Глава 29
Мне снились раскаленные утюги, Ингины груди и зеленоглазые женщины-подростки с волосами а lа Милен Фармер. Я и во сне помнил, что Ингины прелести — это табу и не без успеха вызывал видение ягодиц Лили. Но Лили поворачивалась ко мне лицом, и у нее оказывался большой выпуклый живот (барабан, как сказал бы охранник Игоряша), и вновь возникала логическая цепочка «беременность et cetera», и я в ужасе просыпался.
Время на часах понемногу продвигалось вперед. 14.18. Потом 16.47. Потом 19.05. Когда я проснулся в очередной раз, нащелкало уже 21.24.
За окном смеркалось. Сна больше не было ни в одном глазу. Тут же в комнате зажегся свет — Ирландец принес поднос с ужином. Опять консервы.
— Надеюсь, кормлю тебя в последний раз, — мрачно пробурчал он.
— Помнишь, я вчера предрек вашему Алану, что он будет первым? — сказал я, беря левой рукой вилку. — Вас с Эркюлем ждет та же участь!
— Заткнись, сучье вымя! — рявкнул он, и что-то в его главах подсказало мне: рыжий уже думал об этом совпадении. — Простая случайность.
— Может, случайность, а может, и нет. После вас с Эркюлем будет уже закономерность. Жаль только, ни ты ни он об этом уже не узнаете…
— Заткнись, козел! Или я вобью твой поганый язык в глотку! — Он подскочил к дивану и замахнулся. Но не ударил. Лишь сверкнул глазами и выскочил из комнаты.
Я удовлетворенно хмыкнул: врага надо выводить из себя любыми путями. Это всегда на пользу… Эх, если бы можно было завтра вывести из себя такого врага, как вилфаг!..
Душу вновь тронула тревога. За нею явился и страх, и я никак не мог с ним совладать. Так, наверное, трясется накануне казни приговоренный к смерти преступник. Мне вдруг показалось, что я и есть приговоренный, и завтра придет неизбежный конец. Если президент не помилует указом…
Рыжий мне отомстил — не пришел за подносом. Но когда я, пытаясь поставить поднос на пол, разбил стакан, убирать пришлось мстителю.
— Может, перекинешь браслет на левую руку? — спросил я его. — Замучился…
— Перебьешься, недолго осталось мучиться! — Он погасил свет и вновь предоставил меня цифрам на часах и собственным страхам.
За окном совсем стемнело. Я лежал в полузабытьи, прислушиваясь к стуку собственного сердца.
Часы отсчитывали минуты, которые медленно складывались в часы. Возможно, это последние часы моей жизни. Если завтра проговорюсь, где шкатулки, — конец. Такие ребята свидетелей не оставляют. Причем им совершенно безразлично, имею я представление о содержимом шкатулок или нет.
Часы показали четыре нуля. Начинались последние сутки жизни. Если не повезет. Я вновь впал в забытье…
Очнулся я в час сорок три.
В доме что-то происходило. Внизу простучали тяжелые и одновременно мягкие шаги. Послышалось явственное «чпок! чпок!». Заскрипела лестница, кто-то шел наверх. Я сжался, норовя закопаться в матрас. Дверь распахнулась, в лицо ударил свет фонарика.
— Здесь он! — послышался негромкий голос. Загорелись новые фонарики. В комнату ввалились люди в масках и камуфляжной форме. Мою затекшую правую руку избавили от браслета — я тут же начал разминать ее. Бросили мне одежду.
— Одевайтесь! Быстро! И без шума! — Перед моими глазами мелькнул «етоич»с глушителем. Я оделся.
— Идти можете?
— Да, — сказал я.
— Идемте!
Похоже, меня опять похищали.
Мы спустились вниз. В свете все тех же фонариков я увидел лежащих на полу Ирландца и Эркюля. Один из ночных гостей вытащил из скрюченных пальцев толстяка пистолет и — чпок! чпок! — сделал моим хозяевам по контрольному выстрелу в голову. Потом меня завели в какую-то комнату — вскоре я рассмотрел электроплиту и понял, что это кухня, — и усадили на стул возле стола.
— Приступаем! Где там наш тверяк?
Появился еще один человек в маске. Положил на стол небольшой чемоданчик, раскрыл. Никелем блеснули металлические предметы.
Я дернулся: похоже, меня опять собрались пытать. На этот раз, для разнообразия, выдирая ногти…
— Сидите спокойно, Метальников! Вам не будет причинено вреда.
Говорил один человек. Видимо, он руководил похищением. Почему-то я ему поверил.
— Давайте!
Один из присутствующих достал из кармана незнакомый прибор, повел им вдоль моего тела. Возле левого предплечья прибор пискнул.
— Снимите рубашку, Метальников!
Я подчинился.
Хозяин чемоданчика принялся ощупывать шрам, полученный мною от хакера Ральфа Хендерсона… черт знает теперь, от кого он был получен!
— Нашел!
Хозяин чемоданчика достал шприц-тюбик, сделал мне укол. Предплечье сразу занемело. Шрам обклеили тампонами, оставив открытым совсем маленький кусочек кожи.
Все ясно: налетчики ухлопали хозяев для того, чтобы показать гостя хирургу.
— Больше света!
Зажглось еще несколько фонарей. Лучи были направлены на шрам.
— А вы отвернитесь!
Я помотал головой: не дождетесь! Больше ни от чего и ни от кого я отворачиваться не намерен.
Доктор взял в руки скальпель, склонился над тампонами. На перчатки ему брызнула кровь. Моя кровь… Я почувствовал, как расходится взрезаемая плоть. Моя плоть… Странное ощущение, прямо скажем!
Хирург отложил скальпель, взял в руки маленькие никелированные пассатижи, опять склонился над раной. Прикосновение пассатижей я не ощутил, но через мгновение доктор извлек из моего тела крошечную серую горошину.
— Вот и «жучок»!
Как ни странно, я не удивился. Словно ждал чего-нибудь подобного…
Рану залили биоколлоидом, наложили кусок тампопластыря.
— К вечеру будете как огурчик!
Я хотел встать, но тут же последовал приказ сидеть.
— Следующий! — весело сказал хирург.
Приволокли труп рыжего Ирландца, взгромоздили на стол. Доктор оторвал левый рукав его рубашки, скальпелем вскрыл кожу на предплечье (тут брызжущей крови не было), запихал в разрез горошинку и наложил сверху пластырь. Труп уволокли.
— Идемте, Метальников! — распорядился старший.
Мы выбрались из кухни, по коридору прошли на улицу. Вокруг сновали люди с какими-то предметами в руках. Движения их были уверенными и сноровистыми.
— А мои вещи?
— Они тут. Проверьте!
Мне подали родную сумку. Она была словно привет из позавчерашнего дня. При свете фонарика я проверил содержимое. Все (даже деньги!) оказалось на месте. Не было только мобильника и часов. Я сказал об этом.
— Там тоже «жучки», — сказал старший. — Отдайте мне ваши документы.
Я вытащил из сумки стопку удостоверений на имя Максима Метальникова.
Мимо нас, пыхтя, протопали несколько человек. Они волокли к дому что-то тяжелое.
— Вот вам бумаги взамен. — Мне сунули в руки новую пачку документов.
Я переправил их в сумку, даже не раскрывая. Сейчас новое имя не имело для меня никакого значения.
Потом мы с главным «похитителем» сели в машину. Мотор тихо заурчал. Не зажигая фар, машина начала красться сквозь мрак — видимо, у водителя были «змееглазы». Я оглянулся на свою тюрьму, но там был такой же мрак, как и за лобовым стеклом. Потом машина повернула налево, прокралась еще немного в темноте. Включились фары, разноцветными огоньками осветилась приборная панель. Водитель снял со лба «змееглазы», бросил на сиденье рядом.
А потом машина рванулась вперед.
— «Стерлинга» нет, — вспомнил вдруг я,
— Он остался, — спокойно сказал мой сосед.
И тут салон машины осветила вспышка. Я вновь оглянулся. Сзади, правее дороги, быстро разрасталось над деревьями гигантское зарево.
— Понимаете, что произошло? — спросил мой сосед.
— Я погиб в пламени пожара?
— Да, ваш дублер лежит сейчас, прикованный наручниками к трубе.
Я кивнул. Мне чертовски хотелось курить.
— Нет ли у вас сигареты?
Мне сунули в руки початую пачку и зажигалку. Я закурил, протянул сигареты и зажигалку соседу.
— Берите, берите… Я недавно бросил. — Салон прошили фары встречной машины, и сосед поправил маску на лице. — Таскаю с собой, испытываю силу воли.
Я снова затянулся и сказал:
— Нас было в доме по крайней мере трое. А теперь остались, по-видимому, двое.
— Да, мы хотели позаимствовать в районном морге невостребованный труп, но потом решили иначе. А вдруг Ирландец убил вас с Эркюлем и удрал?
— Вы из РУБОПа, — сказал я. — Или из Федеральной службы безопасности.
— Откуда я, неважно. — Послышался легкий смешок. — Те, кто вам противостоит, разберутся, конечно, в этой нехитрой комбинации, но для этого им потребуется время.
— А кто мне противостоит?
— Вот в этом вам и предстоит разобраться… Неужели вы, Метальников, думаете, что вас спасли из филантропических побуждений? Вы должны довести до конца дело Марголина.
Все было сказано, и дальше мы ехали молча. Впереди тоже появилось зарево, но это были огни большого города. Впрочем, сзади уже ничего не было видно. Кроме фар попутной машины.
Проехали несколько поселков, но их названия ничего мне не говорили: Черная речка, Сертолово…
И вдруг в памяти всплыло: после Сертолова идет Осиновая Роща. Вскоре справа от дороги промелькнула белая табличка именно с этим названием. Еще через пару минут остался за спиной пост дорожной полиции.
Я вдруг понял, что все это мне знакомо. Мы ехали еще минут пятнадцать, и я продолжал узнавать улицы и перекрестки. Вскоре спустились с высотки (не Поклонная ли гора?), проехали еще пару перекрестков и остановились.
— В доме напротив меблированные комнаты, — сказал сосед.
Я глянул на указанный дом. Проспект Энгельса, дом пятьдесят один.
— Там для вас снят номер на имя Максима Мезенцева. Во дворе стоит синяя «Забава». Вы, кажется, предпочитаете именно эту машину. Вот ключи от нее. — Мне вручили брелок с ключами.
Следом на свет явились мобильник и «стерлинг»в кобуре.
— Вы по-прежнему будете частным детективом, — пояснил неизвестный. — И последнее… — Он вынул из кармана портмоне, достал какую-то бумажку, разорвал на две части. Одну положил назад, а вторую протянул мне. — Возможно, к вам на днях обратится человек. Это будет паролем. Этому человеку можете доверять.
На сей раз все было сформулировано окончательно.
Я выбрался из машины, перешел улицу. Сзади взвизгнули покрышки. Оборачиваться я не стал.
Жать на кнопку звонка пришлось долго. Наконец из домофона раздался заспанный голос:
— Кто?
— Извините, — сказал я, наклонясь к микрофону. — Мое имя Максим Мезенцев. Для меня у вас снята комната.
Голос что-то пробормотал. Некоторое время ничего не происходило. Потом замок щелкнул, и я вошел в подъезд.
Справа, из стеклянного окошка, на меня смотрела сонная женщина. Голова ее была обвязана косынкой. Кое-где из-под косынки торчали разноцветные цилиндрики бигуди.
— Документы?
Порывшись в сумке, я достал удостоверение личности. Прежде чем отдать ей, заглянул сам. Фотография была моя. Имя тоже — новое.
— Извините! Самолет запоздал на пять часов.
— Надо летать стратопланами, — проворчала консьержка, разглядывая удостоверение. — Хозяин не велит нам селить постояльцев ночью.
— Оттуда, откуда я прибыл, стратопланы в Питер не летают, — пожаловался я, и это была правда.
Она не стала интересоваться, в каком конце страны находится столь дикое место, выдала ключи и вернула документ.
— Номер семь А, последний этаж, справа. А как войдете, сразу налево.
Через пару минут я был в своем новом жилище. Оно мало чем отличалось от номера в «Прибалтийской». Разве лишь комната оказалась удлиненной формы да мебели побольше. Зато не было гейтса. И ванна — одна на три номера. Похоже, когда-то здесь была трехкомнатная квартира.
Я пошел в ванную и умылся. Очень хотелось принять душ (ведь, кажется, я во время пытки обмочился. Или этого не было?), но нельзя — предплечье уже начало чесаться. Впрочем, судя по тому, что тетка внизу не воротила нос, наверное, от меня не разило. Подождем до утра…
Я залез в сумку и просмотрел свои новые документы. Стандартный набор частного детектива. Лицензия была выдана два года назад.
Ну что ж, от старого нанимателя я дезертировал, посмотрим — каков окажется новый.
Я вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет. Следом выпал кусок бумажного прямоугольника. Я поморщился — не солидно для частного детектива терять пароль — и поднял его с пола.
Это был календарь. Год остался на другой половинке.
Я перевернул календарь картинкой вверх. Обнаженная женская задница в профиль и скрещенные ноги. Ничего задница, симпатичные ноги!.. Интересно, какого размера окажутся груди на второй половинке?..
Мне вдруг подумалось, что недостающую часть картинки принесет непременно Инга. Вот это был бы номер! Уж груди-то календарной красотки меня после такого поворота точно не заинтересуют!.. Жаль только, все это из области несбыточных фантазий. Видно, в ближайшие дни придется мне спать в одиночестве.
Немедленным освоением этого процесса я и занялся.