— Привезли супружницу? — спросил амбал, едва я выбрался из кабины.

— Мои супружницы рожают без моего участия, — подмигнул я ему, показывая удостоверение агента страховой компании.

Серые глаза охранника зажглись огоньками — он учуял возможность слегка поживиться.

— Меня зовут Максим. — Я шаркнул ножкой, и в кармане явственно звякнули монеты.

— А меня Игорь… Для хороших знакомых — просто Игоряша.

По-видимому, звон монет сразу возвел меня в статус хороших знакомых.

— Если вы Игоряша, то я — просто Макс.

От предвкушения у него даже спина распрямилась.

— В прошлый четверг не вы дежурили?

— Стоял тут, как штык!

Я достал из кармана пятирублевую монету. Огоньки в глазах охранника стали ярче.

— Между двумя и тремя часами в клинику приходила некая блондинка лет тридцати. Вы ее помните?

— Конечно! Подобную телку и захочешь — не забудешь! — Он прищелкнул языком.

— А как ее зовут — не знаете?

Игоряша развел медвежьими лапами:

— К сожалению, нет.

Я опустил монету в левый карман, а из правого достал портмоне и явил взору Игоряши один из полученных от Инги червонцев.

Серые глаза просто заблистали. Но медвежьи плечи виновато опустились.

— Я действительно не знаю ее имени. Но видел эту телку не раз. Она уже приплывала сюда. Даже с барабаном выглядела на все сто.

— С барабаном?.. А-а-а, она была беременна?

Игоряша хохотнул:

— Разумеется! К нам сюда в основном приходят либо те, кто с барабаном, либо те, кому барабана бог не дал, а хочется… Ты же понимаешь, Макс, гинекология.

Я и в самом деле уже был для него хорошим знакомым — на «ты». Оставалось последовать поданному примеру.

— Погоди-ка, я тебе сейчас опишу одну такую. Только без барабана… — И я выдал ему словесный портрет Инги Неждановой.

Игоряша решительно мотнул головой:

— Нет, Макс, не она. Та сантиметров на десять ниже, и гляделки не карие, а зеленые.

Я облегченно вздохнул: одна версия отпадала. Да и почему-то не хотелось, чтобы здесь оказалась замешанной Инга…

— Но в остальном похожа, — продолжал амбал. — Буферюги — о-го-го, сами в лапы просятся. А корма!.. — Игоряша мечтательно закатил глаза. — Я бы такой отдался без раздумий!

— Но в четверг ты ее видел без барабана? — Я достал пачку сигарет, предложил ему.

Мы закурили.

— Конечно, без барабана, — сказал охранник. — К этому времени она уже опросталась. Но впервые появилась у нас еще в прошлом году. И не раз бывала потом.

— И что же ты ее не заклеил? — хмыкнул я.

Амбал снова хохотнул:

— Хозяину дорогу не перебегают! Где я еще такую работу найду?.. А вот Виталик ее заклеил, точно тебе скажу! На людях-то они доктор и пациентка, но у Игоряши глаз верный. Я же говорю: в первый раз она появилась еще в прошлом году. На сносях. Опросталась. А потом у нее опять барабан нарисовался. И опять у нас опросталась. Около трех недель назад… Но этот ее ребенок умер, точно знаю. Выписывалась при мне, одна, и никто ее не встречал… Кстати, волосы-то у нее разные бывали — и белые, и рыжие, и черные. В зависимости от тряпок… Наверное, парики носила, тут я не Копенгаген. Но в четверг была блондинкой.

У меня вдруг возникло ощущение дежа вю — будто уже приходилось мне встречаться в каком-то деле с женщиной, обожавшей парики. И вроде бы она нас с боссом изрядно запутала, пока Лили не просветила… Впрочем, я тут же отмахнулся от воспоминаний: если и было подобное, то в Штатах, а не в России.

Между тем Игоряша бросил быстрый взгляд на мою десятку и принялся бороться с собственными бровями, пытавшимися превратить его лицо в хмурую мину. Похоже, я неотвратимо переставал быть другом…

— Последний вопрос, — сказал я. — В котором часу в четверг эта красотка покинула клинику?

— А она и не покидала! — На кабанье рыло Игоряши наплыла хитрая усмешка. — Не добавишь ли к этой бумажке еще железку?

Я с готовностью вытащил из левого кармана пять рублей, но оставил монету пока в своих руках.

— С той стороны клиники, за деревьями, идет глухая стена, метра три высотой, а в ней дверца безо всяких вывесок. Но я тебе, Макс, ничего не говорил. — Он протянул руку за деньгами.

Я отдал ему бумажку с железкой, потом добавил к деньгам еще одну бумажку, из блокнота, на которой черкнул восемь цифр, и сказал:

— Вот мой телефон. Звякни, если еще что вспомнишь. Бумажки и железки тебя ждут в любое время… А я пойду, пожалуй, поговорю еще раз с вашей заместительницей. Ты не против?

— Я всегда за переговоры и отсутствие войн, — сказал Игоряша, пряча полученное в нагрудный карман.