Глава 7
ЕСТЬ ТОЛЬКО МИГ, ЗА НЕГО И ДЕРЖИСЬ…

Ян сидел в той же самой комнате — вернее, почти в той же, вокруг очень похоже висели пласты сигаретного дыма. Возможно, здесь не хватало каких-то деталей — тех, что его сознание не нашло нужным зафиксировать, не исключено, что на их месте возникло что-то другое. Это не имело значения. Его глаза сейчас закрывала пластичная мнемолента с нейроконтакторами у висков, и то, что он видел, являлось на самом деле объемной картинкой, как бы проецируемой на глазную сетчатку. Дым здесь почему-то был, а вот Шмита не было, что естественно: он являлся только наблюдателем, потому и остался за кадром, как не только лишний, но даже мешающий элемент в воспроизведенном компьютеризованным сознанием изображении комнаты.

Ян проверил свой боекомплект в виртуальности: его плечи и грудь раздвинулись, выпустив батарею полупрозрачных заостренных трубок, переливающихся разноцветной начинкой, — «Овер-дат» во всей своей красе. Он стал похож на человека, пронзенного глыбой льда. Неслабый комплекс, дающий море возможностей, — жаль, что знакомство с большей половиной состоялось лишь по описанию, а работать лучше с хорошо знакомыми и опробованными операциями, коих в комплекте меньше половины. Хотя и этого должно хватить с верхом. «Скрины» сейчас выглядели как металлические браслеты, охватывающие запястья. «Так, ну и еще одна небольшая фигня, где она там… Ах вот». Миниатюрный баллончик у левого локтя. Шмит назвал это «Дэйдример», но сейчас на баллоне отчетливо красовалась надпись «Дуст-143». Значит, отрава нашего розлива. Ян до сих пор не был уверен, пустит ли эту штуку в дело: добыть информацию — это дело виртуозное и рискованное, может, и не совсем благородное, но все-таки близкое к тому. А вот гадить без нужды в обокраденном массиве — занятие не для джентльменов. Говорят, специалисты проводили исследования и выяснили, что такого рода вирусы пишут по большей части импотенты и стопроцентные неудачники, обозленные на весь мир.

Ян «закрылся» — «Овер-дат» ушел в него, став частью его компьютерного естества. Пора было приступать к работе.

Не успел он подумать «пора», как слева в поле зрения возник адрес клиента. «Нет», — подумал Ян, и надпись сменил мерцающий знак вопроса. Система нетерпеливо била копытом, как породистый рысак, застоявшийся в тесном стойле. «Терпение, милая, сейчас тронемся», — подумал он ласково, словно и впрямь обращаясь к живому существу.

Сначала ему предстояло заглянуть на пару вспомогательных адресов — достать еще кое-что для страховки и обеспечить прикрытие. Он набрал первый адрес и наконец дал команду «Старт!».

Миг — и комната смазалась, улетела назад оплавившейся пленкой. На Яна хлынула чернота, словно он утонул на время в плотной бездушной массе, передающей его импульс. Потом впереди вспыхнула искра — заданная цель, а он уже вытянулся в светлую нить, и сознание горело на самом кончике струны. Скоро искра превратилась в звезду, затем резко приблизилась.

Перед ним во тьме висела квадратная площадка, забранная витой загородочкой в сердечках. В ближнем углу возвышался столик на длинной ноге — все вместе напоминало заброшенную веранду, вспыхнувшую ярким пятном в чьей-то памяти, как бывает с обрывками воспоминаний — просто место, где происходило что-то, быть может, ранившее твое сердце.

Мимолетные ассоциации пронеслись и сгинули, как не имеющие отношения к делу, и Ян спрыгнул на площадку, тут же обретя очертания. Теперь он выглядел иначе и куда оригинальнее: цилиндрической формы тело опоясывала наклейка с надписью «Будвайзер». Удлиненное горлышко венчалось толстой черной пробкой с пародийным подобием лица.

Хотя, кроме него, здесь не было ни единой живой души, Ян сразу понял, что хозяйка находится дома — из центра веранды бил тонкий золотой лучик, теряясь в окружающей тьме. Это значило, что физически-то она дома, сидит где-то рядом, не осязаемая для него, с мнемолентой на глазах — то есть по факту отсутствует.

Ян подошел к столу — кстати, для ходьбы внизу Будвайзера имелись две рахитичные ножки в сандалиях. На столе лежали белый лист бумаги и ручка. Худой, как спичка, четырехпалой рукой Ян взял ручку и написал на бумаге следующее:

"МАЛИНКА, СРОЧНОЕ ДЕЛО. ПЛАЧУ НАЛИЧНЫМИ ПРОБКАМИ. ЖДУ У ТЕБЯ ТРИ МИНУТЫ.

БУДВАЙЗЕР".

Ян положил послание на золотой лучик, и оно моментально исчезло. Время не то чтобы поджимало, он в состоянии был ждать и дольше, чем три минуты, просто не знал другого способа заставить Малинку поторопиться. И это сработало: не прошло и минуты, как на него откуда-то сверху свалилось изящное, почти невесомое тело — девушка выглядела потрясающе, как и все они в виртуалке. В реальности просто не бывает таких огромных глаз, таких неимоверно длинных ног и таких осиных талий. Правда, не беря греха на душу — в реальности он Малинку никогда не видел, да и не горел желанием увидеть ее живьем, чтобы не портить давно запечатленный в сознании виртуальный образ.

С ее появлением все вокруг мгновенно изменилось: чернота исчезла, откуда ни возьмись, явились таинственные драпировки, длинные зеркала, ворсистые ковры — Малинка «впустила» его в свое обиталище.

Обхватив первым делом Яна за стеклянное горлышко, она смачно чмокнула его в пробку:

— Привет, фляндер! Сто лет тебя не видела! И до сих пор никто тебя не выпил? Может, дернем сейчас, а?

— Ты тоже ничуть не изменилась за сто лет разлуки, — сказал он, слегка покачавшись как бы в знак приветствия и одновременно выражая восхищение ее немеркнущей красотой. — Никто меня не выпил, потому что все это я уже сам выпил и никому не наливаю. Но об этом в другой раз. У меня к тебе дело.

— Что за дело? На сколько пробок? — Она сразу взяла быка за рога, из чего можно было сделать вывод, что у Малинки туго с финансами.

— Мне нужен «метаморфоз», которым ты уделала Супергерлу. Даю две пробки. — Его пробка равнялась у них двадцати пяти деревянным, то есть, проще говоря, рублям.

— Ну почему ты такой злопамятный? — надулась Малинка.

— Да не злопамятный я, я добрый. Но память у меня хорошая. — Может быть, он и покривил душой насчет своей доброты, но дело в том, что ему-то Малинка не делала ничего плохого. В прошлом году, еще в бытность Яна заядлым виртуальщиком, с одной из их общих знакомых, а именно с Супергерлой, случилась пренеприятнейшая метаморфоза, чему Яну посчастливилось быть свидетелем. Полногрудая крутобедрая красотка вдруг превратилась в кучу мусора, и произошло это на конференции, при изрядном скоплении народа. Так вот, вместо того чтобы испариться, не отсвечивая в новом образе, ничего не подозревающая Супергерла, гремя консервными банками, продолжала общаться с народом, а когда осознала, что с ней творится, закатила форменный скандал. Впоследствии она надолго исчезла из виртуалки — «лечилась» от благоприобретенного вируса. Виновник так и остался неизвестным, но незадолго перед тем Малинка приставала к «Бифитеру» насчет разновидностей вирусов, просила показать хоть один, якобы чтобы знать, на что они бывают похожи. Учитывая взаимную неприязнь и давнюю конкуренцию двух красавиц, Ян просто сложил два и два.

— Фляндер, давай за три пробки, а? — принялась упрашивать Малинка. — Я тут на мели и как раз искала денег…

— Ладно, так и быть. Тащи.

Реально вирус такого класса стоил намного дороже, но ведь после того случая, когда вся компания сначала ухохатывалась до слез над разбушевавшейся мусорной кучей, а потом приняла решение разыскать и строго наказать виновного, он никому о Малинке не проговорился.

Виртуальная Малинка затерялась среди колышущихся портьер и скоро появилась, неся на ладони что-то вроде крупного янтаря, желтого и прозрачного, с замурованным внутри тараканом. Ян взял камень, чуть оттопырил свою наклейку и закинул «покупку» в образовавшийся карманчик.

Малинка продолжала стоять перед ним, держа руку ладошкой вверх. Он потер пальцами, словно насыпая соль, и ей на ладонь упали одна за другой три красные пробки.

— Живем! — воскликнула Малинка, зажимая их в кулак.

— Это само собой, — согласился Ян. Однако ему надо было двигаться, пока Малинка не очухалась и не принялась его забалтывать, На что она была большая мастерица. — А теперь мне пора, — сказал он. — Рад был с тобой повидаться.

— Взаимно, фляндер! Удачи тебе! — Последнее пожелание донеслось до него уже смазанно, как смазалась и комната в драпировках, поскольку в этот миг он стартовал по новому адресу.

Вновь чернота съела мир, потом впереди вспыхнула крохотная путеводная искра — новая цель. Ян почти не сомневался, что хозяин окажется дома — если только жив и находится на свободе.

Скоро искра выросла в бесформенное образование, напоминающее плотное, отливающее перламутром облако с дверью. Эта дверь смотрелась на облаке так чужеродно, словно какой-то чудак смонтировал примитивный коллаж из того, что попалось под руку. На длинном шнурке у косяка висел мел, на верхней части двери этим мелом было написано:

«БЕЗ СТУКА НЕ ВХОДИТЬ».

А на коврике у порога значилось:

«ВЫТИРАЙТЕ НОГИ».

Ян постучался. Ноги вытирать он не собирался — не хватало предоставить Пауку полный перечень всего, что у него при себе имеется.

— Заходи, Дзержинский, не заперто, — раздалось изнутри.

Толкнув дверь, Ян ступил в тесное помещение, обставленное древней мебелью — не то чтобы старинной, а просто изношенной чуть ли не до ветхости. В кресле, судя по всему антикварном, а может, просто взятом с помойки, сидел грузный старик. Ноги его были накрыты пледом, в далеком прошлом наверняка пушистым, но уже с десяток лет как свалявшимся. В руке он держал большое, наполовину обгрызенное яблоко и ковырялся в нем отверткой. Ян никогда не видел Паука живьем, то есть в реальности, но не сомневался, что в жизни Паук и его халупа выглядят в точности так же. Сам он появился здесь, как и всегда, высоким, тощим, слегка сутуловатым субъектом, в длинном плаще, с осунувшимся немолодым лицом.

— Здравствуй, Паук, — сказал он.

— С возвращеньицем, — отозвался старик, не оставляя своего занятия. — Ты садись пока. Сейчас я его докурочу.

Оглядевшись, Ян уселся на засиженный до блеска деревянный стул и подумал, что как бы не пришлось просидеть на нем полночи. А что, тут и такое бывало, и никуда не денешься — с клиентами Паук придерживался такой жизненной политики, что, если тебе чего надо, значит, сиди и жди, а если не надо, так выметайся ко всем чертям.

На этот раз Яну повезло — скоро в яблоке что-то хряснуло, и на колени к Пауку упала замысловатая деталька.

— Ну что, сделал я тебя, задница румяная? Вот так-то! — выдал Паук, обращаясь к огрызку, в который превратилось яблоко после выпадения из него запчасти. Повертев огрызок так и сяк, Паук закинул его в ящик стола, туда же последовала и выпавшая деталька. — Ты понимаешь, какая жопа? — обратился он к Яну. — Типа имитатор аромата в виртуальности, лежит себе, понимаешь, и вроде как приятственно благоухает, а потом провоцирует всплеск напряжения чуть ли не до двух тысяч. И конец твоей старушке.

Ян едва не вскочил, однако удержался: какой смысл вскакивать, когда все позади?

— Это что же, выходит, была… бомба?..

— Бомба не бомба, но вроде того, — ответил Паук, весьма довольный произведенным эффектом. — Да ты чего разволновался-то, Эдмундыч, я смотрю аж побледнел, словно тебе ее уже подложили. — Разумеется, ничего Ян не побледнел — в виртуальности кровь от щек не отливает. Но Паук не мог отказать себе в удовольствии подковырнуть «чекистскую рожу», как он порой под настроение величал Яна. Вдоволь насладившись триумфом,

Паук смилостивился: — Ну, теперь рассказывай. Что тебя ко мне привело?

— Требуется завязать «хвост», — сказал Ян, на что Паук ухмыльнулся, показав неровные, как расшатавшийся штакетник, зубы:

— Бантиком?

— Дулей! — не удержавшись, съязвил Ян. — Слушай, сейчас не до шуток, дело серьезное.

— Ладно. Положишь триста, сделаю.

— Всегда было двести, — возразил Ян не из жадности, а скорее для порядка.

— Так конъюнктура изменилась! — пояснил Паук. — По мелочам уже никто не заходит, ты вон и то пропал. К Сухарю, небось, переметнулся? Вот к нему и иди, если хочешь подешевле. А все равно лучше меня, сам знаешь, никто тебе анонимности не обеспечит.

— Да никуда я не переметнулся, — примирительно сказал Ян. — Просто реальные дела заели.

— Такие, как ты, всегда возвращаются, — задумчиво произнес Паук. — Сначала, может быть, по делу, а в конце концов чтобы жить. Потому что жить надо здесь, а туда ходить есть и гадить! Он только для того и годится, наш распрекрасный мир, чтобы в нем жрать и срать! — Паук вышел на любимую тему и явно стремился к дискуссии — ну давай, мол, попробуй, разубеди меня! «Да хрен тебя разубедишь, — подумал Ян. — Потому что тебе там и впрямь больше нечего делать, разве что еще дрыхнуть зубами к стенке. А от всего остального ты сам давно отказался. И не потому что стар, просто там тебе слабо».

— Что-то тебя сегодня на философию потянуло, — сказал Ян Пауку. — Ты извини, мне не до того сейчас. — Он протянул руку и «высолил» на плед, прикрывающий колени старика, три большие монеты с профилем Ильича. — Вот тебе три сотни, и можешь приступать.

Паук шустренько сгреб деньги, попробовал одну на зуб, зыркнул остро из-под лохматой брови, кивнул и спрятал их в нагрудный карманчик.

— Через час будет готово. Жди. — После этих слов он выдвинул нижний ящик стола и извлек оттуда пару новеньких, с виду очень дорогих ботинок. В его дремучей берлоге эти ботинки выглядели пришельцами из других миров. Натянув их один за другим на большие ноги прямо поверх толстых шерстяных носков, Паук встал и подмигнул Яну. Потом, вместо того чтобы лросто исчезнуть, он прошел через комнату и покинул ее, аккуратно прикрыв за собой дверь. Щелкнула собачка замка — Паук не любил скопления в своем дому посетителей, так что явившиеся в его отсутствие могли ожидать его возле двери или писать на ней мелом свои сообщения.

У Яна был соблазн заняться пока изучением некоторых элементов «Овер-дата», однако в гнезде у Паука лучше было не обнаруживать своих скрытых возможностей — никто не поручится, что все это не будет скопировано и не окажется потом у Паука в архиве. Ян подозревал, что только такими путями подобные продукты и просачиваются в большой мир, где продаются потом из-под полы за бешеные деньги.

Итак, он готовился терпеливо ждать — трудно переносимое занятие, когда нечего делать, а думать очень даже есть о чем, но это уже осточертело. Однако деваться было некуда, и Ян погрузился в размышления, по большей части невеселые.

Уже где-то через полчаса замок щелкнул, и входная дверь заскрипела, отворяясь. Ян был уверен, что это хозяин вернулся раньше назначенного срока — кто другой мог так запросто отпереть пауковскую халупу? Но вместо Паука на пороге возник элегантный сноб в смокинге, при котелке и с тростью. Посетитель выглядел так, словно не имел никакого отношения к виртуальности, а шагнул сюда случайно прямо из реального мира. Образ был выдержан мастерски, с той едва приметной долей небрежности, не характерной для киберпространства, но естественной в реальности, что создает в каждом живом человеке его неповторимый шарм. На миг у Яна возникло впечатление, что произошло невозможное: дверь соединила миры — эфемерный косм электронных импульсов с осязаемым, налитым жизнью и плотью настоящим миром.

Ян внутренне напрягся, готовясь к любым каверзам со стороны гостя, вплоть до агрессии, хотя абсолютно ничто на нее не указывало — похоже, что штучки снайперов начали превращать его в параноика. Уже через секунду он расслабился: не успев шагнуть в убогое обиталище, джентльмен утратил свою потрясающую жизненность, стал на глазах разбухать, облысел и состарился, а от шикарного с иголочки костюма на нем, как на Золушке, остались одни сверкающие башмаки. Все прочее превратилось в нечто из разряда дешевых упаковочных материалов.

— Ну, Паук… Ты даешь! — с искренним восхищением произнес Ян.

— Что, не ожидал? — ухмыльнулся Паук, ввалившись в свое жилище. — Учись, пока я жив! — С очень довольным видом он громоздко плюхнулся в кресло и продолжил, стягивая одновременно с лапищ «волшебные башмачки»: — Ну, Дзержинский, у меня для тебя и сюрприз! — Крякнул, распрямляясь, и объявил, торжественно помахивая ботинком: — Я сделал тебе «плавающий» адрес! Ты хоть понимаешь, Эдмундыч, что это значит?!

— Погоди, Паук. Ты что, спятил? Или разыгрываешь?..

— Я поймал тебе «Летучего Голландца», образина ты чекистская! Такое же бывает раз в сто, да какое там — раз в триста лет! Мне еще дед рассказывал, как он однажды пацаном зацепил Голландца и двое суток без еды, без сна, весь обоссанный не вылезал из кибера, так жаль было его упускать!

— Так это же легенда, Паук. В сети таких баек пруд пруди — Летучий Голландец, Первый Ключ, Вечный Сталкер…

— Вот и деду моему не верили! Я сам не верил! Да и сейчас еще не верится. А только ты теперь вроде призрака — то в Америке сидишь, то в Азии, то в Антарктиде. За капитана ты, понял? Каждые полминуты с новым адресом! Ведь кому рассказать… Да за такую услугу ты мне должен… Эх-х! —

Он закинул башмаки в ящик и надрывно вздохнул. — Короче, с тебя еще полсотни.

Яну не жалко было полтинника, но он платил Пауку за обеспечение безопасности своих тылов и опасался, что старик попросту съехал с катушек, раз вешает ему на уши мифологическую лапшу, какую заглотит еще не каждый чайник. Для проверки он вывел в правый угол зрения свой сетевой адрес и пару минут сидел не шевелясь, тупо наблюдая, как его мотает по матушке-планете. Потом запустил овер-датовский антивирус и подождал, пока он закончит работу — вроде бы все было чисто. Паук сидел молча с выжидательной ухмылкой и наконец не выдержал:

— Ну что, убедился? Понял? Вот тебе и байки! И бредни! Сидишь, можно сказать, на них верхом и помелом погоняешь!

— Слушай, Паук, — медленно, весомо произнес Ян. — Ты меня давно знаешь. Так вот. Если ты задумал меня надуть…

— Гони полтинник! — перебил Паук, не отрывая от Яна маленьких с безуминкой глаз, и было видно, что он сам никак не в силах до конца поверить в чудо и что Ян для него уже не старый добрый Феликс Эдмундыч, а что-то вроде посланца богов Гермеса, на которого он, Паук, только что самолично надел волшебные сандалии с крылышками.

— Ладно, держи.

Старик поймал брошенную монету и, взяв ее двумя пальцами, стал с фанатичным пристрастием разглядывать. Ян подумал, что не удивится, увидев в следующий раз этот символический дензнак висящим у Паука на шее на цепочке. Сам Ян не готов был сейчас в полной мере осознать случившееся, он даже не стал расспрашивать Паука, откуда на него свалилась такая фантастическая удача — потом, все потом, если не сам Паук, то легенды расскажут, как все было, уж Паук об этом позаботится.

— Ну все, Паук, бывай. Я пошел.

— Удачной охоты, — проскрипел старик, провожая его глазами. Отвернувшись, Ян продолжал чувствовать спиной поедающий взгляд и ощущал его еще некоторое время после того, как дверь позади закрылась.

Ян немного побыл перед паучьим «логовом», прогнав все мысли, сосредоточиваясь внутренне на предстоящем деле. Медлил до тех пор, пока не пришла легкая, тугая уверенность — разлилась и заполнила его по самую маковку, словно крепкий чай с мятным и чуть-чуть стальным ароматом.

Ну что ж… Поехали!

Массив «Белов и Ноймайер» висел во тьме наподобие грандиозной космической станции или, может быть, своеобразной планеты, вся жизнь которой, основанная на электронных импульсах, была сосредоточена внутри оболочки. Когда где-то в ином, главенствующем, мире, в мире-хозяине и создателе, начинался рабочий день, здешняя жизнь тоже закипала. Внутри сервера начинались сложные пертурбации. Информационные пакеты, деловые сообщения и прочие самые разные посланцы стекались в него со всех сторон, такие же потоки вытекали оттуда наружу и разлетались по внешним каналам кто куда.

Теперь, когда реальность погрузилась в сон, соответственно и здесь воцарилось спокойствие, отчего сервер еще больше походил на космический объект — гигантский многоярусный пленник киберпространственной ночи. Впечатление усиливали трассеры запоздалых посланий, чертящих изредка окружающий мрак наподобие шальных метеоритов или, как сказал бы романтик, падающих звезд.

Зависнув перед одним из пропускных шлюзов, Ян включил «скрины». И сразу все вокруг приобрело едва уловимую зыбкость — теперь он был закрыт двумя полусферами защитных полей, обеспечивающих ему эффект «невидимости».

Его задача состояла в том, чтобы проникнуть в шлюз, а оттуда, естественно, далее — в глубь массива. Обычный посетитель на его месте обязан был в первую очередь дать знать о своем прибытии и как-то идентифицироваться. Ян, разумеется, ничего этого делать не собирался. Ему пока предстояло ждать, что могло тянуться по ночному времени довольно долго. Могло, но, к счастью, не затянулось.

В заградительную мембрану с коротким писком ткнулся синий луч, затем рядом образовался небольших размеров ящик. На крышке ящика был отпечатан длинный номер, ниже красным шрифтом значилось: СРОЧНОЕ!

Не теряя ни мгновения, Ян запрыгнул на ящик. Активизировать и запустить в щель на крышке Малинкиного таракана было делом пары секунд. В следующий миг мембрана, закрывающая вход, исчезла, и они с посылкой оказались в продолговатом помещении пропускного шлюза, снабженного, как и положено, системами допуска и сортировки. Здесь его могли засечь по помехам, наводимым защитным полем «скринов». Но Ян уже принял меры: за те несколько мгновений, что прошли с момента появления срочного пакета, скан-нер «Овер-дата» скопировал с него все возможные параметры. И посылка, висящая теперь в шлюзе — ничем не отличимая от настоящей, с точно такими же номером и надписью, — была на самом деле не кем иным, как Яном. А настоящая… Настоящую заменила куча мусора.

Бледно-зеленый свет в шлюзе сменился ярко-синим, затем красным. Когда освещение вернулось к норме, Ян, по-прежнему имеющий вид посылки, был пропущен внутрь сервера в полном одиночестве. Система допуска сработала, как ей и положено — от мусорной кучи не осталось и следа, она была уничтожена, а проще говоря, стерта — универсальный, мгновенный способ ликвидации мусора, о каком в реальности не приходится и мечтать.

«Интересно, что это было за сообщение посреди ночи, которое мне теперь полагается изображать?» — думал Ян, с немыслимой скоростью проносясь от узла к узлу, где его задерживали, чтобы тут же пульнуть дальше — к месту, где его, такого «срочного», смогут немедленно распечатать и прочитать. «А не про нас ли оно было? — размышлял далее Ян. — Со снайперов станется. Разнюхали и послали весть — мол, вас грабят, будьте бдительны…» Маловероятно, конечно, но мысль была забавная. Разумеется, ничего похожего он воспроизводить не собирался. Однако и сообщение не могло так просто сгинуть или оказаться пустым набором слов. «Системе, конечно, плевать, но прочитать его обязан будет кто-то из дежурных. А на дежурстве тут, надо полагать, тоже не дураки сидят».

Ян мигом вывел в поле зрения овердатовский раздел «Разное», метнулся к «сообщениям» и зафиксировал первое более или менее подходящее. И вовремя: к этому моменту он оказался в конце коридора, выходящего в большой, ярко освещенный зал. Все еще будучи ящиком, он раскрылся, выпуская из себя послание в виде запечатанного конвертика с надписью «Срочное!». Конвертик улетел вперед, прилипнув серым прямоугольником точно в центре противоположной, белой и гладкой, словно ледяной, стены зала. Там он развернулся, после чего матовая стена стала полосатой от строк, написанных, если глядеть отсюда, задом-наперед, тем не менее все равно читаемых:

"Специальный отдел Министерства образования по связям с общественностью.

Министерство образования чрезвычайно обеспокоено падением языковой культуры в предпринимательской среде. Уважаемые господа! Являя собой один из наиболее обеспеченных слоев общества, вы занимаете немаловажное место в центральных областях деятельности — как во внутригосударственных, так и в международных. Заботясь в первую очередь о культурном уровне и престиже государства в целом и надеясь повысить его с вашей помощью, мы предлагаем вашему вниманию следующую брошюру:

«ДИДАКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ». А.К. Разумовский, Б.И. Шлиман.

Данное пособие представлено системой упражнений, направленных на воспитание культуры устной и письменной речи. Характер заданий формирует основные словообразовательные и грамматические понятия, обеспечивая постоянный рост словаря…" — И так далее.

Словом, мощный культурно-патриотический заряд несло в себе срочное послание, полученное глубокой ночью фирмой «Белов и Ноймайер».

Пока счастливый получатель изучал следующие далее упражнения, погружаясь все глубже в дебри словообразовательных процессов, Ян подобрался к заветному хранилищу. По сути, все, что его в данный момент окружало, и было хранилищем: он двигался внутри огромного ячеистого склада, где масса информационных блоков лежала просто под руками — бери не хочу. Большинство из них было сжато до компактного состояния — заархивировано, чтобы не занимало на складе много места. Однако то, что ему требовалось, находилось в особом закрытом отделении, под кодовым замком-паролем, снабженным системой блокировки и сигнализации на случай взлома.

Но Ян, как бы странно это в данной ситуации ни прозвучало, не собирался ничего взламывать. Контрольная система сама должна будет обеспечить ему допуск к заповедным файлам — в этом и состояла главная функция «Овер-дата».

На ладони его оказался небольшой диск, снабженный окошечком-табло. Больше всего это походило на магнитную бомбу, на самом же деле диск представлял собой универсальную отмычку — полумифический «Фридом», основной элемент софта. То, что Ян слышал об этой программе от Михея, больше напоминало сладкую хакерскую байку: внедрение «Фридома» не воспринималось системой как постороннее вмешательство — шпион действовал тонко, ничего в ней не возмущая и не ломая, а лишь аккуратно под нее подстраиваясь. Становясь частью системы, программа как бы приподнимала ее на новую ступень, играя роль творческого начала, этакого элемента своеволия. В этом шпионском мозжечке была заложена идея раскрепощения. «Долой запоры! Свободу информации!» — так несколько пафосно определил в свое время эту идею Михей.

Ян приложил диск к отливающей металлом стене, по которой время от времени пробегали судорогой радужные блики — к той самой закодированной преграде, закрывающей секретный фонд. Диск прилип и чуть заметно притопился, в окошечке выскочило время — двадцать семь минут, ноль ноль секунд, тут же начав обратный отсчет. Теперь это выглядело бомбой один в один! У Яна по спине прошел неприятный холодок — хотя его реальная спина находилась отсюда за километры. Возникло желание ретироваться куда-нибудь подальше — лучше всего спрятаться за угол. Как всегда в такие мгновения, он ощутил себя медвежатником, добравшимся до банковского сейфа. Собственно, разница состояла лишь в том, что эта контора не являлась банком, и вместо денег Яну предстояло изъять некую секретную информацию.

В течение следующих двадцати семи минут он терпеливо ждал, пока диверсантская программа «Фридом» породнится с процессором. На последних секундах из плоскости диска выщелкнулась небольшая ручка, похожая на крючок, и Ян за нее ухватился. Стоило последней единице на табло смениться нулем, Яна буквально продернуло сквозь закрытую преграду, и он в мгновение ока оказался по другую ее сторону, в заповедном отделении хранилища.

Здесь помещалось нечто вроде стеллажа, разделенного на секции, снабженные надписями. Кругом по-прежнему царили тишина и спокойствие, ничто не говорило о том, что его проникновение сюда было обнаружено — стало быть, с самой сложной частью операции он справился, и справился успешно.

Ему оставалось только забрать, а вернее, скачать информацию, что теперь можно было сделать беспрепятственно, — на это требовалось лишь время, сам же процесс уже не представлял каких-либо сложностей.

Ян извлек из нагрудного кармашка небольшую коробочку, при легком сжатии выросшую до размеров «дипломата» — собственно, это и оказался «дипломат». После того как Ян его открыл и нажал кнопочку, расположенную внутри сбоку, в крайней сверху секции «сейфа» образовалась продольная щель, вроде как в почтовом ящике, и оттуда прямо в «дипломат» стали планировать один за другим белые листы, исписанные мелким шрифтом. У Яна и мысли не возникло поинтересоваться, что за секреты он «сливает»: меньше знаешь, лучше спишь.

Через минуту «листопад» прекратился, но ненадолго. Такая же щель образовалась во второй секции, потом дошла очередь до третьей, и так далее, и так далее. Информация планировала, кружась, как листва по осени, только листву разносит ветром во все стороны, а здесь листы укладывались по очереди точно на дно «дипломата», словно там для них был установлен специальный магнит.

Примерно двадцать минут все шло как по маслу: большая часть секретной директории за это время была успешно «слита», оставалось всего несколько файлов. Ян уже не без оснований надеялся на стопроцентный успех операции, как вдруг раздался противный воющий звук, одновременно и мягкое освещение, мигнув, приобрело красный оттенок. Яну не требовалось объяснять, что это значит, — вторжение каким-то образом засекли и пытаются отсканировать взломщика. И если он сей же миг отсюда не исчезнет, то пропадет не только вся добытая с таким трудом информация, но ему наверняка всадят такое, что настанет каюк Шмитовскому «Кройдеру». Благо, что Ян до последнего момента не потерял бдительности, хотя и надеялся от всей души, что все обойдется без шума и кровопролития.

Едва началась эта свистопляска, он моментально «убрал» «дипломат», не заботясь о паре файлов, оставшихся нескопированными. Затем у него в руках оказался баллончик с «Дустом-143» — все это было проделано на счет «раз-два». На счет «три» он совершил круговой разворот, широким жестом распылив «препарат» вокруг себя, а после этого «сделал ноги» — то есть, попросту говоря, испарился с территории фирмы, обеспечив ее компьютерным мозгам все симптомы злостного отравления — то бишь судороги, конвульсии, путаницу и такую головную боль, что им сейчас при всем желании будет не до диверсанта, мало того — в нормальное рабочее состояние систему смогут привести не раньше чем через пару суток — и это еще в лучшем случае.

Итак, на первый взгляд все прошло нормально — проникновение отработано чисто, информация снята и следы заметены по полной программе. Казалось бы, можно с полным правом праздновать победу. Если бы не одна накладочка: «скакнув» с места преступления, Ян вернулся прямиком на свою «базу», в то время как стартовал он автоматом по тому адресу, что должен был обеспечивать ему в данный момент мифический «Летучий Голландец». Словом, Ян оказался в той самой захламленной комнате, откуда вылетал и где поблизости «за кадром» коротал время Шмит в обнимку со своим «Бифитером».

Но Ян не торопился радовать изнывающего заказчика хорошими новостями. Вместо этого он набрал адрес Паука и вновь исчез из кабинета, сочтя пока за лишнее там объявляться.

Опять оказавшись возле пауковской халупы, Ян, вместо того чтобы вежливо постучать в дверь, прямо с разгону в нее ломанулся. Дверь, как ни странно, легко распахнулась, оказавшись, как и в первый раз, незапертой.

Паук восседал на своем прежнем месте, и внезапное появление Железного Феликса воспринял с непрошибаемым спокойствием. Все это слегка насторожило Яна — по идее, Паук должен был бы сейчас забаррикадироваться в своей берлоге всеми возможными способами, а если и вести переговоры, то только через дверь. Но, в общем-то, такое положение вещей устраивало Яна. Кстати, он вломился к Пауку не с голыми руками, а держа в одной из них пистолет системы «Маузер», в полном соответствии со своим легендарным прообразом — ну просто один в один, только на стволе «Маузера» красовалась надпись: «Дуст-143».

— Руки на колени, чтобы я их видел! Ладонями вверх! — приказал Ян первым делом. Паук беспрекословно повиновался. — Если шевельнешь хоть пальцем, горько пожалеешь, — предупредил Ян. — Думаю, тебе не надо объяснять, что это такое. — Он чуть повернул пистолет, демонстрируя надпись. Паук никак не подтвердил, что знаком с «Дустом», только молча на него пялился. — А теперь рассказывай, — велел Ян.

— Что рассказывать? — вроде бы не понял Паук.

— Не валяй дурака. Рассказывай, кто тебе заплатил, чтобы ты меня подставил. И что за дрянь ты мне впарил за мои три сотни с полтиной.

— Ах вот оно что. Тебя, стало быть, подставили. А я-то думаю… — Старик слабо махнул рукой.

— Не двигаться! — рявкнул Ян.

— Спрячь свою отраву, Дзержинский. Я тебе не таракан, — сердито сказал Паук. — Если вздумаешь травить меня, то и сам отсюда здоровым не выйдешь. Так что убирай пушку и давай поговорим, если хочешь.

Но Ян уже понял, какой в Пауке погибает великий артист, и ни на секунду ему не верил.

— Уясни себе две вещи, — сказал он, продолжая стращать Паука оружием. — Во-первых, если мне придется с тобой разделаться, так и не получив от тебя ответа, то я это переживу. А во-вторых, я сейчас сижу на чужой системе и мне плевать, даже если твой ответный удар ее угробит. Сечешь ситуацию? — Не требовалось особого напряжения мысли, чтобы понять, что расклад выходит сильно не в пользу Паука. — Короче, повторяю — не шевелись и выкладывай мне всю историю с «Летучим Голландцем».

— С «Летучим Голландцем», говоришь? — Паук почему-то ухмыльнулся, хотя ему сейчас полагалось бы дрожать, как кролику. — Что ж, ладно. Расскажу тебе все, как было, без утайки. Только, чур, условие — ты мне заплатил за работу, я ее сделал. И денег обратно не верну.

— Не тяни резину, — уронил Ян.

— Ну хорошо, слушай. Но история будет недолгой, уж не обессудь. Я сделал все, как договорились, — вышел отсюда, выполнил твой заказ и вернулся ровно через час. — Ян сразу усомнился, но перебивать не стал — имело смысл сначала выслушать Паука до конца и составить свое мнение по поводу услышанного. — Гляжу, — продолжал старик, — а тебя уже и след простыл. Ну, думаю, мало ли что — отлучился по делу или передумал. Главное, что я свою работу сделал и денежки при мне. Однако показалось мне, что дело нечисто — чутье у меня на такие вещи. И учинил я у себя проверочку — что тут да как, все ли, одним словом, в порядке. Хлама у меня много, но все вроде бы как положено, только добрался до блокировки замка, как выскакивает, понимаешь, черный флажок. Я давай его шерстить так и этак — ничего особенного, флажок и флажок. Вроде метки. И смекаю я, что кто-то без меня мой замочек аккуратно вскрыл, а это, выходит, мне на память оставил.

— Можешь его показать? Паук потянулся было к столу.

— Сиди, не дергайся! — Ян пока далек был от того, чтобы ему поверить. — Скажи, где лежит.

— Крайний ящик, справа, — буркнул Паук. Ян подошел и открыл ящик — флажок торчал в нем гордым пиратским знаменем, сохраняющим даже в темнице нахальный победный вид. Ян взял его и стал рассматривать: на черном фоне тонкими золотыми линиями был изображен крест, заключенный в круг, — этакий символический знак мишени. Очередное звено, вполне укладывающееся в цепочку так называемых совпадений, свидетельствовало в пользу Паука — имей старик отношение к снайперам, вряд ли стал бы их засвечивать, да и Яну не позволил бы так просто к себе вломиться. Выходит, что оставить эту метку мог только тот самый «джентльмен», возникший здесь в отсутствие хозяина, а потом так мастерски его изобразивший. Но для такого представления мало знать Паука, надо быть знакомым с нюансами их отношений — в частности, например, с тем, как старик его называет. Или это означало, что их подслушивали?..

Ян убрал «Маузер», молча прошел мимо Паука и опустился на стул, продолжая вертеть флажок. Проследив за ним глазами, Паук повозился в кресле, как бы разминая затекшие члены. Поняв, что шевелиться ему больше не возбраняется, он от души хлопнул по подлокотникам и произнес:

— Сдается мне, что настала моя очередь задавать вопросы.

Ян кивнул:

— Имеешь право. Тем более что тот, кто откупорил твою халупу, должен быть тебе хорошо знаком. Похоже, что предыдущую нашу беседу он прослушал, а может быть, и подглядел, так что придется тебе еще раз все у себя проверить. И изобразил он тебя первоклассно. Между прочим, и деда твоего помянул, целую историю про него выдал — как твой героический дед в малолетстве оседлал «Летучего Голландца» и проскакал на нем двое суток без сна и туалета.

— Не было у меня никакого деда! — возмутился Паук. — И отца с матерью не было. Сирота я.

— Сочувствую. Жаль только, что я этого не знал.

— Так вот, выходит, на что он тебя купил? На «Голландца»? Слышал я, появилась недавно в сети такая обманка, вроде как голову морочит в полном соответствии с легендой. И ни один антивирус ее не берет. А ты неужто так и поверил?

— А кто бы не поверил. Ты бы поглядел, какие у тебя глаза были, — словно ты миллион выиграл в «Гранд-лото». — Ян со вздохом поднялся. Старик, похоже, и вправду был здесь ни при чем, а время уже начинало поджимать. — Ну ладно, пошел я.

— Так-таки и не интересуешься узнать, кто это был? — спросил Паук.

— А что, есть какие-то догадки? Паук хитро прищурился:

— Да есть тут одна мыслишка… Ян опять уселся и сказал:

— Значит, Паук, расклад такой: что за контора хочет меня спалить, я и так знаю. Не мешало бы, конечно, узнать имя исполнителя, но это уже, скажем так, из чистого любопытства. У меня сейчас при себе полтинник с четвертью. Если это тебя устроит, то можешь выкладывать свои соображения, а если нет, тогда будь здоров.

Паук покряхтел недовольно — он явно рассчитывал получить за свои догадки больше, чем семьдесят пять деревянных. Но в конце концов безошибочным чутьем лавочника понял, что лучше поиметь с клиента хоть что-то, чем совсем ничего.

— Ладно, так и быть, — вздохнул он и начал издалека: — Тут у нас поди разберись, кто есть кто. Народ личины меняет, как змеи кожу, да еще заходят по большей части с анонимных адресов. Да что я тебе говорю, сам все знаешь. Но этот крэкер — птица непростая, не шелупонь какая-нибудь. Это, скажу я тебе, мастер экстра-класса. Мой замок так запросто кто попало не откроет, да и тебя на мякине не проведешь, это точно. Так вот, есть у меня один заказчик, я его приметил и в любом облике сразу вижу: мастерство его и выдает. — Ян понял, что имеет в виду Паук, когда вспомнил свое впечатление от персоны, возникшей на пороге, — старый перец тогда на порядок взлетел в его глазах. Тот тем временем продолжал: — Вот и сегодня он заходил, незадолго перед тобой. Выложил мне на стол яблоко — так, мол, и так, разберись, говорит, что тут за принцип. Сам он, понятное дело, мне не представлялся, да только и я не вчера законнектился: сдается мне, что я знаю, кто на самом деле этот артист…

— Погоди, Паук, — перебил Ян. — Так ты с этим яблоком и впрямь до конца разобрался? — Паук удивленно вытаращился, потом, что называется, «спал с лица» и даже как будто побледнел, хоть для виртуальности это и не свойственно. Ян спросил:

— А если там еще что-то спрятано в огрызке? Может, он через него нас и прослушивает? — С этими словами он поднялся. Одновременно и Паук протянул руки к столу.

Но дотянуться не успел: крышка среднего ящика, где помещался огрызок, внезапно просела вовнутрь, потом скомкалась и исчезла, словно бумажка, затянутая в жерло пылесоса. На ее месте образовался черный провал, куда стало всасываться, деформируясь, пространство комнаты, — так течет пластилиновая декорация, только что казавшаяся надежной, но внезапно под воздействием тепла размякшая. Не избежал участи своего хлама и Паук: он расплавился легко, без мучений, Чтобы тут же влиться в общий поток и утечь в ящик. Собственно, это уже перестало быть ящиком, поскольку засосало в себя стол, а затем и все помещение как таковое.

Один только Ян остался целым и нетронутым в локальной катастрофе — он повис во мраке, наблюдая исчезновение последних фрагментов интерьера, пока они не всосались с тихим чмоком в «черную дыру», как остатки коктейля в соломинку, и кругом воцарилась кромешная тьма. Ни паучьего логова, ни самого Паука больше в виртуальности не существовало, он стал «нетдэдом» — сетевым мертвецом. "

Очевидно, огрызок и врямь был с сюрпризом, и теперь старику предстоит долгая морока с поднятием из руин своей «старушки», заменявшей ему не то чтобы супругу, а, говоря без преувеличений, целую вселенную. Ян сознавал, что является косвенной причиной катаклизма, тем не менее помочь Пауку в этой ситуации был бессилен.

И сейчас ему ничего другого не оставалось, как стартовать обратно к Шмиту, попутно размышляя о том, какое это, оказывается, фатальное явление — хронический неудачник. Казалось бы, кому какое дело, если у тебя все летит к чертям? Однако у тех, с кем он так или иначе соприкасался, наблюдается та же картина: его фирма прогорела — это раз, во-вторых, убит ни в чем не повинный парень, вся вина которого состояла лишь в том, что он оказался с ним в одном кафе, теперь Пауку угробили компьютер, лишив его единственного приемлемого для него способа существования. Ну и наконец, Шмит, балансирующий теперь на грани разоблачения, — пока что он в безопасности, но через сутки-двое, когда «Белов и Ноймайер» оклемаются после обработки «Дустом», там уж не пожалеют сил, чтобы восстановить по сохранившимся записям координаты вора. И не исключено, что им это удастся, — ведь его адрес постоянно оставался открытым благодаря хитрости некоего виртуоза, чье имя Паук так и не успел назвать. Его опередили.

Но главный вопрос сейчас состоял в том, стоит ли открывать Шмиту его теперешнее шаткое положение? По всему выходило, что не стоит. Хотя опасность и существует, но это еще не значит, что его обязательно вычислят.

Время, отмеченное в правом нижнем углу зрения, приближалось к восьми утра — киберпространство «съело» ни много ни мало девять с половиной часов. Ян вполне уже мог покинуть сей уютный «санаторий», где за целую ночь не имел ни минуты отдыха.

Но, как тут же выяснилось, на сегодня его сетевая одиссея еще не подошла к концу: едва вернувшись в кабинет Шмита, Ян обнаружил в нем странного посетителя. Хозяин квартиры по-прежнему оставался за кадром, в то время как в виртуальности на его месте расположился некий субъект не субъект, а этакая сложная конструкция в форме человека. Посетитель был собран из множества геометрических фигур — шаров, кубиков, цилиндриков и прочего такого, из чего при достаточной сноровке можно составить не только фигуру, но даже похожий портрет.

Ситуация показалась Яну смутно знакомой, да и сам этот «лошарик» кого-то очень напоминал.

— Ну как, Ян, вы обдумали наш разговор? — произнес гость вместо приветствия. Тут Ян окончательно уверился, что перед ним находится не кто иной, как вербовщик снайперов собственной персоной. Ян сразу оценил его предусмотрительность — явись Валентин на сей раз во плоти, после всего случившегося он всерьез бы рисковал своим здоровьем. Поскольку Ян молчал, борясь с чисто импульсивным желанием немедленно раздраконить визитера на составляющие его ингредиенты, Валентин продолжил: — Итак, вы готовы дать свое согласие?

Вместо ответа Ян поставил перед ним на стол черный флажок, так и оставшийся у него в руках после гибели пауковского жилища, и спросил мрачно:

— Ваша работа?

Рукой, больше похожей на виртуальную имитацию манипулятора, Валентин потянулся к «черной метке», сцапал ее удлиненными цилиндриками, заменявшими ему пальцы, повертел так и этак.

— Здесь изображен довольно древний символ под названием «Кельтский крест». Действительно, напоминает стилизацию мишени. Откуда это у вас?

— Его оставил один «доброжелатель», чуть не обеспечивший мне сегодня провал.

— Что значит «чуть не обеспечивший»? — невинно поинтересовался Валентин.

— Спешу вас обрадовать — это ему не удалось.

— Неужели? — К сожалению, теперешнее обличье Валентина не позволяло понять, действительно ли он равнодушен к успеху Яна или только пытается сделать вид. Однако, как бы собеседник ни притворялся, Ян был убежден, что тот имеет ко всему случившемуся прямое отношение.

— Да, представьте себе, — ответил Ян с ноткой победного злорадства.

— Вы хотите сказать, что вам удалось проникнуть в фирму, завладеть информацией и скрыться, и все это безо всякого ущерба для себя? — Теперь в словах Валентина сквозила неприкрытая насмешка человека, уверенного, что его хотят обвести вокруг пальца.

— Именно так, — подтвердил Ян, хоть это и не было на сто процентов правдой. Но уж очень ему хотелось хотя бы таким, косвенным образом расплатиться со снайперами за то, что они считали себя вправе лезть туда, куда их не звали, и коверкать то, к чему не имели ни малейшего отношения, в частности его жизнь.

— А известно ли вам, что это за информация, которую вы — будем называть вещи своими именами — нагло украли?

— Это меня не касается, — отрезал Ян.

— Что ж, пожалуй. Тем более что Шмит и сам пока не догадывается, во что он с вашей помощью влез. И вам, конечно же, наплевать, если Павла Шмита найдут в ближайшие дни мертвым на своей квартире или, скажем, в какой-нибудь подворотне. Точнее сказать — убитым. Но это, разумеется, только в том случае, если он будет вычислен. Единственное его спасение состоит в том, что вы не покривили душой и действительно чисто замели за собой следы. Или все-таки покривили?..

— Скорее вероятно другое, — сказал Ян, не скрывая злости. — Сдается мне, что на него кто-то стукнет. Но в любом случае это будут только его проблемы. — На самом деле он не был так равнодушен к участи Шмита, как хотел показать, но ему необходимо было, чтобы Валентин в это поверил, — тогда у Шмита оставалось бы больше шансов на спасение.

— Я вижу, вы готовы обвинить нас во всех смертных грехах, — скорбно произнес Валентин. — Поверьте, мне очень жаль, что у вас сложилось такое скверное представление об организации. Очень жаль. Впрочем, это должно быть чертовски удобно — когда есть на кого свалить вину за свои неудачи.

— Ну да! Скажите еще, что и в наезде Азиата я сам виноват! — Ян не сомневался ни на мгновение, что Валентин в курсе последних событий и прекрасно понимает, о чем речь. — Вот ушел я от него — да, собственными силами. И с работой сегодня справился успешно. Так что, если говорить об удаче, — не надо передергивать. Она меня не покидает вопреки вашим усилиям.

— Я не имею намерения спорить с вами. — Валентин забавно покачал туловищем — перевернутой пирамидой, отчего все его составляющие заходили, словно он был марионеткой на невидимых ниточках. Это почему-то особенно разозлило Яна.

— Конечно, не имеешь, — сказал он. — Потому что тебе крыть нечем.

— Напоминаю, что стоит вам захотеть, и организация решит все ваши проблемы. — Легким жестом снайпер пресек готовые сорваться с губ Яна возражения. — Я догадываюсь, что вы и на сей раз не склонны отвечать положительно. Но задумайтесь на минутку, насколько все тогда стало бы проще — только скажите «да», и Азиат принесет вам свои извинения — в письменной или, если пожелаете, в устной форме…

— А того убитого парнишку вы тоже беретесь воскресить?

Валентин чуть помедлил, потом сказал:

— Позвольте задать вам один вопрос. Если мы это сделаем…

— То есть вернете к жизни убитого человека, — уточнил Ян.

— Да, именно — вернем его к жизни, — легко согласился Валентин. — Тогда вы обещаете дать согласие?

«Само собой», — хотел ответить Ян, но вовремя прикусил язык: воскресить человека из мертвых снайперам, конечно, не под силу, но что им мешает найти другого — кого-то очень похожего на убитого и заплатить ему за правдоподобный рассказ, живописующий его смерть в кафе и последовавшее затем чудесное воскрешение? Ни имени его, ни адреса Ян все равно не знает, так что даже паспортных данных подделывать не придется. Поразмыслив так, он сказал:

— Сначала воскресите, а там поговорим. Валентин покрутил шарообразной головой, очевидно, выражая неудовольствие:

— Это несерьезный разговор. Да или нет?

— Да пошел ты!.. — С этими словами Ян дал системе команду на отключение и сорвал с головы мнемоленту. Многое, очень многое ему хотелось бы под занавес сказать Валентину, да только вряд ли это принесло бы какую-то пользу, поскольку состояло бы по большей части из абсолютно непечатных выражений.

Итак, вокруг него вновь был кабинет ТТТмита — уже реальный, так сказать, во плоти, вместе с хозяином, мешковато съехавшим в кресле: Шмит спал, видимо, богатырским сном, о чем свидетельствовал полностью опорожненный «Бифитер», валявшийся возле его ног.

Ситуация сама подсказывала простейший вариант избежать неприятных разборок с заказчиком — просто-напросто удалиться по-английски, не прощаясь, оставив Шмита наедине с его проблемами. В конце концов основной целью Яна было перекантоваться где-то этой ночью, он ее достиг, и бог с ними, с заработанными деньгами — они, конечно, никогда нелишние, но вряд ли стоит из-за них лезть в петлю, тем более что пока финансов хватает, и вскоре на Северной Пальмире грядет их пополнение.

Логически все это было верно, однако Ян никак не мог заставить себя уйти, оставив беспечного Шмита в неведении по поводу нависшей над ним угрозы. Как-то подленько это было бы, не по-мужски.

Итак, Ян принялся его трясти. Когда Шмит, помычав что-то нечленораздельное, разлепил наконец глаза и они вроде бы приобрели осмысленность, Ян обратился к нему со следующими словами:

— Значит, так, Павел. Работу я сделал. Но попутно выяснилось, что ты меня с этим заказом здорово подставил. — Шмит только моргал, страдальчески морщась — очевидно было, что у него дико болит голова. Ян готовился применить универсальное средство под названием клин клином — добавить ему такой головной боли, что о теперешней останутся только приятные воспоминания. — Понимаю, что тебе сейчас хреново, — сказал он.

— Мне нужно чего-нибудь глотнуть, — сипло произнес Шмит и сделал попытку подняться, но Ян толчком руки усадил его обратно.

— Погоди. Сначала мы с тобой разберемся с делами, потом будешь лечиться. А пока соберись и слушай. Известно ли тебе, что контора, которую мы сегодня ломанули, на самом деле является прикрытием для таких серьезных дел, что нам с тобой теперь заочно выписана путевка на тот свет?

— Ты что, засветил мой адрес?! — вскинулся Шмит, вмиг утратив вопиющие признаки похмельного синдрома.

— Успокойся, твой адрес не засвечен, — утешил его Ян, проглотив только добавление «пока». — Но, повторяю, информация, которую мы скачали, настолько серьезна, что тебя могут вычислить по другим каналам. И у меня сложилось впечатление, что такая задача этой фирме вполне по силам…

— А мне кажется, что ты спалился и теперь пытаешься отмазаться, чтобы получить деньги! — продолжал гнуть свою линию Шмит.

— Если не веришь мне, просмотри добытый материал.

Засопев, как паровоз, Шмит вскочил и, оттеснив Яна от компа, принялся сам щелкать клавишами.

Вместо того чтобы кинуть глаз на экран, где разворачивалась информация, Ян отошел к окну и стал любоваться хмурым московским утром. Разумеется, его кольнуло любопытство, что он там принес за крутые секреты, которые могут стоить Шмиту головы, однако ради целости своей собственной он продолжал придерживаться мнения, что, какие бы ему ни удалось умыкнуть страшные тайны, они его нимало не касаются, поскольку он в данном случае только исполнитель — взял, сдал, и пошли они все к дьяволу со своими дальнейшими разборками.

Временно воцарившееся молчание нарушил приглушенный стон. Ян обернулся — стонал, конечно, Шмит, уронив голову на руки, — так безутешная вдова скорбит над гробом безвременно усопшего супруга. Эта печальная картина не только убедила Яна в том, что Валентин не блефовал, предрекая Шмиту неминуемую гибель от рук представителей ограбленной им конторы, но и заронила подозрение, что в его устранении может быть заинтересован и непосредственный заказчик.

— Ну что, убедился? — только и спросил Ян.

Шмит поднял лицо, бледное настолько, словно его долгое время вымачивали в винном уксусе и только что оттуда достали. Затем он проговорил со смертной тоской в голосе, как безнадежный больной спрашивает — нет, не у врача, а сам толком не зная у кого — может быть, у самого себя, а может, у Всевышнего:

— Что делать?.. Что мне теперь делать?..

Прежде чем ответить, Ян втайне еще раз поздравил себя с тем, что не стал заглядывать в украденные файлы.

— Во-первых, не паниковать, — сказал он. — Думаю, что как минимум пара суток у тебя имеется — вполне достаточно, чтобы собрать вещички и дернуть куда-нибудь на месяц-другой из Москвы. — Тут он поймал себя на том, что почти дословно повторяет совет, данный ему на днях Борей.

— Куда? — простонал Шмит. — Куда я поеду? У меня же все дела на Москву завязаны!..

— Советую куда-нибудь подальше от Земли, где Белову с Ноймайером будет посложнее тебя достать.

— Да-да, ты прав… — пробормотал Шмит, начиная как-то искательно оглядываться, и вдруг спросил: — А ты куда уезжаешь? Ты говорил, на какой-то курорт?

— Ввиду сложившихся обстоятельств, думаю, мне не стоит разглашать своего маршрута.

— Выходит, повезло тебе, — заметил Шмит едко. У него могло зародиться подозрение, что Ян заранее все предусмотрел или даже каким-то образом подстроил. Действительно — этой ночью он идет на дело, а назавтра его уже фьюить! — и след простыл из Москвы.

— Не больше, чем тебе, — разозлился Ян. — Ты соображаешь, что мне пришлось выкрасть по твоему заказу? Ты мне можешь после этого гарантировать, что я доеду целым и невредимым до своего курорта? Или что меня не прикончат там через пару дней? А теперь прикинь, сколько может стоить такая информация? И сколько соответственно должно стоить ее раздобыть? Выходит, что я за гроши выполнил тебе работу, стоящую бешеных «бабок», за которую меня к тому же того и гляди пришьют!.. — Тут Ян осекся, с удивлением глядя на Шмита.

— Так-так. Так-так-так. Так, — говорил Шмит, яростно почесывая голову, при этом губы его начали потихоньку расползаться в улыбке, а в зеленоватых глазах разгоралась этакая лихая безуминка.

— Не изображай пулемет. Лучше давай-ка переведи мне деньги за работу, — сказал ему Ян, а про себя подумал: «Да это никак клиника!»

— Да, конечно. Сейчас… Сейчас переведу, — забормотал Шмит, а потом неожиданно резко выдал: — Слушай! Вот что. Я отвалю тебе вдвое, если ты согласишься сделать для меня еще одну вещь. Я сейчас скину кое-что из этого материала на дискету, а ты отнесешь ее по одному адресу. Можешь даже не светиться, что ты от меня, скажешь, мол, что какой-то незнакомый мужик на улице заплатил тебе, чтобы ты это передал. А потом мотай на свой курорт. Ну как, согласен?

Ян понял, что Шмит вовсе не свихнулся, а просто сообразил, что полученная информация способна принести ему в десятки (а то и в сотни) раз большую прибыль, чем он поначалу рассчитывал, и теперь смекает, как ему половчее вывернуться, чтобы и прибыль эту поиметь, и самому живым остаться. Ян в принципе не видел причины, почему бы ему не согласиться на предложение, тем самым к тому же удвоив свой электронный счет.

— Ладно. Сделаю, — сказал он, доставая из гнезда личную дискету, чтобы освободить место для новой. Его кредитка оставалась в компе до тех пор, пока Шмит, покончив со всеми операциями, не перевел на нее обещанную сумму.

— Я так понял, что ты решил остаться в Москве? — спросил Ян, уже забрав свою «потяжелевшую» карту и получив от Шмита устную инструкцию, куда следует отнести дискету.

— За меня не волнуйся. Даст бог, не пропаду, — ответил Шмит с блуждающей на губах улыбкой. — Ты, главное, не свинти, передай дискету. — И добавил, видимо, на всякий случай: — Я знаю, что тебе можно верить.

— Можно, — подтвердил Ян, уже направляясь к выходу. А сам подумал: «Сие, впрочем, зависит от обстоятельств».