На экране появилось скуластое лицо с огромными глазами.

— Привет, — произнес человек безрадостно.

— Здравствуй, Таккер, — сказал Лоно, — мне нужен твой корабль.

— Прежде ты всегда давал поручение нам. На этот раз стряслось что-то очень важное? Или ты не доверяешь нам, после того как не удалось взять портал?

— Нет. Пока еще доверяю.

— Тогда почему? Ты все еще сердишься на меня за портал?

— Я должен на тебя сердиться. Информация была верной. Это вы не смогли ею воспользоваться. Теперь мы все рискуем.

— Я гораздо больше.

— Пусть так. Есть возможность поквитаться с теми торговцами, что везли портал.

— Мне чувство мести несвойственно. Месть ради мести меня не интересует.

— Это не только месть. Кое-что еще. Я расскажу, когда прилечу к вам.

— Ты знаешь, как нас найти. Мы сейчас в доке, на починке. Перебираем двигатели. Ну и косметические изменения на всякий случай. Торговцы-то нас засняли. Могут возникнуть проблемы.

— Это у них проблемы и очень большие. Запись у них изъяли, в архиве она. Там и останется, а потом будет сбой системы, и она сотрется. Тебе ничего не грозит.

— Тем не менее я лучше подстрахуюсь. Через две недели механики обещают все сделать.

— Две недели. Это много. Раньше нельзя?

— Лучше бы не спешить, или дело не терпит отлагательств?

— Как сказать. Ладно, я тебя понял. Жди меня. Я свяжусь.

— Удачи.

Трансляция прервалась.

Итак, Лоно не мог тут же отправиться за «Пинотой».

Приходилось ждать.

Постоянные думы о Такиче утомляли. Лоно не стал совершать ошибку, сделанную днем ранее, когда без успокаивающего не мог заснуть, и под вечер, затягивающийся до глубокой ночи, у него раскалывалась от боли голова.

Стены кабинета давили на него, будто он подхватил вирус клаустрофобии. Лоно постоянно поглядывал на потолок, точно тот мог обвалиться и придавить его совсем, как он недавно пытался прихлопнуть одного из роботов. Ощущение это не пропало и после того, как он вызвал на потолок картинку неба, а на стены — лесной пейзаж. Какая-то частичка в его сознании постоянно твердила, что небо ненастоящее, деревья и озера — тоже, и если он встанет и потрогает их, то наткнется на стену. От этого он стал думать, что оказался в вольере, из-за виртуальных деревьев за ним наблюдают посетители зоопарка, а сам он редкий, плохо переносящий неволю зверь.

Сеансы домашнего гипноза и транквилизаторы, принимаемые в течение дня, помогли ему справиться с нервным расстройством. Он использовал любой предоставлявшийся случай, чтобы выбраться из отделения. Сам отправлялся на место происшествия, чтобы опросить там свидетелей и подозреваемых. Это помогало лучше транквилизаторов.

Подчиненные делали вид, что не замечают того, как плохо он выглядит.

Всевозможных преступлений совершалась в городе уйма. Лоно мог выбирать, куда ему поехать, совсем как простой обыватель, который смотрит на репертуар театров, клубов и прочих увеселительных заведений или изучает меню ресторанов.

Узнав о происшествии на подпольном тотализаторе рукопашных боев, он пожалел, что не оказался там, когда на ринге шла схватка, а ведь он любил туда захаживать и хорошо знал это злачное место, а порою, смешавшись с толпой, тоже делал ставки на бойцов. Небольшие, правда, и поэтому не терял за вечер целое состояние, как случалось это с другими, только и состояния он тоже не выигрывал. Все суммы, проходившие через тотализатор, шли в обход налоговых органов. За небольшую мзду правоохранители закрывали на это глаза. Они терпеть не могли налоговиков, прекрасно зная, что часть собранных ими денег в бюджет не шла, а оседала в карманах чиновников того или иного ранга.

Как вовремя. Ему как раз были нужны деньги на переход.

Часто здесь устраивались гладиаторские бои, но участвовали в них роботы. Обычно один из них убивал соперника. Происходило это эффектно, после долгой схватки, когда у противника были уже перебиты руки и ноги, он валялся на арене и не мог уклониться от последнего удара, сокрушавшего его черепную коробку и позитронный мозг. Зрители пальцами показывали, следует ли добить поверженного робота, или оставить ему жизнь. Обычно их добивали. Владельцы поверженных роботов терпели большие убытки. Затраты на подготовку робота к сражению превышали его себестоимость. Законов, напрямую запрещающих эти бои, городские власти не принимали. Они не появились и после того, как один из роботов-гладиаторов, у которого что-то разладилось в позитронных мозгах, убежал из клетки, где сидел в ожидании очередного боя, раздвинув железные прутья и проломив голову охраннику.

Выбравшись на улицу, он стал крушить все и всех, кто попадался ему на пути, пока правоохранители не сожгли его из станковых лучевиков. Законодатели не могли обойти это происшествие стороной. Все-таки семь трупов и еще два десятка пострадавших. Отличный способ немного подзаработать для будущих предвыборных кампаний, которые очень дорого обходятся. В общем, дело замяли, когда с законодателями встретились для приватной беседы владельцы тотализатора.

Подобные заведения всегда располагаются на городском отшибе, спрятанные среди складов, доков с запчастями для кораблей и роботов, где встретить человека гораздо сложнее, чем создание, которое может видеть в инфракрасном свете, а поэтому владельцы этой территории и не думали устанавливать здесь фонари.

Сюда часто забираются бродяги, они скребут кодовые замки ангаров разными железяками, думая, что когда-нибудь, может, не в эту ночь, а в следующую или через неделю, им удастся пробраться внутрь. На замках остаются только неглубокие царапины, а потом бродяг прогоняет сторожевой робот — у него чуть подправлена программа в обход кодекса поведения искусственных существ. Убить человека он не сможет, даже если тот начнет колотить его по корпусу или голове железным обрубком, а вот вколоть дозу гадости, вызывающей временную парализацию двигательных функций организма, ему вполне по силам.

Тот, кто испытал на себе боль, которая появляется, когда действие этих препаратов ослабевает, а онемевшие органы начинают функционировать в обычном режиме, предпочитает больше не ссориться с роботом-охранником. Программы им подправляют в полулегальных мастерских, которые в основном зарабатывают ремонтом роботов, но не гнушаются предоставлять и другие услуги, запрещенные законом. На его соблюдение все, в том числе и те, кто его писал, и те, кто должен проверять, насколько хорошо он выполняется, смотрят сквозь пальцы.

Днем этот район кажется серым и унылым, а ночью погружается в такую темноту, что без сканеров и не определишь, где заканчивается город. У угловатых и невысоких, особенно по сравнению с небоскребами в деловом центре, строений больше этажей под землей, чем над ней. Они точно ушли в землю от времени. Если их вырвать с корнем, окажется, что не такие уж они и маленькие.

Новичок без сопровождающего в этих местах мог легко заблудиться. Даже отыскав вход в одно из подземных помещений, он все равно далеко не ушел бы и никогда не узнал бы, что находился в двух шагах от стоянок, рассчитанных на несколько сотен флаеров, и арены, сравнимой по вместительности с той, где проводятся легальные чемпионаты по мордобитию и костоломанию.

Флаеры гостей и зрителей обычно садились здесь на автопилоте в полной темноте без сигнальных и опознавательных огней. На этот раз проблесковые маячки правоохранительного флаера сверкали, как маяк, выставленный на берегу. Лоно посадил свой рядом, отмахнулся от какого-то резвого правоохранителя, который, разглядев во флаере начальника, бросился к нему, протягивая руки, чтобы помочь сойти.

— Отойди, — буркнул ему Лоно.

Вероятно, новенький. Только что из питомника. Взамен тех, что погибли при захвате Такича. Иначе он знал бы, что Лоно ненавидит вот такие проявления верноподданичества, и будь он в другом настроении, то не обошелся бы без разноса.

— Позвольте вас сопроводить, — не унимался новичок.

Лицо его было не разглядеть под темным стеклом гермошлема. Но Лоно видел лица многих рядовых правоохранителей. Они не очень отличались друг от друга, будто их штамповали по одной форме и только в самом конце производства, когда большая часть органов затвердевала настолько, что не поддавалась исправлениям, им придавали какое-то подобие индивидуальности. Лоно опять подумал, что рядовой состав можно выращивать со вживленными шлемами и доспехами, но этот правоохранитель верно построил фразу. Он сказал «сопроводить», а не «проводить», тем самым исправив предыдущую свою оплошность.

Лоно опять махнул, но на этот раз жест был разрешающим.

Правоохранитель то и дело поглядывал по сторонам, довольный тем, что ему выпала роль личного телохранителя, но слишком усердствовал, демонстративно сжимая парализатор, будто здесь, в подземелье, и вправду на них кто-то мог напасть. Какой-нибудь робот с вышедшим из строя мозгом, прячущийся от службы аннигиляции. Он-то в первую очередь должен бежать от них куда подальше, затаиться и признаков жизни не проявлять, пока правоохранители не уйдут.

Лоно знал этот район. Хорошо знал. Он сам мог выступать в качестве сопровождающего. Еще на поверхности он увидел, что из темноты, выглядывая из-за ангаров, за ним и за его подчиненными наблюдают несколько человек. Бродяги. Любопытство в них превысило страх, когда они поняли, что правоохранители пришли не за ними, а за кем-то другим. Как вообще они могли подумать, что правоохранители интересуются их никчемными жизнями и телами.

В подвал они спускались по прогнутым к центру ступенькам, сделанным из очень непрочного материала. Поверхность их стесалась от множества ног. По бокам шли неширокие пандусы с перилами. Длинный коридор, полого уходивший вниз, был облицован приятным для глаз пластиком, по полу проходили дорожки эскалатора, сейчас выключенного. Лоно постоял перед ним, но не оттого, что ступить боялся, а раздумывая, не послать ли сопровождавшего его правоохранителя поискать, как этот эскалатор включить. Иначе придется идти пешком метров триста. Под уклон это не будет так же тяжело, как по ровной поверхности, но вот обратно-то идти придется вверх.

Точно такие же тоннели стекались к арене для боев с нескольких сторон, порой выходя на поверхность за пределами города. Так можно незаметно покинуть арену, если правоохранители вздумают устроить облаву, но, чтобы перекрыть все выходы, им пришлось бы отправляться сюда чуть ли не в полном составе, оголяя другие важные для патрулирования места. Облаву они устраивали один раз, когда требовалось продемонстрировать новому губернатору, насколько эффективно они действуют. Попалось много мелкой сошки. Всю крупную о предстоящей облаве предупредили сами правоохранители. Губернатор остался доволен, правоохранителей больше не тревожил и как-то пропустил мимо ушей сообщение о том, что спустя пару дней почти всех задержанных отпустили — следственные изоляторы оказались переполненными сверх всякой меры, и новых задержанных просто некуда было сажать.

Трибуны, вмещавшие около тысячи человек, обступали несколькими ярусами круглую арену. Они были пустыми и грязными. Валялись впопыхах брошенные вещи. Похоже, здесь была давка. Удивительно, что никто в ней не погиб. На арене стояли два медика, наблюдая за тем, как андроиды убирают в пластиковый мешок человекообразный труп.

— Могли бы и подождать меня, — недовольно повторил Лоно, взбираясь на арену по ступенькам.

Пока он дошел до нее, то весь вспотел.

— Простите, но я побоялся показывать вам это. Знаете ли, и для меня, а я-то немало повидал, зрелище оказалось крайне отталкивающим, — заговорил один из медиков. Это был судмедэксперт.

— Что, так плохо? — Лоно тоже многое видел.

— Ужас. Одна рука оторвана, другая держится только на сухожилиях, ноги перебиты, некоторые лицевые кости раздроблены.

— Хм, — Лоно заинтересовался, но он не стал просить медиков развернуть труп. К тому же он увидел частично это кровавое месиво, когда в пакет поверх проломленной груди положили оторванную руку.

— Уверен, что рефери уже на первых секундах понял, что это человек.

— Киборг, — поправил Лоно.

— Киборг, — согласился судмедэксперт после небольшой паузы, — но ведь все равно, поняв это, он должен был остановить схватку. Так ведь нет, дождался, пока киборгу не нанесут раны, не совместимые с жизнью.

— Вы же понимаете, отчего так произошло.

— Понимаю. Ставки были большие, а узнай кто из зрителей, что против андроида выставили киборга, организаторов обвинили бы в жульничестве. Результат-то понятен. Киборгу с андроидом не справиться. Но этот идиот, другого слова и не подберешь, — судмедэксперт ткнул пальцем в сторону мешка, — разве не понимал, что у него нет ни одного шанса? Ни одного. Надеялся, что бой остановят после первой крови?

— Возможно. Возможно. Наверняка ему пообещали приличное вознаграждение за участие в схватке, вот он и подумал, может, выстоит хоть немного, а там видно будет.

— Да, на авось надеялся, а вышло все так, как и должно было выйти.

— Сильное тело, но мало мозгов, — Лоно подумал, что эта фраза вполне могла относиться и к его подчиненным. Он поймал себя на мысли, что слишком много разговаривает.

Воздух пропитался кровью, и даже возникни у рефери какие-то подозрения, когда он заметил, что из раны одного из дерущихся гладиаторов хлещет темно-красная жидкость, то этот кислый запах, который так разительно отличался от того, чем пахнет жидкость, циркулирующая в венах андроида, должен был все ему объяснить. Липкая, слегка подсохшая пленка покрывала чуть ли не всю арену, и, чтобы не испачкаться, Лоно приходилось, прежде чем сделать шаг, смотреть себе под ноги.

Сколько же сюда вылилось крови? Как будто здесь перерезали вены по меньшей мере троим людям и не уносили тела, пока кровь не вытекла из них до последней капли.

Судмедэксперт, прочитав по глазам Лоно и по тому, куда был направлен взгляд, его мысли, заговорил:

— У киборга организм был обескровлен.

— Вы выясняли, кто это?

— Портовый грузчик. Понятно, откуда у него такая самоуверенность. Он не встречал настоящих бойцов, а полагался на свою силу. Думал, что бить киборга так же легко, как таскать всякие тяжести. Это его и подвело.

— Да уж, да уж, — протянул Лоно.

Перед глазами стояло, как один из медиков кладет в мешок бледную руку с выпиравшей из засохшей раны костью, не сломанной, а вырванной из сустава.

— Ему ввели келатин. Реакция тела стала фантастической. Зрители с обычными глазами, наверное, только и видели тени, мечущиеся по рингу. За всеми движениями при такой скорости не уследишь. Сомнительное удовольствие. Без келатина его сломали бы секунд за десять, а так, я думаю, он продержался минуты три. Болевой порог тоже заметно возрастает. Он мог продолжать драться и с оторванной рукой. Келатин, кстати, запрещен в бытовом применении.

— Я знаю. Террористы его любят. Смертники. Ума не приложу, зачем увеличивать свой порог боли, если решил себя подорвать. Так легче, что ли?

— Да. Начинаешь машиной себя чувствовать. Те, что подорвали портал, наверное, так и думали. Сломавшуюся машину можно починить. Они перед смертью надеются, что их починят.

— Ага. Они воскреснут в лучшем мире, как новенькие. Этот, видать, тоже думал, что его починят. Он-то почти машиной и был.

Большая часть трибун тонула в темноте, и поэтому неясно было, насколько высоко взбираются ряды кресел.

Киборг не учел, что драться придется без сервоприводов, к которым он привык при разгрузочно-погрузочных работах.

— Отличная идея выпустить на поединок киборга во всем облачении, — неожиданно сказал Лоно, — этакое страшилище будет. Под ним пол провалится.

— Я не удивлюсь, если здесь что-то подобное уже случалось.

Лоно не стал комментировать эту реплику. Незачем судмедэксперту знать лишнее.

Андроид валялся в одном из проходов, согнувшись в позе эмбриона, а изо рта у него текла густая зеленоватая слизь. Глаза под закрытыми веками чуть подрагивали, изредка дрожь проходила и по всему телу.

Лоно, подойдя к андроиду, попробовал его перевернуть, сперва пихнув ногой, а затем, присев, ухватился руками за его массивные плечи, но сдвинул едва-едва, таким тяжелым тот оказался.

Правоохранители бросились было помогать Лоно, но он остановил их.

Серьезных ран на теле андроида Лоно не увидел, за исключением небольших царапин на спине, которые могли оставить и ногти киборга, но, скорее всего, андроид получил их, когда падал с арены или когда его вытаскивали из зала. В суматохе, когда стало ясно, что сюда скоро нагрянут правоохранители, зрители старались побыстрее покинуть зал. Те, кто тащил андроида, не нашли гравитационного пояса, а на руках его утащил бы разве что киборг, которого он убил. Андроид оказался слишком тяжелым, а времени — слишком мало. Его мозги дали сбой, нервные и двигательные системы расстроились. Теперь он годился только на запчасти. Когда его хозяева это поняли, то бросили здесь, как ненужный хлам.

Повреждения были не внешние, а внутренние, на уровне нервной системы, которая пришла в полную негодность, когда андроид понял, что дрался с человеком и убил его. Ему не переделывали основную программу. Он не мог убить человека и все же убил его. Это все равно, что последователю какого-нибудь культа дать понять, что он нарушил самое страшное табу своей религии, и теперь душа его никогда не попадет на небо. Не будь андроид таким тупым и пойми он чуть побыстрее, кто стоит перед ним, его нервную систему сожгло бы пораньше. Не в тот момент, когда он, повинуясь зрителям на трибунах, которые, опустив палец, приказывали ему добить противника, проломил кулаком лицевые кости киборга и увидел, что по пальцам его течет человеческая мозговая жидкость, а когда он только вырвал его руку из сустава. В этом случае у киборга появился бы шанс одержать верх. Вот на что рассчитывали те, кто выставлял его на поединок. Хозяин андроида мог и не знать, с кем будет драться его боец.

Тело андроида прогнулось, глаза открылись, а изо рта вывалился комок слизи. Не отскочи Лоно вовремя, андроид сбил бы его с ног. Он поднялся, ощупывая мутным взглядом трибуны, проход, наткнулся на мертвое тело в мешке. Медики в очередной раз открыли его, найдя еще один фрагмент трупа. Вида разъемов на плечах, руках и груди, к которым крепились погрузочно-разгрузочные приставки, оказалось достаточно, чтобы у андроида закатились глаза, и он опять рухнул на пол.

Капля слизи все же попала на носок ботинка. Лоно нагнулся, доставая из кармана носовой платок, вытер слизь, отбросил платок в сторону. Ботинок чуть потускнел. Это становилось заметно, если приглядываться. Эту пару шили на заказ. За нее Лоно отдал приличные деньги. Полировщик, возможно, и вернет ей прежний блеск, даже наверняка вернет, но Лоно немного расстроился. Что касается обуви, то здесь он любил безупречность и даже пылинки на ботинках его раздражали.

Лоно подумал, что он уже достаточно долго говорил с судмедэкспертом. Теперь можно было переходить к главному.

— Мне нужно с вами поговорить, — сказал Лоно, положив руку на плечо судмедэксперта и отводя его в сторону.

— Да?

Это был новый сотрудник. Прежний не стал бы задавать вопросы. Все и так понятно.

— Я хотел бы, чтобы вы в своем отчете написали, что это был несчастный случай.

— Но ведь это не несчастный случай. Бои между андроидами и людьми запрещены.

— Киборгами, — в очередной раз поправил Лоно.

— Пусть так. Но они все равно запрещены.

— Я знаю. Но какая разница?

«Сложный случай, — подумал Лоно, — его придется уговаривать».

— Этого киборга рано или поздно придавил бы какой-нибудь свалившийся со стеллажа контейнер, — начал он. — Я знаю, да и вы, думаю, тоже, что в космопорту при погрузочно-разгрузочных работах не соблюдаются инструкции по технике безопасности. Это приводит к жертвам среди персонала. Но сколько бы там киборгов ни погибло, ничего не изменится, и вы знаете, почему. Здесь ситуация схожая. Мы не сумеем закрыть эту арену, даже когда найдем очевидцев этой драки. Они не пойдут свидетелями, сколько бы мы ни припирали их к стенке. Затащи мы их на суд силой, станут утверждать, что находились совсем в другом месте. Они вообще могут отказаться от дачи показаний. Это их право. После стольких трудов и потраченного времени это дело закончится штрафом, а возможно, ничем вообще не закончится. Мне не хотелось бы отвлекать своих сотрудников на расследование заведомо неперспективного дела. Других дел по горло. Не успеваем. Зашиваемся. Вы ведь меня понимаете?

— Пожалуй, что да, — в глазах судмедэксперта проглядывала какая-то грусть. Она бывает у людей, которые все никак не могут привыкнуть к тому, что пациенты, что бы ни делали медики и какие бы препараты ни применяли, иногда все равно умирают.

— Киборга мы отправим в крематорий. Никому он не нужен. Сообщим на его работу о несчастном случае. На этом все и закончится.

— А андроид?

— Утилизация.

Судмедэксперта передернуло.

Завод по утилизации андроидов — отвратительное место, чем-то похожее на скотобойню. Если уж некоторым становилось муторно, когда они видели, как автоматы разделывают туши свиней и коров, то что с ними будет, когда вместо животных по конвейеру едут тела, неотличимые от человеческих. Вероятно, так должен выглядеть мясной завод каннибалов, сохрани они большую и компактную популяцию. Об отдельных случаях каннибализма Лоно слышал и даже разговаривал с одним из любителей человечины, который добывал себе деликатесы, выращивая клонов в своем подвале. Удивительно, но этот человек так упоительно рассказывал Лоно, каким вкусным бывает человеческое мясо, что не вызвал у него такого сильного отвращения, какое вызвало первое посещение завода по утилизации андроидов. Там роботы разбирают искореженные предсмертными судорогами тела, вскрывают грудные клетки, обдирают искусственную кожу, отделяют головы, руки и ноги, разбирают их по суставам, отбирая то, что еще сгодится для вторичного использования, отбрасывая то, что надо утилизировать. Невольно начинаешь и себя ассоциировать с мертвыми андроидами и воображать, что именно так должен выглядеть современный Страшный суд. Об одном из таких заводов сняли фильм, но цензоры разрешили транслировать его только по платным каналам, в позднее время, как будто это был кровавый боевик или порно.

— Хорошо, — согласился судмедэксперт после краткого раздумья, — я укажу в заключении, что это был несчастный случай.

— Огромное спасибо. Я у вас в долгу.

— Не стоит, не стоит.

За эту услугу он ничего не попросил. Лоно пока не стал предлагать ему денег, боясь, что оскорбит его этим и все испортит. Судмедэксперт начнет подозревать, что Лоно попросил его замять это дело вовсе не потому, что правоохранители так загружены работой.

«Какой честный. Надолго ли его хватит, учитывая, что его зарплата позволяет лишь не протянуть ноги от голода, посмотрит на коллег, у которых и дома приличные, и на дорогие вещи деньги есть, разберется, поймет что к чему и тоже начнет брать взятки. Интересно все же, насколько его хватит?»

На матче присутствовал осведомитель правоохранителей. Но, как это часто бывает, он работал на два фронта, скидывая кое-какую информацию в СМИ. Платили там щедрее, но крышу не предоставляли. Он раструбил о случившемся всем. Лоно едва смог убедить представителей прессы, что никакого поединка между киборгом и андроидом не было. Журналисты чуть опоздали, приехали попозже Лоно и ждали его возле выхода с арены.

— А тогда почему здесь вы? — спросили у него.

— Мы проверяем все вызовы. Этот оказался ложным.

— Тогда скажите...

— Я пока хотел бы воздержаться от комментариев.

— Так, значит, бой все-таки был?

— Нет, нет.

Ему не хотелось этим вечером быть звездой экрана. Он закрывался рукой, якобы от яркого света, а на самом деле не хотел, чтобы его лицо вышло узнаваемым на записи. Город и так кишит маленькими шпионами, которые подсматривают за каждым твоим шагом.

С осведомителем надо будет разобраться. Объяснить ему, что прежде всего он должен посоветоваться, а уж затем, если ему разрешат, сообщать добытые сведения информационным агентствам. Пусть в камере посидит. Может, сам свою ошибку поймет. Провинился он в первый раз. Лоно настраивался на то, чтобы простить его, а вот в следующий раз... Лоно заулыбался, подумав, не отдать ли провинившегося на завод по утилизации андроидов, не в качестве экскурсанта, конечно, а в качестве того, кого следует утилизировать. Потом демонстрировать этот процесс перед теми, кто только стал осведомителем. Вот, дескать, что у нас делают с теми, кто не оправдал высокого доверия. Очевидно, что это кого угодно научит не совершать подобные проступки.

Владельцы подпольного тотализатора могли подумать, что он специально подстроил этот скандал, и заартачиться с оплатой его услуг. Но в таких делах все-таки лучше заплатить без всяких расспросов и просьб. Вернувшись домой, Лоно проверил состояние своего тайного счета. Деньги на его имя от одного из меценатов уже поступили. Их с лихвой хватало на то, чтобы оплатить переход в персональном портале. Но самое главное, что корабль, на котором он намеревался отправиться к Эльсиноре, уже ждал его.