– Сверьтесь хотя бы с планом, мы еще не были здесь. Где этот ваш квадрат с кругом, колонель? Что он вообще означает? С чего вы взяли, что это ключ к проблеме? Сдается, что мы зря ковыряемся в свалке.

– Все в порядке, это как раз то самое место, которое мы ищем.

Коррозия подземелья изъела прутья до состояния бурого, крошащегося кружева. Хиллориан ударом каблука вышиб решетку – взлетела плотная туча ржавой пыли. Тлен мертвого железа осел на лицах, скрипел на зубах.

– Веревку не к чему крепить.

– Чума на нас – вы правы.

– Глубоко там?

Септимус поправил налобный фонарь и свесился над вертикалью шахты.

– Метров восемь, пожалуй.

– Из нас двоих я – легче, спущусь, вы подстрахуете. Идет?

Полковник почему-то надолго замолчал.

– Ну так как, колонель?

– Идет. Сдайте назад, Алекс. В этой каменной кишке нам никак не разминуться.

Дезет завозился, пятясь назад, в уже пройденную кубическую камеру. Септимус ползком последовал за ним. Они вынырнули из круглой “крысиной дыры”, разогнулись, отряхиваясь и отплевывая ржавчину.

– Теперь я пойду вперед. Мальчишки здесь нет. А вот насчет прочего… Как должна выглядеть эта таинственная штука, которую мы ищем?

– Понятия не имею. Едва ли их там много – разберетесь.

Иллирианец обвязался веревкой и, задевая спиной свод, нырнул в тесноту лаза первым. Легкая ржавая труха все еще не улеглась до конца.

– Готово, я на месте. Веревка надежна?

– Да…

Дезет, держась за край шахты, скользнул вниз, попытался найти хотя бы крошечный уступ. Стены оказались невероятно гладкими – ноги скользили, не находя опоры. Иллирианец повис на страховке. Неподалеку от верхнего края, на гладкой стене, маячило чуть ли не вплавленное в камень занятное изображение. Он не успел его рассмотреть – в тесноте и пыли горизонтального лаза, тяжело дышал Хиллориан.

– Не очень-то вы легкий. Давайте быстрее, Алекс, вы не фрукт на ветке.

– Травите веревку. Еще… Готово.

Стриж отпустил трос и безразлично отметил про себя ошибку Хиллориана. Глубина шахты не превышала четырех метров. Книзу ствол слегка расширялся. На крошечном круглом пятачке, засыпанном битым камнем, обыденно стоял пыльный, ребристый, светлого металла небольшой куб. Из пола, почти у самой стены, торчали два наполовину обломленных, тронутых коррозией рычага.

Полковник, явно нервничая, перегнулся через край. Круг света от фонаря на его лбу метался по стенам.

– Эй, что там?

– А я знаю? Сортир зеленых человечков.

– Чума на ваше острословие! Нашли?

– Что-то нашел. Не уверен то ли мы ищем, но только ничего другого тут попросту нет…

– Давайте сюда. Прикрепите к веревке сеть, кладите туда, я подниму, потом помогу вам подняться.

– Не жадничайте, колонель.

– Не понял?

– Да не спешите вы так. Этот ящик Пандоры совсем небольшой. Мы с ним вылезем вместе.

Хиллориан на несколько секунд замолчал, а когда заговорил, голос его казался обиженным.

– Вы параноик, Алекс. Неужели вы вообразили, что я брошу вас подыхать на дне?

– И в мыслях не держал. Скажем так – я берегу ваши усилия.

– Лезьте наверх – я держу. И уходим. Сыт по горло ржавой пылью и вашей наглостью.

Стриж сунул куб в сеть, прикрепил импровизированный рюкзак за спину, подтянулся на веревке, тщетно выискивая опору для ног. Перебирая руками, добрался до края горизонтального лаза.

– Готово. Руку не дадите? Тут зверски узко.

– Разум вас возьми – руки у меня заняты. Справляйтесь сами.

Иллирианец тщетно пытался втиснуться в проход – мешала ноша за спиной.

– Проклятье, я застрял.

– Я же предупреждал – надо было сперва поднять эту штуку, а потом самому лезть налегке.

Крыть было нечем. Дезет прикинул, сможет ли вцепиться в край лаза.

– Эй, колонель! Я сейчас ухвачусь за карниз. Подам сигнал – отпускайте веревку, освобождайте руки. Подберитесь ко мне и отцепите с моей спины эту дрянь. Втащите ее, я влезу следом.

– Отменно. Вы уже держитесь?

– Да.

Полковник Хиллориан выглянул из отверстия, жадно оглядел груз.

– Сейчас отвяжу.

Стриж почувствовал, как по воротнику его куртки в поисках узла нервно шарят пальцы полковника, как они грубо дергают запутавшийся шнурок.

– Быстрее. Я не фрукт на ветке.

– Сейчас…

Контейнер отделился от спины иллирианца и исчез в проходе – полковник отпихнул груз подальше.

– Готово, колонель?

– Да.

– Помогите мне влезть, дайте руку.

– Сейчас.

Всего в полуметре от себя Стриж видел напряженное лицо полковника, заострившийся нос, темные впадины вокруг глаз, резкую сетку морщин на обветренных скулах.

– Вы дадите мне руку, наконец?

– Нет.

…Первый удар был нанесен по пальцам, второй – в голову, но пришелся мимо – в плечо. Иллирианец разжал руки и с четырехметровой высоты рухнул вниз, стараясь приземлиться на ноги. Это ему почти удалось – под левый ботинок попал камень, вызвав резкую боль в потянутой лодыжке.

Стриж сел на дне колодца, кривясь и ощупывая щиколотку.

Полковник, светя головным фонариком, заглянул вниз. Лицо его казалось черным пятном в нимбе холодноватого света.

– Вы живы?

– Издеваетесь?

– Нет, не издеваюсь. Тут мельче, чем мне показалось вначале. Я-то надеялся, что вы сразу сломаете себе шею.

– О, Разум… Зачем?

– Я не садист – зачем мне ваша медленная смерть, Алекс? Простите, не могу оставить вас в живых. В этом деле зверски мешают свидетели.

Бурная, нерассуждающая ненависть захлестнула Стрижа, он совершил едва ли не самый глупый поступок в своей жизни – подпрыгнув, попытался дотянуться до каленусийского полковника. Пальцы бессильно царапнули отполированный камень колодца. Хиллориан покачал головой.

– Не дергайтесь, кости переломаете. Честное слово, Стриж, мне очень жаль вас. Вы мне нравитесь, но есть высшие соображения.

– Какие еще, ………………… высшие соображения?! Вы обещали.

– Все, что касается Нины Дезет – обещал и выполню.

– Так я вам теперь и поверил.

– Не хотите – не верьте, но я не лгу.

– Хорошенькое дело вы задумали, в голову …………………. псих, если убираете свидетелей. Ставлю сто против одного, что руководство Департамента понятия не имеет о ваших манипуляциях.

– А это не ваше дело. Будете вопить и сквернословить – я обижусь и уйду. Вы как – хотите быстрой смерти или предпочитаете тихо чахнуть на дне колодца?

Стриж едва не застонал от бессильной ярости.

– Пристрелите?

– А как же.

Полковник вытащил пистолет.

– Развернитесь к свету и не дергайтесь, тогда я постараюсь обойтись одним выстрелом. И вообще – примите мои заверения в искреннем уважении.

Стриж, не отводя глаз, смотрел прямо в черное дуло пистолета.

– Интересно, что вы задумали, колонель? Ведь вы же не корыстны. Откуда такая нелояльность у наблюдателя? Небось, воображаете себя спасителем человечества?

– Не ваше дело.

– Я угадал. Дерьмо вы поганое, а не спаситель. Дерьмо – шизофреник с манией величия.

Длинное лицо Хиллориана болезненно дернулось, потеряв обычное замкнутое выражение. Он убрал пистолет.

– Ну все, с меня довольно. Я ухожу. На кой черт мне играть роль палача? Умирайте сами, Стриж.

Хиллориан решительно попятился, скрываясь в дыре.

– Эй, постойте, колонель! Не уходите.

– Чего еще?

– Делайте, что задумали. Я не буду дергаться.

– Поздно. Мне расхотелось. Бесплатный совет – у вас есть перочинный нож, надоест тут сидеть – вскройте себе вены. А я не хочу мараться вашим расстрелом. Да и патроны надо экономить.

– Вы губите мою бессмертную душу. Религия Разума запрещает самоубийство.

– Это у иллирианского сардара-то – религиозные мотивы? Ну и лжец.

– Погодите…

– Идите вы…

– Колонель, вернитесь! Не оставляйте меня! КОЛОНЕЛЬ!!! ХИЛЛОРИА-А-Н!!!

Глухое эхо утихло. Дезет слышал, как хрустят камни и скрипит ржавое, битое железо. Септимус Хиллориан удалялся, унося с собой обиду, неведомые великие планы, а заодно и тайну Аномалии.

Оставшись в одиночестве, Стриж первым делом выключил фонарь – слабый свет перестал разгонять чернильный мрак. В шахте сгустилась тьма, звеня внезапно наступившей тишиной. Иллирианец прислушался – часто стучал его собственный пульс, огромный массив камня и железа мертво молчал. Сквозь безмолвие пробился осторожный шорох – где-то мелкими шажками пробежали осторожные лапки. “Хмурики приходят из темноты”. Стриж с трудом подавил дурацкое желание включить фонарь – остаток заряда в батарейках еще мог пригодиться. Он привалился к стене, попытался успокоиться. Через некоторое время сумасшедшее биение пульса замедлилось, темнота перестала тревожно звенеть. “Это надо же было мне оказаться в яме, чтобы заиметь время на размышления”.

Итак, Хиллориан. Полковник имеет цель, отличную от целей Департамента Обзора. Кто за ним стоит? Очевидный ответ – Иллира – почему-то не устраивал Стрижа. Замкнутое достоинство Хиллориана не вязалось с мотивами платного агента принцепса. Каленусийские инсургенты? Война, поединок со следственной машиной Порт-Калинуса, три года в Форт-Харай – все это отбросило Стрижа назад. Подлинное состояние внутренней жизни Каленусии во многом оставалось для него загадкой. Тем не менее, версия казалась логичной – она объясняла все. Дезет почувствовал невольное уважение к безвестному подполью. Засадить змеюку Хиллориана на место руководителя проекта “Аномалия” – это надо воистину постараться.

Иллирианец задумался. Вывод первый – получив искомое, полковник не собирается возвращаться в стены Департамента. Вывод второй – любой свидетель провала ли, победы ли, без разницы – пойдет в Ледяную Пустоту. Он это планировал с самого начала, понял Стриж.

Третий вывод отдавал фатализмом: “сюда никто не придет”. Имей такую возможность Иеремия, он не станет искать и спасать ненавистного сардара. Дирк, верный друг по долгу благодарности, прямой и бесхитростный Дирк – мертв. Джулия Симониан? Сострадалистка озлоблена, но могла бы помочь Стрижу ровно с теми же мотивами, с какими лечат раненую собаку. Да вот только жить каленусийской леди осталось всего ничего – до нее вот-вот доберется свободный, вооруженный, готовый на все Хиллориан…

Стриж вскочил, словно подброшенный.

– Подавись ты Мировой Дурью, наблюдатель. Я подпорчу тебе удовольствие от победы.

Иллирианец включил налобный фонарик. Стены колодца лаково блестели.

– Тут и муха не влезет.

Дезет поднял брошенную сбежавшим полковником веревку.

– Если бы я стоял наверху, то мог бы спустить ее вниз. Но если бы я стоял наверху, то в этом не было бы никакой надобности.

Стриж расхохотался, вытирая глаза.

– Парадокс имени Септимуса Хиллориана.

Он, взбивая пыль, метался по круглому пятачку, со всех сторон огороженному камнем. Ржавая труха скрипела под подошвами ботинок.

– О, зараза!

Штырь рычага, о который запнулся иллирианец, оказался не столь уж и проржавевшим. Ушибленный Дезет присел на корточки, потрогал холодное железо. Рычагов оказалось два.

– Знать бы еще, что они включают… Если включают вообще.

Стриж напряг воображение – получалось все, что угодно – от вентиляции до самоуничтожения. Он плотно охватил ржавые штыри ладонями.

– Так правый или левый?

Иллирианец чуть напряг правую руку. Интуиция корчилась, вопя об опасности. Дезет разжал руки, вытер со лба пот.

– Так не пойдет! Так мы просидим здесь вечно, Стриж…

Эхо голоса отразилось от стен, истерически забилось в замкнутом пространстве. Стены колодца победно сверкали. Иллирианец пошарил в кармане и извлек на свет мелкую монетку – каленусийский асс. “Решка” изображала гордый контур единицы, “орел” победно демонстрировал абрис указующего вверх перста, силуэт Дворца Сената в Порт-Калинусе.

– Сенаторы идут налево, цифры – направо…

Серебристый кругляш взмыл вверх и упал, взметнув крошечный фонтанчик ржавой трухи. Дезет накрыл монетку ладонью. Он медлил – рука словно прилипла к полу.

– Чего я жду?

Стриж извлек серебряк из сухой грязи.

– Орел.

И в ту же секунду, опасаясь передумать, рванул левый рычаг. Хрустнуло…

… и не произошло ничего. Темнота насмешливо молчала.

– И что мы имеем на этот раз? Еще одно разочарование.

Хрустнуло еще разок. Мелко задрожал пол под ногами. Ржавчина на полу словно бы вскипела. Круг пола дрогнул и, отделившись от стен, медленно-медленно, как поршень, пошел вверх.

– Разум, это что – лифт?

На крошечном пятачке, среди скрежета, лязга, в облаке железной пыли, вытирая ресницы и хлопая себя по бокам, неистово хохотал Стриж. На секунду перед его глазами очутилось и опалило холодом страха то самое, уже забытое, вплавленное в камень стены изображение. Картинка оказалась впечатляющей. Даже более того.

– О, Разум… Я чуть было не…

Табличка была сродни той, которую в свое время нашел Хиллориан, но Стриж, разумеется, не мог знать о находке полковника. Вертикаль делила поле изображения пополам. Над двумя кружками, означающими рукояти рычагов, имелись недвусмысленные символы: слева – направленная вверх стрела, справа – веер ломанных линий, понятное разумному существу изображение взрыва.

Плачущий от смеха Стриж сунул руку в карман и потрогал везучий асс.

– Да здравствует великий и милосердный Каленусийский Сенат!

Площадка, дрогнув, замерла. Иллирианец торопливо протиснулся в горизонтальный лаз.

– Ты слишком часто видел мою безвыходность, полковник. Ты расслабился и забыл об одной простой вещи, Септимус. Униженный враг тоже может быть опасен. Потому что, пока он жив, у него остается его надежда – spes. Ты сдал меня Аномалии, списал в расход, оставил умирать и больше не ждешь? Отлично! Я иду за тобой.

Иллирианец едва ли не вывалился в кубическую камеру и почти бегом, но не теряя осторожности, отправился туда, где три часа назад остались в тревожном ожидании Белочка и Иеремия Фалиан.

– Я успею. Я должен успеть.

Тоннель пронзал скалу, теряясь в сумраке. Стриж спешил, фонарь истощился, едва разгоняя темноту. Два раза пришлось возвращаться – он по ошибке принимал короткие тупики за нужный поворот. Шаги отдавались под сводами тоннеля, Стриж отбросил осторожность, он бежал не останавливаясь, сбив дыхание, уворачивался от нагромождения железа, падал, поднимался, ловил в темноте ложные, призрачные отблески света.

– Успеть…

Затаись Хиллориан в любом из многочисленных тупичков – он имел бы великолепные шансы против безоружного иллирианца. Впрочем, ниши пустовали, торжествующий наблюдатель не ждал погони, его противник в одиночестве миновал ряд гулких, пустых комнат, перешагнул через стрелу монорельса, обогнул груду сломанных вагонеток, аппендикс коридора оказался пуст.

– Поимей тебя чума, наблюдатель. Я опоздал.

Стриж остановился. Помеченная коррозией, но еще крепкая вагонетка, подпертая отрезком трубы, перегораживала тупиковый проход. Толстый конец, упертый в пол, пропахал в мусоре короткую дорожку – кто-то с той стороны безуспешно попытался выбраться. Дезет вздохнул с облегчением.

– Они живы. Нет смысла запирать покойников.

“Состояние между жизнью и смертью имеет множество интересных градаций.” Иллирианца передернуло, когда он вспомнил, кто и при каких обстоятельствах произнес эту фразу. Разобрать завал оказалось делом одной минуты.

– А вот и я…

Глаза Джу в пол-лица – прямо перед ним. Тень, мелькнувшая слева…

– О, черт!

Удар, нанесенный, к счастью, не обрезком рельса, а всего лишь палкой, пришелся вскользь, задел ухо и закончился на уже ударенном Септимусом плече. Стриж едва ушел от второго удара.

– Погодите!

Иеремия изменил тактику и нанес тычок, метя в солнечное сплетение. Сардар снова уклонился.

– Это ошибка! Нам надо поговорить.

“Ничего ты им сейчас не объяснишь…”

Предпочитая без нужды не повторяться, он на этот раз ударил проповедника не под основание уха, а в болевую точку на бедре. Фалиан, отправленный спасителем на пол, явно выпал из обращения на несколько минут. Стриж развернулся как раз вовремя – девушка целилась в него из пистолета Дирка:

– Стой на месте, мерзавец.

– Спокойно. Я и так стою на месте. Мы можем поговорить?

– Мне не о чем с тобой говорить.

– Что случилось? Здесь побывал полковник?

Белочка угрюмо молчала, но невольный жест показался кивком – полунамеком на утвердительный ответ.

– Я не с ним заодно. Вы мне не верите?

Каленусийка отрицательно качнула головой, палец на курке напрягся и побелел. “Она сейчас выстрелит.”

– Пожалуйста, леди, уберите пистолет. Я пришел, чтобы помочь вам. Я все, абсолютно все сейчас объясню.

Курок медленно подался под пальцем.

“Она не будет стрелять. Сенс-сострадалист не может убить человека,” – подумал Стриж. “Это истина – аксиома. Не может даже в аффекте, пока видит, что его цель – человек. А она не в аффекте – просто испугана и обозлена.” Иллирианец сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы забрать оружие…

Белочка и не подумала отступать. Зажмурившись покрепче, она представила вместо ненавистного лица Дезета ровный круг мишени – размалеванный щит, красно-белые кольца, черная крестовина, яблочко прямо по центру. И спустила курок.

Грохот выстрела ударил в уши, отдача бросила руку вверх и назад. На головы людей с потолка обрушился потревоженный водопад ржавых хлопьев. Буркнул что-то неразборчивое пребывающий на полу Иеремия Фалиан. Джу открыла глаза.

Стриж не умер. Он стоял на прежнем месте, потеряв три четверти самоуверенности, и с видом человека, разочаровавшегося в аксиомах, рассматривал дырку в рукаве куртки. Пуля чиркнула наискосок, прорвав плотную ткань. Из рваной дырочки высунулось белое пушистое перышко.

– Вот это сюрприз…

Перышко легко вспорхнуло, из прорехи немедленно проклюнулось еще одно.

– Это нечто…

Перышек становилось все больше. Пуховое облако резво поднялось в лет и наподобие снега облепило все: грязный пол, каштановые волосы Белочки, заворочавшегося на полу Иеремию, самого Стрижа.

– Посмотрите, что вы наделали, леди.

Стриж укоризненно покачал головой и отлепил от щеки перо. На его место немедленно приклеились два новых.

– А я думал – такие шутки давным-давно набивают синтетикой.

– Откуда взялся этот музейный экспонат?

– А я – псионик? Я – знаю? Мне всю экипировку выдали в Департаменте…

Куртка линяла как пудель. Белочка чихнула, отмахиваясь от пуха:

– Это невозможно терпеть. Заклейте дырку чем-нибудь.

– Сначала отдайте мне пистолет.

– Это еще зачем?

– Любое дело лучше доверять специалисту. А вам, леди, на будущее совет – никогда не вынимайте оружие, если не решили твердо стрелять на поражение – себе дороже. У меня только что был повод убить вас. И повод, и куча возможностей.

Белочка скептически сморщила нос, и иллирианец поспешно добавил:

– Я не собирался пользоваться моментом. Давайте будем считать случившееся недоразумением.

– Где Септимус?

– Не знаю. Был со мной, потом мы поссорились. Вы его видели?

– В каком-то смысле. Он примчался как сумасшедший, прежде, чем мы успели что-то понять, завалил проход снаружи и исчез.

– Вы уверены – это был он?

Джу смерила Стрижа презрительным взглядом.

– Я сенс. Что касается эмоций людей – завал мне не помеха. Я видела его ментальный отпечаток.

– Джу, можно мне спросить кое-что?

– ?

– Что вы видите в таких случаях?

Сострадалистка свела прямые стрелы бровей.

– Это трудный вопрос… Свет, цвет, иногда – силуэты. Реже – слышу звуки. Все это зыбкое, текучее и одновременно, в каждую крошечную долю времени – четкое. Многим образам просто нет аналогии.

– Как вы видите меня?

Фигурально выражаясь, Стриж навострил уши, в ожидании ответа. Белочка ответила сразу, уверенно:

– Никак.

– А как именно – никак? Черное пятно что ли?

– Нет. Просто стена. Такая плотная, высокая, холодная стена. Непроницаемая. На самом деле я даже не вижу стены по-настоящему – просто знаю, что она есть. Это классика. Вы идеальный “нулевик”, между прочим, большая редкость.

Дезет постарался ничем не выдать удовлетворения.

– Скажите, Джу, а… наблюдая полковника вы не заметили кое-что… странное?

На этот раз сострадалистка всерьез задумалась.

– Его образ – плотный, стальной, черный и одновременно плохо виден – его как бы скрывает подсвеченный дым или туман. Он не такой, как вы, его можно рассмотреть, но толку от этого почти нет. Все заливает какая-то черная вода.

– Вам не приходило в голову, что его могут… прикрывать от “просмотра”?

Стриж едва не пожалел о собственной откровенности – сострадалистка вскинулась разъяренным зверьком.

– Что?!

– Нет-нет! Я не имел в виду никого из компании. Это может быть, например, компактное устройство, которое носят на теле, или что-то в подобном роде.

Джулия перебрала в памяти жемчужины, выловленные некогда из информационной пучины Парадуанской библиотеки.

– Нет, я в это не верю.

Стриж с сомнением покачал головой.

– А у меня нет вашего оптимизма… Но не будем спорить. Отдайте мне пистолет, Джу. А то чего доброго – вернется наш дорогой друг Септимус. Как вы думаете, он на этот раз ограничится устройством завалов?

– Вы сами ничем не лучше.

Стриж развел руками:

– Вы правы, леди, я только другое, иллирианское, издание того же самого. Но для вас я выгодно отличаюсь от Хиллориана – я никогда не пытался вас убить.

– Вы – подлец.

– Был бы совсем подлец – отобрал бы у вас ствол сейчас же, другим способом – без дебатов. А теперь выбирайте: или вы мне верите хотя бы на йоту, и тогда попробуем вместе найти выход, или – стреляйте. Давайте, убейте меня. Закройте глаза поплотнее, представьте себе воздушный шарик – и вперед.

Белочка попятилась, сжимая твердую ребристую рукоять. Пристрелить иллирианца – не самый плохой выход. Если он лжет. А если говорит правду? “Я не могу убить человека. Я не хочу видеть, как он упадет, перестанет двигаться, дышать. Это мое проклятье, мой дар мешает мне стрелять. И он знает про это. Он знает все, у него все просчитано наперед. И на каждую тонкую полуправду – полновесная ложь.” Джу почувствовала, как слезы досады наворачиваются на глаза. В носу защипало, горячие шустрые капли часто потекли на щеки. “Разум и Пространство – мне не от кого ждать ни помощи, ни совета. Дирк ушел. Проповедник чаще безумен, чем наоборот. Мюф, бедный мой, маленький, мертвый мой друг…”

– Решайтесь, леди…

– Оставьте меня в покое.

– Вы стреляете?

– Нет.

– Примите мои поздравления – вы оказались на высоте. Теперь отдайте мне пистолет… Вот так.

Стриж прибрал оружие и внимательно посмотрел на сострадалистку. Скулы каленусийки заострились, ореховые глаза подчеркнула тень. “Пространство, прости мне эти проклятые игры. Так надо. Надо найти Хиллориана и любой ценой узнать правду. Иначе мы все погибнем, сами на зная за что – эта девушка, и полусумасшедший старик, и я сам. Нас сдадут не глядя, как мелочь – мелкие, стертые монетки, которые даже не поднимают, уронив в грязь.” Дезет, не торопясь, подошел к Фалиану.

– Вы живы, господин проповедник?

– Ы…

– Вопрос был риторический. Живы и ваш паралич вот-вот пройдет. Мои глубочайшие извинения за инцидент. От вас извинений не жду – ни черта их не дождешься. Собственно, они мне и не нужны. Ваше желание убить меня более чем объяснимо, учитывая кое-какие обстоятельства. А теперь мое предложение – вы не пытаетесь прикончить меня до тех пор, пока мы не разберемся с Хиллорианом и не уйдем из опасной зоны. Как только леди окажется в безопасности – я весь к вашим услугам. Мы можем устроить разборку до первой крови, до второй или до смертоубийства одной из сторон – по вашему усмотрению. А до той поры принимаем обязательства не вредить друг другу. Как вам такая диспозиция?

– Порази тебя чума, негодяй.

– Как это понимать – вы отказываетесь?

– Конечно, я согласен.

– Отменно. Вам помочь, господин проповедник?…

Иеремия поднялся сам, проигнорировав помощь сардара.

– …ну, как хотите. Раз все стороны пришли к соглашению, не будем терять времени – пришла пора по-ново расставить фишки в деле Септимуса Хиллориана.

Перед тем, как начать роковую охоту, Стриж отыскал среди груды вещей аптечку Белочки, извлек оттуда квадратный кусок пластыря и тщательно заклеил рваную куртку. Сквозняк тоннеля ворвался в тупик, облетел углы, разметал по полу грязную поземку истерзанного белого пуха.