Глава 24
КОРРЕКТИВЫ ЦЕРТУСА
7011 год, весна, Северо-Восточные территории, Арбел.
Спустя несколько часов наступило утро, но многие жители Арбела проснулись еще до рассвета, по старой привычке бывших фермеров, которая, сколько себя ни ломай, остается с человеком на всю жизнь.
Его превосходительство консул вышел из загородного дома в обычный час, когда туман стелется в низинах между холмами и роса ложится на свежую, молодую зелень остролистых кустов. Жара еще не упала на землю, мир зыбко выступал из предутреннего марева, самые простые предметы теряли ясность очертаний. Птицы пронзительно свистели в саду, туман как-то слишком уж произвольно поглощал одни звуки и усиливал другие, как будто в это утро он обрел собственное воображение и недобрую волю.
Впрочем, прагматик Стриж отнесся к этим подробностям пейзажа с полным равнодушием. Он быстрым шагом добрался до площадки, на которой его поджидал кар и охрана. Мотор заработал, заглушая птичий щебет, слабый запах топлива смешался с влагой тумана – машина, мгновенно набрав скорость, вырвалась на дорогу, едва успели распахнуться ворота.
Марк и Король еще некоторое время смотрели вслед, хотя глухие ворота очень быстро захлопнулись и начисто отсекли от виллы кортеж. Космы тумана сомкнулись и заполнили замкнутое пространство сада.
– Ты не передумал, а, Вэл? – осторожно спросил Марк.
Король покачал головой – интуиция псионика отчасти заменяла ему украденный туманом обзор – Вэл мысленно видел, как лихо летит вдаль кортеж луддитского диктатора. Вэл не мог разглядеть оставшихся на вилле охранников, но смутно угадывал за растительностью кустов их угрюмые силуэты и бледную, приглушенную каким-то защитным устройством ауру. Эти люди не излучали прямой угрозы – только профессиональную настороженность со слабой примесью глухого раздражения.
– Нет, не передумал. Теперь самое время сделать это.
– Не боишься?
Король прикусил губу, пытаясь найти честный ответ.
– Нет, не боюсь. Меня не радует перспектива просидеть здесь несколько лет почетным гостем диктатора луддитов.
В ответ Марк хмыкнул с жесткой иронией закоренелого неудачника:
– Мне-то наплевать – от меня и так мало что осталось. А тебя мастер Алекс уважает и, в случае чего, здорово обозлится. Если дело с побегом пройдет, то пускай себе злится на здоровье, зато если нас поймают, то мне конец. Ты ценной породы, Король, – тебя отругают и запрут на вилле, а меня где застанут, там и пришибут наводкой, чтобы задать тебе урок. Мозги наружу – и привет предкам, которые, кстати, тоже на меня наплевали.
Вэл видел, как поблекли веснушки Беренгара, но это длилось недолго. Бывший псионик быстро справился со страхом. «Он черпает силы в злости и отчаянии, – понял Король. – Я не должен подставлять Марка, никогда нельзя подставлять под удар тех, кто нам слепо доверяет. Марк совсем не дурак, – поправил себя Далькроз. – Он доверяет мне осознанно и даже больше, чем верили мои ивейдеры, верит как человек, который нашел друга в том, в ком видел врага. Теперь я не имею права использовать Марка, это было бы слишком подло».
– Знаешь, давай я сбегу один. К Мемфису, в лапы Крайфу, лучше не соваться. Придется уходить на восток, в обход, через Иллиру. На востоке меня сначала ловить не будут, но это только сначала, как только догадаются, выследят с вертолетов, детекторами. Там плоская равнина, леса почти нет, бежать придется изо всех сил. Если повезет, успею добраться до иллирианской границы, Иллира – другая страна, из Порт-Йллири свободные рейсы в Порт-Калинус. Окажусь в столице, найду моего хвата-адвоката мэтра Витри, теперь, после скандала в Мемфисе, дела ивейдеров наверняка пересмотрят. А ты оставайся. Не рискуй, консул тебя не тронет.
Марк задумался, мысленно обкатывая хорошо известные детали – план побега они обдумывали вместе, еще зимой, длинными вечерами, когда бесконечная метель и клубящаяся тьма смешивались в небе над Арбелом. Правда горчила, как тогда, так и теперь. Король не торопил, балансируя на грани откровенности и спасительного обмана. Беренгар искоса рассматривал профиль друга, прикидывая – читает ли сейчас Далькроз его, Марка, мысли или нет?
– Не читаю, – внезапно и очень деловито ответил Король, – у меня это в последнюю неделю плохо получается.
Беренгар сломался пополам, упал животом на шлифованные перила консульской веранды и принялся от души хохотать.
– Когда я перестал быть псиоником, тогда понял, за что нас терпеть не могут норма-ментальные. Ладно. Безо всякого Дара видно, что у тебя в мозгах – на это хватает обычной логики. Думаешь, заделался великим спасителем? Думаешь, я не знаю, зачем ты собрался рвануть в Порт-Калинус?
– Надоело сидеть в золотой клетке, я Воробьиный Король, а не ручной попугай господина консула.
– Не ври. Ты не попугай, но и не громила из мультика, и не полез бы в огонь просто от скуки, словом, Вэл I, Король каленусийской ментальной шпаны, решил податься в бега, как только узнал про смерть Цилиана. Тебе нужен Цертус, Далькроз? Или ты снова вознамерился кого-то спасать?
Король присмотрелся – струи тумана, против всякой логики, сворачивались восьмерками и спиралями, белая дымка сильно уплотнилась.
– Тебе не кажется, что туманом кто-то управляет?
– Не знаю.
Они помолчали, каждый по-своему ловил смутные вибрации чужого вмешательства. Король мысленно шагнул в пси-эфир, вязкая субстанция мгновенно обволокла его, без боли и без страха – просто назойливо и уверенно мешая. Что-то липкое и мерзкое коснулось кожи, мягко проползло по руке, задело щеку мокрым. Далькроз захлебнулся туманом и отступил – масса цинично изуродованного эфира насмешливо заколыхалась, изобразив нечто вроде сомнительного жеста прощания. Марк не мог заметить ментальной борьбы Короля, но интуицией солдата поймал миг нарастания опасности.
– Ладно, если я и так обо всем догадался, закончим наш спор – мы слишком разные. Допустим, ты рвешься кого-то спасать. Это бессмысленно и опасно. Возьмешь меня с собой?
– Да.
– Тогда уходим вместе и прямо сейчас.
Они на минуту вернулись в дом, чтобы забрать немногие вещи – две пары запасных армейских ботинок, украденные в блоке охраны, компас из школьного магазина, пакеты пищевого концентрата, которые Марк скопил за бесконечные недели тревожного ожидания.
Тайник, оборудованный под широкой половицей консульской виллы, опустел. Ручной работы паркет нагло зиял черной дырой.
– Если Дезет нас поймает на такой пакости – точно убьет.
– Не успеет.
Марк остановился, прислушиваясь к размеренному звуку легких шагов – точеная женская фигурка прошла мимо приоткрытой двери. В узкую щель Беренгар разглядел светлый, гладкий, без возраста, профиль, литой поток каштановых волос, гордо посаженную голову. Король отступил и прижался к стене за косяком, Марк попытался не дышать, хотя получалось очень плохо – перед глазами заплясали иллюзорные комарики, в ушах зазвенело. Силуэт, казалось, чуть задержался у приоткрытой двери, потом скользнул дальше, шаги, постепенно затихая, удалились в сторону библиотеки.
– Это была леди Джу. Как ты думаешь, Вэл, она нам помешает?
Король медленно отступил от стены, переводя дыхание, и ответил свистящим шепотом:
– Не знаю. Леди Джу сострадательница, а не боевой псионик, к тому же мне кажется, что ее ресурс почти исчерпался. Такая тонкая, мерцающая аура бывает у тех, кто застрял на половине дороги к Лимбу.
– А по виду не скажешь – стильная тетенька, только в возрасте – ей, наверное, стукнуло все двадцать восемь.
– Заткнись, дурак, она нас может почувствовать или услышать.
В двух метрах под распахнутым окном короткой ровной травкой зеленела клумба, Марк спрыгнул первым, Король следом – у него получилось похуже. Беренгар никогда не забывал о своем физическом превосходстве и в душе радовался таким эпизодам. «Если бы к твоему умению драться добавить мой пси-индекс 98, из нас двоих вышел бы один нормальный супергерой», – сказал как-то насмешник Вэл, но Беренгару не всегда нравился своеобразный юмор Короля.
Они вместе двинулись по тропинке из гравия – прямо к воротам. Охранник, вынырнув из тумана, встретил их недоброжелательным взглядом.
– Доброе утро, Элиан, мы хотели бы прогуляться, – вежливо перехватил инициативу Король.
Беренгар слегка удивился – против обыкновения, голову луддита покрывал глухой шлем пси-защиты, пластик забрала отливал холодным глянцем, странная игра утреннего света и тумана придавала прозрачный маске сходство с фасеточными глазами насекомого.
– Что в мешках?
– Продукты, спиртовка и прочее хозяйство. Хотим устроить пикничок в холмах. Сегодня день рождения моего лучшего друга Марка Беренгара.
– Осади назад. Мне не приказывали вас выпускать.
– А не выпускать тоже не приказывали, – резонно возразил Король. – Его превосходительство не любит стеснять гостей режимом. Если мы несколько месяцев вольно гуляем туда-сюда по Арбелу, то чего ради сегодня вы запираете ворота у нас перед носом?
Элиан, казалось, заколебался, но тут же энергично выставил вперед ствол излучателя.
– Назад, шпана! Не смейте отвлекать охрану – здесь нельзя пить, курить, сорить и трепаться языком. И мне плевать, что вы дерете грязные носы и называете себя консульскими гостями. А ты, Далькроз, беглый конфедерат, не очень-то заносись со своим девяносто восьмым ментальным индексом. У нас на хуторе такие городские говнюки годились разве что выгребать теплый навоз из-под пони.
Вэл словно бы и не расслышал финальную часть оскорбительной тирады.
– Мы и так тут не курим.
Марк в душе уже примерялся сбить охранника коронным ударом в колено, тот стоял очень заманчиво – вольно и широко, выставив беззащитное массивное тело. Еще один беглый взгляд погасил неосторожное желание. «У парня снят с предохранителя излучатель, за нами сейчас следит камера, и этот здоровяк тут наверняка не в одиночестве. Стоит мне дернуться, нас с Вэлом расстреляют в упор».
Беренгара задевало неестественное хладнокровие приятеля. По Далькрозу не скажешь, разозлили ли его грубые подначки Элиана, он слушал их с чуть ироничной полуулыбкой. Похоже было, что оскорбления, наподобие безвредных дождевых капель, стекают по невидимым доспехам Короля. Марк словно бы нехотя отступил в сторону, понемногу уходя с линии огня. В этот момент Элиан не смотрел на Беренгара, его сузившиеся от ненависти зрачки впились в лицо Вэла. Дезориентированная автоматическая камера плавно поехала в сторону, неуверенно ловя ускользающее пси-поле Марка, но тут же снова нацелилась на более сильную королевскую ауру. «Меня сейчас не видно – я вне поля наблюдения». Марк чуть-чуть расслабился за секунду до броска, и в тот же миг колющей болью наводки пронзило затылок и задело висок. Иллюзия выглядела плохо пропечатанной гравюрой, она странным образом не заслоняла от Марка ни фигуру охранника, ни реальность тумана и весеннего сада и, несомненно, исходила от Короля.
Беренгар с трудом разжал стиснутые мокрые ладони, попытался выровнять сбитое дыхание, – наводка показала ему лицо еще одного Элиана. Элиан иллюзии – картонная марионетка, широкий, плоский и нелепо нарисованный, двигал конечностями почти так же, как живой двойник, только от пробитых в ладонях и ступнях жутковатых бескровных отверстий тянулись куда-то вверх полупрозрачные упругие нити.
«Что почувствовал, о чем хочет предупредить меня Далькроз? Несомненно, Элианом кто-то управляет. Где-то рядом в засаде псионик, охранник – наживка на крючке у невидимого сенса – отсюда эти странные зрачки и беспричинная злоба. Это ловушка. Нас выманивают на бой, чтобы уничтожить».
Следующая наводка Короля была отточенной, стремительной и разящей, словно сталь клинка. Беренгар видел, как пошатнулся почти сбитый с ног Элиан – к охраннику никто не прикасался, нелепый шлем все так же укрывал его лицо, но человек дернулся назад, голова жалко мотнулась, запрокинулась, беспомощно прижались к темени неловко воздетые руки. Камера слежения, поймав импульс атаки, сгорела мгновенно – Марку послышался короткий обиженный хлопок.
«Назад, в дом!» – Команда, затронувшая разум Марка, не допускала толкований. Он бросил сумку, развернулся и мгновенно набрал скорость, в первые секунды Далькроз отстал, его шаги как-то редко и медленно раздавались за спиной Беренгара.
Марк почти не слышал грубых выкриков команды, но садовый камень у самых его ног раскрошился от удара луча. Черная раскаленная крошка брызнула в стороны.
– Быстрее, Вэл!
Он заставил себя остановиться и оглянулся – Далькроз наполовину шел, наполовину падал лицом вперед, как будто пытался в медленном плавном броске достать неуловимую цель. Марк прыгнул назад и подхватил Короля.
– Стоять! – донеслось сзади.
Вспышка сверкнула в то же самое мгновение, полуослепшему Беренгару ненадолго показалось, что у него дымится подпаленный висок.
– Держись, Вэл.
Наводка исчезла. Марк мчался в сторону виллы, таща за собой Короля, тот обмяк и как-то странно молчал – в ментальном эфире тоже, и это увеличивало панику Беренгара.
Тяжелая дверь захлопнулась за их спинами, беглец нащупал и заложил прочный засов, отыскал и придавил кнопку экстренной защиты – где-то около выхода на веранду с лязгом упали блокирующие перегородки.
– Мы здесь почти как в бункере – вся эта роскошь построена не только из металла, но и из священного дерева имдра – по их легендам, оно не горит, потому что этот долбанный Мировой Разум… Эй, Вэл, ты меня слышишь?
Король молчал. Беренгар уложил его на спину, с трудом отыскал пульс на запястье – у самого Марка предательски тряслись руки. Вена на запястье Вэла билась редко и неровно, Марк знал, что такая аритмия опасна. Он потрогал обуглившуюся рубашку Далькроза и между шеей и плечом нащупал ожог – выстрел излучателя прошел рядом с головой, опалив кожу.
– Вэл, очнись! Не умирай, подожди, приятель. От таких ран еще никто никогда не скончался.
Беренгар в отчаянии поднял голову, ощущая в шуршащей полутьме коридора чье-то настороженное, но не враждебное присутствие. Незнакомец выжидал.
– Свет! Зажгите свет!
Неизвестное существо в темноте не ответило.
– Свет! – рявкнул Марк так, словно от света зависело нечто большее, чем возможность рассмотреть раненого Далькроза. Беренгару показалось, что тьма лишает его воздуха, хватает за горло, ядовитой пылью оседает на глаза и лицо.
Спокойный, чуть звенящий хрусталем голос раздался совсем рядом – всего в двух шагах от Марка и Короля.
– Не кричите, пожалуйста. Лучше будет, если они нас пока не услышат.
В ту же секунду длинный плафон под потолком обрушил вниз поток яркого сияния.
Невысокая женщина с карими глазами стояла перед Беренгаром, все еще касаясь управляющего браслета на левом запястье.
– Леди Джу?
«Она может сгоряча стукнуть меня наводкой, а я после реабилитации дурак дураком – не выношу этих наводок, даже успокоительных».
– Доброе утро, мэм свободная консульша, – на всякий случай поприветствовал Беренгар, примирительно разводя пустые ладони. – Мои извинения за безобразия и все такое прочее. Не сердитесь, я ведь без ствола и даже не псионик. Вы не в курсе, леди, что здесь происходит?
Несмотря на критический момент, псионичка беззвучно усмехнулась, как только Марк произнес странный, на ходу придуманный титул.
– У нас переворот.
– Охранник у ворот рехнулся – по нас ни с того ни с сего открыли огонь.
– Элиан сейчас под наводкой Ральфа. Отойди в сторону, я собираюсь помочь твоему другу, но он должен остаться один – совсем один, для тебя это будет опасно.
– Тогда лучше занести Вэла в комнату.
Марк вскинул бесчувственного друга на спину и только сейчас осознал, что жилистый и худощавый Воробьиный Король совсем не такой уж легкий. «Не помню я, куда бежал, не знаю, как вырвался из-под огня, сам не верю, что успел его вытащить. Нам обоим просто крупно повезло».
Очутившись на кушетке, Вэл не пришел в себя, казалось, он почти не дышит. Беренгар нехотя ушел в коридор, сел прямо на пол, зажмурился и прижался стриженым затылком к полированному дереву панели.
«Я не знаю, что ты можешь с ним сотворить, ведьма с чайными глазами, я больше не псионик, а целителем не был никогда. Но если где-то там, в ничто, в бездонной бесформенной пустоте, Мировой Разум все-таки существует, я прошу – пусть он ради Вэла поможет тебе».
Кто-то скользнул под бок Беренгару и устроился рядом испуганным комком.
– Нина?
– Да, это я, Марк. Все случилось из-за меня, сегодня Ральф заявился по мою душу.
Обаятельное личико дочери диктатора жестоко исказилось, в эту минуту напоминая мордочку загнанного лемура. Марк не мог видеть ее ауры боевого псионика, но крупные серые глаза девочки как будто чуть светились, бросая отблеск на заострившиеся от страха скулы.
– Вэл умер?
– Нет, конечно. Леди Джу спасет его.
– Мне страшно, Беренгар, – просто сказала Нина. – Я очень боюсь.
– Кто этот Ральф?
– Днем он ездит в кресле, а ночью раздвигает пальцами туман и приходит из пустоты Оркуса…
Марк отвернулся, пытаясь избавиться от надвигающейся фантасмагории кошмара – как раз вовремя. Леди Джулия подошла беззвучно, теперь она стояла, обхватив точеными руками узкие плечи, словно мерзла под ударами ветра. Король замер рядом с женщиной, плечом к плечу. Он, видимо, пришел в себя, сейчас между этими двоими чувствовалась тонкая связь – душевное родство, которое связывает псиоников даже в ненависти.
Впрочем, между Вэлом и сострадательницей ненависти не было. Скорее наоборот. Беренгар встал, распрямил онемевшую спину.
– Спасибо тебе, Марк, – тихо сказал Король. – Ты здорово справился, никто бы так не смог.
Беренгар угрюмо кивнул.
– Я вижу, ты, приятель, пришел в себя… Мэм, мне опротивели секреты – давайте объяснимся. Что здесь происходит? Нас хотели убить, за что? Кто этот Ральф, о котором говорит ваша дочь?
– Нина не моя дочь. Остальное ты скоро узнаешь, Бейтс рассказал Вэлу Августу почти все.
Угар подвига прошел. Беренгар, испытывая горькое ощущение собственной отчужденности, искоса рассматривал тройку псиоников. Каждый из этих троих уникален в своем собственном роде. Король – тонкий, выверенный расчет, блеск клинка, наука боя, ставшая искусством, и искусство пси-наводки, ставшее стройной схемой теории. Леди Джу – тонкое пламя, свеча в непроглядной темноте, которая уже сгорела наполовину, сострадание без слабости, понимание без осуждения. Нина – жемчужное мерцание интуиции, нечеловеческая тайна в теле полуребенка.
По коридору уже бежали охранники в пси-шлемах. Марк дернулся, увидев ненавистные мундиры, Воробьиный Король жестом остановил его:
– Они лояльны и не из числа помощников Элиана. Этих не было у ворот.
– Почему нас не обстреливают снаружи?
– Двери и окна блокированы, люди Ральфа не хотят поджигать дом – им нужна Нина, – сухо ответил Король.
– Для чего?
– Чтобы сломать консула и вынудить его уступить.
– Мы можем сейчас связаться с Дезетом?
– Нет. Кто-то из псиоников глушит передачи уникома. У Ральфа сейчас мало сторонников, но их может оказаться достаточно для переворота. Люди Арбела, все как один, встанут против ненавистных конфедератов из-за реки, но могут не вмешаться в борьбу местной элиты.
– Что будем делать?
– Как ты понял, побег отменяется, нам не дадут пробежать и сотни метров. Выбор невелик – мы можем остаться здесь и помогать удерживать дом, пока не подоспеет помощь. Можем выйти без оружия и сдаться Ральфу Валентиану – леди Джу прикажет нас не задерживать.
Марк неприязненно дернул плечом:
– Не собираюсь стрелять на чужой войне – я не нанимался в дураки. Как ты думаешь, Валентиан нас отпустит?
– Нет.
– А Стриж?
– Тоже нет.
– Тогда какая разница?
– Если выиграет консул, то нас хотя бы не убьют и не покалечат.
Снаружи, со стороны веранды и сада, раздался жестяной грохот.
– Откройте парламентеру!
Охранник с перевязанным предплечьем, в форме консульской охраны, поймал беглый взгляд псионички и кивнул, склонив упрямый выпуклый лоб.
– Это он. Всем надеть шлемы. Ты, каленусиец, тоже прикрой свою дурацкую макушку, у нас тут не шутки и не тактические учения для агрессивных малолеток. Раненых и женскую прислугу в нижний ярус, то есть в подвал, пятеро со мной. Будьте готовы к внезапной атаке, каждому, кто свихнется от наводки, – парализатор в висок. А если я задурю, то лично мне приказываю вкатить двойную дозу… Впустить Валентиана, мэм?
– Даже паралитик может быть смертельно опасен, если этот паралитик – Ральф Валентиан. И все-таки я выслушаю его. Пускай зайдет один. Девушки, которые толкают коляску, не в счет – они служанки, а не солдаты.
– Вы тоже наденете шлем, миледи?
– Ни за что. В противном случае как псионик я буду совершенно бесполезна. Придется обойтись тем, что мне подарила природа.
Лейтенант молча и уважительно прикоснулся ладонью к шлему, отдал честь, прозрачное забрало уже упало до подбородка и стушевало гримасу безмерного удивления.
Марк старался держаться возле Далькроза. Тени и свет вперемешку плясали на угрюмых лицах луддитов, над скученными в тесном проходе людьми, над глянцевыми головами в оболочках пси-шлемов уже витала аура обреченности. Беренгар ощутил на своем плече твердую руку Короля.
– Не робей, друг, это вовсе не привет от смерти – просто шальное и безвредное ментальное эхо, мираж страха. Ты поймал тени чужих мыслей, потому что по рождению псионик.
– Ладно, не будем об этом – что было, то прошло. Как твой ожог, сильно болит?
– Ерунда. Излучатель чуть-чуть задел шею. Леди Джу говорит, что ожог не страшен, все дело в ментальном перерасходе – ты знаешь, я почему-то верю ей. Не понял только, с какой стати Валентиан позволил нам удрать, хотя там, у ворот, мы оба были как на ладони. Сейчас виллу, сад и подступы на дороге обложили сенсы, их не так много, но бойцы у Ральфа что надо. Кстати, тут слегка экранированы стены.
– «Слегка»?!
– На большее пока не тянут луддитские технологии. Не будь вокруг ментального экрана, нам конец.
Снова хищно лязгнула в подступившей тишине перегородка защиты. Консульские гвардейцы взяли излучатели на изготовку – в этом жесте смешались страх, уважение и ненависть. Марк во все глаза разглядывал странное зрелище. Прямо по коридору, словно приземистый трон, медленно катилось установленное на бесшумные колеса черное кресло. Две девушки в крестьянской одежде бережно толкали коляску. На сиденье, твердо выпрямив спину, замер смуглый человек. Возможно, пришелец испытывал постоянные страдания, но только физические – ясные глаза калеки светились острым умом и циничной волей, в жесткой выправке проглядывало наработанное привычкой терпение. Когда-то атлетический торс оплыл, глубокие складки сбегали от носа к твердым углам широкого рта, придавая нижней части лица выражение ожесточенного презрения.
Марк перевел дыхание и поймал ошеломленный взгляд Вэла. Каленусийцы с полминуты молча смотрели друг на друга. Мысль Далькроза, переданная другу, судорогой отозвалась в искалеченной ментальности Марка, открытие ранило Беренгара, потом ощущение Короля легко обернулось цепочкой невысказанных слов.
«Если Мастер Миража – не мираж, то Цертус существует. Если Ральф Валентиан – воплощение зла и безысходности, то Цертус – это он».