– Так, значит, ты узнал, где они держат моего брата?

Стоял пасмурный день, накрапывал дождь, Авителла, поджав ноги, обтянутые подаренными ей джинсами лорда Вэла Августа, устроилась в углу дивана, сам Король занял кресло у стола и сосредоточенно возился с маленьким самоходным сайбером на ножках – старая машинка, похоже, испортилась.

– Цертус показал место, я сразу отметил эту точку на карте.

– Что там такое?

– Центральная Конфедеральная Клиника – в общем, ничего особенного – большая многоэтажная полуавтоматическая больница. Плохо только, что нас там, кажется, уже ждут. Ты понимаешь, почему?

– Не очень.

– Они знают, что упустили тебя. Теперь по всем правилам должен последовать наш ответный ход.

– Может быть, Цилиан подумал, что… ну, в общем, решил, что ивейдеры меня убили. Если так, то он и думать забыл про Лина – зачем ему никому не нужный калека.

Вэл ответил не сразу, он задумчиво смотрел на аккуратно разложенные по шлифованной столешнице внутренности сайбера.

– Кое-что я сделал сразу же – оставил в том доме, в Порт-Калинусе, твою пуговицу, инъектор, еще кое-какую мелочь, если нам повезет, это сойдет за картину кошмарного убийства. Только плохо верится, что наблюдателей легко обмануть. Такие, как твой Цилиан, бывают разными, злые и не очень, старательные и формалисты, некоторые даже честные в своем роде, а общее у них одно – дураков в Департаменте не держат. Поэтому все они очень умные.

Король откупорил четырехгранный флакон с голубой жидкостью, смочил клочок пластиковолокна и протер что-то в пестрой утробе разобранного сайбера, потом принялся методично ставить детали на место.

– Забегает, как новенький.

Упоминание о Тэне Цилиане Авите не понравилось.

– Он не мой, он свой собственный – осторожная, умная скотина, и всегда ходит в сером плаще.

– Не ругайся, девушки должны быть скромными и воспитанными.

– Как бы не так – у нас в Электротехнической Компании, из которой меня выгнали, работало много девушек, и все они были исключительно невоспитанные и невоздержанные на язык. Благородные уши твоего лордства, наверное, и слов-то таких не слышали.

Далькроз чуть-чуть улыбнулся.

– Аристократия уже слышала все. Брукс нахмурилась.

– Неправда, только мне спорить с тобой не хочется. Расскажи лучше, как ты прячешься от наблюдения. Я знаю, что жетон у тебя все-таки есть, только ты его почему-то носишь в кармане, а не на шее.

– Подделка. Картотеку Департамента аккуратно подчистил Цертус, формально я самый обычный, норма-ментальный от рождения. Но если я явлюсь за настоящим жетоном, на меня так загудит контрольный турникет – поймают как миленького сразу на входе.

– В таком случае как ты пролез в парадуанский философский колледж?

– Прошел по системе дистанционного обучения. Я никогда не появляюсь в Параду – только отправляю им по унику ответы на тесты. Пока все в порядке, никто меня не подозревает, потому что так делают многие, и непсионики тоже.

– Мрачная история, вранье на вранье – я бы так не смогла. Значит, почти не выходишь из этого дома? – опечалилась Брукс.

Король озорно прищурился.

– Я по вечерам гоняю машину в Порт-Калинус – иногда «воробьям» надо встречаться лицом к лицу. Кстати, Система и уникомы очень ненадежны, потому что их…

– Что их?

– «Слушают». Только проверяют не на смысловое содержание нашей болтовни, а на ментальные ритмы, характерные для псиоников. Цертус прикрывает меня и еще нескольких сенсов, он вносит куда надо помехи, но при этом смертельно рискует, мы не должны наглеть, требуя защиты для всех. Хватит и того, что этот человек фабрикует нашим людям фальшивые пометки о реабилитации в картотеке. Это здорово, и я ему благодарен за все, только первая же проверка на пси-детекторе все равно расколет любого из нас – природный дар не спрячешь. Тут и ментальный блок не поможет. С этим ничего не поделать – мы как избранные несчастливцы помечены матушкой-природой.

– А все-таки он крут – этот твой дружок.

– Он очень хороший человек. Смотри…

Король вытянул вперед исцарапанное о шипы запястье в запаянном браслете. Авителла присмотрелась повнимательнее – браслет оказался не запаянным, а только плотно застегнутым, так, что не было видно замка.

– Что это за штука?

– Это подарок Цертуса, генератор-глушилка – одна из фишек против «глазков». Такое устройство может прикрыть от слежки Департамента.

– А я думала, по заказу не сделаться нулевиком.

– Нулевиком не станешь. Настоящий нулевик, человек без внешних проявлений пси, вообще не виден наблюдению, и наводкой его не проймешь, а тот, кто носит подобный браслет, просто выводит из строя датчики. Никто ведь не знает, отчего сгорели «жучки».

– Вот по сгоревшим «жучкам» тебя и поймают.

– Не сумеют. Радиус действия слишком большой. Браслет включается, если его надеть на руку, и выключается, если снимешь. Датчики я хорошо чувствую – они, как занозы в коже, а вот они меня ловят не всегда.

– И много у тебя таких браслетов?

– Только один.

– А как выглядит Цертус?

– Не знаю.

– Ну, ты врешь! Если вы не виделись, то как ты получил от него эту штучку?

– На самом деле все было очень просто – она пришла по почте. Отправителем значился какой-то ювелирный магазин, там наверняка и понятия обо мне не имеют.

– Он очень хитрый, этот твой Цертус?

– Умный.

– Значит, вы все время прячетесь и держите связь через Всеобщую Систему, под самым носом у Департамента?

– Да. Когда-то давно я видел в зоопарке птиц – они пролезли сквозь ячейки сетки и сидели в вольере у псевдотигра – он, дурашка, и внимания на них не обращал.

– Ага. Так можно пожить какое-то время, если у тебя есть влиятельные приятели и деньги. А что будет потом?

– Пока что нам нужно уцелеть, избежать реабилитации и накопить силы. Потом кое-что изменится – Вэнс, который финансирует программу вмешательства в мозги, рано или поздно уйдет в отставку. Наши «воробьи» оперятся как следует, мы сумеем оказать давление на Калинус-Холл…

Брукс искоса посмотрела на чеканный профиль Короля и покачала головой:

– Я, конечно, колледжей не кончала, только ты сам-то в это веришь?

– Верю. Почему бы нет?

– Потому что ивейдеры все время прячутся! Кто станет слушать тех, о ком никто ничего толком не знает? Про «воробьев» ходят такие истории, после которых хоть кому самый изысканный завтрак покажется невкусным…

– С предрассудками можно бороться. Мы скажем старикам от политики правду о сенсах Каленусии. Они поймут, что можно жить по-другому. Когда-нибудь псионики и норма-ментальные сумеют договориться…

Авителла слушала Вэла, смотрела в королевские глаза, и сомнения ее, раньше затушеванные необычными событиями последних дней, вернулись в виде глухого недоверия. Прагматичная Брукс очень редко слышала слово «идеализм» и, столкнувшись лицом к лицу с героическим идеализмом Воробьиного Короля, слегка пасовала перед непонятным. Явная недостижимость главной цели и изощренный расчет в ее достижении – это противоречие озадачило усталую Авителлу.

– Знаешь, не больно-то взрослые боссы любят слушать про всякое такое. Особенно от драчливых парней, у которых и жетоны поддельные, и рожи сомнительные, и мозги с закосом.

– Если берешься быть Королем ивейдеров, можно не ждать легких дорожек…

– Вэл…

– Что?

– А ты, случаем, не собираешься устроить мятеж? Далькроз покачал головой, и улыбка его получилась чуть-чуть иронической.

– Ну нет, никаких мятежей, не бойся, Вита.

– А много вас? – не унималась Брукс. – Где живут остальные?

Лицо Короля сразу приняло замкнутое выражение и вроде бы даже потемнело – как будто погасла старинная свеча или кто-то очень осторожный прикрыл неподалеку дверь.

– А это уже опасно и совсем лишнее.

– Конечно, да я больше и не спрошу. Только… Очень хочется узнать еще одну важную вещь. Вэл, ты не обидишься?

– Нет.

– Зачем тебе все это?

– Что?

– Ты парень из хорошего общества, умный и очень смелый. Мог бы пройти эту самую сучью реабилитацию и стать когда-нибудь большим боссом в Калинус-Холле. Тогда тебя бы точно послушали, говори им правду сколько захочешь.

Ожесточение на короткий миг коснулось семнадцатилетнего Короля – его профиль отвердел, глаза совсем потемнели, и в тот же момент безнадежная печаль и страх предчувствия опутали разум Авиты.

Король между тем продолжал:

– Ты же знаешь – мы псионики. Тебе нравится Сторожевой Змей – тот, которого ты видела на перевале?

– Очень. Я его никогда не забуду.

– Он красивый, сильный и опасный, только пока что он спит. Чтобы видеть Змея, нужно особое зрение – это называется острый глаз, ну и, конечно, воображение. Ты согласилась бы родиться слепой? Ты бы никогда не увидела Змея. Тебе хочется потерять слух? Отрубить себе руку или ногу?

Упрямая ярость появилась во взгляде Короля, Авителла отодвинулась, прижавшись спиной к мягким подушкам дивана, но Вэл сдержался, только ироническое спокойствие бесследно исчезло с королевского лица, уступив место тревоге.

– Ты ведь не захочешь стать калекой. И никто не захочет. Так вот… Реабилитация – это очень больно для того, кто хоть раз до конца понял дар псионика. Никто не может лишиться дара, не сломавшись, – никто, а для меня так и вовсе лучше смерть.

Авита упрямо отвернулась и посмотрела в окно – там сплошной прозрачной стеной нависал бурный летний дождь.

– То, что ты видишь и можешь как псионик, – оно красиво?

– Да, это очень здорово.

Брукс вспомнила пыльную комнату в пригороде Порт-Калинуса, стук собственных сандалий по заросшему редкими пучками травы старому тротуару, ночную дорогу на север, темные холмики на асфальте – обморочных патрульных, но эти воспоминания никогда не казались ей красивыми, и Король понял ее без слов.

– Это все не то, не настоящее, бывают неизбежные потери.

– А что тогда настоящее?

– Совсем другое. Что-то вроде полета. Радость. Понимание без слов. Свобода.

– Ну точно, мне без простых слов этого не понять. Рожденный для Электротехнической Компании летать не может.

И тогда промолчал и отвернулся Король.