В Бушер!

Всенародная битва с Die Grune Schlangeимеет столько же шансов прекратиться, сколько и тепловое движение атомов в природе. Соответственно, в структуре санитарных потерь гражданского населения, записавшегося в добровольцы, делирий своих позиций не сдает. Всякий раз полагаешь, что удивляться уже нечему, и все, что мог, ты уже увидел. Но реальность мерзко хихикает и поправляет: «Не все, не все!»

Семен Иванович (пусть его будут звать так) себя большим любителем алкоголя не считал никогда. Ну, бывало, конечно, что и литр, и два беленькой — так ведь в компании и под закуску, а не в одно лицо и под портяночную понюшку! Запои? Да ладно вам, разве это запои: не больше двух недель. Ну хорошо, иногда три. Так ведь работа располагает: строитель-монтажник — это вам не в офисе высиживать геморрой и расходящееся за сотрудницами косоглазие. Тут и коллектив, и сама природа мягко, но настойчиво шепчут: «Займи, но выпей». Отказать невозможно.

Трудно сказать, что подкосило больше — аврал в конце года или грянувшие за ним длинные праздники, — но только организм заявил ноту протеста, объявил экзогенный этанол персоной нон грата и вынудил Семена Ивановича уйти в крутую завязку. Жена радовалась. Целых шесть дней.

А потом наступила бессонная ночь. Мужик долго не находил себе места, слонялся по квартире, пил чай и курил термоядерную «Приму». В четвертом часу утра побрился, оделся, побросал вещи в чемодан и пошел к выходу.

— Куда? — спросила опешившая супруга.

— В Бушер,— ответил Семен Иванович, — атомную станцию достраивать.

И был таков. Как только оторопь прошла, женщина стала обзванивать полицию, скорую — чудо-то жалко, оно хоть дурное, но свое, еще нарвется на хулиганов или замерзнет — чай, не май месяц. К утру чудо нашли на автовокзале, с билетом на автобус до аэропорта. Полиции пришлось приложить некоторые усилия, чтобы убедить его поехать с ними.

Как выяснилось, когда-то очень давно Семен Иванович и в самом деле принимал участие в строительстве Бушерской АЭС, о чем он долго и с большим удовольствием вспоминал. Потом грянула исламская революция, и специалистам пришлось вернуться на родину. Достраивали уже после, без него. А воспоминания остались, очень яркие и теплые. Особенно про то, как учили персов, с их-то сухим законом, гнать самогон и ныкать готовую продукцию. Потом, конечно, были другие стройки, были электростанции — от атомных до ГЭС, но эта запала в душу.

А ночью за ним пришли. Трое сотрудников. Сказали, что без него в Бушере что-то накосячили, и только на него, Иваныча, вся надежда. Обещали хорошие командировочные, суточные и сверхурочные. Правда, под подписку о невыезде и неразглашении, но дело того стоило. Сопровождали они Семена Ивановича до самого автовокзала, наказали, чтобы взял билет до аэропорта, а там его спецрейсом доставят до места. Затем куда-то исчезли. Затем появилась полиция.

— Я ж вам объясняю, доктор, это просто недоразумение. У меня все в порядке. Не задерживайте меня, ведь командировка сорвется!

— А эти сотрудники вам какие-нибудь документы дали? Приглашение, контракт или что-то в этом роде?

— Нет, но я думаю, что все получу, когда приеду в аэропорт. О, кстати, вот и они!

— Кто?

— Работодатели. Вон же они, в углу стоят! — воскликнул Семен Иванович и показал на пустой стул в углу. — Ребята, объясните доктору, что нас поджимают сроки, может получиться неудобно перед иранскими друзьями!

— А кто это такие? Не представите их мне?

— С удовольствием. Который в пальто — это товарищ из посольства. Вон тот, в форме, — это из ФСБ, ему со мной еще предстоит провести инструктаж. А в шароварах и их национальной бабайке на башке — это Ахмет, он кладовщиком еще тогда был на нашем участке.

— Что ж, Семен Иванович, я, пожалуй, пообщаюсь с вашими работодателями, договорюсь об отсрочке. Пока у нас медкомиссию и профилактику не пройдете — ни о каком Бушере речи не идет. Им нужны гарантированно здоровые специалисты. А то вдруг, не дай бог, чего — второй Чернобыль нам не простят.