Она прилетела в две минуты девятого. Сегодня на ней было платье цвета морской волны, а волосы перевязаны светло-зеленой ленточкой.

— Привет, америкен бой! — она потрепала меня по загривку. — Больше ничего не случилось?

— Бог миловал! — отозвался я, зарываясь носом в ароматную шевелюру.

Былая опустошенность испарялась, будто кусок сухого льда на лотке у мороженщика. Ее сменяло желание, и мои руки сами собой устремились под Ингины мышки.

— Подожди, не все сразу! — Инга осторожно отстранилась. — Что сам думаешь?

— Не знаю. То ли тут побывали воры-неудачники, то ли кто-то взял меня за воротник.

Она села в кресло, закурила, размышляя.

— Может, ты где-то прокололся, конь в малине?

— В каком смысле?

— Ну-у… — Инга сделала неопределенный жест рукой. — Раскрылся… Кто-то заподозрил, что Максим Метальников не тот, за кого себя выдает.

Я хмыкнул:

— Мне пришлось выдавать себя и за агента страховой компании, и за санитарного инспектора, и даже за служащего комитета по охране здоровья матери и ребенка, если такой в вашем городе существует… Возможно, некоторые из собеседников и могли заподозрить, что я не тот, за кого себя выдаю. Но они не могли так быстро узнать, где я живу, и организовать обыск.

Инга глубоко затянулась и выпустила к потолку дрожащее дымовое кольцо.

— Служащий комитета по охране здоровья матери и ребенка?.. — Она усмехнулась. — Пособие на новорожденного, случаем, никому не выплатил? А то, конь в малине, придется ломать голову, по какой статье провести расходы.

— Неужели комитет с подобным названием и в самом деле существует?

— Не думаю. Насколько мне известно — нет. Есть просто комитет по здравоохранению.

— Спасибо за консультацию, — сказал я. Мы ходили вокруг да около, и, возможно, она понимала, что я это тоже понимаю. Но правила этой игры задавали не мы, и не нам их было отменять. На мой взгляд, по крайней мере, время для отмены еще не наступило…

— Заберешь отмычки?

— Заберу… Если при следующем обыске у тебя их найдут, могут и настучать. Тогда возникнут неприятности с властями… Ты же понимаешь, что все эти гипнообработки по существующему законодательству могут быть расценены как преступление против личности. Тебя-то просто вышлют, а у Пал Ваныча могут появиться лишние расходы. Непредвиденные взятки в смету не заложены.

— Интересно, — сказал я, — а как вы закладываете предвиденные взятки?

— В качестве представительских расходов, разумеется!

Мне стало скучно. Я сел на ручку кресла и притянул эту роскошную женщину к себе.

— Теперь понятно, почему мы, американцы, никогда не понимали экономическую политику ваших правительств… Пойдем-ка лучше в постель! Мой конь соскучился по малине. Очень соскучился!

— Подожди!

Но я уже опять запустил руку в разрез под мышкой и шатром накрыл ее левую грудь. Инга вздрогнула, закинула руки за голову и обняла меня за шею. Ладони у нее были сухими и горячими.

Хорошо, что в постели ходить да около — не означает попыток пытаться обмануть друг друга. Это всего лишь прелюдия к главному, и чем дольше она длится, тем больше распаляет страсть тебя и твою партнершу. Моя ладонь скользила по телу Инги, старательно избегая главных точек. Спина, живот, ягодицы, внутренняя поверхность бедер. И снова спина, живот… И только когда Инга начала выгибаться, поднимая таз, я навалился на нее и стиснул ее груди так сильно, что она застонала и прикусила губу. Вот тогда конь и устремился в малину.