Поднялся на ноги. Огляделся кругом.
Половины дома как не бывало – разнесло вдребезги. Вместе с подвалом. Над головой бледным светом искрились звезды и плыла в вышине белая луна. В самом углу обнаружилась крупная дымящаяся воронка. Алексей, оглушенный, лежал неподалеку. Рот, несмотря на то что человек в отключке, продолжал жить своей жизнью – принялся пережевывать рубашку, должно быть, ему не терпелось дать свободу глазу и как следует рассмотреть все вокруг.
– Вот те нате! – выдохнул Митрохин.
Похоже, в сельский домик угодил самый настоящий метеорит. Во всяком случае, воронка была более чем красноречива. Вероятность того, что небесное тело рухнет именно туда, где балансировщики держали Митрохина, и он при этом останется жив, была столь ничтожно мала, что банкир обрел уверенность – его парни добрались наконец до Америки и прессингуют там Джонни Смита, будь он неладен.
Тут Митрохин сообразил, что надо спешить, и полез из подвала по останкам лестницы. Об Алексее он не думал – «передатчик» как-нибудь сам выберется. В конце концов, если он окажется на воле, то сможет лучше позаботиться о его дальнейшей судьбе – милиция, пластическая хирургия.
Руки все время соскальзывали, в ладони впивались занозы, но он все же справился, выбрался и рухнул на землю, впитывая ее сладкий запах – аромат свободы. С недоверием к обретенной воле Митрохин поднялся на ноги и торопливо побежал к калитке.
Далеко уйти ему не удалось. Из-за старой теплицы выскочил Двести тридцать седьмой. Как будто поджидал его здесь. Бросился Митрохину наперерез и сильно толкнул в грудь. Упав, пленник нащупал на земле кусок штакетника. Поднял голову.
Лицо джинна, обычно лишенное всякого выражения, перекосилось от ярости. Метеорит, рухнувший на дом, явно не входил в планы балансировщиков.
Митрохин медленно поднялся. Перехватил штакетину поудобнее. С одной стороны она была заострена, так что вполне могла сойти за оружие.
Двести тридцать седьмой решительным шагом направился к нему. Иван Васильевич ждал. Когда тот был на расстоянии в пару шагов, банкир метнулся к нему и изо всех сил ударил палкой в грудь, намереваясь пробить ее, как в фильмах осиновым колом. Реакция у балансировщика оказалась отменной. Он отступил на шаг назад и изо всех сил треснул ребром ладони по направленной ему в грудь штакетине, переломив ее пополам. И тут же, не снижая темпа, другой рукой попытался вцепиться банкиру в горло. Тот отпрыгнул как ошпаренный, ткнув Двести тридцать седьмому «рогатиной» пальцев в глаза. Джинн схватился за лицо и согнулся, издав нелепый рык. Замешкавшись всего на мгновение, Митрохин быстро пришел в себя от этой неожиданной удачи и ринулся прочь. Он бежал к задней калитке, пригнувшись, спинным мозгом ощущая, что на плечо ему вот-вот ляжет широченная ладонь балансировщика и развернет его к себе. А потом громадный кулак врежется ему в челюсть. Через калитку Митрохин перелетел одним махом.
Растянулся на земле, но тут же вскочил и кинулся дальше.
Уже в лесу он услышал окрик: «Стой?» и увидел Тринадцатого. Здоровяк спешил схватить беглеца, между деревьями мелькала джинсовая куртка. Митрохин припустил через бурелом, почти не разбирая дороги. Да и как разобрать, куда бежишь, в такой темени. Он перепрыгнул поваленный древесный ствол, наступил в лужу, тонкие ветки хлестко ударили по лицу, он налетел коленом на пень и растянулся в грязи. Тут же позади послышался отчетливый топот – Тринадцатый не отставал. Все, что успел сделать Митрохин, – вжаться в землю, закрыв голову руками. Джинн налетел на тот же пень, что и беглец, но ему повезло куда меньше. Тринадцатый с отчетливым бам-м-мс врезался головой в ствол ближайшего дерева и, оглушенный, остался лежать всего в паре метров от беглеца. Испытав серьезное потрясение оттого, что его враг находился рядом, Митрохин снова быстро сориентировался в обстановке и вскочил на ноги. Он успел подумать о том, что его личный восстановительный период после потрясений существенно сократился, и если так дальше пойдет, то он будет не человек, а кремень. Он шагнул в сторону, раз, еще раз и побежал прочь, все быстрее и быстрее, стремясь оказаться как можно дальше от оглушенного балансировщика.
Он выберется на какую-нибудь оживленную трассу, поймает машину, его подвезут до ближайшего телефона, и он сможет вызвать помощь. Неужели водитель откажется помочь человеку в изорванной дорогой одежде с явными следами побоев на лице и с пальцами, исколотыми иглой допотопной швейной машинки…
На шоссе в этот час было пустынно. Банкир попробовал остановить тяжеловесную фуру, но водитель, увидев на дороге странного человека, вывернул руль и промчался мимо, обдав его бензиновыми парами.
«Странно, – подумал Митрохин, – если мои ребята занимаются Джоном Смитом, то почему этот гад проехал мимо? По всему выходит, он должен был остановиться».
Выяснилось, почему фура не остановилась, через полчаса, когда Митрохин на попутной «Волге» добрался до очередного поворота дороги. Фура лежала на боку. Ее занесло, и она, протаранив ограждение, повалилась в кювет. Кабина при этом изрядно пострадала. Водитель с окровавленной головой сидел на обочине и говорил по мобильному телефону.
– Фу-у-ты ну-у-ты, – выдохнул Митрохин, – я же его едва не остановил.
– Повезло, ангел-хранитель у тебя, наверное, есть.
– Ангелы… хранители, – поведал банкир, помрачнев.
– Чего?
– Ангелы, говорю, хранители, – повторил Митрохин. – Будь они неладны!
Водитель посмотрел на него с удивлением и всю оставшуюся дорогу ехал молча. А чего разговаривать, раз пассажир серьезно не в себе. Порой приходилось подвозить самых странных типов, вроде пары мужиков в клоунских нарядах (цирк сгорел, а клоуны разбежались) или девицы, бритой наголо (она еще попросила, чтобы он называл ее Михаил), но этот с небритым, выпачканным в грязи лицом, в пиджаке с оторванном рукавом и лихорадочно блестящими, воспаленными глазами выделялся даже на фоне откровенных придурков.
«Наверное, пил беспробудно недели две», – решил водитель и невольно посочувствовал Митрохину, он и сам раньше серьезно закладывал, пока не избавился от этого пагубного пристрастия с помощью врачей, жениных упреков и язвы желудка.
* * *
Людочка встретила Митрохина без особого энтузиазма. Отношения у них были сугубо практичные. Он снимал секретарше квартиру, а она одаривала его за это своей благосклонностью. Впрочем, делала это, признался себе Митрохин, всегда без энтузиазма. Словно ее кто-то заставлял. Пламя страсти в ней не пылало. В ней вообще мало что пылало. Пламенем интеллекта девушка тоже не отличалась. Иван Васильевич же относился к девушке с искренней нежностью и когда-то подумывал даже о том, чтобы на ней жениться, но после нескольких эпизодов убедился в ее абсолютной тупости и меркантильности и разочаровался. Теперь холодная Людочкина красота привлекала его в очень редкие моменты. В остальных случаях Митрохин предпочитал иметь дело со жрицами любви из проверенной и надежной службы эскорта.
– Боже, ну у тебя и видок… – брезгливо оглядывая своего благодетеля, сообщила Людочка.
– Меня похитили! – выдавил Митрохин.
Девушка кивнула, не проявив ни тени сочувствия. Даже не удивилась. Поскольку похищения с целью вымогательства с ним случались совсем не часто, Иван Васильевич решил обидеться. Не замечая его настроения, Людочка заявила:
– В холодильнике пусто. Если хочешь, я схожу куплю чего-нибудь.
– Мяса купи, – распорядился Митрохин, – и йогурта фруктового.
Людочка протянула ладошку.
– Ты что, озверела?! Не видишь, я прямо оттуда. У меня денег ни копейки. Меня даже водила бесплатно вез. Ждет внизу. Ему, кстати, тоже заплати.
На гладком личике девушки отразилось разочарование.
– Да я отдам тебе! – взорвался Митрохин. – Вот дура, в самом деле! Я в тебя сколько денег вбухал?!
– А ты не ругайся, – обиделась Людочка, – ты, между прочим, у меня в гостях.
– В гостях?! А за квартиру кто платит?! Пушкин?!
– Фи, ну и мужчина, попрекать женщину копейкой, – девушка встряхнула волосами, но пошла в комнату одеваться.
– Ну вообще все оборзели, – Митрохин покачал головой, подошел к зеркалу, вглядываясь в свое изображение. Из зеркала на него смотрел полный мужчина под сорок, еще крепкий и привлекательный, но уже начавший сдавать. Сказывался разгульный образ жизни, да и недельное заключение на хлебе и воде не прошло для банкира даром.
Темные круги под глазами, набрякшие веки, недельная щетина. Митрохин пригладил темные волосы, провел ладонью по вискам. За неделю появилось несколько седых волос. Решил пока их не выдергивать – так благороднее.
– Слышь, ты идешь или не идешь? – крикнул в сторону спальни.
– Я же должна привести себя в порядок, – откликнулась Людочка.
– Есть хочу, – тихо сказал Митрохин, протопал на кухню и распахнул холодильник.
Людочка не обманула. Есть и вправду было совсем нечего. Иван Васильевич нашел два яйца и луковицу. Выпил их и закусил луком, отчего из глаз тут же полились слезы. Он услышал в прихожей шорох, обернулся. Девушка надевала шубку.
– Ты что, плачешь?
– Плачу?! – удивился Митрохин. – А! Слезы!
Да нет, это лук… Слушай, милая, ты давай поскорее, а? А то я от голода копыта отброшу. Ты не обижайся на меня. Ты же знаешь, страшнее голодного мужчины только лев, которому наступили на хвост.
– Ладно, так и быть, позабочусь о тебе, Митрохин, – Людочка запахнула шубку и повернула замок входной двери, – надеюсь, ты о моей доброте не забудешь…
– Я никогда ничего не забываю, – успокоил девушку банкир и снова откусил луковицу, – ну иди уже… Не томи голодного льва…
Он наблюдал в окно, как она вышла из подъезда, прошла мимо припаркованной возле газетного киоска «Волги», перебежала дорогу и быстро пошла вдоль домов, мимо раскоряченных черных тополей. Ему отчего-то снова стало не по себе. Засосало под ложечкой и захотелось всосать что-нибудь спиртсодержащее, чтобы избавиться от страха.
«Интересно, есть в этом доме что-нибудь выпить», – подумал Митрохин.
Осмотр шкафов ничего не дал. В прихожей, за подзеркальником он обнаружил ополовиненную бутылку шампанского. Это навело его на некоторые грустные размышления. Не иначе Людмила завела себе ухажера. Бутылку, надо думать, собиралась выбросить, но не успела и сунула за подзеркальник. Все бабы одинаковые! Митрохин приложился к бутылке, подошел к окну и едва не вскрикнул.
Люд очка беседовала с балансировщиками. Двести тридцать седьмой и Тринадцатый о чем-то расспрашивали девушку. А она деловито отвечала с улыбочкой, потом повернулась и показала пальцем на окно квартиры. Иван Васильевич едва успел отпрыгнуть.
– Вот ведь! – выдавил он и ринулся на лестницу. Бутылку из рук не выпустил. Держал ее, как утопающий спасательный круг. – Проклятье! Даже ванну принять не успел!
Надеяться оставалось только на то, что с Джоном Смитом произойдет нечто из рук вон выходящее, и ему снова улыбнется удача.
На лестнице Иван Васильевич столкнулся с соседкой. Тетка охнула и отшатнулась. Еще бы не испугаться. Видок у него сейчас не самый представительный. Грязный, порванный пиджак, рубашка не первой свежести. И несет от него, наверное, порядком, как от помойного ведра.
– У-у-у! – зачем-то закричал на нее Митрохин и ринулся вверх по лестнице, прыгая сразу через несколько ступенек. На последнем этаже уперся в металлическую решетку. Рванул на себя. Не заперта. Полез по железной лестнице, толкнул крышку люка, ведущего на крышу. Упал на мокрый от дождя рубероид. Пополз по-пластунски. Вскочил на ноги и помчался, быстро перебирая ногами. Лишь бы во втором подъезде было открыто. Крышка люка. Спустился по металлической лестнице. Несколько ступенек. Железная решетка. Заперто. Все оборвалось. Митрохин заметался в узком пространстве между железной лестницей и решеткой, не зная, что предпринять. Потом в отчаянии разбежался и ударился в решетку. Бесполезно. Снаружи навешен амбарный замок. Помял его в кулаке. Не сломать! Сколько времени потребуется Двести тридцать седьмому и Тринадцатому, чтобы его обнаружить?! Минут десять. Не больше. Недолго думая, Иван Васильевич полез обратно на крышу. Побежал по краю, заглядывая вниз. Сигануть с высоты семнадцатого этажа – безумие. Митрохин услышал, как звенит железная лестница первого подъезда. По ней уже взбирались балансировщики. Он рухнул на живот, чувствуя, что сейчас попросту рехнется от сковавшего все его существо ужаса, и перевалился через край. Приземлился на крышу балкона семнадцатого этажа и застыл, стараясь не шевелиться. Смотреть по сторонам было жутко до невозможности. От пропасти его отделял низкий железный бортик. Вверху послышалось знакомое сопение и топот шагов. Балансировщики пробежали мимо. Митрохин ощутил краткое облегчение и снова – страх! А ну как обнаружат его здесь, на этакой верхотуре. И скинут вниз… Хлопнула крышка люка. Банкир взвился пружиной, подпрыгнул, вцепился в край крыши (и откуда только силы взялись!), подтянулся, совсем как в старые времена, когда был еще молодой и спортивный. Нет, ложь, никогда он не был спортивным. Вот и сейчас – сердце заколотилось, отозвалось болью. Не берег здоровье. Жил на полную катушку. Забросил одну ногу. Далось непросто. Вытянул тело. Легкие уже буквально взрывались, а сердце колотилось о грудную клетку так, что, казалось, еще немного – и выскочит из груди. Пот застилал глаза. Стирая его ладонью на ходу, Митрохин ринулся к люку первого подъезда.
– Вот он! – послышался сзади крик.
Оглядываться было слишком страшно. Все время ожидая, что вот еще чуть-чуть, стоит только секунду промедлить, и его схватят, Митрохин рванул крышку, развернулся – иначе на лестницу было не влезть, и увидел, что балансировщики несутся к нему широкими скачками. Все в тех же джинсовых костюмах. Правда, уже не таких новых, а изрядно выпачканных и рваных. Плоские лица перекосило от ненависти.
Одного из них рвануло назад. Ноги его по инерции пробежали вперед, а руки вскинулись на уровень груди. С ужасающим воплем здоровяк рухнул на спину.
«Зацепился за антенный провод», – понял Митрохин. На одних руках, почти не касаясь ногами перекладин железной лестницы, Митрохин слетел вниз и помчался прочь.
С предательницей Людочкой он столкнулся у подъезда. Она открыла рот в изумлении. Уже не ожидала стерва, что когда-нибудь его увидит. Женщин бить нехорошо, поэтому, пробегая мимо Людочки, Иван Васильевич не смог удержаться от того, чтобы не заключить ее в жаркие объятия. Бедняжка заверещала, как заводная кукла. Грязь, стекавшая с костюма Митрохина, мигом облепила ее песцовую шубку. Митрохин отпустил Людочку, послал ей воздушный поцелуй, скривив рот в злорадной гримасе, и побежал прочь. Девушка попробовала ударить его сумочкой по затылку, но, разумеется, промахнулась.
Водитель ждал там же, где его оставил Иван Васильевич. Людочка так и не удосужилась с ним расплатиться. Поэтому он был порядком на взводе.
Митрохин запрыгнул в машину, тяжело дыша. Водитель бросил на него сердитый взгляд. Ну ладно бы пил пассажир две недели с другом в сельской местности, а потом решил домой добраться на попутке. Так ведь вернулся еще грязнее, чем уходил. Свин, а не человек!
– Проблемы у меня, мужик, – сообщил свин Митрохин срывающимся голосом, – гони скорее в офис. Там с тобой за все расплачусь. Дам тебе сверх того, что должен, три сотни баксов. Идет?
Шофер замотал головой. Предложение «подвыпившего пассажира» ему совсем не понравилось.
Решил, что тот планирует его обмануть. Странный тип, к тому же разговаривал, как законченный сумасшедший. Орал с истерикой в голосе. Может, там и офиса никакого нет. Пивная, где его друзья дожидаются. Дадут по шее и попросят за деньгами прийти в следующий раз.
Размышления шофера были прерваны самым бесцеремонным образом. Громила в джинсовом костюме нарисовался с правой стороны от машины, вырвал дверь и заревел дурным голосом.
– Поехали! Поехали! – вскричал пассажир, и шофер почти машинально нажал на газ. Машина тронулась. Джинсовый костюм вцепился в основание двери. Пыхтел и тянул руки к пассажиру. Шофер крутанул руль, великан кувыркнулся и врезался головой в газетный киоск. Послышался звон разбитого стекла. Завизжала киоскерша. Машина остановилась.
Митрохин даже в ладоши захлопал от восторга, потом лицо его задергалось, и он в беспокойстве принялся озираться.
– Скорее гони отсюда, – проговорил он, – там где-то еще один. Наверное, уже пришел в себя!
Водитель покосился сердито, но ничего не сказал.
– Давай в офис, – скомандовал Митрохин, – Каширское шоссе, дом тридцать два.
– Как я без двери тебе поеду?! – взорвался шофер. – И вообще, мне чужие проблемы ни к чему.
Вылезай из машины!
– Штука! – выдохнул пассажир. – Плачу штуку баксов. Не видишь, у меня неприятности.
Шофер оглядел удивительного чудака с сомнением.
– Я банкир! – зашелся в крике Митрохин. – А это… это бандюки! Ты же мне жизнь спасешь, если увезешь отсюда! Неужто не можешь единственный благородный поступок в жизни совершить?
– Почему единственный? – обиделся водитель. – Я раз тещу на кладбище отвез. Бесплатно.
– В последний путь, что ли?
– Ага. В последний путь. Ладно, – решился он. – За полторы штуки так и быть. Отвезу тебя в память о теще. Поедем переулками. Там гаишников меньше. И садись назад.
Митрохин рванулся через спинки передних сидений, ногой едва не заехав водителю по лицу.
– Ну ты вообще, – тот покрутил пальцем у виска, – что, обойти нельзя было?
– Поехали! – заорал Митрохин и ткнул пальцем куда-то за окно. – Бежит уже!
Упрашивать водителя не пришлось, он газанул, и «Волга» рванула с места. Из-под колес полетели ошметки грязи. Митрохин припал к стеклу. Тринадцатый несся со стороны Людочкиного дома со скоростью пули. Двести тридцать седьмой уже начал приходить в себя, сидел на асфальте и тряс ушибленной головой.
Машина вывернула на шоссе и, набирая скорость, умчалась от балансировщиков. Митрохин вздохнул с облегчением и откинулся на сиденье.
– У тебя курить есть? – спросил он водителя.
– Не курю! – буркнул тот. – Хотя сам бы сейчас не отказался… Зря я во все это влез.
– Ничего, не пожалеешь, – пообещал Иван Васильевич, – я твой вечный должник.
– Вечный?! Не, не надо, деньги лучше отдай.
– Да отдам, конечно, не вопрос. Это я фигурально. – Митрохин глянул в заднее стекло. Оторвались. Ненадолго, конечно, но все же оторвались.
Сейчас бы водки накатить, подумал Иван Васильевич и одернул себя – нельзя, напротив, надо собраться, приготовиться к решительным действиям. Это война. Либо они его, либо он их.
* * *
Добрались почти без происшествий. Правда, пришлось подмазать сотрудника ГИБДД. Водитель заплатил из своих, но только после того, как Митрохин пообещал, что отдаст потом в тройном размере. Напоследок вышел неприятный инцидент, Указывающий на то, что, хотя удачи стало гораздо больше, неприятности вполне могут случиться в любой момент.
– И все же, что случилось с дверью? – с подозрением поинтересовался постовой.
– А тебе не все равно, – Митрохин смерил его презрительным взглядом, – тебе «капуста» для чего дадена? Чтобы ты забыл про нас тотчас, как ее увидел.
Подобное отношение к представителю власти стало ошибкой со стороны банкира.
– «Капусту» я могу ведь и вернуть, – обиделся постовой, – а за козла ответите…
– Какого еще козла? – не понял Митрохин.
– Капусту козлики жрут.
– Слушай, ты…
– Ты мне не «тыкай», – постовой полез в карман, намереваясь кинуть деньги в лицо нарушителю. Но тут вмешался водитель:
– Шеф, не надо конфликта. У него сегодня день рождения жены. Ну принял лишку на грудь, с кем не бывает.
– Да? – гибэдэдэшник глянул на Митрохина неодобрительно. – Ладно, езжайте, козлики. Жрите себе капусту.
– Да я тебя…
Водитель предусмотрительно схватил банкира под руку и запихнул в машину. Газанул так, что только его и видели.
– Вот негодяй! – выдавил Митрохин. – Знал бы, с кем разговаривает, подлец!
Припарковались на стоянке за домом, на специально отведенных для фирмы местах. Из будки выглянул охранник. Рука его дрогнула – привык, что Иван Васильевич всегда дает на лапу со словами «На опохмел, Федорыч». Федорычу было на самом деле всего сорок два года, но по случаю нелегкой жизни выглядел он на все шестьдесят пять. От внешнего вида банкира он пришел в совершеннейшее недоумение и вытаращился на Митрохина так, словно на нем был наряд Деда Мороза, а не выпачканная в грязи домашняя одежда. Раньше ему Ивана Васильевича в таком виде наблюдать не приходилось – хозяин офиса осенью всегда ходил в темном костюме, синем пальто, при галстуке, благоухал дорогим импортным парфюмом, и, даже будучи подшофе, внушал уважение обстоятельным внешним видом.
– Придется помучиться, Федорыч! – буркнул Митрохин и проследовал мимо. Чужой водитель, с которым он приехал, с подозрением зыркнул глазом и пошел за банкиром к офису, говоря по дороге что-то о ценах на бензин и комплектующие, которые с каждым годом все выше и выше, а между тем Он старался, доставил его в целости и сохранности…
О как, подумал Федорыч, не иначе как поприжали нашего Ивана Васильевича те, кто над олигархами сидят, да за делами их темными наблюдение ведут. Как говорят в народе, был бы олигарх, а статья найдется.
Если бы этот сорокадвухлетний старик знал, как недалек он от истины, то сильно бы, наверное, удивился. Наверху, в Надмирье, в этот час и вправду было неспокойно. Второй понял, что непредвиденную ситуацию, требующую разрешения, так просто не уладить. Он спешил по коридору, с докладом к Самому, уже представляя себе, как рассердится Первый, услышав, что многолетний механизм балансировки, всегда работающий без сбоев, подвергся по злому умыслу балансируемого человека искажению. И случилось множество непредвиденных событий. И сколько еще случится.
Страшно помыслить.
А в земном офисе Митрохина по случаю выходного было тихо. Дисциплина в отсутствие руководства порядком разладилась. На посту вместо двух охранников сидел всего один, да и тот открыл дверь только после пятого звонка. При виде шефа он заметно побледнел. Иван Васильевич заподозрил неладное и надвинулся на охранника:
– А ну дыхни!
Тот судорожно сглотнул и слабо выдохнул.
Митрохин ощутил свежие пары алкоголя.
– Уволен, – сообщил он, немного подумал и буркнул:
– С завтрашнего дня. Сегодня получишь расчет. Так, – он обернулся к водителю, – присядь на стул и подожди меня, я сейчас. Где второй? – обратился он к охраннику.
– З… за пивом побежал.
– Ясно, терять вам обоим уже нечего, можно резать правду-матку, – Митрохин мрачно усмехнулся, – звони Сергею, пусть трубит общий сбор.
Все здесь, и как можно скорее.
Раньше вместо офиса в этом помещении располагалась жилконтора. По этому случаю здесь имелось целых два туалета, один из которых по велению Митрохина перестроили в душевую. Иван Васильевич прошел в свой кабинет, чувствуя, что снова обретает уверенность в собственных силах. То ли родные стены ему помогали, то ли ссора с проклятым гибэдэдэшником, то ли жалкое положение Джона Смита, вызывающее необратимые изменения к лучшему в делах его балансового двойника из России. Появилась уверенность и спокойствие.
Война – значит, война! А на войне раненых не считают.
В одном из стенных шкафов висело два выходных костюма, дюжина рубашек и множество шелковых галстуков. После недолгих раздумий Митрохин выбрал зеленый костюм «Roy Robsoh» (черный выглядел слишком траурно), светлую рубашку и красный в черную полоску галстук. Одежду повесил отдельно. Затем прошел в душевую, где с наслаждением вымылся.
Уже через полчаса Иван Васильевич нарисовался на пороге своего кабинета в обновленном виде.
В этом холеном представителе российской финансовой элиты сложно было признать склонного к алкоголизму преподавателя бизнес-теории для ПТУ, каким Митрохин выглядел совсем недавно.
– Мне это… ехать пора уже, – поднялся со своего места водитель, несколько сконфуженный произошедшей с его недавним пассажиром метаморфозой.
– Скоро поедешь, – властно объявил Митрохин и увидел, что второй охранник успел присоединиться к первому. Вид парень имел бледный, зато морду красную, как спелый помидор. Большую, мясистую, наглую морду.
– Явился субчик, – хмыкнул Иван Васильевич, – и пиво принес?
– Я только, э-э…
– Пришел, а теперь пойдешь обратно. Купи еды, и побольше. Может, оставлю на работе. Понял?
Охранник торопливо закивал.
– А я, можно я тоже? – вскинулся другой.
– Ты что, обалдел?! – Митрохин смерил его презрительным взглядом. – А офис кто будет охранять? Пушкин?! Александр Сергеевич…
Охранник заметно сник. Второй любитель пива открыл дверь и выбежал на улицу.
– Так, – банкир обернулся к водителю, – теперь с тобой. Денег у меня наличных в офисе нет.
Но есть вот это. – Он продемонстрировал водителю карточку и прочитал:
– «Cirrus/Maestro». – Сбербанковская. Самое надежное вложение денег в нашей стране. Но я тебе этого не говорил. Кстати, ты знаешь, что такое Cirrus?
– Ну, – замялся водитель, – наверное, нет.
– Цирус – это совокупительный орган у простейших, – широко улыбнулся Митрохин и тут же помрачнел:
– Но ты не думай, это не значит, что тебе х… Деньги я тебе обязательно отдам. Митрохин свое слово держит.
– А еще цирус по-английски – это перистые облака, – влез охранник.
– Ты что, знаешь английский? – обернулся к нему Митрохин.
– Ага, – кивнул охранник, – меня вообще-то с третьего курса иняза отчислили.
– А за что? – заинтересовался Иван Васильевич.
– С деканом подрался…
– Ну тогда ты правильно сделал, что в охранники пошел, – кивнул Митрохин, – драчливый и тупой – самое то, что нужно.
Парень покраснел и заметно обиделся.
– Ладно, беру тебя за такие ценные профессиональные качества обратно, – сообщил Митрохин, – но чтобы на работе больше ни-ни. Дай-ка сюда пиво. Что за марка? – Иван Васильевич покрутил в руках бутылку:
– Оболонь. Эх вы, дебилы. Опять поддерживаете хохлятского производителя. Сколько раз вам говорил. Берите наше, отечественное.
Учишь вас, учишь.
Открыв пиво о край стола (он посчитал, что беречь офисную мебель в нынешней ситуации нелепо), Иван Васильевич присосался к бутылке. И не выпускал ее из рук, пока не допил до дна… Поставил бутылку, выдохнул и, захваченный новой мыслью, уставился на охранника.
– Так, дай-ка сюда ствол, – потребовал Митрохин.
– Зачем?
– Ты что, озверел, – взвился Иван Васильевич, – кто тебе разрешение на ношение оружия пробивал, кто деньги на покупку пистолетов для нашего офиса давал?
– Сталин, – пробурчал мстительный охранник, – Иосиф Виссарионович. – Но оружие выдал.
– Совсем обнаглели, – сказал Митрохин, смерив нахала долгим и уничижительным взглядом.
Сунул пистолет за пояс. Вспомнил, что удача не всегда на его стороне, покрутил в руках и вернул охраннику:
– Ладно, держи пока у себя. В нужную минуту отдашь.
– У меня так друг один начисто себе все отстрелил, – заметил водитель.
– Ужас, – отозвался охранник, пряча пистолет в кобуру.
* * *
Через пару минут в офис ворвались Сергей Жданов и несколько охранников.
– Иван Васильевич, – с порога закричал начальник охраны, – мы вас искали везде! Всю Москву и Подмосковье на уши поставили! Я лично…
– Значит, плохо искали, – отрезал Митрохин. – Так, поедем сейчас в Сбербанк. Мне надо денег снять и с этим человеком рассчитаться. Он мне очень помог.
– Хорошо, – кивнул Сергей, – вы теперь не беспокойтесь. Мы их отыщем в любом случае…
– Я уже сам о них позаботился, – сообщил Митрохин, – таких ребят вызвал, что не поздоровится им точно…
– Иван Васильи-и-ич, – протянул Сергей, но чувствовал себя виноватым – замолчал. Понял, что доверия не заслуживает после ФСБ и удачного похищения.
– Вот так вот, – Митрохин поглядел на охранников холодно, давая понять, что работой их совсем недоволен, – пока буду есть, обеспечьте мне охрану. В случае чего, если те двое появятся да вы их хорошо помните, должно быть, открывайте огонь без предупреждения.
– А…
– В органах никто их судьбой не озаботится.
Убивать к чертовой матери ублюдков. И чтобы больше никакой осечки.
– Будет сделано, – отрапортовал Сергей и сурово оглядел своих подопечных, – все ясно?
В дверь позвонили. Все, как по команде, повернули головы. На экране видеонаблюдения маячил охранник с целлофановым пакетом.
– Еда пришла, – удовлетворенно сказал Митрохин, – впустите его.
Щелкнула кнопка открывания замка. Запыхавшийся охранник ввалился в офис.
– Вот, купил все, как вы сказали! – выпалил он. – Взял еще чизбургер и картошечки. На свои.
Так сказать, от меня.
– Давай сюда, – Митрохин выхватил из его руки пакет. – Жданов, я пошел есть, а ты пока обсуди с подчиненными свои действия. Промашек больше быть не должно.
Банкир скрылся за дверью кабинета. Начальник охраны поманил водителя за собой и, отведя в сторону, поинтересовался:
– Ты где его подобрал?
– На Дмитровском шоссе, пятидесятый километр где-то, – ответил водитель.
– А поточнее нельзя?
– Ну я мимо ехал… Там вроде деревня какая-то имеется?
– Какая?
– Да что я, вспомню, что ли? – водитель нахмурился.
– Ты меня пойми правильно, – после короткой паузы сказал Сергей, разглядывая собеседника в упор, – тебя лично я ни в чем не подозреваю. Но ты же сам видишь, что происходит. Шефа похитили, под бизнес наш подкапываются. Он в расстроенных чувствах. Ну и я тоже. Сколько дней уже на ногах…
– Да я все понимаю, – буркнул водитель, – только я-то тут при чем?! Я ж только подвезти хотел. А тут такая история.
– Какая история? Говори, говори, – впился в него Жданов, как клещ, даже ухватил за рукав.
– Да, напали на него, вроде как… пока он домой ходил. Один гад здоровый как вцепится, да и оторвал мне дверцу напрочь. Ну я газанул, он в киоск газетный и впилился башкой. Грохоту было.
– Насмерть?
– Ну прямо скажешь тоже… насмерть. Но приложился сильно, конечно. Не скоро теперь оклемается.
– Это хорошо… это очень хорошо, – Сергей задумался. – Ну опиши его поподробнее, что ли.
Как он выглядел?
– Да я его толком и не разглядел. Здоровый такой, как два меня. В куртке джинсовой.
– Он, – кивнул Жданов, – точнее, один из них. Второго ты не видел?
– Сначала он вроде как один был. А потом этот… ну шеф ваш… сказал, что вроде бы кто-то бежит. Ну мы уже сговорились к тому моменту, и я оттуда уехал. Вот, в общем, все. Больше мне нечего добавить.
– Ладно, – начальник охраны пожевал губами, – кто его знает, может, все и обойдется? Ты подожди пока здесь. А я Ивана Васильевича расспрошу поподробнее. Может, он станет со мной разговаривать.
Жданов постучал в дверь кабинета.
– Чего надо? – крикнул Митрохин.
– Иван Васильевич, – Сергей сунул в кабинет голову, – это я. Если можно, спросить кое-что хотел.
– Вха-ади, – сказал Митрохин, с трудом проговаривая слова набитым ртом. На столе разложена была холодная копченая курица, салат оливье в пластиковом боксе, несколько гамбургеров из ближайшей забегаловки.
Начальник охраны прошел в кабинет, аккуратно прикрыл за собой дверь и уселся в кресло. Так он сидел, выслушивая наставления шефа, множество раз. Обычно Иван Васильевич к нему благоволил. Жданову нравилась мысль, что Митрохин считает его кем-то вроде своего ангела-хранителя. А он не оправдал себя в этом качестве, подвел шефа. От осознания того, что он оказался так бесполезен, хотелось локти кусать.
– Иван Васильевич, – заговорил Сергей, – мне нужно, чтобы вы поподробнее рассказали о вашем похищении. Вполне возможно, что эти сведения…
– А что толку? – перебил его Митрохин. – Ты мне не поможешь.
У Жданова все оборвалось внутри. Словно пощечину получил. Шлеп. Прямо по душе. Лицо его залилось краской. Он сглотнул комок в горле и заставил себя снова заговорить:
– Я… я считаю, что мы должны и можем сделать все возможное…
– И невозможное, – подсказал Митрохин.
– И невозможное, – согласился Жданов, – все, что в наших силах…
– И все, что не в ваших силах.
Сергей замолчал.
– Знаешь что, Сережа, – Митрохин поглядел на него в упор, – иди-ка ты лучше в коридор, к баранам своим.
Жданов поднялся, на негнущихся ногах дошел До двери, взялся за ручку, хотел развернуться и что-то сказать, но передумал…
Митрохин доел копченую курицу, оглянулся в поисках салфеток, полез в пакет. Охранник, конечно; не догадался купить. Обернулся, улыбнулся и вытер руки о занавески. Когда рыгающий банкир возник на пороге своего кабинета, поправляя узел галстука, в коридоре уже все были готовы к выходу.
– На двух машинах поедем, Иван Васильевич? – Сергей посмотрел на водителя с сомнением.
– Как скажешь, ты же у нас профессионал, – хмыкнул Митрохин.
– Иван Васильевич, – протянул Жданов.
– Ладно, ладно, – отмахнулся от него Митрохин, – давай действительно руководи действиями.
Только учти, что я на «БМВ» еду. Меня трехдверная модель «Волги» как-то не слишком впечатляет.
А так я тебе доверяю. Руководи.
Сергей просиял и принялся раздавать команды:
– Значит, так, вы двое пойдете сзади. Ты, Куцый, пойдешь впереди, вместе со мной. И чтобы держали точки, будто вы с Иваном Васильевичем капроновыми нитями связаны. Если что – стрелять на поражение. Такой приказ командира. Объекты угрожают его и нашей безопасности, настроены они самым серьезным образом. Ясно или нет?
Охранники закивали, демонстрируя понимание.
– Ты на своей машине поедешь за нами, – обратился Сергей к водителю. Тот тоже угрюмо кивнул в ответ, происходящее ему нравилось все меньше и меньше. Он уже понял, что угодил в центр бандитской разборки, и старался вести себя тихо, сохраняя достоинство и надеясь, что обещанный куш ему все же перепадет. В конце концов мордатый бизнесмен обещал, что деньги будут.
– Ну вперед, пошли-пошли! – крикнул Жданов и вспомнил, как в Чечне сержант гнал их такими окриками в атаку, под пули боевиков.
Они открыли дверь и направились к машине.
Водитель с самым мрачным видом плелся сзади.
«БМВ», на котором прибыл Жданов (автомобиль, купленный для нужд главного офиса), стоял припаркованный в каких-нибудь десяти шагах от подъезда.
– Проверьте, что все в порядке! – скомандовал Сергей. – Куцый, давай ты.
Охранник обошел вокруг машины, присел, заглянул под днище.
– Нормально.
– Заведите ее, – потребовал Митрохин.
– Хорошо, – Жданов махнул Куцему – мол, вернись на позицию, а сам пошел к машине, вынимая на ходу ключи. Он нажал кнопку брелока.
Услышал, как шеф выкрикнул: «Они здесь!» Сергей развернулся всем корпусом. Парни в джинсовых куртках с плоскими белыми лицами из бригады похитителей бежали по смежной улице. Жданов успел отметить для себя, что вид у них совсем не такой цветущий и спокойный, как прежде. На лицах читалась ярость, а одежда была заляпана грязью.
– Огонь! – рявкнул начальник охраны, выхватывая из кобуры «беретту». Упал на колено и вскинул ствол на уровень груди. Его подчиненные не растерялись. Закрыв шефа, они стали теснить его и водителя к бронированной двери офиса. Митрохин ощущал страх и вместе с тем совсем новое для себя чувство – азарт от близости опасности. Такого с ним раньше не случалось. Иван Васильевич отступал с большой неохотой, чем затруднял работу охраны, – ему хотелось броситься в бой. Водитель напротив, скребся в дверь и кричал: «Пустите, мать вашу! Убивают!»
Жданов выстрелил. Первый из балансировщиков на ходу мотнул головой, уворачиваясь от пули.
«Беретта» снова рявкнула. И на сей раз тоже безрезультатно. Враг отпрыгнул в сторону. И в это мгновение с ним что-то случилось. Он остановился, в недоумении глядя вниз. Рванул ногу, но безуспешно. Старая сливная решетка надежно держала его ступню. Она угодила как раз между двух сломанных давным-давно прутьев. Начальник охраны не преминул воспользоваться моментом, нажал на курок и с удовлетворением увидел, как лопается джинса в левой половине широкой груди похитителя. Вторая пуля угодила ему в живот.
Тринадцатый в недоумении опустил голову.
Под подбородком расплывалось темное, почти черное пятно. Кровь стекала по животу, пропитывая джинсы.
Хлопнула дверь. Упирающегося и орущего «Мочить гадов!» Ивана Васильевича удалось наконец впихнуть в офис.
Двести тридцать седьмой несся широкими скачками, постоянно меняя направление движения.
Сергей выпустил в него целых три пули, но так ни разу и не попал. Балансировщик ухватил начальника охраны за голову и резко повернул ее. С хрустом сломались шейные позвонки, и, уронив бесполезный пистолет, Жданов повалился на асфальт.
– Ох, черт! – охранник в офисе отшатнулся от монитора.
– Что там? – Митрохин кинулся к экрану.
– Они, кажется, Жданова убили.
– Проклятье, почему наши не стреляют? – взревел Иван Васильевич.
Двести тридцать седьмой исчез с экрана монитора. От двери послышались крики, звуки борьбы.
Один из охранников в помещении дернулся.
– Куда? – Митрохин схватил его за плечо.
– Так надо помочь…
– Себе помоги, – заявил Иван Васильевич, – давай-ка пистолет, нужная минута подошла.
– А вы уверены?
Не желая потакать своенравному охраннику, бывшему студенту иняза ко всем прочим недостаткам, Митрохин выхватил пистолет из его руки. Реакция у парня оказалась недостаточно быстрой.
Иван Васильевич отступил с пистолетом в глубь офиса. Возня за дверью продолжалась.
– Я-то тут при чем? – крикнул водитель.
Не удостоив его даже словом, Митрохин скрылся в глубине офиса и метнулся к мониторам. Вторая видеокамера как раз была направлена на подъезд. Сейчас там творилось нечто несусветное. Рукопашная напоминала скорее избиение троицы беззащитных малышей воспитателем детского сада.
Охранники тщились попасть по мечущейся с бешеной скоростью фигуре. Бил их Двести тридцать седьмой так долго не оттого, что не мог уложить сразу, а просто потому, что ему необходимо было выместить накопившуюся злобу. Его напарник лежал на асфальте с простреленным телом, и он плохо представлял, чем для него обернется это досадное происшествие. Собственно говоря, с подобным развитием событий Двести тридцать седьмому приходилось сталкиваться впервые. Он был огорошен этим происшествием, сведен им с ума и не знал, что предпринять. Не может же так случиться, чтобы глубокая магическая поддержка и прикрытие, которую осуществляла Балансовая служба для всех своих агентов, неожиданно дала сбой. Наконец, ему надоело молотить охранников, и он уложил их меткими ударами одного за другим. Затем врезался плечом в железные двери с такой силой, что на металле осталась вмятина. Глазок видеокамеры наблюдал за Двести тридцать седьмым до тех пор, пока джинн не выдрал его вместе со всей электронной начинкой, не швырнул на асфальт, где жестоко растоптал.
– Так, отлично, – выдавил Митрохин и поднял вверх указательный палец. – Я кое-что придумал…
Ты со мной? – бросил он водителю.
Тот отрицательно замотал головой.
– Как знаешь! – банкир пожал плечами и ринулся прочь.
– А деньги?!
– Возьми что-нибудь в офисе, – на ходу бросил Митрохин.
Все окна в помещении были забраны железными решетками. Казалось, единственным выходом является дверь, за которой находился страшный балансировщик, но Иван Васильевич в минуту нависшей над ним смертельной опасности вспомнил, что на балконе имеется люк, ведущий на второй этаж. Правда, лестницу по его приказу отпилили, а на лючок приварили петли и повесили замок, но сбить его труда не составит.
Митрохин притащил на балкон стремянку (при этом грохот поднял чудовищный), полез вверх по ступеням и принялся рукоятью пистолета сбивать замок. Замок оказался настоящей дохлятиной – слетел после третьего удара. Митрохин ткнулся в люк. Он не поддался. Тогда Иван Васильевич поднялся на верхнюю ступеньку и уперся в люк плечами. Напрягся изо всех сил, так что в шее затрещало. Зато крышка приоткрылась! Митрохин еще поднажал и вскоре сумел вылезти в лючок, протолкнул увесистый живот и выбрался на балкон соседей сверху. Из пистолета выскользнула обойма и зазвенела на первом этаже.
– Тьфу ты! – выругался Иван Васильевич и швырнул пистолет следом за ней. Толкнул балконную дверь. Заперто. Походил вдоль двери и окна, вглядываясь в очертания комнаты за занавеской.
Времени совсем не было, поэтому Митрохин вздохнул, предчувствуя реакцию жильцов этой злополучной квартиры, и постучал в стекло. Ответа не последовало. Постучал снова. Тишина. Он припал к двери, начав ощущать раздражение. И тут заметил, что узкая форточка окна, ведущего на кухню, приоткрыта. Прикинул свои габариты. Понял, что ни за что не пролезет. Решил, что попытаться открыть окно через форточку все же стоит. Промучился почти минуту, пока не понял, что у него ничего не получится – верхний шпингалет он отодвинул сразу, а вот до нижнего не смог дотянуться при всем желании.
Размахнулся с досадой и саданул по стеклу, вставленному в балконную дверь. Оно со звоном раскололось, по какой-то странной случайности не причинив банкиру никакого вреда. Потом, пожевывая губами, Митрохин направился через комнату к входной двери. В ванной шумела вода и звучал глубокий баритональный тенор. Хозяин квартиры заливался соловьем, даже не подозревая, что только что лишился стекла в балконной двери, а через его квартиру топает владелец офиса с первого этажа, обладатель безумного, мечущегося взгляда и костюма от Роя Робсона.
Иван Васильевич без труда открыл дверь, вышел в коридор и пошел к лифтам. Он немного подумал и решил, что разумнее всего уйти просто, через подъезд, не прибегая к трюку с крышей. Потом вспомнил, что в этом доме подъезд всего один. Так что выхода нет. Спустился по лестнице. С замирающим сердцем открыл подъездную дверь. Выглянул наружу. На улице было тихо. Ни криков борьбы, ни ругани. Только трупы на мостовой напоминали о недавнем происшествии. Неподалеку лежал, раскинув руки, Тринадцатый. Под ним натекла целая лужа черной крови, больше всего похожей на застывший битум.
Дверь офиса находилась за поворотом. Митрохин сунул руки в карманы пиджака и, ежась от холода, зашагал через двор. Миновав первый же дом (гастроном и обувной магазин), он метнулся за угол и побежал прочь, чувствуя в себе силы и дальше бороться с Балансовой службой…
* * *
Пару часов Митрохин катался в автобусах. Почему-то ему казалось, что если он будет среди людей, то с ним ничего не случится. Разумеется, это была всего лишь иллюзия, но так ему было спокойнее.
К тому же Иван Васильевич просто не знал, куда податься.
– Ваш билетик! – здоровенный детина в джинсовой куртке склонился над Митрохиным, демонстрируя удостоверение.
Иван Васильевич взвился пружиной, ухватил парня за грудки, встряхнул как следует.
– Билетик?! Какой к чертям собачьим билетик!
Оставьте меня в покое!
Ринулся, едва не сбив его с ног, по проходу, выскочил из автобуса и помчался по улице. Одетый в джинсу контролер перепугал его до икоты.
Митрохин нырнул в первый попавшийся подъезд, затаился на время, прислушиваясь к стуку сердца. Кто-то вызвал лифт, и он с грохотом полез наверх. Банкир выскочил из подъезда и побежал прочь, судорожно соображая, как спастись от мистической опасности, которая подстерегает всюду.
За каждым углом ему мерещился Двести тридцать седьмой с перекошенной злобной физиономией.
«Теперь пощады не жди, – думал Иван Васильевич, – найдет, убьет точно! А может, изобретет что-нибудь пострашнее смерти. От них всего можно ждать».
* * *
Митрохин снял комнату в гостинице. Ничего особенного, небольшая кровать, пара тумбочек, двустворчатый шкаф, стул. Прошелся по комнате, достал свой паспорт, осмотрел. Пересчитал оставшиеся купюры. Подошел к окну, осторожно выглянул из-за штор. Дурные предчувствия не отпускали. Сунулся было в карман за мобильником, чтобы привезли водки, а то совсем стало невмоготу, но вспомнил, что выбросил сотовый в урну. Слышал как-то по телевизору, что по мобильному телефону запросто можно вычислить местонахождение владельца. Вот и подстраховался. Хотя где гарантия, что его местонахождение эти типы не могут вычислить без мобильника?
«Могли бы, так уже вычислили бы», – успокаивал себя Митрохин.
Вздохнул, пощупал купюры в кармане, подумал, а не спрятать ли деньги где-нибудь в номере, но решил, что лучше носить с собой – целее будут.
Спустился вниз – на первом этаже находилась грязная, дешевая столовая и весьма приличный бар. С ночным клубом «Фламинго» этой гостиничной забегаловке, конечно, было не сравниться, но, чтобы поправить нервную систему, вполне сойдет.
В этот час в баре было пусто. Гостиничных постояльцев отпугивали цены. Митрохин взял сто пятьдесят водки и бутылку пива. Сел за столик, воровато оглянулся. Ему все время казалось, что потусторонние силы выследили его и вот-вот схватят.
Бармен с безразличным видом пялился в маленький телевизор, привешенный под самым потолком. Когда стакан посетителя со звоном упал на пол и разбился, он поморщился с неудовольствием и обернулся. Тут глаза его заметно расширились.
Посетитель, минуту назад мирно сидевший за столиком, взял да и исчез. Не иначе как швырнул стакан на пол и стремглав выбежал из бара. Вот только незадача – колокольчик над дверью почему-то не зазвонил. Бармен подошел к двери, открыл.
Дзинь! – отозвался колокольчик с готовностью.
«Может, за шторой спрятался?!» – мелькнула мысль. Бармен резко обернулся, прошел через зал и отдернул штору. За ней никого не обнаружилось.
На полу дымилась недокуренная сигарета. Рядом лежал разбившийся стакан, а любитель «Абсолюта» бесследно исчез.
– Нормально так… – проговорил бармен, поднял сигарету аккуратно, двумя пальцами, словно она таила неведомую опасность, и затушил в пепельнице.
Происшедшее ему так не понравилось, что он решил возобновить визиты в общество анонимных алкоголиков. Но сегодня накатить как следует.
В последний раз.
